Становление научной теории. Проблема, гипотеза, теория

Осваивая действительность самыми разнообразными методами, научное знание проходит разные этапы. Каждому из них соответствует определенная форма развития знаний. Основными из этих форм являются факт, теория, проблема (задача), гипотеза, программа.

Проблемами называют важные в практическом или теоретическом отношении задачи, способы решения которых неизвестны или известны не полностью. Проблемы бывают:

1. неразвитые - это задачи, к-рые характеризуются след чертами: а) это нестандартная задача, для решения которой не известен алгоритм, б) задача, к-рая возникла как закономерный результат познания, в) задача - решение к-рой направ-но на устранение противоречия, возникшего в познании, а также на устранение несоответствия м/у потребностями и наличием средств для их удовлетворения, г) задача, путей решения к-ой не видно.

2. Задача которая хар-ся тремя первыми из указанных выше черт, а так же содержит более или менее конкретные указания на пути решения, назыв-ся развитой проблемой. Собственно проблемы делятся на виды по степени конкретности указания на пути их решения. Т о развитая проблема - это знание о некотором не знании, дополненное определенным указанием путей устранения этого незнания.

Формулировка проблемы включает три части: (1) систему утверждений (дано); (2) вопрос или побуждение (найти); (3) систему указаний на возможные пути решения. В формулировке не развитой проблемы последняя часть отсутствует.

Проблема как процесс развития знания состоит из нескольких ступеней: 1) формирование неразвитой проблемы; 2) развитие проблемы - формирование развитой проблемы путем постепенной конкретизации путей ее решения; 3) решение (или установление неразрешимости) проблемы.

Гипотеза (греч - предположение). Начиная исследование человек выдвигает предположение о его результатах, т е видит желаемый результат в начале исследования. Предположения, позволяющие разработать план исследования, называются гипотезами. Гипотизой называют также процесс познания, к-рый заключается в выдвижении этого предположения. Т о гипотезой называют особого рада знание (обоснованное предположение о причинах явления, о наблюдаемых связях м/у явлениями и т. д., а также особый процесс развития знания (это процесс познания, заключающийся в выдвижении предположения, его обоснования (неполном) и доказательстве или опровержении). В последнем процессе выделяют две ступени:

1. Развитие предположения. 1 этап - выдвижение предположения, на основе аналогии, неполной индукции и т д (напр по аналогии с солн системой была создана планетарная модельатома), но это не гипотеза, а скорее догадка, поскольку оно не обосновано. 2 этап - объяснение с помощью выдвинутого предположения всех имеющихся фактов, к-рые гипотеза призвана объяснить, предсказать и т д. - тех фактов к-рые еще не принимались в учет, или были открыты после выдвижения гипотезы. Кроме этих этапов для того чтобы предположение приобрело статус гипотезы, необходимо обеспечить уовлетворяемость следующим требованиям: (1) предположение не должно быть самопротиворечивым и не должно противоречить фундаментальным положениям науки. В последнем случае полезно подвергнуть сомнению фундаментальное положение. (2) предположение должно быть принципиально проверяемым. (3) предп-е не должно противоречить ранее установленным фактам, для объяснения которых оно не предназначено. (4) предположение должно быть приложимо к возможно более широкому кругу явлений, путем выбора наиболее простой гипотезы (проста та в к-рой отсутствую факторы, к-рые гипотеза должна объяснить, но не объясняет). Это требование не абсолютно. После этого предположение можно считать обоснованным (не полностью), т е гипотезой.

2. Доказательство и опровержение гипотез. Простые гипотезы о существовании явлений и предметов доказываются или опровергаются путем обнаружения их или установления их отсутствия. Наиболее распространенным способом опровержения сложных гипотез, особенно гипотез, объясняющих связи м/у явлениями, является опровержение посредством приведения к абсурду, дополненное проверкой следствий опытным или практическим путем (напр. образование озоновых дыр). При этом опровержении из гипотезы выводятся следствия, к-рые сопоставляются с действительностью. Гипотезы могут опровергаться путем доказательств. Одним из способов доказательства гипотез является опровержение всех возможных предположений кроме одного. (фальсификация Поппера)

Теория - это достоверное (в диалектическом смысле) знание об определенной области действительности, представляющее собой систему понятий и утверждений и позволяющее объяснять и предсказывать явления из данной области.

Не все философы считают что достоверность это необходимый признак теории. В связи с этим выделяют два подхода. Представители первого подхода если и относя к теориям концепции, которые могут оказаться не достоверными, то все же считают, что задача науки - создание истинных теорий. Представители другого подхода считают, что теории не являются отражением реальной действительности. Теорию они понимают как инструмент познания. Одна теория лучше другой, если она является более удобным инструментом познания. Принимая достоверность за отличительную черту теории, мы отграничиваем этот вид знания от гипотезы.

Т - это высшая, самая развитая организация научных знаний, которая дает целостное отображение закономерностей некоторой сферы действительности и представляет собой знаковую модель этой сферы. Эта модель строиться таким образом, что некоторые из ее характеристик, которые имеют наиболее общую природу, составляют ее основу, другие же подчиняются основным или выводятся из них по логическим правилам. Например строгое построение геометрии Евклида привело к системе высказываний (теорем), которые последовательно выведены из немногих определений основных понятий и истин, принятых без доказательств (аксиом). Особенностью теории является то что она обладает предсказательной силой. В теории имеется множество исходных утверждений, из которых логическими средствами выводятся другие утверждения, т е в теории возможно получение одних знаний из других без непосредственного обращения к действительности. Т не только описывает определенный круг явлений, но и дает им объяснение. Т является средством дедуктивной и индуктивной систематизации эмпирических фактов. Посредством теории можно установить определенные отношения м/у высказываниями о фактах, законах и т. д. в тех случаях, когда вне рамок теории такие отношения не наблюдаются.

46. Концепция личностного знания Полани

Нобелевская премия по химии, 1986 г. совместно с Дадли Р. Хершбахом и Яном Ли

Полани исходит из отличных от попперовских представлений о развитии науки, рассматривая в качестве ее сущностных характеристик культурно-исторические предпосылки, формирующие не только облик науки как общественного института, но и сами критерии научной рациональности. Вместе с Куном он считает задачей философии науки выявление ее человеческого фактора. Отказываясь от неопозитивистского противопоставления объекта и субъекта познания, Полани настаивает на том, что человеку свойственно не абстрактное проникновение в суть вещей самих по себе, но соотнесение реальности с человеческим миром.

Смысл научного исследования, по Полани – проникновение в объективную рациональность и внутреннюю структуру реальности. По его мнению, научные гипотезы не могут быть выведены непосредственно из наблюдения, а научные понятия – из экспериментов; невозможно построить логику научного открытия как формальную систему. Концепция Полани нацелена на отказ и от чисто эмпирического, и от формально-логицистского подходов – ее основу составляет эпистемология неявного знания.

Основой концепции неявного знания является тезис о существовании двух типов знания: центрального (явного) и периферического (скрытого, неявного). При этом последнее рассматривается не просто как неформализируемый избыток информации, а как необходимое основание логических форм знания. Любой термин, по Полани, нагружен неявным знанием, и адекватное понимание его смысла возможно лишь в теоретическом контексте употребления.

Полани принадлежит приоритет в изучении роли таких форм передачи знания, где логико-вербальные формы играют вспомогательную роль (посредством демонстрации, подражания и т. д.). Предпосылки, на которые ученый опирается в своей работе, невозможно полностью вербализовать, т. е. выразить в языке. Именно знания такого типа Полани назвал неявными. «… В самом сердце науки существуют области практического знания, которые через формулировки передать невозможно» . К ним можно отнести традиции и ценностные ориентации.

Неявное знание включает в себя не только периферическое знание элементов некоторой целостности, но и те интегративные процессы, посредством которых оно включается в целостность. Процесс познания, по Полани, предстает как постоянное расширение рамок неявного знания с параллельным включением его компонентов в центральное знание. Любые определения отодвигают, но не устраняют область неявного. Получаемая через органы чувств информация значительно богаче той, которая проходит через сознание, человек знает больше, чем может выразить. Такие неосознанные ощущения и образуют эмпирический базис неявного знания.

Можно выделить два типа неявного знания и неявных традиций. Первые связаны с воспроизведением непосредственных образцов деятельности и передаются на уровне непосредственной демонстрации образцов деятельности (социальных эстафет), они невозможны без личных контактов; вторые предполагают текст в качестве посредника, для них такие контакты необязательны. В основе неявных традиций могут лежать как образцы действий, так и образцы продуктов. Так, абстракция, обобщение, формализация, классификация, аксиоматический метод не существуют в виде установленной последовательности операций. Более того, таковые вовсе не обязательно должны существовать.

С концепцией неявного знания связана теория личностного знания Полани. Он указывает, что знания получаются конкретными личностями, процесс познания неформализуем, качество знаний зависит от оригинальности конкретного ученого, хотя и уделяет недостаточно внимания социальным аспектам познания, а тезис о личностном характере последнего приводит его вслед за К. Поппером к выводу об относительности любого знания. Главным моментом, определяющим принятие ученым той или иной научной теории, по Полани, является не степень ее критического обоснования, ее сознательного соотнесения с принятыми в науке нормативами, а исключительно степень личностного «вживания» в эту теорию, доверия к ней. Категория веры является для Полани центральной в понимании познания и знания. Само приобщение человека к науке он рассматривает как акт некоего личного обращения, по аналогии с обращением в религиозную веру.

Недостатком теории Полани можно считать то, что он не обращается к генетической взаимосвязи явного и неявного знаний. Кроме того, подчеркивая роль неформальных, содержательных компонентов в научном исследовании, Полани из тезиса о невозможности полной алгоритмизации и формализации познания делает весьма спорный с точки зрения науки вывод о малой пользе методологических исследований вообще. (На мой взгляд, здесь он в какой-то мере предвосхищает работы П. Фейерабенда).

Работы Полани во многом определили дальнейшую эволюцию постпозитивистской философии. Так, именно он впервые сформулировал ряд стержневых идей этого направления: несоизмеримость различных концептуальных систем, изменчивость норм научной рациональности, представления об аномалиях научного развития и т. п.

47. Концепция исследовательских программ И. Лакатоса

Имре Лакатос (1922-1974), Наука, по мнению Лакатоса, есть и должна быть соревнованием исследовательских программ, соперничающих между собой. Именно эта идея характеризует так называемый утонченный методологический фальсификационизм, развиваемый Лакатосом в русле концепции Поппера. Лакатос пытается смягчить наиболее острые углы философии науки Поппера. В борьбе между теоретическим и фактическим, полагает Лакатос, как минимум три участника: факты и две соперничающие теории. Становится понятно, что теория отживает свой век не тогда, когда объявляется противоречащий ей факт, а когда о себе заявляет теория, которая лучше предыдущей. Так, ньютоновская механика стала фактом прошлого только после появления теории Эйнштейна. Стремясь каким-то образом смягчить крайности методологического фальсификационизма, И. Лакатос выдвинул концепцию исследовательских программ как ослабляющий механизм эволюционистской эпистемологии. (эпистемология – теория познания) И. Лакатос основное внимание уделяет не теориям, как таковым, а ведет речь об исследовательских программах. Научно-исследовательская программа является структурно-динамической единицей его модели науки. Таким образом, история науки предстает, по Лакатосу, как история конкуренции исследовательских программ. Как считает И. Лакатос, всякая методологическая концепция должна функционировать как историографическая. Наиболее глубокая ее оценка может быть дана через критику той рациональной реконструкции истории науки, которую она предлагает Лакатос развивает свою, довольно близкую к куновской, концепцию методологии научного познания, которую он называет методологией научно-исследовательских программ. Она применяется им не только для трактовки особенностей развития науки, но и для оценки различных конкурирующих логик научного исследования. Согласно И. Лакатосу, развитие науки представляет собой конкуренцию научно-исследовательских программ, когда одна исследовательская программа вытесняет другую [4]. серию сменяющихся теорий, связанных между собой едиными основополагающими принципами. Поэтому фундаментальной единицей оценки процесса развитая науки является не теория, а исследовательская программа", в которое входят неопровергаемые для сторонников программы, фундаментальные положения (нефальсифицируемые гипотезы). То есть это то, что является общим для всех ее теорий. Это программы: наиболее общие представления о реальности, которую описывают входящие в программу теории; основные законы взаимодействия элементов этой реальности; главные методологические принципы, связанные с этой программой.

Т.е. по сути дела, здесь И. Лакатос воспроизводит в иных терминах, в более дифференцированном виде куновскую концепцию развития науки на основе парадигм. Однако при интерпретации движущих причин смены исследовательских программ, конкретных механизмов развития науки Лакатос не разделяет взгляды Куна. Он видит в науке внутреннюю и внешнюю историю. Внутренняя история науки базируется на движении идей, методологии, методик научного исследования, то, что, по словам Лакатоса, составляет собственное содержание науки. Внешняя история - это формы организации науки и личностные факторы научного исследования. Кун подчеркивал огромное значение этих "внешних факторов", Лакатос же отдает им второстепенное значение. Пока наука скорее похожа на поле битвы исследовательских программ, чем на систему изолированных островков. "Зрелая наука состоит из исследовательских программ, не столько предвосхищающих новые факты, сколько ищущих вспомогательные теории, в этом, в отличие от грубой схемы "проверка-и-ошибка", ее эвристическая сила". Слабость исследовательских программ марксизма и фрейдизма Лакатос видел именно в недооценке роли вспомогательных гипотез, когда отражению одних фактов не сопутствовало предвосхищение других необычных фактов. Очень важным признаком прогрессивного развития программы Лакатос считает способность программы предсказывать эмпирические факты (в том числе и те, которые могут вызвать аномалию). Когда программа начинает объяснять факты задним числом, это означает начало ее регрессивного развития, мощь программы начинает иссякать. Даже самые прогрессивные исследовательские программы могут объяснять свои контрпримеры, или аномалии, только постепенно. Работа теоретика определяется долгосрочной программой исследований, которая предсказывает и возможные опровержения самой программы. Развитие, совершенствование программы в послереволюционный период являются необходимым условием научного прогресса.

Пол Фейерабенд — австрийские философ постпозитивист, работал в Англии и США. Фейерабенд утверждал, будто между наукой и вненаучными формами познания нет никакой разницы, а существование науки как особой формы деятельности — это якобы всего лишь миф, который западная цивилизация создала для обоснования своего умственного превосходства над другими народами и цивилизациями. Посему наука якобы ничем не лучше магии, и представляет собой угрозу демократии, т.к. для нее характерны догматизм, нетерпимость к критике и претензии на монопольное обладание истиной, следовательно, науку надо поскорее отделить от государства, как в свое время поступили с церковью. А вот когда каждый человек получит право выбора, что ему изучать в школе: геометрию или хиромантию, вот тогда, по его мнению, и наступит подлинная демократия.

Фейерабендовская концепция развития науки получила название эпистемологического анархизма. Суть ее состоит в том, что когда ученый сталкивается с новыми фактами, которые не укладываются в общепринятую теорию, то он может по своему произволу руководствоваться одним из 2-х принципов:

1) принцип пролиферации теорий: отбросить старую теорию и придумать вместо нее новую.

2) принцип теоретического упрямства: любую теорию якобы можно сохранять до бесконечности за счет бесконечного количества всяких исключений и допущений.⁸

Таким образом, оба вышеназванных принципа сливаются в один: "Делай что хочешь!"

Фейерабенд заявляет, будто не бывает на свете хороших и плохих теорий, но каждая на что-нибудь да годится. Старая теория якобы всегда может быть присоединена к новой как частный случай. Более того, различные теории, по его мнению, несоизмеримы друг с другом, поскольку используют разный понятийный аппарат, следовательно, говорят об одном и том же (?), но только на разных языках. В истории науки сплошь и рядом возникают такие ситуации, когда могильщиками новых прогрессивных теорий выступают вовсе не дубиногововые "ученые сухари", но признанные профессионалы высочайшего класса, которые сами двигали науку далеко вперед. Так почему же они не хотели видеть очевидных вещей? Исходя из этого парадокса, Ф. делает вывод, что смена научных теорий обуславливается вненаучными факторами (истребление генетиков в СССР и т.д.). Свои идеи он подкрепляет словами Макса Планка, что старые теории вымирают вместе со своими сторонниками.

Если Кун утверждал, что в развитие науки последовательно сменяются стадии нормальной науки и научной революции, когда происходит смена парадигмы, то Ф. считает, что такого разделения на стадии не бывает. В качестве примера он приводит физику кон. 19 в., в которой боролись сразу три парадигмы: механистическая, электромагнетическая и тепловая. При этом смена парадигмы никак не отражается на деятельности абсолютного большинства ученых, которым на это наплевать и которые ковыряются в своих ничтожных и никому больше не интересных сюжетиках (значение буквы ять в творчестве Чехова, роль женщин в заговоре Брута и Кассия, основные патологии левой задней лапки таракана рыжего домашнего…).

Рассматривая ряд положений, которые могли бы служить критериями науки, Ф. приходит к выводу, будто у нее нет никаких особых критериев и никакого особого научного метода. Поэтому он договаривается до того, что технический прогресс — это якобы вовсе не следствие правильно выбранного метода, но простая цепь случайных успехов, очень часто вызванных обращением к ненаучным методам. Многие выдающиеся открытия были сделаны дилетантами, тогда как профессионалы, причем действительно хорошие ученые, только мешали им. Например, алхимия содействовала развитию и становлению химии, астрономия веками шла рука об руку с астрологией, Дж. Бруно никогда в жизни не наблюдал за звездами… Галилей победил якобы только потому что оказался хорошим пиарщиком: вместо латыни начал писать по-итальянски. А так применение телескопа в астрономии, по мнению Ф, с теоретической точки зрения совершенно необоснованно. (???)

В качестве "критериев" науки у Ф. можно найти следующие положения, которые он опровергает. Странно только, почему он выбрал именно такие критерии, а не какие-нибудь другие:

1. 
   Возражая Куну, утверждавшему, будто наука занимается решением "головоломок", Ф. говорит, что, в таком случае, нет никакой разницы между ученым и взломщиком сейфов.
   
2. 
   Логичность и непротиворечивость. Но любая, даже самая лучшая теория вынуждена игнорировать множество фактов, которые она не в состоянии объяснить. Кроме того, новая теория никогда логически не выводится из прежней, а в начале своего существования и вовсе противоречит здравому смыслу.
   
3. 
   Особый научный язык. Но у каждой теории есть свой собственный понятийный аппарат.
   
4. 
   Способность объяснять мир. Но и мифология тоже его объясняет, причем, по мнению Ф., ничуть не хуже, чем это делает наука.
   
5. 
   Особая профессиональная деятельность. Но почему тогда столько гениальных открытий делаются дилетантами?