Кочевничество и оседлый образ жизни

Все кочевники евразийского пояса степей
прошли через таборную ступень развития или стадию нашествия.
Сдвинутые со своих пастбищ,
они беспощадно все уничтожали на своём пути,
поскольку перемещались в поисках новых земель.
... Для соседних земледельческих народов
номады таборной стадии развития всегда пребывали
в состоянии «перманентного нашествия» ^[24].
На второй стадии кочевания (полуоседлой)
появляются зимовники и летовки,
пастбища каждой орды имеют строгие границы,
а скот перегоняют по определённым сезонным маршрутам.
Вторая стадия кочевания
была самой рентабельной для скотоводов.
В. БОДРУХИН, кандидат исторических наук.
Производительность труда в условиях пасторализма значительно выше чем в ранних аграрных обществах. Это позволяло высвободить большую часть мужского населения от необходимости тратить время на поиски пропитания и, при отсутствии других альтернатив (таких как например монашество) позволяло направить её на военные действия. Высокая производительность труда однако достигается малоинтенсивным (экстенсивным) использованием пастбищ и требует всё новых угодий, которые необходимо отвоевывать у соседей (впрочем, теория, напрямую связывающая периодические столкновения кочевников с окружающими их оседлыми «цивилизациями» с перенаселением степей, несостоятельна). Многочисленные армии кочевников, которые были собраны из ненужных в повседневном хозяйстве мужчин, значительно более боеспособны, чем мобилизованные крестьяне, не имевшие военных навыков, так как в повседневной деятельности применяли по сути те же навыки, которые требовались от них и на войне (не случайно то внимание, которое все кочевые военачальники уделяли загонной охоте на дичь, считая действия на ней практически полным подобием боя).

Поэтому, несмотря на сравнительную примитивность социального устройства кочевников (большинство из кочевых обществ не пошли дальше стадии военной демократии, хотя многие историки и пытались приписать им особую, «кочевую» форму феодализма), они представляли большую угрозу для ранних цивилизаций, с которыми они зачастую находились в антагонистических отношениях.
Так, эфиопский монах XVI века Бахрей писал^[25]:
Каким образом нас побеждают галла (кочевники^[26]), хотя мы многочисленны и у нас много оружия?... Это из-за разделения нашего народа на десять разрядов, из них девять не принимают участия в войне и не стыдятся своего страха. А воюет (только) десятый разряд и сражается так, как возможно. И если нас много, то мало тех, которые способны воевать, а много тех, которые не участвуют в войне. Один разряд из них — это монахи, которым нет числа. Есть монахи с детства, которых склонили на свою сторону монахи во время учения, подобно автору этой истории и ему подобным. А есть монахи от страха перед войной.
Другой разряд называют дабтара. Они изучают книги и все дела священников. Они хлопают руками и двигают ногами (во время богослужения) и не стыдятся своего страха. Они берут за образец левитов и священников, детей Аарона. Третий разряд называется жан хацана и жан маасаре. Они охраняют право и (этим) оберегаются от участия в войне. Четвертый разряд — дагафоч, сопроводители знатных женщин и вазаро. (Это) сильные мужи и крепкие молодые люди. Они не участвуют в войне и говорят: «Мы охрана женщин». Пятый разряд называется шемагле, господа и землевладельцы. Они делят свои земли между тружениками и командуют ими, а сами не стыдятся своего страха. Шестой разряд — землепашцы. Они проводят время на полях и не думают воевать. Седьмой разряд — это те, которые получают выгоду от торговли и извлекают пользу для самих себя. Восьмой разряд — это ремесленники, такие, как кузнецы, писцы, портные и плотники и им подобные. Они не умеют воевать. Девятый разряд — это певцы, ... барабанщики и арфисты, для которых работа — попрошайничество. Они благословляют того, кто им подает, воздают пустую славу и бесполезные восхваления. И когда они проклинают тех, кто не платит, их не считают виноватыми, ибо они говорят: «Это наш обычай». Десятый разряд — это те, кто берет копье и щит и может воевать. Они следуют за негусом поспешно, чтобы напасть (на врага). Из-за их малочисленности наша страна опустошается.
У галла нет этих девяти разрядов, которые мы упоминали. Все они способны воевать, от мала до велика. И поэтому они уничтожают и убивают нас.
Примером тех огромных усилий, которые были направлены на борьбу оседлых народов с кочевниками, является Великая китайская стена, которая тем не менее, как известно, никогда не была эффективным барьером от вторжений кочевых народов в Китай.
Омельян Прицак даёт такое пояснение постоянным набегам кочевников на оседлые территории:
«Причины этого явления следует искать не во врождённой склонности кочевников к грабежам и крови. Скорее, речь тут идёт о четко продуманной экономической политике.»
Кочевники использовали различные стратегии^[27]:
1) стратегия набегов и грабежей (сяньби, монголы XV-XVI вв. по отношению к Китаю, Крымское ханство по отношению к России);
2) подчинение земледельческого общества и взимание с него дани (Скифия и сколоты, Хазария и славяне, Золотая Орда и Русь), контроль кочевников над Великим шелковым путём;
3) завоевание земледельческого государства, размещение на его территории военных гарнизонов, обложение крестьян податями в пользу новой элиты (тоба, кидани и чжурчжэни в Китае, монголы в Китае и в Иране);
4) политика чередования набегов и вымогания дани (хунну, тюрки, уйгуры).
Однако оседлый образ жизни, разумеется, имеет свои преимущества перед кочевым, и возникновение городов- крепостей и прочих культурных центров, а в первую очередь — создание регулярных армий, часто строившихся по кочевническому образцу: иранские и римские катафрактарии, перенятые у парфян; китайская панцирная кавалерия, строившаяся по образцу гуннской и тюркютской; русская поместная конница, впитавшая традиции татарского воинства вместе с эмигрантами из переживающей смуту Золотой Орды; и т. д., со временем дало возможность оседлым народам успешно противостоять набегам кочевников, которые никогда не стремились полностью уничтожить оседлые народы так как не могли полноценно существовать без зависимого оседлого населения и обмена с ним, добровольного или принудительного, продуктами земледелия, скотоводства и ремесла.
Между тем, в эпохи внутреннего ослабления даже высокоразвитые цивилизации нередко гибли или значительно ослаблялись в результате массированных набегов кочевников. Хотя по большей части агрессия кочевых племен была направлена в сторону своих соседей кочевников, зачастую набеги на оседлые племена кончались утверждением господства кочевой знати над народами земледельцами. Например господство кочевников над отдельными частями Китая, а иногда над всем Китаем, повторялось много раз в его истории.
Другим известным примером тому является крушение Западной Римской империи, которая пала под натиском «варваров» во время «Великого переселения народов», в основном в прошлом оседлых племен, а не самих кочевников, от которых они спасались на территории своих римских союзников, однако конечный результат был катастрофичен для Западной Римской Империи, которая так и осталась под контролем варваров несмотря на все попытки Восточной Римской Империи вернуть эти территории в VI-м веке.
Только появление многозарядного огнестрельного оружия и артиллерии постепенно положило конец военному превосходству кочевников над земледельцами^[28]
Вопрос о взаимодействии кочевников и оседлых жителей интересовал ещё мыслителя XV века Ибн Хальдуна, который выдвинул теорию политических циклов^[29].
Кочевники нередко создавали «кочевые империи», если удачливый полководец и талантливый политик обеспечивал им добычу и служил объединяющим звеном. Но как только его сменял посредственный наследник, государственность кочевников разваливалась^[28].