Л. Рудаков ЛЕДЯНОЙ ПАНЦИРЬ ЭЛЬБРУСА

На Эльбрусе 16 крупных ледников. По южному склону спускаются ледники: Большой Азау, Малый Азау, Гарабаши, Терскол, Ирик и Ирикчат. К северным склонам относятся: Уллучиран, Карачаул, Уллумалгендерку, Уллукол, Микельчиран, Берджалычиран и Чунгурчатчиран. Западным склонам принадлежат три ледника: Бютк-тюбе, Кюкюртлю и Уллукам.

Наибольшей длины достигает ледник Большой Азау. Его длина равна 10 км. Язык этого ледника спускается ниже границы леса и достигает около 2500 м абсолютной высоты. В то же время все ледники северного склона Эльбруса оканчиваются на высотах свыше 3000 м. Это объясняется тем, что мощные лавовые потоки во время многократных извержений вулкана заполнили обширные пространства и подняли поверхность окружающих Эльбрус плоскогорий на более высокий уровень.

Общая площадь физической поверхности оледенения Эльбруса составляет 134,5 кв. км^*.

Еще недавно предполагалось, что толщина ледяного панциря на Эльбрусе достигает нескольких сот метров. Однако, как показывают замеры, произведенные различными способами, такое мнение о мощности его льдов было в общем ошибочным.

В настоящее время установлено, что истинная толщина ледяного покрова тут невелика. Судя по замерам, сделанным примерно в 500 точках, мощность фирново-ледяной толщи более 150 м нигде не отмечается. Более значительных величин она достигает на сравнительно небольших участках в верховьях долинных ледников на высоте 3600-4200 м. Здесь толщина льда нередко — 100 м и более. Как вверх, так и вниз от этих областей толщина ледяного покрова убывает. Например, на околовершинных крутых склонах вулканического конуса она равна в основном 20-40 м и лишь на седловине доходит до 50 м. Значительные пространства восточного сектора Эльбруса имеют мощность льда менее 50 м. В фирновой области западной части оледенения ледяная толща в основном от 50 до 100 м.

Долинные ледники имеют наибольшую мощность в верховьях. В верхней части таких крупных ледников, как Большой Азау, Ирик, Уллучиран, мощность льда достигает 130-150 м. Как правило, книзу толщина долинных ледников убывает постепенно и лишь только в их концевой части резко падает.

Анализ данных о мощности льда в различных пунктах оледенения дает основание принять, что средняя толщина ледяной шапки Эльбруса составляет примерно 80 м.

Любопытно оценить, каковы объем и масса льда на Эльбрусе? Подсчет показывает, что общий объем льдов Эльбруса составляет примерно 10,5-11,0 куб. км, а их масса — 9-10 млрд. т. Много это или мало? Наглядное представление о запасах законсервированной влаги, накопленной здесь веками за счет аккумуляции легких снежинок, дает следующее сравнение. Если весь лед Эльбруса растопить, то образуется столько воды, сколько ее может дать Москва-река за три года.

Известно, что лед обладает пластическими свойствами и при значительном накоплении он приходит в состояние постоянного, хотя и медленного движения. Скорость движения льда зависит от многих причин. На значительной части ледового покрова Эльбруса поверхностная скорость движения льда летом равна 10-15 см в сутки. На поверхности долинных ледников Большой Азау, Терскол и Ирик лед движется со скоростью до 30-50 см в сутки, а ближе к вершинам, в частности в районе между Приютом Одиннадцати (4055 м) и Приютом Пастухова (4800 м), за сутки лед сползает всего лишь на несколько миллиметров.

Эльбрус

Приблизительно за такой период времени большая часть оледенения Эльбруса полностью обновляется. Там, где скорость течения мала, этот процесс происходит несколько дольше. Самый же древний возраст, по всей вероятности, имеет неподвижный лед, залегающий в основании фирново-ледяной толщи, которая заполняет кратеры Эльбруса.

Изменение размеров ледников, их отступание и наступание зависят от бюджета массы льда. Если на протяжении ряда лет в области оледенения отлагается больше твердых осадков, чем тает льда, то бюджет положительный, и, наоборот, когда таяние превышает количество выпадающего снега — бюджет отрицательный. В первом случае ледники приобретают тенденцию наступать, а во втором — они отступают. Что же касается оледенения вулканических конусов, и в частности Эльбруса, то на изменение его ледников оказывали влияние не только климатические факторы, но и сказывалась в прошлые эпохи существенным образом вулканическая деятельность.

Исследования последних лет показали, что при древних извержениях неоднократно происходила неравная «схватка» между огнем и льдом, которая приводила к частичному или полному исчезновению ледников этого района Кавказа.

По геологическим данным, последняя вулканическая деятельность Эльбруса проявлялась 1,5-2 тыс. лет назад. Во время этого извержения была окончательно сформирована восточная вершина, после чего Эльбрус приобрел современный облик.

С прекращением последней вспышки вулканизма оледенение не только восстановилось, но и начало интенсивно разрастаться. С крутых околовершинных склонов лед стал растекаться во все стороны длинными языками, заполняя верховья долин и понижений, между застывшими потоками лавы.

Геоморфологические исследования указывают, что при разрастании оледенения иногда наблюдались кратковременные периоды незначительного отступания концов ледников.

Следы такого их двукратного сокращения нами обнаружены на склонах береговых морен ледников Кюкюртлю и Микельчиран.

В последний раз максимальное, развитие ледников наблюдалось в середине прошлого столетия. К этому времени концы их продвинулись далеко по долинам и достигли наиболее низких абсолютных отметок.

Несколько позднее в жизни ледников Эльбруса произошли резкие изменения. Состояние их «здоровья» стало заметно ухудшаться. Ледники начали укорачиваться и утоньшаться. В их низовьях местами образовались большие массы «мертвого» льда, перекрытого плащом обломочного материала. Потеряв способность к самостоятельному движению, «мертвый» лед отчленялся от тела отступающего ледника.

На память о своем былом величии ледники оставили зарубки в виде конечных и береговых моренных валов. Они хорошо сохранились до настоящего времени и из-за отсутствия на них травянистого покрова резко выделяются на окружающем фоне.

Высота береговых морен последней стадии оледенения достигает 60 м и более, а конечные морены этого же возраста не выше 10 м.

На дне многих долин, освободившихся за последние 100-120 лет ото льда, часто обнаруживаются более низкие (высотой 1-3 м) конечно-моренные валы. Они указывают, что на фоне общего сокращения ледников в некоторые периоды ледники проявляли способность наступать.

В XX столетии было два кратковременных периода, когда ледники Эльбруса наступали. Один из них относится к 1911-1914 гг., а другой — к 1927-1932 гг.

Скорость отступания ледников в первые десятилетия их сокращения была сравнительно невелика, но затем она возросла. Так, например, ледник северного склона Уллучиран с 1850 по 1889 г. отступал со средней скоростью 6,7 м в год. В дальнейшем, до 1927 г., он сокращался ежегодно на 15,5 м, а за последующие 30 лет его среднегодовая скорость отступления составляла 21,7 м.

От своего наиболее низкого положения, относящегося к середине прошлого столетия, концы ледников Эльбруса отступили вверх по долинам от 800 до 2000 м и более. Мощность их льдов убавилась на 20-60 м, а их объем уменьшился примерно на четверть.

Будет ли оледенение Эльбруса сокращаться далее, как долго продлится его сокращение, не исчезнут ли здесь ледники вообще? Ответ на эти вопросы подсказывает анализ материалов об изменчивости климатических условий в прошлом.

В настоящее время все более широкое признание находит теория о циклическом развитии климата нашей планеты. По многим признакам установлен многовековой — 1800-летний — климатический цикл Земли. В каждом цикле волна потепления сменяется похолоданием.

Сейчас Земля переживает период потепления. По мнению многих ученых, в многовековом цикле перелом к похолоданию наступит в 2400-2500 гг. Это означает, что ледники будут сокращаться еще длительное время. Однако их сокращение происходит не плавно, а в виде отдельных пульсаций, т.е. отступление ледников прерывается кратковременными задержками и подвижками вперед. Небольшие наступания ледников в теплый период многовекового климатического цикла также связываются с ритмичностью климата, проявляющейся в течение более коротких циклов. Из них с большой достоверностью установлены 11-летний и 100-летний (вековой) циклы, связанные с усилением и ослаблением солнечной активности.

Последние максимумы 11-летнего цикла отмечались в марте 1958 и 1969 гг., а следующий ожидается в апреле 1980 г.

Ритмы солнечной активности отражаются на многих явлениях природы. Любопытно отметить, что во время зимовки на ледовой базе 19 марта 1958 г. нам пришлось наблюдать глубокий «вздох» Эльбруса, который произошел как раз в период максимума солнечной активности 11-летнего цикла. Вот что записано в моем полевом дневнике об этом редком явлении:

«Рано утром зимовщики проснулись от необычного сильного шума. Его появление среди ничем не нарушавшейся тишины «белого безмолвия» показалось странным и непонятным.

В первый момент можно было подумать, что это звук самолета. Но проходило время, а шум, то усиливаясь, то ослабевая, не прекращался. Внимательно прислушавшись, установили, что шум раздается со стороны восточной вершины. Хотя она и была закрыта облаками, но сомнений нет — это дает о себе знать Эльбрус.

Об этом удивительном явлении мы сообщили по рации в поселок Терскол и от начальника спасательной службы Н.А. Гусака получили указания:

— На всякий случай приготовиться к спуску с зимовки.

Трудно сказать, к счастью или к сожалению, к полдню шум постепенно угас».

Несколько дней спустя прибывший из Москвы профессор Г.К. Тушинский, заслуженный мастер спорта по альпинизму Н.А. Гусак и автор этих строк поднялись к боковому кратеру восточной вершины. В кратере были обнаружены следы «дыхания» вулкана, выразившегося в виде стремительного прорыва газов и горячих паров.

На поверхности снега местами наблюдался слабый сернистый налет».

Когда в марте 1958 г. «зашевелился» Эльбрус, одновременно отмечались усиленные извержения грязевых вулканов в Азербайджане. Едва ли это совпадение можно считать случайным. Скорее всего «пробудиться» Эльбрус и грязевые вулканы Каспийского побережья заставила одна колоссальная приливная сила, подчиненная космическому ритму.

ОПЫТ И ПРАКТИКА
Б. Левин

ВОСХОЖДЕНИЯ НА КРАЙНЕМ СЕВЕРЕ¹

В последнее время альпинистов все чаще приглашают для работы в различных экспедициях. Список их весьма разнообразен — рабочий, бригадир, спортсмен-дублер, инженер по технике безопасности и, наконец, просто альпинист. Услугами специалистов с альпинистской квалификацией пользуются арктические и антарктические экспедиции, геологические, геодезические, съемочные и изыскательские партии, организации, ведущие строительные и взрывные работы в горах, лавинная служба, киноэкспедиции.

Работа в таких экспедициях позволяет альпинистам побывать в новых районах, а иногда и совершить восхождения.

В арктическую экспедицию 1968 г. на Землю Франца-Иосифа мы попали благодаря контактам М.И. Ануфрикова и В.Д. Кавуненко с «Мосфильмом» и, конечно, благодаря стараниям М.К. Калатозова провести съемки «Красной палатки» в самых что ни на есть «натурных» условиях. Само собой разумеется, что без альпинистов во льдах Арктики не обойтись.

В экспедиции приняли участие мастера спорта В.Д. Кавуненко (капитан команды), В.И. Безлюдный, В.А. Кочнев, Б.В. Левин, А.Л. Мартыновский и перворазрядник В.К. Кулага. В этот коллектив входил и альпинист Ю.И. Визбор, принимавший участие в съемках в качестве актера.

Обязанности альпинистов в киноэкспедиции были весьма разнообразны. «Недостаточно трагический лед», — говорил режиссер И.Д. Петров, провожая задумчивым взглядом обширные ледяные поля с молочно-матовыми торосами. И корабль размеренно шел мимо, сокрушая льдины, а мы готовили кинореквизит, снаряжение, занимались такелажными и монтажными работами в трюмах и на палубах дизель-электрохода «Обь». Но вот команда по всем динамикам корабля: «Альпинисты — на лед!» — и мы со всем снаряжением спускаемся с трапа готовить съемочную площадку. Осмотр и вскрытие трещин, рубка льда, маркировка проходов, страховка актеров, операторов, обеспечение безопасности всей киногруппы.

А еще работа дублеров. Мы успешно дублировали в сложных и не очень сложных ситуациях П. Финча, Л. Ванукки, Д. Баниониса, О. Коберидзе, Э. Марцевича, Ю. Соломина. Мартыновскому, например, удалось даже блистательно сыграть роль белого медведя.

И вот, несмотря на перегруженность работой, традиционную нехватку людей и большие организационные заботы, руководство киноэкспедиции все же разрешило нам выйти на восхождение. Объект — высшая точка острова Гукера, дата выхода — 23 августа.

В этот знаменательный день вся наша флотилия в составе дизель-электрохода «Обь», ледокола «Сибиряков», самоходной баржи «Северянка», вертолета МИ-4 с летчиком-испытателем В.П. Колошенко и слабоуправляемой копии дирижабля «Италия» собралась в бухте Тихой.

Остров Гукера, как и большинство островов архипелага Земли Франца-Иосифа (ЗФИ), сложен магматическими породами, преимущественно базальтами, и имеет четкий столообразный профиль. Центральная часть острова представляет собой купол, закрытый ледником покровного типа. Ледник сползает в узкую часть бухты, забивая льдом пролив между островом и стоящей рядом огромной скалой Рубини, на плоской вершине которой расположился тысячекрылый крикливый птичий базар.

А в бухте Тихой льда было достаточно: лабиринты и надолбы изо льда, внезапные трещины с океанской водой, ледяные скульптуры и ледяная каша под ненадежным снегом. Все это надо преодолеть, чтобы выйти из бухты на прочный припай, с которого начинается собственно восхождение.

Мы отправились вчетвером: Визбор, Кочнев, Кулага и Левин. Вышли в 12 часов ночи под яркими приветливыми лучами заходящего солнца. Уходили по ровному ледяному полю от корабля, бросавшего длинную резкую тень, и шумно радовались удавшемуся выходу.

Бывалые полярники говорят, что в августе на ЗФИ приходится 1,7 солнечных дня. Нам достался именно такой день.

Слева от нас, почти точно на севере, лежало солнце — спокойное и неслепящее словно большой колобок на широком базальтовом столе. И рядом крахмальная, с редкими складками скатерть ледника. Небо и вода на юге, точно в тоске по лету, засветились зеленью разных оттенков. Все тона сочные и нежные: бирюзовые, яблочные, салатные. В воде отражаются лиловые туманы и сиреневый от заходящего солнца снег дальних островов и мелких айсбергов.

Высшая точка острова Гукера — 576 м. Это, конечно, не объект для высотных восхождений. Но зато здесь есть две интересные особенности. Во-первых, это если не высотное, то уж наверняка высокоширотное восхождение: все острова ЗФИ лежат в широтах более высоких, чем многие вершины Антарктики, включая даже такие, как Эребус и Листер. Во-вторых, немного в истории альпинизма найдется случаев, когда восходители полностью прошли маршрут от уровня моря до вершины.

Около часа петляли мы по льду между трещинами, промоинами, снежницами, стараясь выбраться на припай. Снежницы — это большие лужи талой пресной воды на поверхности толстых льдин. Но ярки и красивы они необычайно. Изумрудные, бирюзовые, голубые — арктические цветы. Плавучие и вздыбленные застывшие льдины, ледяные буераки и овраги, предательски припорошенные снегом торосы сильно затрудняют продвижение. Однажды даже возникло сомнение, удастся ли нам пробиться через этот винегрет из снега, льда и воды. Неудача была бы уж очень обидной! Но у нас были опыт, снаряжение и упорство.

Из снаряжения кроме ледорубов и веревок мы взяли винтовые ледовые крючья, карабины, кошки, фотоаппараты, лыжные палки, солидный запас продовольствия. «В Арктике уходишь на день — запас бери на неделю», — напутствовал нас флагштурман полярной авиации, ветеран многих арктических экспедиций В.И. Аккуратов.

Восходители были одеты в пуховые куртки, меховые шапки, перчатки, шерстяные брюки и утепленные резиновые сапоги на толстой подошве — оптимальная обувь для Арктики летом. Кроме обычного снаряжения у нас был бинокль неизвестно для чего и набор огнестрельного оружия — две ракетницы и винтовка. Такая милитаризация была вызвана недостаточным знакомством с местными условиями и изобилием угрожающей информации. Дело в том, что основной опасностью для горовосходителей в Арктике является не лавина, камнепад, гроза или землетрясение, а белый полярный медведь. Он нападает, не раздумывая.

На эту тему мы выслушали массу рассказов, а через три дня после восхождения и сами были свидетелями нападения медведя на Никиту Михалкова. Тогда все кончилось благополучно. А пока мы шли на восхождение с некоторой затаенной настороженностью.

Перебравшись через десяток трещин, вдоволь наплутавшись в водо-ледовых лабиринтах, после долгих упражнений с намокшей веревкой мы выбрались на припай. Медвежьих следов не было. Вверх уходил чистый, нетронутый снег. И хотя море было везде и во всем, нас охватило чувство возвращения в горы. Под ногой сочно хрустел плотный снег. Позади оставалась цепочка следов, а впереди дразнил и звал ровный склон купола.

В 1 час 15 минут слева показалось солнце. Оно ничуть не изменилось за полчаса своего отсутствия. С его появлением снова вспыхнули краски долгого дня. Особенно отличалась скала Рубини, засверкавшая серебряными украшениями вчерашнего снегопада на фоне черных и бурых базальтов.

Часть пути мы решили пролезть по скалам, чтобы познакомиться с обстановкой птичьего базара. Для этих скал характерно необычное сочетание крутизны с очень сильной разрушенностью базальтовых пород. Лазанье здесь опасно не только из-за сыпучих скал, но и из-за крайней агрессивности птиц. Мы еще не добрались до гнездовий, а кайры, люрики и чистики уже пикировали прямо на головы, пытаясь ударить клювом. Как истинные друзья животных, мы отступили, решив не подвергать их опасности. И себя тоже.

Дальнейший путь проходил по леднику купола, основательно засыпанного снегом. Здесь никаких препятствий, кроме снега, ставшего более глубоким, не оказалось. Когда мы расположились перекусить на вытоптанной в снегу площадке, кто-то заметил жемчужно-серый клубок тумана, вылезавший из-за скалы. Через пять минут клубок разросся, поглотил нашу эскадру, и вскоре вместо уютной бухты Тихой с кораблями и огромным полем желтоватого льда мы увидели внизу только густые клубы облаков, как с самолета.

На вершину мы поднялись около шести часов утра. Со всех сторон к нам подступали колышущиеся, подсвеченные серым, розовым, зеленоватым светом стены тумана. Далеко на юге за черным пространством воды светилась серебряная полоска ледяных полей.

Объектом второго восхождения была вершина острова Чамп. Высота над уровнем моря — 620 м. Остров расположен в центральной части архипелага, недалеко от острова Хейса. Высоту острова мы определяли самостоятельно с капитанского мостика «Оби». Определяли с помощью штурманских карт, мореходных таблиц, секстанта и капитана О.И. Воденко. Почему-то получилось лишь 490 м, но это нас не очень расстроило.

Вышли 7 сентября вчетвером: Безлюдный, Кочнев, Кулага и Левин — на самоходной барже «Северянка». Крейсерская скорость — до 15 км/час. Было нам известно, что остров Чамп посещал только О. Ю. Шмидт. Ботик, на котором он совершал свои поездки, стоял у причала Хейса уже как реликвия. Красивый ботик, оранжевый и стройный.

Наш переход на барже от острова Хейса, в бухте которого стояла «Обь», до острова Чамп занял полтора часа вместо предполагаемых 30 минут. Расстояния здесь обманчивы. Да и масштабы тоже. Кромка припая, на которую нам предстояло подняться, вблизи оказалась стеной до 5-7 м. Пришлось выискивать доступный участок и прямо с палубы пользоваться веревкой. Надо отметить, что рубка во льду ступеней и зацепок, балансируя на планшире судна при хорошей качке, — занятие не из приятных и, конечно, новое в альпинизме.

На склоне острова Чампа

Фото Б. Левина
Мы вылезли на пологий участок заснеженного льда, перебрались с помощью захваченных досок через две большие трещины и остановились, чтобы помахать на прощанье нашей «Северянке». Она уходила к «Оби» с обещанием вернуться через 6 часов — достаточное время для восхождения и прибрежных исследований.

На острове мы внезапно увидели на свежем снегу огромные медвежьи следы. Сразу вспомнились неоднократно слышанные в кают-компании и нашей трюмной каюте № 42 рассказы Аккуратова, Колошенко, Воденко. Полярный медведь не знает зверей, равных ему по силе на земле. Только в воде у него есть соперник — морж. Поэтому медведь нападает и на людей, сколько бы их ни было — четверо, десятеро. Видимо, принимает их за группу моржей или тюленей. От припая в глубь острова обычно далеко не уходит: там для него нет пищи. И еще медведь не любит ходить вверх — ленится.

И мы кинулись бегом вверх. Ботинки «Вибрам» более удобны для бега, чем резиновые сапоги. Однако рюкзаки с неизменным НЗ, фотоаппараты, бинокль, ледорубы и веревка несколько ухудшали наши спринтерские показатели. Хорошо еще, что мы не надели кошек.

Метрах в пятистах от зловещих следов уже идем шагом. Кругом «безмолвье и бездвижье», даже птиц не видно. На ходу, тяжело дыша, обсуждаем возможные способы обороны от медведя с помощью веревки и ледоруба. Кулага замечает, что вниз нам все равно спускаться придется. Общее оживление.

Интересно, что здесь, практически на нулевой высоте, наблюдаются симптомы горной болезни. Очевидно, сказывается пониженное содержание кислорода в атмосфере Крайнего Севера.

Идем вчетвером на одной веревке вверх по скрипучему снегу. Возможны закрытые трещины. Снег не глубокий, и идти по нему в ботинках на вибраме — одно удовольствие, особенно после долгого заточения в железной коробке корабля.

Остров почти весь покрыт льдом. Только в нескольких местах ледяную кору проткнули острые скальные пальцы, похожие на сибирские гольцы, — на ЗФИ ледники покрывают до 90% территории островов.

Туман ходит над морем рваными лохмотьями. Иногда ветер расчищает большой кусок пространства, и тогда, закладывая очередной серпантин вверх по склону, мы любуемся открывающейся картиной. Отвернешься на полминуты — и все меняется. Голубой опалесцирующий снег под стальными тучами. И тут же он превращается в жемчужно-серый и начинает заливаться розовым светом. Море густое и тяжелое, цвета солярки, неожиданно вспыхивает багровыми и черными разводами и вдруг становится радостно-бирюзовым под цвет гуляющих айсбергов. На горизонте наклеена лубочная картинка: усеченные пирамиды гор на далеком острове, выкрашенные как леденцы. Желто-зеленый снег. Японская миниатюра!

Вершина горы скрывается в тумане. Туманов в Арктике не меньше, чем льдов. Всему причиной высокая относительная влажность воздуха — 95-98%. Это чувствуется. Воздух тугой и сочный и напоминает воздух больших памирских ледников и глубоких трещин.

С набором высоты снег под ногами несколько изменил структуру. На уплотненном ветром снежном склоне выросли длинные и острые иголочки кристаллов. Идешь, как по ворсу. Иголочки ломаются с сухим шорохом. Даже жалко наступать на такие украшения.

Выходим на предвершинный гребень. Здесь неожиданно натыкаемся на следы, похожие на следы лыжника, поднимавшегося лесенкой. Вдруг из-за гребня выедет горнолыжник в яркой куртке? А склон-то, подходящий для катания. Но лыжников нет, это просто следы, оставленные ветром.

Вершина должна быть недалеко. Идем в плотном тумане. Видимость не более 20 м. Восхождение было задумано как покорение вершины, которая должна носить имя «пик «Мосфильм»». Грандиозный замысел! Был составлен проект обелиска с художественными украшениями и именами всех участников киноэкспедиции (около двухсот человек). Этот архитектурный памятник был выполнен в лучших традициях конструктивизма. Обелиск нам предстояло водрузить на вершине горы.

Однако этот обелиск так и не увидел своего достойного пристанища. Описываемое восхождение рассматривалось как разведочное, а повторный выход не удался из-за непогоды и необходимости выполнять все-таки свою основную работу в экспедиции.

Итак, с нами не было достойного украшения для пика «Мосфильма». Однако при виде высшей точки горы мы прониклись торжественностью момента. Четверо из многотысячной семьи советских альпинистов вступают на вершину самой северной горы из всех, на которые поднимались альпинисты страны. По примеру Тенсинга и Хиллари мы обнялись за плечи и одновременно ступили на высшую точку.

В плотном снегу вместо тура из камней оставили доску. На доске, которую должно быть видно из поселка острова Хейса в хорошую погоду, написан текст традиционной записи.

Спуск с пика «Мосфильм» оказался быстрым и приятным. Туман остался вверху, и перед нами лежало спокойное свинцовое море. Остров Хейса на горизонте выглядел маленьким и недосягаемым. А нашей «Северянки» пока видно не было.

К медвежьим следам мы решили не возвращаться, а свернули направо и, преодолев скальные перья, спустились на отлогий галечный берег. И здесь нам здорово повезло: чей-то двухметровый скелет с позвонками в кулак величиной, куски голубоватого халцедона, матово-вишневый гематит и блестящие черные шарики оолитовой железной руды. Даже коричневые комочки колючих морских ежей в неглубокой воде — все это были пустяки по сравнению с главной находкой.

Метрах в сорока от берега, на возвышении среди валунов, лежал огромный правильный шар. Кто мог здесь выточить из песчаника это чудо диаметром больше трех метров? Вспомнили южноамериканские каменные шары, пирамиды ацтеков и внеземные цивилизации. Все же в итоге решили, что это проделки шельфового ледника. Но сколько же тысяч лет понадобилось для обработки такого шарика? И какие нужны редчайшие сочетания условий?

А невдалеке лежали еще два шара поменьше. Мы сфотографировали главный шар и не успели подобраться к остальным, как услышали стук мотора «Северянки». Исследования были прерваны, захлопали ракетницы, радостно заметались в воздухе ледорубы. Встреча, поздравления. Конечно, отплывать надо было немедленно.

Удаляется отлогий галечный берег с острыми скальными перьями и бесформенными обломками камней. И три гладких шара, также чужие в этом пейзаже, остаются как нераскрытая тайна, как приглашение к новым походам и восхождениям в Арктике.

* * *

Хребет Черского — горный массив, по площади равный Кавказу, — был открыт в 1926 г. экспедицией С. В. Обручева. По его предложению этой горной стране, протянувшейся от устья Яны до Охотского моря, было дано название в честь Ивана Дементьевича Черского. Известный геолог и географ Черский, по заданию Академии наук проводивший вместе с женой исследования Верхоянско-Колымского края, прошел с отрядом от Якутска до устья Омолона. Он впервые высказал предположение о существовании в этом районе единого горного хребта, а не отдельных меридиональных водораздельных хребтов, как считалось раньше.

Геодезистам приходится ставить пункты и вести наблюдения на многих вершинах хребта. Многие из них имеют высоту более двух с половиной тысяч метров. Высшая точка хребта и всей Якутской АССР — гора Победа (3147 м), мощный массив с ледниками и отвесными стенами. На левом берегу Индигирки, при впадении в нее голубой и стремительной Иньяли, высится величественный купол горы Чен (2681 м). Примечательна острая и черная пирамида Адыча (2545 м), зубцы и башни массива Буркат (2630 м), при слиянии рек Буркат и Мюреле, гладкие коричневые стены вершин в районе реки Утачан. Северные и восточные стены здесь круты, заснежены и эффектны, встречаются даже километровые стены. Юго-западные склоны, как правило, более пологи и доступны.

Геодезисты предпочитают совершать свои восхождения по наиболее простым маршрутам. Но они уже поняли, что в этом районе лучше работать с альпинистами — надежнее и спокойнее.

С 1969 по 1971 г. в геодезических партиях этого района поработало немало инструкторов альпинизма. Вот далеко не полный список: мастера спорта Б. Голубков, Ю. Заричняк, Б. Левин, М. Плышевский, Д. Поляков, Е. Соколовский, В. Чекрыжов, кандидаты в мастера спорта Е. Сасорова, А. Лаптев, альпинисты-разрядники В. Дурнов, А. Карляков, В. Литвинов, В. Стрельченко.

Основная часть работы альпинистов в бригаде заключается в совершении восхождений. Правда, восходить приходится не туда, куда хочется, а туда, куда надо. И нести приходится не только альпинистское снаряжение. Да и в других отношениях альпинизм в геодезии приобретает своеобразную окраску. Технические приемы и навыки переходят в разряд второстепенных вещей. Основными становятся психические качества альпинистов, умение работать с людьми, особенно в маленьком коллективе при значительных сроках и тяжелых условиях, а также знания по тактике и организации восхождений в экспедиционных условиях.

Работа альпиниста в бригаде начинается с разбивки и сворачивания лагеря. Эту процедуру за три месяца работы в партии приходится выполнять почти ежедневно. Правда, базовый лагерь с такими предметами роскоши, как большая палатка, железная печка, сорокакилограммовая рация, надувные матрацы, тулупы, сковорода и т.д., в основном переносится вертолетом, и не чаще двух раз в месяц. Но и бригада из четырех человек: наблюдателя, помощника, альпиниста и рабочего, передвигаясь с пункта на пункт вокруг базового лагеря, не очень часто пользуется удобствами «базоволагерной» жизни.

Задача бригады — подниматься на вершины, отмеченные на карте, строить на этих вершинах триангуляционные пункты из принесенных с собой металлических конструкций или проводить наблюдения на пунктах, построенных в прошлом году. Для наблюдений на вершину приходится нести два теодолита, штативы и много разных мелких, но весьма необходимых для геодезии вещей и деталей.

Кроме работы на пунктах имеется еще операция под девизом «сделать опознак», выполнение которой доверяется альпинисту. Для опознака, который устраивается на вершине или гребне выше двух тысяч метров, требуется один теодолит, штатив, большая палка, кубометр крупных камней и 50 м марли. Иногда оказывается полезным альпинистское снаряжение, так как при раскладке марлевых полос по заданным азимутам приходится вылезать и на крутые скалы.

Работа бригады начинается обычно с высоты 800-1000 м. Ниже, по галечным или ягельным берегам рек, выстраиваются непролазные заросли ольхи и шиповника. В густой пойменной траве уверенно, по-хозяйски располагаются древовидные ивы с мощными шершавыми стволами. Еще ниже по течению холмы и сопки покрыты красноствольной даурской лиственницей. Метр в поперечнике, тридцать метров в высоту — хозяйка тайги.

В этих местах «шалит» бурый медведь. Если находит оставленный лабаз, съедает все пригодное для еды, крупы рассеивает по земле, рвет в клочья вещи и продырявливает когтями рацию — вдруг там чего-нибудь вкусненькое спрятали. Иногда лабаз оставляют в бочке из-под бензина и завязывают проволокой. Тогда медведь принимается ее катать и, если не может добраться до содержимого, сбрасывает бочку в реку с обрыва.

Мы видели «прокогтенные» медведем жестяные банки с рваными отверстиями величиной в копеечную монету. Животные здесь хотя и пугливы, но очень любопытны. А олени даже показались нам близорукими. Мы встречали суетливых бурундуков, нахальных сусликов, познакомились с веселым семейством горностаев, охотились на тарбагана.

Много неприятностей при восхождениях доставляют реки. Характер у них коварный и решительный. Мелкий ручеек может за 5-6 часов превратиться в бушующий поток. Глубины и русла обманчивы и непостоянны. Здесь накопленный в альпинизме опыт переправ через горные реки оказывается очень полезным.

В верховьях рек встречаются непроходимые для триконей препятствия — плотные ковры зарослей карликовой березы и ольхи. В этих цепких сумрачных дебрях высотой по колено растут огромные подберезовики и подосиновики, лишь вполовину меньше такой березы.

Повсюду, вплоть до каменистых осыпей, владычествует самый неторопливо растущий представитель якутской флоры — ягель. Золотисто-зеленые, пепельные и кофейные подушки ягеля достигают высоты 6-8 см. След, оставленный в сухом ягеле, долго сохраняется совершенно свежим.

Выше границы ягеля начинаются взлеты мелких осыпей из гранитного щебня и пластинок темного сланца. Здесь обычно приходится выбирать путь по гребню. Встречаются выходы разрушенных скал. Вершинные гребни иногда сложены монолитными гранитными глыбами. Довольно часто приходится преодолевать крутые снежные участки. Снеговая линия только в июле поднимается до 1600 м. В июне снег встречается на высоте 1000 м, а в августе свежевыпавший снег покрывает большинство вершин. 25 августа после трехдневного бурана мы выкладывали защитную стенку из толстых снежных кирпичей на ночевке под пиком Буркат, где до начала снегопада ставили лагерь на зеленом ягельном плато.

Из альпинистского снаряжения здесь приходится пользоваться веревкой, ледорубом, карабинами и страховочным поясом, изредка — крючьями и молотком и почти никогда — кошками. Лед на простых маршрутах, пригодных для подъема и спуска не подготовленных технически и нагруженных тяжелыми рюкзаками геодезистов, встречается довольно редко.

Самые большие участки льда мы находили среди ярко-зеленых кустарников и пестрых цветов на берегу реки. Это так называемые тарыны — наледи толщиной до 2-3 м и длиной по 100 м, образующиеся в местах, где река зимой промерзает до дна. Эти ледяные полосы сверкают в зелени и привлекают прохладой в тридцатиградусную июльскую жару оленей, лосей, зайцев и других животных, чьи следы мы видели у таких природных холодильников.

К сложностям восхождений здесь добавляются жесточайшие ветры. Бонатти, описывая свои восхождения в Патагонских Кордильерах на 47-й параллели, упоминает о яростных атаках тихоокеанских ветров. Однако у них палатки все же не поднимало в воздух вместе с людьми, что случалось у нас на 64-й параллели. Дважды — на Буркате и на Адыче — нам приходилось заваливать палатки и, лежа внутри, крепко прижимать к себе полотнища, чтобы уменьшить парусность. Даже внизу, в верховьях долины Иньяли, ветер иногда набирал такую силу, что ни тяжелая рация, ни ящики с консервами и двухпудовые камни не могли удержать на месте большую палатку. И еще запомнилась усталость от ветра, не прекращающегося сутками.

Туман тоже добавляет «развлечений», особенно когда приходится идти по карте в совершенно незнакомой местности. А остаться без карты и продуктов в районе, где не на каждой тысяче квадратных километров встретишь человека, — ситуация довольно сложная.

При работе в горах хребта Черского многое зависит от вертолета и вертолетчиков. Вертолет перебрасывает базовый лагерь, может посадить бригаду почти на пункт или снять с пункта, подбросить продуктов или снаряжение, привезти письма, газеты, вывезти голодающих или терпящих бедствие. Вертолет — это помощник и гарантия возвращения на Большую землю.

Когда мы в конце сезона улетали вертолетом в Усть-Неру, склоны хребта Черского полыхали осенними красками: багровые и пурпурные ковры карликовых берез, янтарно-прозрачные лиственницы, золотистые кружевные поля ягеля. Вспоминались подарки северной природы.

В начале лета — сморщенные, но сладкие перезимовавшие ягоды брусники и голубики. Потом буйные плантации этих же, только снежных и сочных, ягод. И под конец лета мы натолкнулись на заросли охоты — вкусной дикой смородины.

Уезжая после трехмесячного испытания в горах хребта Черского, мы думали об одном: скорее добраться до цивилизации. Но прошел месяц, другой, и сквозь суету городской жизни начали всплывать в памяти застывший океан гор, нестерпимо яркие реки с завалами из добела отмытого плавника и огромные, в четыре горизонта, спокойные безлюдные просторы. И ты начинаешь понимать, что тебе нужно снова вернуться туда — к далеким северным горам.