ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ А. Х. ВОСТОКОВА

Первым языком Востокова, на котором он с детства говорил, был язык немецкий. Однако немецким языком он на письме не пользовался. Главным языком, на котором он объяснялся, был русский. С 12 лет Востоков уже писал русские стихи, а также учился французскому языку, на котором через несколько лет он сумел свободно говорить и писать. В 1800 г., когда Востоков окончил Академию художеств, он стал заниматься не архитектурой, а прежде всего словесностью. В самом начале XIX в. было основано Вольное общество любите­лей словесности, наук и художеств, в которое был принят и Александр Христофорович Востоков.

Востоков вступил в литературу стихотворством²². Первые его опыты были напечатаны в 1802 г. В 1805-1806 гг. он издал две части своих стихотворений под названием „Опыты лирические“, за которые получил бриллиантовый перстень. После того работы Востокова были печатаны в разных периодических изданиях; он отдавал в печать как стихотво­рения, так и грамматические работы или прозаи­ческие пьесы. Название одной из этих пьес, например, „Изъяснение одного места в песни о походе Игоря“ (1809). Прозаические пьесы он издавал также в Санкт-Петербургском вестнике (издаван­ном Санкт-Петербургским обществом любите­лей словесности, наук и худо­жеств).

В вестнике за 1812 год можно найти такие работы как „Опыт о русском стихо­сложении“ или „Задача любителям этимологии“ (здесь внимание Востоков уделил именам русских рек и озер, которые оканчивались на –га, -ва, -ма и др.) и др. В 1817 г. был издан „Опыт о русском стихосложении“ отдельной книгой, которая служила учебником для многих училищ (см. также стр. 23). С 1808 г. он начал зани­маться грамматическими и лексикологическими исследо­ва­ниями. Когда был издан польский „Словарь“ С. Линде (см. также стр. 22), Востоков стал выписывать из этого словаря все славянские диалекты и хотел составить этимоло­ги­ческий словарь (попасть к словарю Линде было для Востокова сложным; см. также стр. 22).

Первоначальный труд Востокова по этимологическому словарю сохранился между его бумагами – это была только небольшая тетрадка, насчитывающая всего восемь листов. Тетрадка несла название „Коренные и перво­образ­ные слова языка славенского“ (см. также стр. 38). Предполагается, что эта тетрадка была написана за несколько лет до 1802 г. (точно неизвестно).

В 1807 г. уже началась работа над его крупным трудом – над „Этимоло­гическим словорасписанием“ (см. также стр. 38). В 1809 г. были в него внесены польские и английские слова. Слова других языков были включены немножко позже. О том, как Востоков заинтересовался своей исследовательской работой, свиде­тельствует следующий отрывок: „Всегда имел я отменную охоту к наукам историческим и граммати­кальным, и горячо предавался оным, когда только мог улучить свободное время, когда только мог иметь малейшее к тому пособие в каких-нибудь учебных книгах. Пособия сие доселе были очень скудны, по малому моему достатку и по неимению случаев, чтобы пользоваться знатными библио­те­ками: однако же ни сие препятствия, ни же занятия по казенной должности не могли совершенно отвлечь меня от любимых моих упряжнений в истории и словесности, к коим я всегда возвращался с новой горячностью...“ (ср. Срезневский 1865, 5).

Востокова больше всего интересовали археологические и этимологические исследования русского языка. В свободное время он трудился над составлением сравнительного этимологического словаря и пытался показать различия между языками, не только славянскими, но и вообще индоевропейскими. К сожалению, он осознавал, что в то время этимология считалась бесполезной наукой. Об этом он высказался следующим образом: „Я знаю, сколько предмет сей запутан, знаю, что этимологию называют бесполезным знанием, служащим только к удовле­тво­рению любопытства. Но нельзя ли, руководствуясь осторожностью и за разбором мелочей не теряя никогда из виду целого, пройти в этимологии, правда, не далеко, но за то надежно, извлечь из всего хаоса столько, по крайней мере, свету, сколько нужно для основательного и философического словознания? Моя цель... была, чтобы, утвердив, если можно, историческими и логическими доказательствами словопроизводство Российского языка, пояснить сию истори­ческую часть грамматики для будущих наших лексикографов и пресечь чрез то единожды навсегда всякие произвольные и неосновательные слово­произведения, каких у нас немало выкидывали в свет самоумная неученость или всеугады­вающая полуученость.“ (ср. Срезневский 1865, 6).

Работая, Востоков пользовался при своих исследованиях следующими посо­биями: „Словарь Российской академии“ (для русского языка), „Словарь Кондра­то­вича“ (для польского языка – этот словарь Востоков обозначил как очень дрянной), для чешского и других славянских языков он пользовался только одним пособием, а именно „Litterarische Nachrichten von einer Reise nach Schweden und Russland“ Йосефа Добровского²³ (Literární zprávy z cesty do Švédska a Ruska, 1796), „Словарь немецко-русский“ для немецкого языка и др.

Востоков очень жалел того, что он не мог пользоваться лучшими пособиями. С доступными для него источниками он потерял много времени, и поэтому он обра­тился с просьбой к А. Н. Оленину²⁴ (1763-1843) одолжить у него „Словарь“ Самуэля Линде²⁵ (1771-1847) и другие более подходящие пособия. Хоть А. Н. Оле­­нин принял его желание с восхисщением, все осталось, в конце концов, только у обещаний. Востокову удалось достать „Словарь“ Линде от Д. И. Языко­ва²⁶ (1773-1845), члена Общества любителей словесности, наук и худо­жеств. После того, когда Востоков познакомился с первыми тремя частями „Словаря“ С. Линде, он смог внести в свой „Этимологический словарь“ некото­рые новые познания.

Его „Этимологический словарь“ (см. стр. 30, 38) остался невыпущенным. Восто­ков решил пре­кра­тить работу над ним. Оставив неизданным этот обширный труд, как требовавший большой переработки, Востоков издал только несколько частных замечаний. В 1808 г. отдал в печать книгу „Краткое руководство к россий­ской словесности“ (см. стр. 40), частью которой, например, является: „О законе произно­ше­ния буквы е“, „О неупотребительности сравнительной степени причастий“, „Об упо­тре­блении местоимения что вместо который“ и др. Работу над словарем Востоков отложил в сторону раньше, чем начал заниматься исследова­ниями памятников церковнославянского и русского языков; об этом свиде­тельствует факт, что в нем нет никаких упоминаний об этих исследованиях.

Исследуя слова русского языка в сопоставлении с языком старославянским, Востоков все время занимался народной словесностью, русскими народными песнями и пословицами. Из всей его работы о русских песнях не осталось, к сожа­ле­нию, почти ничего. Найдены были только некоторые кусочки бумаг с отрывка­ми песен, но „Сборник песен“, который Востоков составил, никогда не нашелся.

Позже Востоков все-таки издал „Сборник пословиц, расположенных по содер­жа­нию“. В этом сборнике приведены прежде всего такие пословицы, которые уже раньше были изданы, или те пословицы, которые Востоков выписывал из писем своих товарищей. Одновременно он интересовался народными песнями.

Изучение древних памятников было для Востокова очень важным также по причине „развития его метода – сравнения.“ До этого момента речь шла только о таком древнем памятнике, который уже был издан. Однако Востокову очень хотелось расследовать какой-нибудь древний памятник, до сих пор не изданный. С помощью своего друга А. И. Ермолаева (о нем см. стр. 23, 29, 34) ему удалось попасть в Императорскую публичную библиотеку, в которой начал работать. Здесь Востоков нашел „Остромирово Евангелие“, написанное в 1056-57 гг. для новгородского посадника Остромира (см. стр. 28, 32). Позже он стал этим памятником подробно заниматься. Зимой 1815 г. он начал служить помощником хранителя рукописей в Импера­торской публичной библиотеке; это упростило ему доступ к письменным памят­ни­кам.

Почему Востоков тогда исследовал эти памятники видно из его письма от 20 мая 1818 г. тогдашнему председателю Московского Общества любителей сло­весности А. А. Прокоповичу-Антонскому: „Пока источники мои ограничива­лись печатными книгами и наслышкой живого языка, ревностно занялся я своей лексикографией (т. е. словопроизводным словарем) ... но когда случай привел меня увидеть старинные рукописи Славянские, а также и некоторые старопечатные книги, и в них правописание, словоокончания и обороты, во многом отлычные от употребительных в позднейшем языке, я тогда убедился в необходимости заняться сперва грамматикой, т. е. исследованием и показа­нием свойств языка и различных его форм, с изменениями, каким подвергались формы сие в продол­жении столетий в России и в других землях Славян­ских...“ (ср. Срезневский 1865, 21 – 22).

Первым трудом Востокова, возникшим на основании исследования древних памятников, явилось „Рассуждение о Славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка, составляемой по древнейшим оного письменным памятникам“ (1820). „Рассуждение“ (см. стр. 32, 37) Востоков послал секретарю Московского Общества любителей. Этот труд был прочитан на публичном засе­да­нии Общества. „Рассуждение“ принесло Востокову название знатока языка. В нем Востоков также один раз упомянул Й. Добровского (о нем см. также стр. 10, 22, 34, 37). Добровский подробно познакомился с его работой и назвал ее велико­лепной. Он даже намере­вался переработать некоторые из своих трудов по указа­ниям Востокова. Востоков своим трудом положил начало научному истори­ческому исследованию славянско­го языка.

Важность открытий Востокова была в России признана позже. Сначала его исследования ценило только немного языковедов. Только после открытия в уни­вер­си­тетах кафедр славянской филологии идеи Востокова, высказанные в его „Рассуждении“, стали утверждаться. Благодаря „Рассуждению“ начались также исследова­ния современного русского языка.

Следующие труды Востокова большей частью представляют продолжение „Рассуждения“. В них развивались мысли, содержащиеся в этом произведении. Востоков подготовил к изданию несколько работ. Самыми важными считались „Выдержки из памятников“ и „Палеографические снимки“. Часть выдержек из рукописей вошла в особый сборник Востокова, который он назвал „Для Словаря“ (см. стр. 30). Они возникали в течение нескольких лет, приблизительно с 1815 г. до 1840 г. В них обращено внимание прежде всего на необычные слова и на слова, которые имели необычные грамматические формы. Востоков также уделял вни­ма­ние сличению перевода с греческим подлинником. Таким способом возникали очень интересные своды, состоящие из трех и более рукописей.

Первым из законченных трудов после „Рассуждения“, касающийся расследо­вания памятников, было „Описание десяти рукописей преосвященства Евгения“. Эти рукописи были Востокову посланы для рассмотрения. Он создал их по­дробный и обширный разбор. Все рукописи он расследовал в течение трех месяцев и послал вспять преосв. Евгению²⁹ (1767-1837) в конце 1821 г. Ни в одном из памятников, которые попали в „Описание“, не было никаких заметок о времени, когда они возникли. Поэтому время написания отдельных памятников могло быть определено только гипотетически. Востоков попытался определить время их написания и, наконец, он пришел к следующему выводу: три из этих рукописей относятся к XI веку, две к XII – XIII вв. и остальные к XIV, XV и XVI вв. Этот труд – „Описание десяти рукописей“ – остался неизданным до того време­ни, как он был передан И. И. Срезневскому³⁰ (1812-1880), издавшему его в Ученых записках 2-го отделения Академии в 1855 г. С преосв. Евгением Востоков все время поддерживал связи путем переписки.

С 1822 г. Востоков стал переписываться с графом Н. П. Румянцевым³¹ (1754-1826). Он позволил ему пользоваться книгами и рукописями его соб­ственной библиотеки. Востоков также вел переписку с К. Ф. Калайдовичем³² (1792-1832), который тогда работал под покровительством графа Румянцева. Взаимная пере­писка оказалась очень ценной в научном отношении. Они сообщали друг другу о своих рассуждениях о памятниках славянской и русской древности. Письма Востокова свидетельствуют о том, что работая над памятни­ками, он обращал внимание не только на особенности языка и письма, но и на историческую и хронологическую датировку памятников. С 1824 г. начался труд над описанием всех румянцевских рукописей.

Самой большой проблемой у Востокова оказался недостаток времени. Главным его занятием было описать румянцевские рукописи, но это требовало много времени – несколько лет. Поэтому у него не было желания заниматься другими делами. Вернее – желание было бы, но так как он над каждым трудом работал очень тщательно, он осознавал, что нельзя заниматься одновременно несколькими содержательными проблемами.

С 1825 г. Востоков сотрудничал с П. И. Кеппеном³³ (1793-1864), который решил издать „Библиографические листы“. Все палеографические сведения в этом труде принадлежат именно Востокову. В „Библиографические листы“ им внесены также некоторые описания древних памятников. Кеппен с 1825 г. путешествовал по славянским землям, собирал разные информации о славянских памятниках и все полученные данные он стремился издать под названием „Со­бра­ние сло­венских памятников, находящихся вне России“. Однако у Кеппе­на воз­никла пробле­ма с рассмотрением „Фрейзингенских статей“ (см. также стр. 38) – памятни­ка от X века. Кеппен добился всех трех статей и разных соображений ученых о времени их написания. Оставалось последнее – разобрать статьи и понять их значение. Поэтому он обратился с просьбой к Востокову. Осознавав затруднения такой работы, Востоков все-таки исполнил желание Кеппена, справился со всеми трудностями и в 1826 г. работа была закончена. Книга „Собрания словенских памятников, находящихся вне России“ была издана в 1827 г. и работа Востокова, названная „Грамматические объяснения на три статьи Френзингенской рукописи“, заняла в ней главное место.

В настоящее время Фрейзингенские статьи по общему мнению являются древнейшим памятником словенского языка Χ столетия. Они представляют собой три статьи – две формулы исповеди и один отрывок поучения, вставленные в старую латинскую рукопись. Рукопись раньше принадлежала Фрейзингенскому монастырю (откуда и название), а теперь хранится в мюнхенской библиотеке.

Между тем описание рукописей Румянцевского музея продолжалось и в 1832 г. Восто­ков начал его переписывать начисто. Исследуя рукописи Румянцевского музея, он в них открывал много интересных памятников, между прочим и „Жития св. Людмили и св. Вячеслава Чешских“. Эти жития были изданы в Московском вестнике за 1827 год и чешскими языковедами были признаны важными источни­ками чешских древностей.

В ноябре 1837 г. была рукопись „Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума“ (см. также стр. 18, 37) Востокову возвращена из цензуры и Востоков ее начал сразу печатать. „Описание“ вышло в 1842 г. Востоков в него влючил 470 рукописей и к каждой присоединил несколько заметок. Его работа насчитывала 113 печат­ных листов.

В том же году Востоков начал готовить к изданию „Остромирово Евангелие“ (см. стр. 24, 32). Над евангелием он провел почти четыре года – до ноября 1840 г., сразу его отдал в  цензуру и возвращено ему было в 1842 г. На год позже, в 1843 г., оно было издано.

„Остромирово Евангелие“ было написано по заказу новгородского посадника Остромира. Писец – диакон Григорий (даты рождения и смерти неизвестны) – в приписке на последнем листе книги сообщает, что трудился над ним с 21 октября 1056 г. по 12 мая 1057 г. Запись на первом листе – „Евангелие софейское апракос“ – говорит о том, что рукопись была вкладом Остромира в новгородский Софийский собор. Дальнейшая судьба памятника известна лишь с начала XVIII века. Из Новгорода евангелие было перевезено в Москву, а затем, в 1720 г., по указу Петра I³⁴ (1672-1725) было отослано в Санкт-Петербург. Одна­ко, на следую­щих 85 лет евангелие опять потерялось.

Только в 1805 г. его обнаружили среди вещей императрицы Екатерины II³⁵ (1729-1796). Найденную рукопись император Александр I³⁶ (1777-1825) передал в Публичную библиотеку и это начинание положило начало к изучению этого памятника. В числе первых его исследова­телей были А. Н. Оленин (22), Н. П. Румянцев (23, 26, 34), митрополит Евгений Болховитинов (26, 34), Н. М. Карамзин (17, 23, 40), А. И. Ермолаев (23, 34), П. И. Кеппен (27, 34, 38); прим.: в скобках указаны страницы, на которых у выше приведенных представителей даны необходимые информации. Больше всех занимался этой рукописью именно А. Х. Востоков. Как уже было сказано, А. Х. Востоков издал „Остромирово Евангелие“ в 1843 г. и указал в нем свои граммати­ческие комментарии. Все дальнейшие ученые как Ф. И. Буслаев³⁷ (1818-1897) И. И. Срез­невский (о нем см. стр. 26, 34, 51 – 52), Ф. Ф. Фортунатов³⁸ (1848-1914) и др. обращались к „Остро­­ми­рову Евангелию“ как к памятнику, имеющему великолепное значение не только для истории русского и славянского языкознания, но и для искусства и культуры Руси середины XI века. Евангелие было написано на выработанном белом пергамене торжествен­ным письмом и богато украшено. В книге находятся три больших изображения еванге­листов Иоанна, Луки и Марка, красивые заставки в начале текста и отдельных глав, и остроумно орнаментированные заглавные буквы. В 1988 г., к 1000-летию крещения Руси, „Остромирово Евангелие“ было издано в фототипи­ческом виде.

Работы в Российской академии и другие занятия Востокова все больше его отвлекали от исследований памятников. Именно с 1844 г., когда он уволился от должности хранителя манускриптов Императорской публичной библиотеки (эту должность он занимал с 1828 г.) и от службы в Румянцевском музее, уделял внимание памятникам только время от времени и только тогда, когда данный памятник представлял собой редкость.

Пока речь шла прежде всего о трудах Востокова, касающихся рассмотрения древних памятников. Однако нельзя не коснуться его стремлений по составлению руководств по грамматике и языковых словарей.

Одна из словарных работ оставалась у Востокова с давнего времени – со­ста­вле­ние его „Славено-русского этимологического словаря“. Над этим произведе­нием он начал трудиться еще раньше, чем над памятниками, но работу ему пришлось прекратить (см. стр. 22, 38). Сначала был этот „Словарь“ короток и у мно­­гих слов не было никаких заметок и определений. Только с течением после­дующего времени Востоков вставлял в словарь листы с дополнениями, иллюстри­рующими свиде­тельства, взятые из разных памятников и рукописей. На этих листах также были вставлены факты из разных памятников и рукописей. Это был как раз материал, который вышел в сборнике „Для Словаря“ (см. стр. 26). Востоков „Словарь“ оставил в том же виде, в котором был издан в первый раз. Это означает, что он его никогда не переработал, только его постепенно допол­нял, но никогда ничего не вычеркивал. Поэтому в „Словаре“ находится много неточностей. С другой стороны, надо заметить, что в „Словаре“ было заключено очень много слов из разных областей и языковых уровней – слова общие, технические, простона­родные, русские, церковно­славянские и др. Слова в этом произведении нуждались подробного дополнения, однако для этого не хватало времени. Несмотря на то, что этот труд остался неизданным, он оказал большое влияние на другое произведение – на „Словарь церковнославянского и русского языка“.

Весь материал, который был приготовлен в Российской академии для задуманного словаря, был передан во Второе отделение Академии наук и все было присоединено к материалам, которые были собраны именно Отделением для подобного словаря. Для составления „Словаря церковнославянского и русского языка“ (по решению Отделения) был избран также А. Х. Востоков. Вместе с остальны­ми он работал над теми словами, которые начинаются на те буквы, которые еще не закончены или вообще не обработаны. Этот „Словарь церковно­славянского и русского языка“ (см. также стр. 38 – 39) был издан в конце 1847 г.

С 1848 г. во 2-ом Отделении Академии наук началась работа по другому словарю – по русскому областному. Материал был получен от преподава­телей разных учебных заведений и от некоторых академиков и был передан Востокову для упорядочения. Материал был им очень тщательно разобран, каждое слово описано отдельно, к словам были приведены подробные объясне­ния. Этот словарь, наконец, вышел в 1852 г. под названием „Опыт областного Велико­русского Словаря“. На шесть лет позже – в 1858 г. – была также под редакцией Востокова издана книга „Дополнение к Опыту областного Велико­русско­го словаря“. Как выгладит словарная статья в „Дополнении“ показано следующим образом:

- Конюшина (ы) – с. ж.; 1. Шкура убитой лошади. 2. Лошадиное мясо, падаль.

3. Конский щавель. Псков. Твер. (ср. Востоков 1858, 87)

- Раздабуривать; гл. – болтать, говорить, оставляя работу. Сибирь.

(ср. Востоков 1858, 225)

В феврале 1856 г. Востоков принес в Отделение свой собственноручно перепи­санный „Словарь церковнославянского языка“. Сначала его издавали отдель­ными листами при Известиях Отделения, затем вышел двумя отдельными книга­ми. Первый том был напечатан в 1858 г. и второй в 1861 г. В „Словаре“ приведе­ны все сведения, которые Востоков набирал весьма долгое время – приблизи­тельно сорок лет. В нем заключены познания, которые он приобрел на основании личного самостоятельного исследования языка памятников. Однако позже оказа­лось, что к некоторым частям словаря были нужны дополнения и некоторые слова нуждались также в переработке и уточнении их объяснения.

Работая над словарными произведениями, Востоков постоянно продолжал работу также над грамматическими трудами. Разные наблюдения об особенностях грамматического строя древнего языка приведены уже в „Рассуждении“ Восто­ко­ва (см. стр. 25, 37). Как уже упомянуто выше, Востоков занимался как языком древним, так и современным. Его грамматические занятия уважали как в Россий­ской академии, так и в Обществе любителей. Однако первоначальные его заметки были отрывочными. Только в связи с предложением министерства народного просвещения составить учебное пособие по русской грамматике Востоков взялся за эту работу с большим усердием. Результатом его стремлений стало, что в 1831 г. он издал две книги: „Сокращенную грамматику для употребления в низших учебных заведениях“ и одновременно „Русскую грамматику Александра Востокова, по начертанию сокращенной грамматики полнее изложенная“ (т. наз. полная грамматика). Обе книги были министерством приняты и несколько раз переизда­ны (см. стр. 40 – 42, 43 – 50). По привычке Востокова также его грамма­ти­ки были составлены с большим усердием и точностью. Полная грамма­ти­ка Востокова остается до сих пор выдающимся трудом в русском языкознании. Этими двумя работами были разграничены труды Востокова по строю совре­менного русского языка. Он, правда, написал еще несколько заметок, касающихся русского языка, однако гораздо больше он трудился над старославянским языком.

Востоков долго накоплял материал для составления грамматики старо­славянского языка. Некоторые части он сделал общедоступными при издании „Остромирова Евангелия“ (см. стр. 24, 28) – к нему он опубликовал „Граммати­ческие правила славянского языка, извлеченные из Остромирова Евангелия“ (1843).

В 1844 г. А. Х. Востокову исполнилось 63 лет и он хотел закончить все разработанные им труды. Поэтому он взялся за окончание церковнославянской грамматики. У Востокова было много трудностей, касающихся состояния здо­ровья, и поэтому он уже не был в состоянии работать так интенсивно, как раньше. Оказалась у него еще одна существенная проблема: он поставил себе цель составить подробную и обширную грамматику, однако ему приходилось все делать наедине. Будь у него один или два помощника, ситуация стала бы проще. Однако помощников следовало бы оплачивать. Таким образом, Востокову пришлось все готовить ему самому в возрасте почти 70 лет.

В октябре 1860 г. была Востоковым начисто переписана „Грамматика цер­ковно­славянского языка, изложенная по древнейшим оного письменным памятни­кам“, которую, наконец, издал в 1863 г. „Грамматика“ по объему небольшая. Несмотря на то, что Востоков в нее не включил все важные вопросы церковно­славянского языка (отсутсвует, например, глава о словопроизводстве), и что в ней не содержится столько сведений, сколько бы Востоков мог привести, „Грамма­тика“ является свидетельством о том, как глубоко и тщательно он интересовался церковно­славянским языком. „Грамматика церковнославянского языка, изло­женная по древнейшим оного письменным памятникам“ стала последним трудом, который А. Х. Востоков в своей жизни издал.