Алексей Головнин

Ту НЂмци и Венедици…

Несколько иной оказалась судьба юго-славян, живших в Далмации. Здесь в XIII – XV вв. образовались города-коммуны. Одновременно с Османской империей и Венгрией на них претендовала Венеция, закрепившаяся в Задаре со времен крестовых походов. В XV – XVIII вв. в Далмации утвердилась власть Венеции, активно насаждавшей здесь свои правовые нормы, культуру, язык. Культурное своеобразие далматинских городов сложилось именно в это время. Фактически независимым остался только Дубровник, номинально признававший турецкую власть, что давало ему возможность противостоять Венеции. Расцвет Дубровника, продолжавшийся в XV – первой половине XVII в. Вскоре после этого город вынужден был признать власть Габсбургов. В 1797 г. пала Венецианская республика. Ее владения в Далмации также были включены в состав Австрийской монархии.

Югославия, стр. 277.)

Одним из самых крупных крестьянских восстаний в Че­хии XVIII века было восстание 1775 года, вспыхнувшее вна­чале в селе Ртыне, в Северной Чехии, а затем охватившее также часть Моравии.

Крестьянские отряды из различных краев двинулись на Прагу, намереваясь захватить город. В восстании участвовали низшие слои населения, включавшие полу пролетаризиро­ванную городскую прослойку, деревенских безземельных крестьян, работавших в качестве наемных рабочих в раз­личных отраслях промышленности или же в качестве бат­раков и слуг в панской усадьбе.

Восстание в Ртыне было обусловлено дальнейшим раз­витием капиталистических отношений в чешской деревне. Именно в этот период идет интенсивная дифференциация крестьянства. Богатые крестьяне, посылающие вместо себя на барщину батраков, еще больше богатеют, а мелкое кре­стьянство еще больше разоряется.

В результате этого, десятки тысяч рабочих рук бывших крестьян оказались втянуты в процесс капиталистического производства. Как правило, они использовались капиталистами в качестве домашних ткачей и прядильщиков, выра­батывавших за нищенскую плату полуфабрикаты для тек­стильных мануфактур.

Как отмечали многие советские исследователи, кресть­янский бунт в Ртыне в целом проходил под знаменем борьбы за полную ликвидацию феодально-крепостнической системы. Однако многие из восставших еще верили в то, что Габс­бурги пойдут на новые уступки.

Интересен тот факт, что восстание 1775 года по вре­мени совпало с пугачевским. Чешские крестьяне знали о событиях в Поволжье, так же как пугачевцам было известно о волнениях в северной Чехии. Возможно, если бы тем и другим повезло больше, восстания в конце концов объе­динились бы.

Но счастье было на стороне Габсбургов. Правительство выставило против восставших регулярные части, укреплен­ные мощной артиллерией. После нескольких ожесточенных сражений бунт был подавлен.

Петр заручился союзом господарей Молдавии – Кан­темира и Валахии – Бранкована, а также содействием Польши. Кантемир обязался выставить 10 тысяч войска, Бранкован – 50 тысяч (из них 20 тысяч сербов).

Август двинул в северную Болгарию 30 тысяч человек, на усиление которых отправлен был русский корпус Дол­горукова (12 тысяч человек).

Всего у Петра было около 50 тысяч человек. Со ста ты­сячами, обещанными союзниками, вспомогательных войск, это должно было составить внушительную силу – «более чем достаточную для удержания за нами победы» – по сло­вам самого царя.

Кроме этой главной армии, были образованны еще две: одна – графа Апраксина в составе 20 тысяч регулярных войск, 40 тысяч казаков и 20 тысяч калмыков – должна была идти Муравским шляхом на Крым, другая – князя Голицына (15 тысяч регулярных войск, 30 тысяч казаков) от Чигирина двигалась на Очаков.

Таким образом для войны с Турцией Россия выстави­ла до 90 тысяч регулярных войск, 80 тысяч казаков и 20 тысяч калмыков – с силами, обещанными союзниками, это составит до 300 тысяч войска.

В конце мая 1711 года русская армия подошла к Днестру. Авангард Шереметева дошел до Прута, где соединился с Кантемиром.

Здесь русские узнали, что в Молдавии никаких запа­сов нет, а набор молдаванской армии производится туго: в 17-ти полках, организованных по русскому образцу, не было более семи тысяч человек; обозы с продовольствием для армии, шедшие из Киева, были перехвачены в Подолии татарами.

Положение становилось серьезным.

Перейдя Днестр у местечка Сороки, Петр 20 июня со­звал военный совет, на котором было решено двинуться вперед. Только генерал Галард заметил, что русская армия находится в том же положении, в котором был Карл XII, вступая на Украину.

Испытывая большие затруднения из-за недостатков припасов, преодолевая сильный зной, русская армия вступила в Бессарабию. Надеясь на союзников – поляков и вала­хов, Петр смело шел вперед.

Однако польская армия и корпус Долгорукого, дойдя до молдавской границы, остановились в Буковине и заняли выжидательную позицию.

Тем временем Великий визирь Балтаджи-Паша прибли­зился к Дунаю с 300 тысячами войска и пятистами орудиями. Переоценивая силы русского царя, он остановился в нере­шительности у Исакчи.

Султан, опасаясь общего восстания христиан, предложил Петру мир при посредничестве патриарха Иерусалимского и Бранкована (который перешел на сторону турок).

Турция предлагала России все земли до Дуная: Новороссию с Очаковым, Бессарабию, Молдавию и Валахию.

Петр I ответил отказом, совершив крупнейшую ошибку своего царствования. Заняв Яссы, Петр двинулся правым берегом Прута к Дунаю, отрядив вперед авангард генерала Ренне, куда вошла почти вся кавалерия, и приказал ему овладеть Браиловым.

Ренне быстро двинулся в Валахию, взял Браилов и за­нялся закупкой продовольствия и формированием валахских войск. Однако его донесение было перехвачено, и Петр так и не узнал о взятии Браилова.

Великий визирь, перейдя Дунай с главными силами, бы­стро двинулся вверх по Пруту на Яссы.

8 июля произошло первое столкновение его с русско-молдавским авангардом, причем молдаване бежали. Ночью вся русская армия отступила на соединение с арьергардом Репнина, придав огню лишние тяжести. Турки не пресле­довали.

9 июля русская армия соединилась в Станилештах и стала укреплять лагерь, но турки повели яростную ата­ку и захватили часть обозов, не успевших въехать на тер­риторию лагеря. Нападение это, а также два следующих, были отбиты с большим уроном для турок. Русских было 38 тысяч при 122 орудиях, турок – 170 тысяч и 479 ору­дий. Урон россиян составил 2882 человека, у турок вы­было до 7 тысяч человек.

Тем не менее положение русской армии стало отчаянным: позиция ее представляла собой четырехугольник, задний фас которого упирался в реку.

Турки, установив артиллерию на командных высотах, могли громить русский лагерь безнаказанно. Массы турецких стрелков делали даже невозможным пользование водой.

Армия была окружена в пять раз превосходящим про­тивником. Участь России была в тот день в руках великого визиря. Даже если бы русским удалось пробиться сквозь кольцо врагов, отступление превратилось бы для них в ка­тастрофу – все переправы через Прут были в руках ту­рок. Остатки армии очутились бы в Молдавии, как в мы­шеловке, и их постигла бы участь шведов у Переволочны.

По мнению Антона Керсновского, величие Петра ска­залось в эти трагические минуты в полном блеске.

Готовясь к последнему бою, он заготовил указ сенату: «в случае пленения его государем не считать и его распо­ряжений из плена не выполнять». Но Бог хранил Россию. Визирь Балтаджи согласился на переговоры и не использовал своего исключительного стратегического положения.

Уступчивость визиря объясняют различно: одни полагают ее следствием откупа (драгоценности Екатерины), другие объясняют ее бунтом янычар. Последняя гипотеза гораз­до правдоподобнее. Кроме того, на визиря должна была про­извести впечатление стойкость русских войск в бою 9 июля и чувствительные потери в лучших турецких войсках.

Интересы Швеции и ее беспокойного короля не трогали флегматичного азиата, решившего заключить мир, раз его предлагали на условиях, приемлемых и даже выгодных для Турции. Переговоры велись неспешно (дабы предупредить Карла XII, скакавшего в турецкий лагерь с требованием не уступать) и 11 июля привели к Прутскому договору.

Россия возвращала Турции Азов с его округом, и обязы­валась срыть укрепления на Днепре и Дону, а также – Та­ганрогскую крепость. Кроме того, Петр обязывался не вмешиваться в польские дела и давал Карлу XII пропуск в Швецию.

Трудно представить себе, отмечает Антон Керсновский, что было бы с Россией, если бы Петр погиб на Пруте... При несчастном Алексее Петровиче ей бы пришлось пережить новое смутное время. Все старания и достижения Петра про­пали бы даром.

Вообще же Прутский поход – это война пропущенных возможностей. Согласись Петр на предложение султана – и граница России тогда же пошла бы по Дунаю. Исполнена была бы мечта Святослава... Не надо было бы проливать потоки крови под Очаковым, Измаилом, Рущуком, в Силистрии, и вести пять войн за сто лет. Однако ошибку при­мерно такого же порядка совершил и Балтаджи-паша. Этому визирю мы обязаны многим.

Война началась лихо и многообещающе для султана. В земли Украины вторглась конница крымских татар, двинулись по своим направлениям пешие войска. Но после первых разбойничьих успехов на турок и крымских татар обрушилась лавина неудач: они потеряли крепости Хотин и Яссы, Азов и Таганрог; в Грузии русские войска выбили захватчиков из Кутаиси; самое страшное поражение в битвах на ре­ках Ларга и Кагул, что в Молдавии, нанес турецкой армии Петр Александрович Ру­мянцев. Русские войска, развивая успех, вошли в земли Болгарии. Тогда же русская эскадра пришла из Кронштадта в Эгейское море. Она блокировала Дарданелльский пролив и прервала сообщение Турции с ее средиземноморскими владениями; моряки России освободили от турок два десятка греческих островов, их жители объявили себя подданными России. Победным было сражение в Чесменской бухте. Адмирал Григорий Андреевич Спиридов сжег бран­дерами и разбил ядрами 15 линейных кораблей турок, 4 фрегата и больше полусот­ни других судов.

Таковые несчастья и то, что союзница Австрия уклонилась от прямых военных действий против русских, вынудили султа­на согласиться на мир с Россией. По но­вому мирному договору Крымское ханство объявлялось независимым от Турции; Рос­сия получала на Азовском море крепость Азов, в Крыму, крепости Керчь и Еникале, на Черном море крепость Кинбурн с частью территории между Днепром и Бу­гом. Торговый флот России получал право свободно плавать в Черном море и про­ходить через проливы Босфор и Дарданеллы. Русским купцам в черноморском рай­оне предоставлялись такие же привилегии, как турецким, французским и английским. Облегчалось по договору положение под­властных Турции народов. Молдавия и Валахия переходили под покровительство России, Западная Грузия освобождалась от жестокой дани людьми, все борцы про­тив турецкой тирании – славяне, грузины, румыны, греки, – посаженные в тюрьмы, отпускались на свободу. За то, что Турция ввела Россию в большие военные расходы, султан обязался уплатить из своей казны 4 миллиона рублей.
(А. В. Митяев. Первая русско-турецкая война 1768 – 1774 годов.

Из книги «Ветры Куликова поля». 1984)