Год 441 50.Хан Аттила натягивает тетиву нового похода

Год 441

50.Хан Аттила натягивает тетиву нового похода

Предводители, вожди и военачальники левого крыла гуннов прямо не высказывали в лицо хану Аттиле свое недовольство, но он чувствовал всей своей печенью, что его высокородные подчиненные тарханы все же неудовлетворены малой толикой добытых трофеев. И потому в середине зимы, когда белоснежное покрывало застлало поля, луга и леса и накинуло тонкий хрустящий слой льда на реки, ручьи и озера, второй гуннский правитель Аттила укрепился в своем мнении – ранней весной с первыми проталинами выступить в боевое сапари против Восточного Рума, но с совсем противоположной окраины, со стороны восхода солнца. Хан Аттила планировал свой поход на префектуру Восток, где располагались богатейшие византийские провинции: Сирия, Финикия, Ливан, Палестина и Аравия. Его прельщали там сирийская высококачественная сталь из Дамаса, финикийские драгоценные камни из Триполиса, ливанское сандаловое дерево из Пальмиры, палестинское красное золото из Иерусалима и аравийские целебные мази и благовония из Газы.

Когда второй хан Аттила посоветовался с общегуннским престарелым жаувизирем Усуром, то последний сразу же загорелся желанием принять непосредственное участие в данном воинском предприятии.

– Я всегда готов идти в эти же земли. Сорок лет тому назад великий каган Ульдин водил гуннов в те края на владения сассанидского Ирана. Мне, к сожалению, тогда не пришлось участвовать в том победоносном походе. И вот сейчас, через много лет, появилась реальная возможность наверстать упущенное, – удовлетворено качал своей белой головой старый туменбаши. – Как говорится, адам³⁵³ предполагает, а небесный Коко Тенгири располагает. Это хорошо, что из многочисленных богатых стран, существующих под вечным небом, ты выбрал именно названные тобой земли. Я много слыхал о неисчислимых богатствах Сирии, Палестины и Аравии. Наши далекие предки-билге всегда хотели покорить эти земли, особенно Палестину, где живут богатые иудеи, и Аравию, где обитают не менее богатые арабы. А наши молодые горячие батылы³⁵⁴ хоть сегодня готовы выступать в далекое воинское сапари.

Немолодой шаман Айбарс также безоговорочно поддержал идею второго гуннского хана о походе, но лишь с одной оговоркой, что все же надо согласовать вопрос с верховным гуннским каганом Беледой; шаман мотивировал оговорку старинной сабирской пословицей: маленькая обида соплеменника порой доставляет человеку больше неприятностей и зла, нежели лютая ненависть откровенного врага.

Пожилой славянский коназ туменбаши Радомир также выразил согласие участвовать в боевой экспедиции к побережьям Великого теплого моря ³⁵⁵, но высказал свою точку зрения по поводу сроков похода: мол, необходимо вернуться домой в этом же году до наступления зимы, так как в противном случае их славянские земли остаются почти беззащитными перед лицом разбойничьих племен тайфалов, дакийцев и исавров.

– А при полной безнаказанности и федеративные германские легионы на службе Византии могут перейти через Дунай и ограбить наши степные владения, оставшиеся без серьезного военного прикрытия, – и беловолосый славянский вождь замахал от неудовольствия руками.

Заручившись, таким образом, поддержкой самых влиятельных, старших по возрасту, гуннских вельмож: жаувизиря туменбаши Усура, старшего шамана левого крыла Айбарса и коназа антов и венедов туменбаши Радомира, – второй гуннский хан разослал гонцов в подвластные ему племена и народы. Также поскакали курьеры с письменным пергаментным уведомлением и в главную гуннскую ставку на Тиссии в Паннонию, к верховному кагану Беледе.

Согласно начертанных на пергаменте предписаний, которые везли с собой скорые посыльные, каждый народ из левого гуннского крыла должен был оснастить боевой экипировкой, снабдить запасом еды на две полные луны и выставить тяжеловооруженных верхоконных воинов с двумя лошадьми у каждого, а также и вспомогательноую пехоту. Коренные гунны сабиры и акациры должны были выставить по одному полносоставному тумену, утургуры, кутургуры, кангары, сарагуры и салгуры – по полтумена воинов; союзные племена: роксоланы были обязаны сформировать два тумена, германские остготы и аламаны вместе – два тумена, славянские анты и венеды совместно – один тумен и припонтийские аламандары – полтумена. Всего командующий восточными войсками гуннов Аттила предполагал собрать четыре с половиной тумена исконных гуннов и пять с половиной туменов союзного воинства, итого, сто тысяч воинов. Также в разосланных пергаментах было указано место сбора восточной гуннской армии, около города Таны, поскольку планировалось выдвигаться на самые восточные византийские провинции через понтийский кавказский горный проход. Указывалось и время выступления в поход из окрестностей Таны – первый день нового года, 22 марта по христианскому летоисчислению.

Таким образом, тетива нового похода была уже натянута, оставалось прицелиться наложенной на нее мощной дальнобойной стрелой из десяти гуннских и союзных туменов и метнуть ее через Кавказ, в далекую восточнорумийскую префектуру под названием Восток.

В один из холодных ветреных дней последнего месяца зимы второй гуннский хан Аттила повелел забить упитанного черного быка и приготовиться к проведению обряда посвящения старшего сына Эллака в воины – батул була³⁵⁶. В послеобеденное время, когда мясо сварилось и все было готово к угощению, в ханской белой просторной юрте собрались он сам и все его семейство: миловидная тридцатидвухлетняя ханыша байбиче гуннка-биттогурка Эрихан, четырнадцатилетний старший сын от нее тайчи Эллак, пятилетний младший сын от нее тайчи Денгизих, двадцатичетырехлетняя ханыша средняя токал германка-остготка Сванхильда, средний сын от нее шестилетний Эрнак, двадцатиоднолетняя ханыша бургундка Гудрун и приближающаяся к одному году жизни единственная дочь сенгира от нее Батахыс (на руках своей матери). На семейный обряд батул булы были приглашены всего лишь два посторонних человека: жаувизирь гуннов туменбаши Усур и старший шаман левого крыла гуннов и племени сабиров сенгир Айбарс. Когда все домочадцы расселись по окружности под стенами жилища, а гости заняли приличествующие им места, справа от хана – туменбаши, а слева – шаман, то слово взял хозяин семейства хан Аттила:

– Тотемным животным сабирского народа, вождем которого я являюсь, считается волк. Когда волчонок подрастает, то родители готовят его к взрослой жизни. Волк-отец и волчица-мать поощряют своего детеныша к охоте. Они приносят к логову полуживую добычу, которую щенки треплют и учатся умерщвлять. Учебная добыча, в зависимости от родительской охотничьей удачи, может быть разнообразной: теленок, ягненок или даже пойманная большая дикая птица типа глухаря. Волки похожи на людей, они также охотятся группами-стаями, а живут семьями. И пища волков и людей одна и та же – мясо животных. Также, как и люди, волки умеют соображать и общаться посредством своего голоса: рычанием, воем и повизгиванием. Только одним отличается человек от этого серого хищника – тем, что у него есть орудия труда и оружие для охоты и убийства, – немного помедлив, второй сенгир гуннов обратился к старшему многоопытному туменбаши: -Усур-ага, мой старший волчонок-бору Эллак достиг возраста боя³⁵⁷ и должен пройти по степному адату ритуал батул булы. Я покорно прошу тебя, мой многознающий и умудренный опытом ага, стать для бору Эллака строгим и справедливым аталыком³⁵⁸ и обучить его во время похода основам всех воинских премудростей.

Старый жаувизирь, сидевший с непокрытой головой, где среди белых прядей пробивались изредка и рыжие волосы, прищурил свои удивительно голубые глаза, посмотрел на сидящего рядом юношу с едва пробивающимся темным пушком над верхней губой и медленно молвил:

– Когда-то я уже был атталаком всех гуннов, пока вы – оба правителя: ты и Беледа, – еще не были избраны на курултае на ханство. Я полагаю, что мне удастся совладать и с этой почетной и многотрудной задачей – хотя легче быть атталаком целого государства, чем аталыком одного тайчи, поскольку один человек, как учит нас всевеликий Тенгири, это неотъемлемая и важнейшая часть всего мироздания. Ведь один человек – это очень много, а много людей – это очень мало.

По церемонии батул булы далее произнесла традиционную краткую речь мать юноши, старшая ханыша Эрихан:

– Мой ула, я родила тебя не для себя, а для всего гуннского народа-эля. Ты уже умеешь скакать верхом быстро, стрелять из лука метко, рубить мечом крепко, но ты еще не умеешь соизмерять свои вожделения, действия и поступки с таковыми других людей. И потому я своим белым материнским молоком заклинаю тебя: будь смелым джигитом, лихим нукером, умеренным в желаниях человеком и, самое главное, верным подданным своего хана Аттилы. И постарайся выкинуть из своей головы мысли о том, что хан Аттила – твой отец; в первую очередь, он – твой правитель и властитель. Я все сказала, мой хан!

Обряд завершал главный шаман восточных гуннов мудрый Айбарс, который, пощипывая свою редкую, темную с проседью бородку (признак волнения у сабиров), прочитал вполголоса молитву в честь всесильного отца Тенгири и всемилостивой матери Умай, взял в руки поданную чашу с молоком буйволицы, окунул в нее пальцы левой руки и стал опрыскивать сидящих в помещении, монотонно приговаривая:

– Белое молоко степи, красный жар костра, чистая сила небес, нежное лоно матери, мощное копье отца и огромная любовь народа, сделайте душу-жан этого юноши-боя крепкой, мужественной и преданной необъятным зеленым равнинам!

В соответствии с ритуалом все присутствующие принялись энергично (кроме маленькой Батахыс) за угощение.

И, засыпая в этот вечер рядом со своей байбиче Эрихан, владетельный отец семейства и командующий войсками гуннского восточного крыла сенгир Аттила сообразил, что церемонией батул булы он завершил подготовку к походу в закавказские земли.