Английский язык с Джеромом К. Джеромом Трое в лодке, не считая собаки jerome k. Jerome (Джером К. Джером) three men in a boat

It said:
"Give us a hand here, can't you, you cuckoo (помоги же нам: «дай нам руку», идиот; cuckoo — кукушка; разиня, глупец, ненормальный); standing there like a stuffed mummy, when you see we are both being suffocated, you dummy (стоишь там как набитая мумия, когда видишь, что мы оба задыхаемся, болван)!"

guessed [gest] wriggling [`rIglIN] cuckoo [`kukH]

We waited some time, but matters seemed to get only more and more involved, until, at last, George's head came wriggling out over the side of the boat, and spoke up.

It said:
"Give us a hand here, can't you, you cuckoo; standing there like a stuffed mummy, when you see we are both being suffocated, you dummy!"
I never could withstand an appeal for help, so I went and undid them (я никогда не мог устоять перед просьбой о помощи, поэтому я развязал их; to withstand — устоять, выдержать; не поддаваться; to undo); not before it was time, either, for Harris was nearly black in the face (и это было очень вовремя, так как Гаррис почти побагровел лицом; black in the face — побагровевший /от гнева, злости, усилий и т.д./).

It took us half an hour's hard labour, after that (это заняло у нас получасовой тяжелый труд = нам пришлось тяжело потрудиться полчаса после этого), before it was properly up, and then we cleared the decks, and got out supper (прежде, чем брезент был должным образом натянут, а потом мы очистили место в лодке и стали готовить ужин; to clear the decks: «очистить палубы» — приготовиться к действиям, к бою; to get out — выходить; доставать; готовить). We put the kettle on to boil, up in the nose of the boat (мы поставили чайник кипятиться на носу лодки), and went down to the stern and pretended to take no notice of it (пошли на корму и сделали вид, что не обращаем на него внимания), but set to work to get the other things out (и стали доставать остальные вещи; to set to — браться, приступать).

That is the only way to get a kettle to boil up the river (это единственный способ заставить чайник закипеть на реке). If it sees that you are waiting for it and are anxious, it will never even sing (если он видит, что вы ждете его с нетерпением: «сильно желаете», он никогда даже не запоет; to sing — петь; гудеть, свистеть). You have to go away and begin your meal, as if you were not going to have any tea at all (вам приходится отходить и начинать есть, словно вы не собираетесь вообще пить чай). You must not even look round at it (вы не должны даже оглядываться на него). Then you will soon hear it sputtering away, mad to be made into tea (тогда вы вскоре услышите, как он булькает, безумно /желающий/ быть заваренным в чай; to sputter — брызгать слюной; шипеть, трещать /об огне, жире и т.д./).

labour [`leIbq] stern [stq:n] pretended [prI`tendId]

It took us half an hour's hard labour, after that, before it was properly up, and then we cleared the decks, and got out supper. We put the kettle on to boil, up in the nose of the boat, and went down to the stern and pretended to take no notice of it, but set to work to get the other things out.

That is the only way to get a kettle to boil up the river. If it sees that you are waiting for it and are anxious, it will never even sing. You have to go away and begin your meal, as if you were not going to have any tea at all. You must not even look round at it. Then you will soon hear it sputtering away, mad to be made into tea.
It is a good plan, too, if you are in a great hurry (также хороший план = хорошо, если вы очень торопитесь: «в большой спешке»), to talk very loudly to each other about how you don't need any tea, and are not going to have any (говорить очень громко друг другу о том, как вам не нужен чай, и что вы не собираетесь его пить). You get near the kettle, so that it can overhear you, and then you shout out (вы подходите к чайнику так, чтобы он мог вас услышать, а потом выкрикиваете; to overhear — подслушать; нечаянно услышать), "I don't want any tea; do you, George (я не хочу чая, а ты, Джордж)?" to which George shouts back (на что Джордж кричит в ответ), "Oh, no, I don't like tea; we'll have lemonade instead — tea's so indigestible (о нет, я не люблю чай; выпьем лимонаду вместо него — чай такой неудобоваримый)." Upon which the kettle boils over, and puts the stove out (после чего чайник перекипает и заливает спиртовку; to put out — выдвигать, высовывать; тушить, гасить).

We adopted this harmless bit of trickery, and the result was that (мы применили эту безобидную хитрость, и результатом было то; to adopt — усыновлять, удочерять; принимать, внедрять; trickery — надувательство, обман, проделка), by the time everything else was ready, the tea was waiting (что ко времени, когда все остальное было готово, чай /уже/ ждал). Then we lit the lantern, and squatted down to supper (тогда мы зажгли фонарь и сели за ужин; to light; to squat — сидеть на корточках, садиться на корточки).

We wanted that supper (нам был необходим этот ужин).

indigestible [,IndI`Gestqbl] lantern [`lxntqn]

We adopted this harmless bit of trickery, and the result was that, by the time everything else was ready, the tea was waiting. Then we lit the lantern, and squatted down to supper.

We wanted that supper.
For five-and-thirty minutes not a sound was heard throughout the length and breadth of that boat (тридцать пять минут не было слышно ни звука по все длине и ширине лодки = во всей лодке), save the clank of cutlery and crockery (кроме звона ножей и посуды; cutlery — ножевые изделия; столовые приборы), and the steady grinding of four sets of molars (и постоянного жевания четырех пар челюстей: «наборов коренных зубов»; to grind — молоть/ся/, перемалывать/ся/; жевать). At the end of five-and-thirty minutes, Harris said, "Ah!" (через тридцать пять минут Гаррис сказал «Уф!») and took his left leg out from under him and put his right one there instead (и вытащил левую ногу из-под себя, и вместо нее положил туда правую).

Five minutes afterwards (пять минут спустя), George said, "Ah!" too, and threw his plate out on the bank (и выбросил свою тарелку на берег); and, three minutes later than that, Montmorency gave the first sign of contentment he had exhibited since we had started (а через три минуты после этого Монморенси выказал первый признак удовлетворения, /которое/ он проявил с тех пор, как мы отправились /в путь/; to exhibit — показывать, выказывать, выражать), and rolled over on his side, and spread his legs out (и перевернулся на бок, и вытянул лапы); and then I said, "Ah!" and bent my head back (и откинул голову назад; to bend — сгибать, гнуть), and bumped it against one of the hoops, but I did not mind it (и ударился ей об одну из дуг, но не придал этому значения). I did not even swear (я даже не выругался).

breadth [bredT] exhibited [Ig`zIbItId]
For five-and-thirty minutes not a sound was heard throughout the length and breadth of that boat, save the clank of cutlery and crockery, and the steady grinding of four sets of molars. At the end of five-and-thirty minutes, Harris said, "Ah!" and took his left leg out from under him and put his right one there instead.

Five minutes afterwards, George said, "Ah!" too, and threw his plate out on the bank; and, three minutes later than that, Montmorency gave the first sign of contentment he had exhibited since we had started, and rolled over on his side, and spread his legs out; and then I said, "Ah!" and bent my head back, and bumped it against one of the hoops, but I did not mind it. I did not even swear.

It is very strange, this domination of our intellect by our digestive organs (очень странно это господство над нашим рассудком пищеварительных органов; domination — преобладание; господство, власть). We cannot work, we cannot think, unless our stomach wills so (мы не можем работать, не можем думать, если наш желудок не пожелает этого). It dictates to us our emotions, our passions (он диктует нам наши эмоции, наши страсти). After eggs and bacon, it says, "Work!" (после яичницы с беконом он говорит «Работай»). After beefsteak and porter, it says, "Sleep!" (после бифштекса и портера говорит: «Спи»). After a cup of tea (two spoonsful for each cup, and don't let it stand more than three minutes) (после чашки чая /две ложки на каждую чашку, и не дайте чаю настаиваться больше трех минут/), it says to the brain, "Now, rise, and show your strength (он говорит мозгу: «Теперь поднимайся и покажи свою силу). Be eloquent, and deep, and tender (будь красноречивым, серьезным и нежным); see, with a clear eye, into Nature and into life (всмотрись ясным взором в Природу и жизнь); spread your white wings of quivering thought (расправь свои белые крылья трепещущей мысли), and soar, a god-like spirit, over the whirling world beneath you (и воспари богоподобным духом над суетным миром под тобою; whirl — кружение, вихрь; спешка, суматоха), up through long lanes of flaming stars to the gates of eternity (ввысь через длинные коридоры пылающих звезд к вратам вечности; lane — узкая дорога, тропинка; flaming — пламенеющий, пылающий; яркий, сверкающий)!"

stomach [`stAmqk] substantial [sqb`stxnS(q)l] eloquent [`elqkwqnt]
How good one feels when one is full — how satisfied with ourselves and with the world! People who have tried it, tell me that a clear conscience makes you very happy and contented; but a full stomach does the business quite as well, and is cheaper, and more easily obtained. One feels so forgiving and generous after a substantial and well-digested meal — so noble-minded, so kindly-hearted.

It is very strange, this domination of our intellect by our digestive organs. We cannot work, we cannot think, unless our stomach wills so. It dictates to us our emotions, our passions. After eggs and bacon, it says, "Work!" After beefsteak and porter, it says, "Sleep!" After a cup of tea (two spoonsful for each cup, and don't let it stand more than three minutes), it says to the brain, "Now, rise, and show your strength. Be eloquent, and deep, and tender; see, with a clear eye, into Nature and into life; spread your white wings of quivering thought, and soar, a god-like spirit, over the whirling world beneath you, up through long lanes of flaming stars to the gates of eternity!"

We are but the veriest, sorriest slaves of our stomach (мы — лишь жалкие рабы желудка). Reach not after morality and righteousness, my friends (не стремитесь к нравственности и праведности, мои друзья); watch vigilantly your stomach, and diet it with care and judgment (наблюдайте бдительно за своим желудком и питайте его с осторожностью и рассудительностью). Then virtue and contentment will come and reign within your heart (тогда добродетель и удовлетворение придут и воцарятся у вас в сердце), unsought by any effort of your own (без всяких усилий с вашей стороны; unsought — непрошеный; легко полученный /не потребовавший поисков, усилий и т.д./); and you will be a good citizen, a loving husband (и вы станете хорошим гражданином, любящим мужем), and a tender father — a noble, pious man (нежным отцом — благородным, благочестивым человеком).

drivel [drIvl] alcohol [`xlkqhOl] righteousness [`raICqsnIs] pious [`paIqs]
After hot muffins, it says, "Be dull and soulless, like a beast of the field — a brainless animal, with listless eye, unlit by any ray of fancy, or of hope, or fear, or love, or life." And after brandy, taken in sufficient quantity, it says, "Now, come, fool, grin and tumble, that your fellow-men may laugh — drivel in folly, and splutter in senseless sounds, and show what a helpless ninny is poor man whose wit and will are drowned, like kittens, side by side, in half an inch of alcohol."

We are but the veriest, sorriest slaves of our stomach. Reach not after morality and righteousness, my friends; watch vigilantly your stomach, and diet it with care and judgment. Then virtue and contentment will come and reign within your heart, unsought by any effort of your own; and you will be a good citizen, a loving husband, and a tender father — a noble, pious man.

As it was, he said (а на самом деле он сказал): "Steady, old man (осторожно, старина); `ware wheat (легче на поворотах; ‘ware = aware — знающий, осведомленный; осторожно! берегись!: «смотри не наступай на мою пшеницу»; wheat — пшеница)."

And Harris, instead of merely observing, in his most unpleasant tones (а Гаррис, вместо того, чтобы просто заметить самым неприятным тоном), that a fellow could hardly help treading on some bit of George's foot (что товарищ едва ли может не наступить = что нельзя не наступить на какую-либо часть ноги Джорджа), if he had to move about at all within ten yards of where George was sitting (если вообще приходится переходить на другое место: «передвигаться» на расстоянии не более десяти ярдов от /того места/, где сидит Джордж), suggesting that George never ought to come into an ordinary sized boat with feet that length (намекая, что Джорджу вообще не следовало бы садиться: «входить» в лодку обычного размера с ногами такой длины), and advising him to hang them over the side (и советуя ему свесить их за борт), as he would have done before supper, now said (как он /Гаррис/ сделал бы до ужина, теперь сказал): "Oh, I'm so sorry, old chap (о, извини, дружище); I hope I haven't hurt you (надеюсь, я не причинил тебе боль)."

treading [`tredIN] desire [dI`zaIq] unpleasant [An`plez(q)nt]

As it was, he said: "Steady, old man; `ware wheat."

And Harris, instead of merely observing, in his most unpleasant tones, that a fellow could hardly help treading on some bit of George's foot, if he had to move about at all within ten yards of where George was sitting, suggesting that George never ought to come into an ordinary sized boat with feet that length, and advising him to hang them over the side, as he would have done before supper, now said: "Oh, I'm so sorry, old chap; I hope I haven't hurt you."
And George said: "Not at all (нисколько/вовсе нет);" that it was his fault (что это его вина); and Harris said no, it was his (а Гаррис говорит, что нет, его).

It was quite pretty to hear them (было очень приятно слушать их).

We lit our pipes, and sat, looking out on the quiet night, and talked (мы зажгли трубки и сидели, выглядывая /из-под брезента/ на тихую ночь, и разговаривали).

George said why could not we be always like this (Джордж спросил, почему мы не можем всегда быть такими) — away from the world, with its sin and temptation (вдали от мира, с его грехами и искушениями), leading sober, peaceful lives, and doing good (вести умеренную, спокойную жизнь и творить добро). I said it was the sort of thing I had often longed for myself (я сказал, что часто сам очень этого хотел; to long — очень хотеть, страстно желать; стремиться); and we discussed the possibility of our going away, we four (и мы /стали/ обсуждать возможность нашего ухода, нас четверых), to some handy, well-fitted desert island, and living there in the woods (на какой-нибудь удобный, хорошо обставленный необитаемый остров и проживания там в лесу).

Harris said that the danger about desert islands, as far as he had heard (Гаррис сказал, что опасность необитаемых островов, насколько он слышал), was that they were so damp (состоит в том, что они очень сырые): but George said no, not if properly drained (но Джордж сказал «нет», если они хорошенько осушены).

fault [fLlt] desert [`dezqt]

It was quite pretty to hear them.

We lit our pipes, and sat, looking out on the quiet night, and talked.

George said why could not we be always like this — away from the world, with its sin and temptation, leading sober, peaceful lives, and doing good. I said it was the sort of thing I had often longed for myself; and we discussed the possibility of our going away, we four, to some handy, well-fitted desert island, and living there in the woods.

Harris said that the danger about desert islands, as far as he had heard, was that they were so damp: but George said no, not if properly drained.
And then we got on to drains (затем мы заговорили про осушение; to get on to — заниматься; приниматься за; drain — дренажная канава, система осушения), and that put George in mind of a very funny thing that happened to his father once (и это напомнило Джорджу об одном очень забавном случае, который произошел однажды с его отцом). He said his father was travelling with another fellow through Wales (что его отец путешествовал с одним человеком по Уэльсу), and, one night, they stopped at a little inn (и однажды вечером они остановились в маленькой гостинице), where there were some other fellows, and they joined the other fellows (где были другие люди = постояльцы, и они присоединились к ним), and spent the evening with them (и провели с ними вечер; to spend).

They had a very jolly evening, and sat up late (у них был очень веселый вечер, и они засиделись /допоздна/), and, by the time they came to go to bed (и, к тому времени, когда они отправились спать), they (this was when George's father was a very young man) were slightly jolly, too (они /это происходило, когда отец Джорджа был очень молод/ были слегка навеселе). They (George's father and George's father's friend) were to sleep in the same room, but in different beds (они /отец Джорджа и приятель отца Джорджа/ должны были спать в одной комнате, но в разных кроватях). They took the candle, and went up (они взяли свечу и поднялись наверх). The candle lurched up against the wall when they got into the room, and went out (свеча наклонилась к стене = ударилась о стену, когда они входили в комнату, и погасла), and they had to undress and grope into bed in the dark (и им пришлось раздеваться и ощупью искать кровати в темноте). This they did (это они сделали); but, instead of getting into separate beds, as they thought they were doing (но, вместо того, чтобы лечь на разные кровати, как они думали /что ложатся/), they both climbed into the same one without knowing it (они оба влезли в одну и ту же, не зная этого) — one getting in with his head at the top (один залез головой сверху = к подушке), and the other crawling in from the opposite side of the compass (а другой вполз с противоположной стороны; compass — граница, предел; окружность, компас), and lying with his feet on the pillow (оказавшись лежащим своими ногами на подушке).