Б. И. Павлов, А. А. Макеев Село Иваньково Алатырского уезда (материалы к истории села XVI – начала ХХ вв.) Часть I

§ 4. Материальная культура

Первоначально село имело смешанную застройку. Уже с начала XVIII в. правительство целым рядом указов пытается упорядочить деревенское строительство, ввести линейное расположение домов с определёнными промежутками между ними, в целях уменьшения опасности пожаров. В XIX в. эти указы начинают входить в жизнь. Центральная улица была двухсторонней. Одна сторона улицы с застроенными на ней усадьбами, носила название «порядка». Все дома порядка выходили фасадом на улицу. Первые от реки порядки обычно являлись односторонними. По мере увеличения населения новые избы ставились перпендикулярно главной, возникали боковые проулки. Вырастали новые параллельные улицы. Часто улицы располагались перпендикулярно берегу, вдоль оврага.

Жители Иванькова принадлежали разным владельцам и входили в разные общины. Развитие деревни шло «концами». Такие «концы» носили имя помещика, чьей собственностью были живущие здесь крестьяне (см. главу 3).

Жилище. Наши предки выбрали уникальное место для поселения. Природа дала всё: леса изобиловали пушниной, дичью; реки – рыбой и водоплавающей птицей, бобровыми гонами. По берегам рос отличный строевой лес и иваньковцы достигли немалых высот в плотничьем искусстве.

Собственно, методы строительства были традиционными для Руси, которые передавались из поколения в поколение. Выбирали место для жилья повыше и посуше. Все строения, принадлежавшие одному хозяину, носили название хоромы (то есть «дом»). Огороженные все вместе они считались «двором». Земля, на которой стоял двор, называлась «усадебной». К закладке усадьбы готовились загодя. Заготовка и вывоз строительного леса приурочивались к дням «Василия – сшиби рог с зимы» – 11 февраля (по старому стилю) и вплоть до «Василия-капельника» – 28 февраля, когда дороги становились уже «неизвозными». Вывезенный лес складывался «на умор» у площадки под строительство до первых ярмарок – дня Бориса и Глеба, 2 мая, – наиболее благоприятную пору для найма плотников. Завершалось же строительство в пору бабьего лета – конец августа – начало сентября.

Дом, построенный из сосны, «в мороз хорошо держит тепло, в дождь он поразительно сух, в томящий зной он дарит блаженную прохладу». Как рубили избу довольно подробно описано во многих изданиях. Четыре бревна, уложенные горизонтально в квадрат или прямоугольник и по углам связанные врубками, образуют венец (ряд). Венец укладывается на венец – вырастает сруб. Количество венцов в XVII – XVIII вв. было 6-9 (т.е. от 2 до 3 м.). Для жилых строений лес брали в среднем 8 вершков (35 см) в диаметре. Поэтому при постройке указывалось вместо общей высоты дома количество рядов (венцов). Длину определяли в саженях: 3 сажени = 6 метров. К концу XIX в. высота сруба составляла 15-17 венцов.

Избы обычно рубили «в обло», т.е. с выпуском концов брёвен за пределы плоскости стены, концы брёвен при этом оставались круглыми. «Облый» значит «круглый». Этот вид связи называли ещё рубкой «в чашу», т.к. в каждом вырубалась чаша – углубление, в которое укладывалось бревно следующего венца. Для более плотного прилегания брёвен в каждом венце делали продольный паз и прокладывали его высушенным мхом. Рубка «в обло» предохраняла жильё от промерзания даже в сильные морозы. Причём концы брёвен обрубали топором, а не пилили, т.к. опиленные брёвна «дерёт ветром» – они трескаются. Если концы брёвен стёсаны, то говорили, что постройка рублена «в лапу» («в угол»). Считалось, что такой способ лучше предохранял бревно от быстрого загнивания.

Крыша у изб двускатная. Два фронтона из рубленых брёвен продолжают стены, сужаясь кверху треугольниками. Брёвна этих треугольников называют самцами. Самцовые фронтоны соединяются длинными брёвнами, слегами, которые образуют скаты крыши. По всей длине крыши в слеги с интервалами в метр-полтора врубают деревянные крюки из молодых елей – курицы. На эти крюки укладывают желоба – потоки. Они служат для отведения воды и для поддержания тёса, которым покрывают скаты крыши. Стык тесин по верху закрепляют бревном с пазом в нижней части. Его насаживают сверху на тесины так, что они не шелохнутся. Такое бревно называют охлупнем, шеломом или коньковой слегой.

В середине XIX в. появляется новая конструкция крыши: стропильное покрытие. Стропильную крышу держали две пары брёвен-стропил, установленных нижними концами на углах стен сруба, а верхними – соединённые друг с другом так, что каждая пара образовывала равнобедренный треугольник. Вершины обоих треугольников крепились поперечным брусом. На наклонные стороны треугольника набивались поперечные жерди – слеги, образуя решётку.

Так как тёс для крестьян был дорогим материалом, то избу крыли соломой. С доступностью гвоздей стали использовать щепу (тонкие пластинки из сосны или осины не толще 1 см и длиною в 8-12 вершков). Она набивалась гвоздями на жерди. Набивать начинали снизу, накладывая верхний ряд на нижний.

Дома ставились на фундамент, которым служили или камни, или просмолённые деревянные чурки, плахи и лапы – выкорчеванные пни. На фундамент укладывался нижний, основной, так называемый «окладной» венец из самых толстых брёвен. При закладке в углы «окладного» венца клали деньги, чтобы в доме не переводился достаток. После оклада возводили сруб. Между 2-4 брёвнами пропиливали небольшие окошечки, чтобы проветривать и освещать подполье. Зимой они закрывались. В 4, 5 или 7-м венце врубались в стену переводы для пола. При сборке намечались окна и двери.

Для устройства потолка врубали в стены одну балку – посредине (матицу). Её отёсывали с трёх или четырёх сторон и на неё настилался потолок.

Вдоль дома устраивался длинный коридор или сени, заканчивающийся крыльцом, выходящим на улицу. Для утепления дома снаружи делались завалины (завалинки).

К задней стене избы примыкал небольшой сруб, покрытый самостоятельной кровлей, – клеть, которая служила для хранения ценного имущества. Из «хоромных» строений необходимо выделить: житницы и амбары (для хранения зернового хлеба), сенники и сараи, овины и гумна (для сушки и обмолота снопов), бани, хлевы. Постройки для хранения необходимых жизненных припасов и скота старались поставить ближе к жилью, а овины с гумнами, бани и житницы выводили подальше – из-за опасности пожаров. На «задах» располагались огород и сад.

О банях следует сказать особо. Это, пожалуй, самая насущно необходимая постройка для крестьян. Часто жизнь крестьянских детей начиналась в бане, куда – вместе с повивальной бабкой – удалялась роженица и где она находилась в течение некоторого времени после родов. «Новорожденного и мать мыли и парили, приговаривая: «Банька – вторая мать». В Симбирской губернии приговаривали так: «Не я тебя парю, не я тебя правлю – парит бабка Саломия, и здоровье подаёт».

Устройство бани достаточно простое: предбанник, небольшой сруб (собственно баня) в котором клали печь-каменку, чан для воды, полок, кадка для щёлока, который использовался как способ лечения различных болезней. Приготовлялся он так: брали несколько пригоршней печной золы, клали в небольшую кадку и «заваривали» кипящей водой; оставляли стоять до тех пор пока «щёлок» остынет настолько, что «тело может его терпеть». Щёлок используют и сегодня, в основном, для мытья волос.

Где баня, там и колодец. Колодцы были срубные, представляющие собой небольшой квадратный сруб (размером около 1 кв. м.), рубленый из полубрёвен и опущенный в яму ниже верхнего уровня грунтовой воды. Наиболее распространёнными были колодцы с «журавлём». Позднее стали применять «ворот», ведро с водою поднимали с помощью верёвки, навёртывая её на деревянный вал. Там, где колодцы неглубокие, воду доставали с помощью шеста, на конце которого укреплялся крючок для подвешивания ведра.

Двор располагался обычно сбоку дома. С улицы в него вели добротные, крытые крышей бревенчатые ворота с калиткой. Дворы огораживались высоким забором (горизонтально уложенные брёвна заострёнными концами вставляли в столбы). Позже стали использовать тесовые заборы. Усадьба огораживалась изгородью из жердей, которая называлась прясло или «городьба». Городьбой огораживались «карды» – загоны для скота, а также огороды и проулки. Частокол считался более красивой изгородью, а потому им огораживали палисадник и часть усадьбы, выходящую на улицу. Распространённой изгородью был также плетень.

Изба представляла собой одну большую комнату, значительную часть которой занимала русская печь. Топить «по-белому» начали в середине XIX в. До этого была чёрная печь, не требовавшая большого количества кирпича и металлических частей к ней. Курная изба считалась более тёплой и долговечной, в ней был сухой воздух, и при топке расходовалось меньше дров. Выходящий из печи дым обрабатывал и дезинфицировал помещение. Небольшое пространство между печью и окном отделялось дощатой переборкой. Это своеобразная кухня, или бабий кут (закуток). На кухне почётная роль отводилась деревянной квашне, в которой «по старой закваске» замешивалось хлебное тесто для ржаных подовых караваев или дрожжевое тесто для пшеничных калачей, сдобных булок и пышек, лепёшек, пирогов и ватрушек. Здесь на залавке (нечто среднее между кухонным столом и лавкой), хозяйка готовила пищу. Перед печью – горшки, помело, ухват, лопата, которой сажали в печь хлеб для выпечки.

При небольших размерах изба всегда оставалась просторной. Стол, лавка, полки да полати – вот всё убранство. У окна, поближе к свету, стояла прялка, а рядом подвешивалась к потолку колыбель – зыбка.

Дом украшали резьбой. Чаще резные украшения наносились лишь на лицевую сторону дома. Резьбой обычно покрывались причелены, подкрылки, поле фронтона, карниз, наличники, ставни, крыльцо. На протяжении XIX в. использовалась глухая барельефная резьба. Характерным являлся растительный орнамент. С конца XIX – начала XX в. на смену глухой приходит пропильная резьба и выточенные на станке украшения.

С момента основания в Иваньково использовалась залежная система. Поля распахивались и использовались в течение 6-8 лет, когда же плодородие почвы истощалось, то переходили на новый участок, а старый забрасывался. Со временем, когда свободных земель стало меньше, залежная система преобразовалась в переложную: выпаханный участок поля забрасывался на 8-15 лет до восстановления естественного плодородия почвы. Позднее установилось троеполье, в котором чередовались пар, озимые и яровые.

Пахотные орудия – соха, борона. Двузубая соха с парой массивных железных сошников была удобнее плуга и для работы с ней требовалась только одна лошадь. В 30-х гг. XIX в. на смену бороне с деревянными зубьями приходит более усовершенствованная, с железными. В 40-х гг. XIX в. появились веялки, а в 50-х и молотильные машины. Ни новые машины, ни трёхполье не привели к повышению урожайности. Не способствовали этому и постоянные засухи. Неурожайных лет в Среднем Поволжье в XVIII в. было 34, в XIX в. – 40.

Сеяли рожь, овёс, пшеницу, ячмень, полбу, гречиху, просо, горох. Во второй половине XVIII в. удельный вес ржи в посевах – 35, овса – 25, пшеницы – 14 процентов. Урожай зерновых равнялся в среднем 50 пудам. В первой половине XIX в. рожь занимала уже от 40 до 50% посева. Сурский «ржаной хлеб, – говорилось в корреспонденции «Земледельческой газеты» за 1834 г., – по доброте своей, соединённой с белизною, может почитаться из первых в России». «Матушка-рожь кормит всех дураков сплошь, а пшеничка – по выбору».

На уборке зерновых применялся серп. Работа им не вызывала потерь. «Работа эта (серпом) есть для них самая тяжёлая, и потому, когда наступит время жатвы, говорят: «страда наступила». Наравне со взрослыми работали подростки, а дети, не умевшие жать, таскали снопы к месту, где их укладывали. Здесь же находились грудные дети, которые лежали в зыбках, укреплённых на поднятых оглоблях, стоящих рядом телег».

При уборке бобовых, овса в смеси с викой, а также гречихи применялась коса. Во второй половине XIX в. рожь, пшеницу косили уже повсеместно. Это был более удобный и совершенный способ. Обычно использовали косу-литовку, к нижней части рукоятки которой привязывались грабельцы или «крюк» с 3-5 зубьями. Это давало возможность укладывать скошенные хлеба аккуратно в одну сторону, облегчая тем самым вязание снопов.

Заботясь о сохранении каждого колоса, жнецы бережно следили за состоянием своей загонки и вязали в сноп определённое количество горстей: мужских 7-8, женских 8-9, складывая их в крестцы и копны. Две копны из 100 снопов составляли телегу. На гумнах снопы складывались в клади и одонья, под которыми делался настил из хвороста. Часть хлеба сейчас же молотили, а другую, по мере надобности, брали зимой для обмолота.

Наиболее распространённый способ молотьбы – цепами. Обмолоченный хлеб веяли на ветру. Зерно подбрасывали при помощи широкой деревянной лопаты с длинной ручкой. Мякина отлетала, а зерно, как более тяжёлое падало на землю. Обычно перевевали 2-3 раза. Для окончательной очистки обмолоченный хлеб обрабатывали в «кружалах» – больших решетах, которые подвешивали под навесом или на специальной треноге и, наполнив зерном, вращали. При этом крупные примеси собирались наверх, их время от времени сгребали, а мелкие проваливались через отверстия решета. В «кружале» оставалось чистое зерно. Очищенное зерно измеряли липовыми или металлическими «пудовками» – мерами и ссыпали в большие деревянные лари-сусеки, в амбары (житницы) или клети.

Для размола круп существовали крупорушки примитивного устройства, где вместо жерновов были крупные деревянные (дубовые) брусья с вбитыми в них железками. Строились водяные мельницы. Водяная мельница представляла собой обычно водосливное колесо, насаженное на горизонтальный вал, от которого шла зубчатая передача к жерновам. Колёса приводились в движение силою воды и назывались «наливные», если они вращались против часовой стрелки и «подливные», если двигались по направлению движения часовой стрелки. В XIX веке появились ветряные мельницы («ветрянки») с огромными крыльями и вращающимся верхом.

Важную роль в жизни крестьян играло огородничество.

За сизо-матовой капустой

Сквозные листики укропа.

А там, вдали – где небо пусто –

Маячит яблоня-растрёпа.

Гигантский лук напряг все силы

И поднял семена в коронке.

Кругом забор, седой и хилый.

Малина вяло спит в сторонке.

Кусты крыжовника завяли,

На листьях – ржа и паутина.

Как предосенний дух печали,

Дрожит над банею осина...

Саша Чёрный

Капуста – самая распространённая культура – отчего и весь огород зачастую называли «капустником». Кроме капусты и лука выращивали морковь, свёклу, огурцы, тыкву, редьку, табак. В 30 – 40-е годы XIX в. «начали разводить картофель, но как-то неохотно» – замечал современник. Конопляники занимали наибольшую часть усадьбы, т.к. её посевы были выгодными. Помимо пеньки конопля давала неплохой урожай семени, из которого вырабатывалось прекрасное масло.

Садоводство было развито слабо. Уровень развития животноводства также был невысоким. Хотя, согласно военно-статистической описи 1850 года в сёлах Симбирской губернии на каждый крестьянский двор приходилось лошадей по 2 головы, рогатого скота – по 1¼ , овец – по 6 и свиней – по 1¼ голов. Заметим, что эти усреднённые данные были самыми высокими по России. В Иванькове было много дворов, не имевших скота. Многие питались «христовым подаянием».

Промыслы, ремёсла. Все иваньковцы – потомственные рыболовы. Рыбу ловили бреднями – небольшими мелкоячеистыми сетями, для ловли рыбы в глубоких местах, ярах, омутах ставили ванды, верши, морды, сплетённые из лозы. Из удильных способов лова следует отметить «подпуск» – длинную бечеву, на которой укреплялось множество крючков с насаженными на них червяками. Били рыбу и острогами. Для рыбалки использовались обыкновенные лодки с дощатыми бортами, а также небольшие лодки-долблёнки (в Иванькове их называли ботниками), которые делались из ствола одного дерева. Ботник управлялся одним кормовым веслом и был весьма неустойчив на воде. Поэтому борта долблёнок несколько расширяли («разводили») путём распаривания над костром, с налитой в долблёнку водой, после чего вставляли дугообразные распорки. Так как Иваньково находилось в районе крупной хлебной торговли, здесь было налажено изготовление речных судов – суряков, расшив. Они были удобны в плавании, осадка их при полной клади была сравнительно небольшой. Так как моста через Суру не было, ежегодно строили паром – плоский деревянный настил с перилами по краям, который ставился на две большие лодки.

Довольно долго в памяти иваньковцев сохранялся трагический случай, произошедший 26 августа 1826 года. Тогда, «жёнки и девки числом девятнадцать из разных селений (Иванькова, Елховки, Ждамирова), ходившие за реку Суру за диким луком, потонули от собственной их неосторожности». При подходе парома к берегу, женщины столпились на одном краю. Одна из двух лодок накренилась и в неё стала поступать вода. Испугавшись, они попрыгали в воду и не смогли выплыть, «отяжелённые имевшими при них вязанками с луком». Оставшиеся на пароме спаслись.

Расследование показало, что паром был в исправности. Обычно перевозили значительно больше людей, чем 35 человек, которые были на нём в день трагедии. Паромщиков (перевозчиков) Фёдора Тимофеева и Ивана Филиппова признали невиновными и от суда освободили (ГАУО, ф. 752, оп. 1, д. 22, лл. 371-372 об.).

Среди иваньковцев было немало ремесленных людей: кожевников, сапожников, портных, красильщиков, кузнецов, плотников, бондарей, гончаров. Широко была распространена обработка шерсти, войлочное производство, производство льняных тканей и пеньковых изделий. Ещё в документах XVIII в., касающихся вотчины графа Б.П. Шереметева, указывалось, что помимо работ в поле, на сенокосах, молотьбе и т.п., женщины и малолетние девочки постоянно должны были прясть лён, посконь и шерсть, ткать холсты и сукна. Если же девушка не выходила замуж в возрасте 18-20 лет, то на неё накладывалась особая – штрафная – повинность: выпрядать по 20 талек льняной или посконной пряжи в год. Талька – мера тонких льняных или посконных ниток, которые наматывались на колодку в аршин длины, так что полный оборот нитки составлял 4 аршина, а на каждой колодке нитка обматывалась 40 раз, что составляло пасьму, а 40 пасем составляли тальку.

Каждый умел изготовить необходимые в хозяйстве предметы и орудия: бороны, мялки, грабли, лопаты; долблёные изделия – кадушки, колоды, желоба, корыта; различную домашнюю посуду – чашки, блюда, солоницы, ложки. Не говоря уже об умении плести лапти, пещеры из лыка, делать короба.

Одежда. Мужская одежда у основной массы крестьян была несложной: льняная рубаха (длинная, почти до середины бёдер; носили их «навыпуск» и подпоясывали «под живот»), штаны из самодельной полосушки, кафтан или зипун, шляпа или картуз, на ногах лапти, зимой полушубок, чапан из самодельного сукна, тулуп, рукавицы и тёплая шапка.

Полушубок застёгивали на застёжки и подпоясывали широким поясом или кушаком, за который при работе и переездах затыкались рукавицы, топор, кнутовище.

Шубы шили из дублёных овчин, окрашенных в жёлтый и чёрный цвета. Более зажиточные крестьяне покрывали их тканями и они назывались «суконными». Шуба без покрытия ткани называлась «нагольной». Нагольные шубы изготовлялись из белых сыромятных овчин. Ьогатые крестьяне имели шубы с большим количеством сборов сзади. Их называли «борчатки».

Весной и осенью, когда отправлялись в дорогу на лошади, обычно надевали чапан, – халатообразную одежду без застёжек, с огромным отложным простроченным воротником. Зимой чапаны надевали на шубу, полушубок, а иногда и на тулуп. Шили чапаны из очень плотного и толстого домотканого сукна, выкрашенного в тёмно-коричневый цвет, на холщёвой подкладке. Такого же покроя, как и чапаны, были тулупы из овчин. Не случайно, знаменитая крестьянская война в Симбирской губернии (март 1919 г.), направленная против коммунистов, называлась «чапанной».

Во 2-й половине XIX в. получают распространение кумачовые и другие, из фабричных тканей ярких цветов, рубахи-косоворотки. Их шили из сатина, а нередко и из шёлка, иногда из тонкого холста, с вышивкой. Такие рубахи надевали с плисовыми шароварами, заправленными в сапоги с высокими голенищами, собранными в «гармошку». Модной стала лёгкая стёганая суконная «поддёвка» с большим количеством «боров» сзади.

Рубаха подпоясывалась кручёным шёлковым поясом с кистями. Поверх рубахи одевалась «пара»: жилетка с суконными полами и сатиновой спинкой и «пиджак». Жилетка застегивалась на пуговицы и имела небольшие кармашки для часов. Обычно, по воспоминаниям Блохинцева, девушка, увидя парня в жилетке с цепочкой от часов, спрашивала: «Милый мой, часы при вас, скажите мне, – который час?». Парень отвечал: «Ето, милка, не часы, ет – цепочка для красы». К концу XIX в. чёрные картузы и фуражки с блестящими кожаными козырьками стали праздничными головными уборами парней. Чаще всего их украшением была шёлковая лента по околышу, за которую в нескольких местах затыкали живые или искусственные цветы. Надевали их, слегка сдвинув на одно ухо. Девушки парням по этому поводу пели: «Вы, ребята, не форсите, картуз на бок не носите!». Такую одежду, в основном, носили отходники. В целом, одежда была традиционной: «лохмотья и старые лапти в будничные дни, – вспоминал один из первых колхозников Ф.О. Власов, – штаны и новые лапти в праздничные».

Самой распространённой женской одеждой был сарафан. Какие сарафаны носили в Иванькове мы можем судить только по фотографиям конца XIX – начала XX вв. Образцов женской одежды в музеях Иванькова нет. На сарафаны, как правило, надевали запон – фартук, который подвязывали под мышками или на талии.

Верхняя одежда состояла из различных «курток» (монарок, душегрей, телогреек), кафтанов, шуб, чапанов, тулупов. С конца XIX – начала XX вв. стала проникать «городская одежда»: кофты, юбки, платья. В качестве верхней одежды появляются разнообразные жакеты, сшитые из сукна, драпа, шерсти, а также пальто и шубы городского покроя.

Головные уборы были девичьи и женские. Девушки, по обычаю, заплетали волосы в одну косу, а макушку оставляли открытой. Поэтому их головной убор – это всевозможные венцы, повязки, обручи. В древности девушки ходили с распущенными волосами, с лентой или обручем на голове. После венчания молодую окручивали или повивали – заплетали волосы в две косы, укладывали их вокруг головы, надевали праздничный повойник, на него кику (или кокошник), сверху платок.

Замужняя женщина всегда ходила с покрытой головой. Это связано с суеверным представлением о том, что непокрытые волосы приносят несчастье – неурожай, падёж скота и другие бедствия.

Повойник, повой, повоец мог быть с овальным, круглым или лопатообразным дном и околышем на подкладке, обычно из холста или миткаля. Сзади повойник собирали на шнурок. Будничные повойники шили из дешёвых тканей и не украшали. Зато праздничные были из парчи, шёлка, бархата, украшенные шитьём золотой или серебряной нитью.

Одежду шили из холста, для верхней одежды (полушубков, тулупов, шуб, также рукавиц, шапок) применялись овчины, для обуви – лыко, шерсть, кожа. Основным сырьём для изготовления домашнего холста служили конопля и лён.

Лён брали руками, связывали в снопы и составляли в бабки. 7-10 дней он стоял в поле, дозревая, затем его свозили на гумно, где и околачивали: сидя на широких скамьях, сноп били деревянными вальками, до полного обмолота. Во второй половине августа длинными лентами на 2-3 недели лён расстилали по траве или жнивью. Ветер, дождь и солнце размягчали стебель и облегчали его дальнейшую обработку. Затем лён сушили в банях или овинах, мяли на мялицах. Из переработанного таким образом льна вязали рученьки, деревянными гребнями чесали их, чтобы получить мочку (куфту). Куфты толкли в ступах, затем снова чесали на гребне и только потом уже пряли на веретено, получая нить. Процесс обработки конопли существенных отличий не имел.

Холсты ткали на стане. Изготовленные холсты вначале «отбеливали» золой, ставя их на несколько часов в печь, а затем мыли на реке и толкли в ступе («бучили»). Для окончательной отбелки холсты стелили на снегу, ранней весной, либо летом на лугах или лужайках перед домом.

Сукна изготовлялись из шерсти овец и коз. Обработкой шерсти занимались шерстобиты. Обработанная шерсть шла на пряжу.

Нельзя не сказать о полотенцах-рушниках, игравших особую роль в свадебном обряде. Их в селе сохранилось немало. Каждая девушка задолго до своей свадьбы готовила приданое, в том числе и полотенца. Узоры на них красного и зелёного цветов. Красный цвет символизировал девушку-невесту, зелёный – юношу-жениха. Для Иванькова характерен растительный орнамент из цветов и листьев. В рисунок вышивки мастерица закладывала своеобразное повествование о своей жизни, а также изображала на полотне знаки-обереги, ведь рушник в давние времена считался не просто куском ткани для бытовых нужд, а неотъемлемой частью народных обрядов. На нём выносили дорогим гостям хлеб-соль, раскладывали и поминальные угощения, также в него заворачивали новорожденных. Издревле полотенце служило женским головным убором. При посещении церкви и в праздничные дни полагалось носить головные полотенца с затканными или вышитыми концами. На свадьбу девушки надевали полотенца с красными треугольными узорами, уберегающими от сглаза. Для украшения божницы концы полотенца обвязывались кружевами. Вышитыми полотенцами перевивали дугу и увешивали спинку свадебной телеги или саней; полотенцами связывал дружка жениха и невесту во время свадебного обряда; вышитые полотенца держали в руках жених и невеста в церкви во время венчания и по окончании церемонии дарили их священнику.

Жидкие кушанья – щи и супы (похлёбки) – были основными блюдами на завтрак, в обед и ужин. Щи приготовлялись как из свежей, так и из квашеной капусты, которую варили в воде, иногда добавляя туда мясо. Однако чаще они только забеливались молоком или сметаной. В постные дни щи подправляли растительным (конопляным или льняным) маслом. Супы варились, обычно, из картошки и необходимого количества круп. Мясо, как в щи, так и в супы клалось мелкими кусочками и елось вместе с бульоном. Вся семья ела из одной чашки, а в крупных семьях за стол садились сначала взрослые, а потом дети или сначала мужчины, а потом женщины с детьми. Разрешение хлебать давалось старшим семейства ударом ложки о край миски. Второй удар означал разрешение брать из миски мясо. Право глодать мослы принадлежало старшему в доме мужчине.

Одним из кушаний был горох, который варился в виде жидкой кашицы и елся с репчатым луком и «постным» маслом. Довольно распространёнными кушаниями были ушное – ливер, сваренный с картошкой и луком, и лапша. Оба эти кушания являлись непременными в праздничные дни. В обычные же дни их готовили лишь в период напряжённых сельскохозяйственных работ. Кроме того, варили супы с клёцками, готовили молочную лапшу. Одним из повседневных кушаний являлись каши, которые приготовлялись из просяной, полбенной, ячневой, гречневой и других круп и елись с молоком и маслом, а иногда и просто так. Зимой часто варили овсяные и гороховые кисели и пекли пшеничные, ржаные и гречневые блины.

С середины XIX в. получают распространение многие картофельные блюда. Картошка становится одним из основных продуктов питания. Её употребляли в варёном виде, запивая молоком или пахтой, ели с квасом, луком, солёной капустой и огурцами. Распространённым картофельным блюдом являлось «жареное»: в глиняную, обычно овальной формы, плошку клался очищенный и накрошенный картофель, который заливался молоком или сметаной, после чего плошка ставилась в печь. Иногда в картофель вместо молока наливалась вода и клалось мясо. Другим распространённым блюдом был картофельник или «картовник». Для его приготовления неочищенную картошку варили в воде, затем чистили, толкли толкушкой, добавляли в неё молока и яиц, и затем в глиняной плошке ставили в печь. Кроме того, подобные кушания приготовлялись из лапши (лапшевник), каши (кашник) и тыквы (тыквенник).

На праздники приготовляли «холодное» (студень), пельмени, которые делались с мясом, капустой, пироги, которые пеклись с капустой, морковью, репой, яблоками, калиной, а иногда с мясом или рыбой. Рыбные пироги обычно назывались «рыбниками», а мясные, которые чаще пеклись со свининой – «курниками».

Многие кушания могут быть отнесены к числу ритуальных. Их приготовление было обычно связано с совершением каких-либо обрядов (свадеб, рождений, поминок). Яичница была непременным кушанием на свадьбе. На крестинах пеклись сгибни – пироги полукруглой формы, сделанные из одного раскатанного куска теста, согнутого вдвое. На поминках обязательными являлись блины, лапша, пшённая каша и овсяный кисель, который ели с медовой сытой – разведённым в воде мёдом. На пасху пеклись куличи, варились яйца, делалась творожная пасха. На масляницу пекли блины. В троицу готовили яичницу, которую девушки, уходя «заплетать» венки, выносили в поле.

В качестве напитков большое значение имели квас, пиво, брага. Способов приготовления квасов – десятки. В старинных поваренных книгах приводилось до 20 рецептов. Например, в кадку закладывают 1 четверик ячменного солода, ½ четверика ржаного, по 15 фунтов ржаной и пшеничной муки. Заливают кипятком. Затем всё перекладывают в чан, заливают водой и добавляют дрожжей и мяты.

В настоящее время уже забыли способы приготовления продуктов, без которых жизнь на селе была немыслима. Приведём некоторые из них.

С конца XIX в. начинает входить в употребление чай. Появились самовары, правда, они были только у нескольких семей. Настоящий «фамильный» или «кирпичный» чай употреблялся очень редко, на праздники. В обычные же дни заваривали сушёную морковь или свёклу, листья смородины, яблони, черёмухи и в лучших случаях покупной фруктовый чай. Чай обычно пился без сладкого, «вприглядку». Сахар употреблялся по праздникам, тогда чай пили «вприкуску».