Глава 5. Землевладение и население в XVII – первой половине XVIII века

Глава 5. Землевладение и население в XVII – первой половине XVIII века

Лета 1610 года, марта в 22 день. Се аз, Сеузкоза Кельдюшев сын, Свияжского уезда Казаевы деревни татарин, продал есми вотчину выморочную брата своего Деуша Тевскелеева сына, его бортный ухожей, Тотумаю Кожнееву сыну, деревни Иваньково мордвину, да Степану Ларионову сыну, да Дмитрию Ларионову сыну, да Якову Фёдорову сыну, да Кондратию Фёдорову сыну деревни Иваньково Пиксясевым, да Корсакову, да Кобякову крестьянам впрок без выкупу, потому что того брата своего Деуша в животе не стало, а той вотчины государев оброк на мне стал и мне, Сеузкозы, того государеву оброку платить стало не возможно старою делью, а новодельем владеть: и стоячим деревом, и с пнём, и лежачим колодою, и со всяким зверем, и с птицею, и с сычом, и с совою, и с бобровыми гонами, и с рыбной ловлею, и со всякими угодьями; а урочища в той вотчине по Бездне по реке вверх и до Тозалечика, вверх по правой стороне и до реки Барыша, да реки Барышу вверх по левой стороне и до Куваю, а по Куваю по реке вверх и по левой стороне, и до спуску. А знамя в той вотчине, что им продал кругом…черта да четыре глаза, а другое знамя круг…черта да четыре ж глаза, а третье знамя…пять черт да два глаза, четвёртое знамя…три заячьих уха да поперёк заячьи уши. И ему, Тотумаю, да Степану, да Якову, да Кондратию в той вотчине по знамёнам ходить и те знамёны владеть, и старые дели пчёлы драть, и новые дели делать в лугу, и в чёрном лесу, где то знамя не добудут, им по тем знамёнам ходить и владеть, пчёлы драть, и зверь всякий бить, лось, куницы, лисицы и бобра гонять, и рыбу ловить, и орловы гнёзда снимать, и всякими угодьями владеть. А взял я у них за ту вотчину полтора рубля денег. А оброку и ясаку государева с той вотчины с тех знамён платить девять алтын. Да Тотумаю, да Степану, да Якову, да Кондратию и их детям, и внучатам в той вотчине ходить и владеть, а мне, Сеузкозе, и детям моим из той вотчины их не выживать и не вступаться ни которыми делами. А нет той вотчины ни у кого, ни в кабалах, ни в купчих, ни в записях, ни в иных ни в коих крепостях; а кто выложит на ту вотчину опричь сей купчей кабалу или купчую, или закладную запись, или иную какую крепость, и мне в том во всём их очищать и убытка никоторого не довести. А не очищу их в той вотчине, кто учнётся вступать, и доведу их до которого убытка и мне, Сеузкозе, те убытки им платить вдвое.

В том я, Сеузкоза, Тотумаю, да Степану, да Якову, да Кондратию и их детям на тое вотчину сю купчую дал.

А на то послуси: Кстень Малюев мурза Иванковской да Бажен Игнатьев сын государева дворцова села Стемасу крестьянин, да Беляй Обрамов сын Сенов, да Иван Михайлов сын Попов. А купчую писал Пятунька Ходнев. Лета 7118, марта в 22 день.

№ 2

1614 г., февраля 2. – Сдаточная запись новокрещена Никифора Иванова о передаче половины своего поместья в деревне Иванькове Никифору Черцову при условии совместного несения службы

Се аз, Микифор Иванов сын, новокрещен деревни Иваньковы.

Здал есми яз, Микифор новокрещен, Микифору Иванову сыну Черцову царского жалованья, а своево поместейца половину в деревни Иваньковы своей пашни розпашной и не розпашной, и крестьян своих половину в деревни Иваньковы. А здал яз, Микифор новокрещон, Микифору Черцову в нынешнем 122 (1614)-м году су Стретеньева дни.

И Микифору Черцову с той половины со мной всякие государевы царевы и великого князя Михаила Федоровича всеа Руси службы служити, где государь велит; и тем моим поместием половиной владети, пашней и крестьяны со мной заодин. А не дам яз, Микифор новокрещон, Микифору Черцову пашни и крестьян половины, ино Микифору взяти на мне по сей записи сто рублёв денег, на Микифоре новокрещоном.

А не возьму я, Микифор Черцов, у Микифора новокрещена половины поместия – пашни и крестьян, и не стану с ним всяких государевых службы служити, ино Микифору новокрещону взяти на мне, на Микифоре на Черцове, теж сто рублёв денег по сей записи.

А у сей записи седели: князя Ивана Васильевича Голицына, вотчины села Арати поп Иван Прокофиев сын да села Сары крестьяне: Федор Иванов сын да Спиридон Филипов сын, да Милован Олексиев сын, да Потап Максимов сын. А на то послуси: Барыские слободы дьяк Богдан Иванов сын да Онтроп Иванов сын Самарской города, да Башата Сыскетев сын Иваньковы деревни мурза, да Тимофей Семенов сын. А запись писал сарской Никольской дьячек Ивашко Федоров сын лета 7122 (1614)-го февраля в 2 день¹.

№ 3

1618 г., апреля 27. – Данная запись старца Троице-Алатырского монастыря Нифонта о передаче в монастырь вотчинных бортных ухожаев

Се яз, живоначальные Троицы Сергиева Алаторского монастыря старец Нифонт, а в мире был иваньковский мурза Досай Иванов сын, а в крещение Никифор, дал есми вкладу в Троецкой в Олаторской монастырь анхимориту Деонисью да келарю старцу Оврамью з братьею и хто по них иные власти будут, в Олаторском уезде вотчину свою – свой бортной ухожей от Босурманского врага до Малой Сары, вверх по Суре по правой стороне; другой ухожей – от Безны до Барыша вверх по левую сторону Суры, а вверх по Борышу по левую сторону до Кувая речки, да вверх по Безне до Тазлачка речки бортные ухожеи и рыбные ловли, и бобровые гоны; да полянки Кувалдинские на речке Кувалде, Янгозина поляна тож, а тут была мельница моя и жерновы, да под городом под Алаторем Кирмальской ухожей по обе стороны реки Алаторя до Баевские межи, и до Евлия речки со всеми угодьи.

А те у меня вотчины не золожены, ни проданы, ни по душе в ыной монастырь, опричь Троецкова монастыря, не отданы.

А будет те вотчины детем моим или роду моему и племяни понадобятца, им дати в Троецкой монастырь по душе моей сто рублёв денег и что новые дели троецкие власти прибавет или мельницу поставет, и за те троецкие новые дели, что прибавет троецкие власти, и за мельницу и детем моим, и роду моему, и племяни харчи заплатити сполна, что троецким властем станет окроме ста рублёв.

А троецким властем меня, Нифонта, пожаловати в монастыре покоити, как и протчую братью. А Бог пошлёт по душу мою, и троецким властем меня написати в вечные сенодики и сельники, и поминати, как и протчих вотчинных вклатчиков.

А на то послуси: Иван Васильев сын да Беляй Оврамов, да Бажен Федоров сын Дорохов, да Яков Петров сын Попов.

А даную писал Степанко Никитин сын Попов лета 7126 (1618)-го апреля в 27 день².

№ 4

Се яз, Токай, да яз, Тутмай, Кожнеевы дети Алаторского уезда деревни Иванковы станишные мурзы, продоли есми в городе на Олаторе Алаторского Троецкого монастыря строителю старцу Сергею Дмитревцу в Олаторском уезде впрок без выкупа воды свои по реке по Алаторю и по обе стороны с крутого большова омута вверх Алаторя до Баевского рубежа да озёра Покашка с малою Покашкою, да с озером с Каторгою под бором, и с малыми с озерками и с ыстоки и с протоки и с суходолы, с рыбною ловлею и с бобровыми гоны и со всякими угодьи, покаместа вешняя вода сходит.

А взял я, Токай да Тутмай, за те свои воды со всякими угодьями у того строителя старца Сергея Дмитревца четырнатцеть рублёв денег с полтиною.

А нет тех наших вод ни в кобалах, ни в купчих, ни в закладных записях, апричь сей купчей ни в коких крепостях.

А хто в те наши воды учнёт у того строителя старца Сергея Дмитревца или иных строителей, кои будут впредь в монастыре строители по нём, станут вступатца дети наши или вночата или правнучата или род наш или племя ближнея и дальнея, и нам те воды очищать и убытка никокова строителя старца Сергея и по нем иных строителей не довести.

А буде впредь страителю старцу Сергею и по нём иным строителем станет и убытки в тех наших водах, и нам те убытки подымати, что им не станет, вдвоя. А водам повороту от монастыря не учинити, впредь им быть за Троицею. А будет мы воды и всякие угодья поворотим назад от монастыря, и нам дати заряд сто рублёв денег. В том мы – я, Токай да Тутмай, на те свои воды и купчею дали, за свои знамёны…³.

№ 5

1623 г., марта 4. – Закладная запись на землю в д. Иваньково Алатырского уезда, данная мурзами Москаем Ивановым, Енаем Полатовым, Токаем Кожнеевым казаку Никифору Чернцову

Се яз, Москай Иванов сын, да яз, Енай Полатов сын, да яз, Токай Кажнеев сын, Алатарсково уезда деревни Иванькове станишные мордовские мурзы, занели есми в городе на Алаторе у станишнова казака у Микифора Иванова сына у Чернцова семь рублёв денег московских ходячих нынешнего сто тридесят перваго (1623) году марта от четвертаго числа.

А в тех есми деньгах заклады даем тое ж деревни Иванкове станишново мурзы Сергая Полдясова в ево жеребей вотчин во всех, где мы с ним в кою вотчину ходим, да в деревне в Иванькове того ж Сергая земленой жеребей – пашню паханою и сенные покосы, а вотчины со всякими угодьи, до тех мест, как мы в тое вотчинах жеребей и земленой жеребей же выкупим.

А тому Микифору тем Сергаевым (жеребьем) в вотчинах и землёю и вотчиными знамёнами и всякими угодьи владети, и сенными покосы. А служба государева с того Сергаяво жеребья, с земли и с вотчины, тому Микифору служить, где государь велит быть. А подати всякие тому Микифору с тое земли и с вотчин государю в казну всякие давать. А нас ему с того Сергаева землянова жеребья и с вотчин в службы и в податех ни в каких ничево не довести.

А заложили мы тот Сергаев жеребей в деревни в Ыванкове земленой и в вотчинах во всех, где мы ходим… до выкупу…

А на то послуси: Беляй Оврамов сын да Иван Гаврилов сын Попов да Семён Иванов сын Нагаев да Данило Богданов да Иван Борисов сын Попов да Бажен Фёдоров сын Дорохов.

А закладную запись писал Ивашко Ржевитин лета 7131 (1623)-го году марта в 4 день⁴.

№ 6

Се яз, Алаторского уезду деревни Иваньковы станишные мурзы – Саркай Сычесев, Карсак Атяшев, Оська Маскаев, да с нами же в соседех в той же деревне Иванькове Сайган Бошатов з братьеми и с товарыщи.

В прошлом во 140(1631/32)-м году отдали мы, мурзы, Алаторского Троецко-Сергиева монастыря страителю старцу Симону Азарнину владети вотчинные свои четыре жеребья в деревне Иванькове – пашни и сенные покосы и с рыбными ловлями и з бобровыми гоны и со всеми угодьи. И с прошлого 140 (1631/32)-го теми нашими вотчинными жеребьями владели Троецкого манастыря страители.

И в нынешнем во 149 (1640/41)-м году били мы челом живоначальные Троицы Сергиева манастыря властем – орхимориту Ондреяну, келарю старцу Оврамию, казначею старцу Симону и соборным старцом, чтобы пожаловали, те наши вотчинные жеребьи велели нам отдать. А за монастырские недоплатные долговые деньги теми четырьма жеребьями велели владеть три годы Алаторского Троецкого монастыря строителем.

И живоначальные Троицы Сергиева манастыря власти на соборе приговорили: за монастырские долговые недоплатные деньги теми нашими вотчинными четырьмя жеребьями и рыбными ловлеми владети Троецкого Алаторского манастыря строителем три годы – сентября с 1-го числа 150 (1641)-го году до 153 (1644)-го году сентября же по 1 число, окроме бортных ухожьев. А бортные наши ухожьи, которые были даны в Троецкой Алаторской манастырь, и теми своими бортными ухожьи владеть нам, мурзам, по прежнему со 150(1641)-го году сентября с 1-го числа.

А опосле тех трёх годов те наши вотчинные жеребьи приговаривали нам отдать. А в последнем году манастырский хлеб зжать и обмолотить. А которые избы ставлены – крестьянские и бобыльские и служебниковы, и дворы огорожены, и те избы дворовое строенье с наших жеребьев взяти Троецкаго Алаторского манастыря страителю. А которые были на той земле наши, мурзицкие, дворы, взять на тех жеребьях, и страителю те наши дворы нам отдати, и землю и рыбные ловли и всякие угодьи нам очистить и отдать безденежно в последнем году, как хлеб сожнут и обмолотят. И впредь, после тех трёх годов, в те наши земли и в угодья не вступатца.

А нам, мурзам, в те три годы до урошных лет троецкому алаторскому страителю и слугам и служебником и крестьяном теми нашими четырма жеребьями и рыбными ловлеми владеть, и всяким угодьем, ничем не запречать, и государю царю и великому князю Михаилу Фёдоровичю всеа Руси, и ево, государевым, бояром и дьяком и всяким приказным людем не бити челом. И мы, мурзы, о том о всём троецким властем били челом и договорилися подлинно, и в том дали на себя запись.

А будет мы, мурзы, в те три годы, Троецкого Алатырского манастыря страителю, и слугам, и служебником, и крестьяном, теми своими жеребьями и рыбными ловлеми, и всякими угодьи, владеть не дадим, или в чём учнём запрещать, или государю, и ево государевым бояром и дьяком и всяким приказным, станем бить челом о тех своих четырёх жеребьях и о рыбных ловлех, и троецким властем взяти на нас по сей записи сто рублёв денег.

А которые рыбные ловли, – девять доль, – наши, мурзицкие, меня, Сайгана Бошатова с товарыщи, и мы, те свои рыбные ловли, – девять доль, – поступили владеть в Троецкой манастырь в те же три годы. А из манастырские казны, за те за девять доль, за рыбные ловли, взяли деньги на все три годы. А оброк в государеву казну платить с тех рыбных ловель Троецкого Алаторского манастыря страителю на год по два рубли по десяти алтын с четырёх жеребьев. А после тех трёх лет, теми ловлеми, владеть нам, мурзам, по-прежнему.

А на то послуси: Любим Мальцов, Василей Лавров, Тимофей Гаврилов, Лаврентей Алексеев. Запись писал площадной подьячей Ивашка Данилов лета 7149 (1640/41)-го⁵.

Приведённые документы требуют пояснения. Мордовские мурзы – провинциальная знать Казанского ханства. Причём титул «мурза», стоящий перед именем, означал принадлежность к дворянству (в России в XVI – XVII вв. словом «дворянин» стали называть слуг боярских, т.к. они владели сёлами), а после имени – к ханскому или владетельному княжескому роду. После присоединения к России все они перешли на службу к московскому царю, приняв христианство. За это за ними были сохранены их вотчины. Вотчиной назывались такие земельные владения, которые принадлежали владельцу-вотчиннику наследственно, причём он обладал правом эту землю продать, заложить или подарить. Этим правом вотчинники пользовались достаточно широко (смотри документы № 3 и № 4).

Кроме того, за службу мурзы получали поместья. Поместье являлось владением, пожалованным пожизненно или на известный срок, то есть оно было условным, временным. Поэтому поместную землю нельзя было ни продать, ни обменять, «не окняжить, не обоярить» (т.е. не превратить её в вотчину). Главной обязанностью получивших поместье была военная служба. Невозможность выполнять её, т.е. служить и нести свои обязанности, как сторожевые, так и участие в войнах, приводила к передаче земель другим лицам. Иногда это было связано с тем, что мордва, переведённая в служилые люди с тягла, не имела необходимых в ратном деле навыков. Именно об этом идёт речь в документе № 5.

Старец Нифонт в миру иваньковский мурза Досай Иванов, в крещении принял имя Никифор, а при пострижении – Нифонт (см. документ № 3). По всей видимости Досай Иванов пользовался большим влиянием. Его «родимец» мурза Инюш Мартасов сын Карачурин ещё только готовился по его примеру принять «христианскую веру греческого закона» и на случай возможного крещения, пострижения и поминовения в Троице-Алатырском монастыре оформил в 1618/19 г. вклад на имя его строителя Иоасафа Пестрикова на часть своей старинной вотчины, смежной с селом Тургаковым (ныне – Турдаково), «сдаточной» землёй, полученной Алатырским монастырём ещё в 1612 г. Даже если бы крещение мурзы Инюша не состоялось, всё равно с его земли монастырь должен был поминать «родимца Досая». Власти монастыря могли владеть этим жребием «по его знамени» и вместе с тем его выкуп со стороны потомства Инюша Мартасова предусматривался в 50 руб.⁶.

Новокрещеном являлся ещё один вкладчик в Алатырский монастырь – Коруш Четаев (в православии – Тихон), давший в июне 1619 г. свой Кирмальский ухожей в дер. Урусове. В переходе в новую веру он также ссылался на пример «начальника нашего мурзы Досая» и выговаривал себе у троицких властей условие – устройство двором и пашней в селе Ичиксе у церкви Николая Чудотворца, а выкуп данной вотчины определялся в 100 руб.⁷.

Документ № 4 является светским – это купчая о продаже рыбных ловель и бобровых гонов на р. Алатырь, данная Токаем и Тутмаем Кожнеевыми строителю монастыря Сергею Дмитревцу. Воды обошлись Алатырскому Троицкому монастырю в четырнадцать с половиной рублей. Заметим, что за три дня до этого, как свидетельствует полюбовная поступная запись на рыбные ловли и бобровые гоны от 11 февраля 1623 г. иваньковские мурзы Токай и Тотумай (Тутмай) Кожнеевы получили их от алатырской мордвы: мордвина деревни Пичевель Малая Акчюрина, Отяя Пилекшева и Чемая Кораева из деревни «Алтышевы Поляны, Пичевелские же выстовки». Кожнеевы должны были с тех вод ежегодно платить в государственную казну оброк в размере четырёх алтын (12 копеек) и пошлин по две деньги (1 копейке)⁸.

Под № 6 – договорная запись четырёх станичных мурз о передаче своих земельных и промысловых жеребьев властям «большого» Троице-Сергиева монастыря ( в том числе и казначею Симону Азарьину, в бытность которого алатырским строителем в 1631/32 г. эти жеребья уже были даны обители). Поскольку на мурзах числились «долговые недоплатные деньги», они ещё на три года оставляли свои вотчинные земли в пользовании монастыря, «опричь бортных ухожаев». Кроме этого, они на три года передавали ему свои водные угодья с условием выплаты им со стороны монастыря оброка в 2 руб. 10 алт.

Документы подписывались знаменем, т.е. тамгой, которая являлась родовым знаком и у мордвы употреблялась вместо фамилий. Знаки эти выжигались на лошадях, овцах, ставились на деревьях и т.п. Например, заячьи уши да четыре глаза, заячьи уши и один глаз. Передавались по наследству. Родственные семьи имели сходные тамги, они являлись вариантами более раннего знака, принадлежавшего общему предку по мужской линии. Они сохраняли основное начертание, отличались одна от другой дополнительными чёрточками, кружками и т.п. Каждое знамя ещё в дотатарскую пору обложено было определённым сбором, который получил название ясака.

Интересно познакомиться со служилыми мордовскими мурзами д. Иваньковой, имена которых приведены в писцовой книге Алатырского уезда Дм. Пушечникова и Аф. Костяева за 1624 – 1626 гг., которая хранится в архиве Санкт-Петербургского института российской истории. В ней же приведены размеры поместных окладов, количество земли, находящейся в распоряжении мурз, состав крестьянских дворов (см. таблицу 1)¹⁰. Причём данные Д. Пушечникова и А. Костяева были основаны на более ранней книге, составленной Гаврилой Бобрищевым-Пушкиным в 124 и 125 гг. (1616 – 1617 гг.), потому что прибыли они для ревизии и установления новых размеров государственного налога – сошного тягла, т.к. Бобрищев-Пушкин клал в четь крестьян «не поровну». В 2012 г. «Писцовая книга татарским поместным землям Алатырского уезда 1624 – 1626 годов» была опубликована. Из неё видно, что не все иваньковские мурзы жили в селе. Например, Понаско Косаев (Кочаев) имел поместье в Иваньково, а жил в дер. Лунга. Таблица 1

Таблица составлена по книгам Бобрищева-Пушкина 125 года, в которых указано, что кроме земли у перечисленных помещиков сена 55 десятин по 20 копен, т.е. 1100 копен. Большую часть земли составлял перелог. Залежно-переложное земледелие заключалось в следующем: подняв целину, её обрабатывали несколько лет, затем оставляли поле на продолжительный срок для восстановления плодородия, нередко до зарастания целинно-степными травами (ковыль и др.)

В XVII веке Русь знает уже слово деревня и как «населённый пункт без церкви». Если село обозначает обычно селение, где собираются близко друг к другу и вместе живут крестьяне, то деревня (особенно в форме единственного числа) обычно употребляется с именем собственным: в деревню такую-то, т.е. по смыслу определения, принадлежащую такому-то.

Во время переписи у пяти крестьян дворы оказались пусты. Силка Тимофеев и Ивашка Иванов «сошли безвестно в 132 (1624) году»; Ивашка Алексеев, Кирилка Тимофеев и Тимошка Власьев сошли в село Засарье в 125 (1617) году. Напротив трёх имен стоит странное выражение: «окладом не верстан». Верстание – смотр для назначения и выдачи жалования, во время которого составлялись именные списки служилых людей (десятни). По всей видимости, в нашем случае приведена десятня села Иванькова. Смотры проводились присланными чиновниками-разборщиками. Поэтому в документе указано: «на разборе не был», «не верстан».

В документах земля, данная за службу, называлась «земляной жеребей». Дело в том, что земельные угодья делились поровну между поступившими на службу, а для большей справедливости раздела тянули свою долю по жребию, отчего и сама доля стала называться «жеребьем». Из чего складывалось жеребье, судите по документам № 2 и № 5. Из них же видно, что и вотчины делились между наследниками по жребию.

Наряду с мордовскими мурзами поместья в Иваньково получали и русские служилые люди. Одним из первых владельцев указывается князь Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский. В 1611 г. – стольник. В 1613 г. участвовал в избрании на престол Михаила Романова (занимал должность чашника). В 1613 – 1618 гг. – судья Стрелецкого приказа. Находился в Москве во время осады той Владиславом (1618 г.). За московское осадное сидение получил вотчину в Ростовском уезде. В 1619 г. пожалован в бояре. В 1618 – 1620 гг. сопровождал царя в поездках. В 1621 г. послан в Нижний Новгород для сбора ратных людей. В 1625 г. послан воеводой в Свияжск, где и умер в 1629 г.

В книге окладных сборов с Алатырской десятины за 1627/1628 г. указана часовня Михаила Архангела в его вотчине в деревне «в Ыванкове» и церковь Архистратига Михаила в селе Засарье, где он владел поместьем (РГАДА, ф. 235, оп. 2, кн. 2, лл. 498 об. – 499).

К середине XVII века подросли внуки первых иваньковских станичных мурз и тоже поступили на службу. 22 февраля 1652 г. подьячий Саранской приказной избы Иван Данилов (после основания города Саранска в 1641 г. иваньковцы были причислены к Саранскому уезду) отделил и отмежевал им поместную землю на 10 жеребьев по 68 чети и указал межу: от старой их усадьбы на косогоре Черкаев дуб и (далее) по Четвертаковской дороге, через Саранскую большую дорогу, до межи алатырца Якова Никитина сына Власьева и Ванючки, меж поместной земли алатырского мурзы Пуняса Кочаева, до межи стольника князя Григория Даниловича Долгорукова. Да за ними же две полянки за рекой Сурой.

Выделенных 10 жеребьев хватило не на всех. 21 января 1668 г. бил челом новокрещен Никита Осеев сын Иванов, что станишную службу несёт по Саранску, а поместья за ним нет. В 1665 г. крестился он, Никита, а за крещение его государственное жалованье против его братьи не дано, а его братьям за крещение даваны поместья: «живые деревны чужих родов». А в прошлые годы его родственников мурз Черкая Иванова и Бигильдея Пикдасова (см. табл. № 1) не стало, жён и детей их не осталось, а поместье их никому не дано (по указу 1666 г. было разрешено землю некрещёных давать крещёным родственникам).

25 января 1668 г. Никита получил оба поместья и в том же году променял их Ивану Артемьеву сыну Нечаеву на его жеребей в деревне Саврасове.

С этим не согласился внук иваньковского служилого мурзы Моская Иванова саранский мурза Добрыня Исаев сын Иванов с «товарищи». 24 января 1669 г. он подал жалобу, в которой указал, что де Никита Иванов обасурманился и земли получил незаконно; а Иван Артемьев сын Нечаев земли их захватил насильно с помощью подьячих Саранской съезжей избы, заявив им, что земля эта якобы «пустая выморочная».

И.А. Нечаеву пришлось отписываться, что землю он захватил не насильно, а променял; что Никита не только не обасурманился, а женился в Алатыре. А вот жалобщик Добрыня своего родственника Никиту «выбил из деревни», а его крещёных детей удерживает в ней силой. Двое других жалобщиков – Федотка и Нуштайка – не верстаны, захребетники, а ещё двое – записаны в саранские «разбойные книги». 5 апреля 1670 года царским указом земли были закреплены за Иваном Артемьевым сыном Нечаевым. К 1690 году за И.А. Нечаевым числились вотчинная дача в 71 четь с осьминой в деревне Иванькове Алатырского уезда (дана за мир с польским королем в 1668 г.), да отказных, после станичных мордовских мурз, 372 чети с осьминой в Саранском уезде в деревне Иванькове, что ныне село. Где же находилась эта деревня Иванькова Саранского уезда? Да на месте нынешнего села и находилась. Этот конец по сию пору называется Нечаевкой, Липовкой.

13 марта 1691 г. имение в деревне (ныне селе) Иванькове дано снохе вдове Ирине Максимовой дочери жене Петра Иванова сына Нечаева и за нею отказано в 1706 г. Ирина откупилась от свёкра Ивана тем, что её отец Максим Сумороков дал тому 250 рублей в долг, а Иван с отдачей просрочил.

В 1733 г. вдова Ирина отдаёт, по заручной записи, все поместья своему племяннику Якову Львовичу Суморокову. После его кончины, имение в деревне Иванькове Алатырского уезда и деревне Иванькове Саранского уезда перешло в 1747 г. Афонасью Яковлевичу Суморокову, а от него, в качестве приданого дочери, досталось надворному советнику Александру Максимовичу Блажиевскому (РГАДА, ф. 1336, оп. 2, д. 2081, лл. 3 – 11; д. 5566, л. 691; ф. 210, стб. 209, л. 232).

На протяжении XVII века происходит стирание граней между поместьем и вотчиной. Те поместья, которые давались раньше за службу, и ни в коем случае не должны были передаваться по наследству, превратились к концу XVII века в вотчины, т.е. в те земли, которые переходили от отца к сыну, от мужа к вдове и т.д.

Все документы по селу Иванькову показывают, что после смерти служилого человека, принадлежавшее ему поместное владение, оставалось у его родственников. Добавим, что помещикам (прежде всего дочерям и вдовам) была разрешена «сдача» поместий женихам и родственникам, которые должны были содержать их и нести службу с полученных поместий.

В 1674 году правительство признало право поступаться своими вотчинами и поместьями за отставными служилыми людьми, дочерьми и вдовами. При этом было позволено брать деньги по 100, 300, 500 и более рублей. Таким образом, «сдача» владений фактически превратилась в продажу земли.

Расширились права помещиков и в сфере распоряжения своими владениями. В XVI веке помещики могли осуществлять «мену» лишь при полном равенстве меняемых жребиев по качеству и размеру: «жилое на жилое», «пустое на пустое», «четь на четь». С течением времени служилые люди стали производить «мены» неравных участков, а также пустых владений на населённые. Названные сделки сопровождались денежными передачами, что на самом деле также означало продажу земли. Все вышеперечисленные меры правительства приводили к концентрации земельных участков в одних руках.

Приведём пример. Активную экономическую деятельность развил князь М.Я. Черкасский. В 1691 г. он получил в результате «сдачи» служилым мордовским мурзой Кужедеевым «с товарыщи» поместное владение в д. Иваньковой (75 десятин пашни с лесами, сенокосами, рыбными ловлями, озёрами «и со всеми угодьи»). 3 августа 1691 года М.Я. Черкасский приобрёл 90 десятин земли в д. Иваньковой в результате «мены» (сделка была заключена с новокрещеном И.Б. Ширинским). Интересно, что И.Б. Ширинский получил этот участок также в результате «мены» со служилым мордовским мурзой Т.Н. Карсаковым в тот же самый день. В 1693 г. М.Я. Черкасский в результате обмена с новокрещеном С. Мустафиным стал обладателем ещё одного участка земли в 115,5 десятин. Следующая сделка была совершена в 1695 г.: князь стал обладателем 40,5 десятин пашни с усадьбой, лесами, сенокосами, рыбными ловлями «и со всеми угодьи» (владение перешло к нему от Ю.А. Наумова). Наконец, в 1697 г. М.Я. Черкасский приобрёл 150 десятин пашни в результате обмена с новокрещеном А.К. Ширинским, который в свою очередь получил эту землю аналогичным образом от мордовских станичных мурз.

20 декабря 1731 г. другой представитель того же рода, А.М. Черкасский, купил у поручика И.В. Зиновьева в деревне Иваньковой участок земли с крестьянами. В 1733 году ему было «отказано» ещё 66 десятин «со всеми угодьи». Таким образом, объём земель с 75 десятин в 1691 г. увеличился до 537 десятин в 1733 г. (то есть в 7 раз)¹¹.

Несколько слов о Черкасских. Князь Михаил Яковлевич в 1680 году был назначен стольником к 8-летнему царю Петру. В 1682 г. он уже боярин, а ещё через два года – ближний боярин. В 1692-1694 гг. возглавлял Расправную палату. Позже был на воеводстве в Новгороде, в Тобольске, где занимался строительством железоплавильных заводов. Умер в 1712 г.

Одна из его дочерей – Ирина Михайловна – была второй супругой известного князя Якова Фёдоровича Долгорукова (см. ниже).

Алексей Михайлович Черкасский (1680 – 1742) был оберкомиссаром Петербурга, участвовал в осушении болот на территории города, в строительстве Петропавловской крепости, дворцов – Петергофского, Екатерининского и Монплезира. Позже был губернатором Сибири, стал сенатором, действительным тайным советником и кабинет-министром, кавалером российских орденов Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского (в переписи 1747 г. он и указан, как кавалер двух важнейших российских орденов), а в конце жизни стал даже Великим Канцлером и президентом Коллегии Иностранных дел. Женат был первым браком на двоюродной сестре Петра I Агриппине Львовне Нарышкиной, вторым – на княжне Марии Юрьевне Трубецкой.

А.М. Черкасский отличался бесхарактерностью, беспринципностью и вместе с тем добродушием. А.П. Волынский о нём едко сказал: «…ныне его поставят – назавтра постригут – он за всё про всё молчит и ничего не говорит». Современники оставили немало заметок о его внешности. Тучный, на коротеньких ножках, с большим животом, Черкасский получил меткое прозвище «черепаха», данное его современницей Марией Кантемир¹². Сыновья его умерли в младенчестве, а дочь от второго брака стала «самой богатой невестой на Руси», вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева, сделав его богатейшим человеком своего времени.

На протяжении XVII – первой половины XVIII вв. землями и крестьянами в Иванькове владели князья Долгорукие. Одним из первых упоминается окольничий Данила Иванович Долгорукий-Шибановский. В «Истории родов русского дворянства» о нём говорится: «…в 1615 году был на воеводстве в Калуге, в декабре 1616 г. ходил в поход в Северскую область; в 1618 г., во время осады Москвы Владиславом, защищал Калужские ворота и умер на Валуйках, в бытность для размена с крымцами пленных, 9 августа 1626 года. Должно быть, жил он великолепно, потому что в наряды для приёма послов брали у жены его, княгини Марии Алексеевны, дворовых по 7 и по 5 человек в уборе»¹³.

Даниле Ивановичу Долгорукову даны отписные земли в Иваньково в его оклад в 500 четей в 131 (1622/23)-м году. По переписи 132 – 134 гг. за ним: двор прикащика, 18 дворов крестьянских, 17 дворов бобыльских, 2 двора пустых; пашни – 80 четь, перелога – 25, дикого поля – 60; «а платить с живущаго с 4 чети с полутретником».

В 7134 (1626) г. «на службе его не стало» и поместье перешло вдове княгине Марье и сыну его от первой жены стольнику, князю Григорию Даниловичу. Для раздела поместья сюда были посланы В. Усков и подьячий Филька Бехметев. Всего земли было 105 четвертей в одном поле. Она была разделена поровну. Каждому досталось по 52 четверти с осьминой, крестьянских дворов по 21, бобыльских по 4¹⁴.

1. 
   Родивонка Агапов;
   
2. 
   Сидорко Иванов сын Долбленой;
   
3. 
   Ивашко Ондреев сын Сычев;
   
4. 
   Гришка Федосеев;
   
5. 
   Игнашко Горасимов;
   
6. 
   Митка Ларионов прозвищем Ожигало;
   
7. 
   Олешка Григорьев;
   
8. 
   Тимошко Дементьев Собыш;
   
9. 
   Обросимко Федосеев;
   
10. 
    Дружинко Иванов сын Сорока;
    
11. 
    Ганка Якимов;
    
12. 
    Томилко Семенов прозвищем Подрятчик;
    
13. 
    Васка Иванов сын Горячев;
    
14. 
    Степанко Иванов сын Попов;
    
15. 
    Исачко Молафеев Злобин;
    
16. 
    Микифорка Трофимов сын Плехан;
    
17. 
    Лазарко Дмитриев;
    
18. 
    Ондрюшка Ермолов сын Новокрещен;
    
19. 
    Серешка Иванов;
    
20. 
    Фетка Михайлов сын Ширман;
    
21. 
    Митка Олексеев сын Митяев.
    

22. 
    Гаврилко Веретенник;
    
23. 
    Семион Степанов сын Маншихин;
    
24. 
    Васка Офремов сын Синебрюх;
    
25. 
    Ивашко Никитин сын Глупыш.
    

1. 
   Ондрюшка Малафеев сын Кузнец;
   
2. 
   Микифорко Иванов сын Чернцов;
   
3. 
   Сенка Григорьев сын Гребенщик;
   
4. 
   Якушко Прохоров сын Ярка;
   
5. 
   Безсонко Федосеев;
   
6. 
   Якушко Федоров;
   
7. 
   Ларка Филипов;
   
8. 
   Митка Горасимов;
   
9. 
   Васка Федосеев;
   
10. 
    Петрушко Васильев сын Хват;
    
11. 
    Ивашко Григорьев сын Шелай;
    
12. 
    Матюшко Семенов сын Гребенщик;
    
13. 
    Ивашко Михайлов сын Зуй;
    
14. 
    Гришка Офонасьев сын Чертихин;
    
15. 
    Зиновка Молафеев сын Злобин;
    
16. 
    Безсонко Нефедьев сын Богомолов;
    
17. 
    Левка Микитин сын Плесун;
    
18. 
    Сидорко Иванов сын Хлобыст;
    
19. 
    Баженка Иванов сын;
    
20. 
    Симонко Нероков;
    
21. 
    Корнилко Кузьмин сын Мочалин.
    

1. 
   Терешка Иванов;
   
2. 
   Офонька Осипов сын Бормал;
   
3. 
   Васка Онтипин сын Безпорточный;
   
4. 
   Маниалко Данилов сын Бабин¹⁵.
   

Указание на то, какие именно деньги были даны, не случайно. В то время основной денежной единицей были копейки, которые имели вид серебряных тонких пластинок в форме неправильного овала. Денежный счёт велся на рубли, в котором было 100 копеек. Копейки, начеканенные при Михаиле Фёдоровиче и имевшие хождение в Московском государстве, весили 0,5 грамма, а «старые» русские деньги, также не вышедшие из обращения, времени правления царей Ивана Грозного (1533 – 1584), Фёдора Ивановича (1584 – 1598), Бориса Фёдоровича Годунова (1598 – 1605) и Василия Ивановича Шуйского (1606 – 1610) весили 0,7 грамма. Так, в случае возврата «московских ходячих» денег пришлось бы возвратить 350 грамм серебра (деньги ценились по весу), а «старыми» – 490, т.е. на 140 грамм больше, а это ещё почти три рубля «московок».

Что можно было купить на эти деньги? В начале XVII века цены на предметы первой необходимости были следующими: четверть ржи (4 пуда) стоила 20-30 копеек, рабочая лошадь или корова – около рубля. Сермяжную одежду можно было купить за 20-40 копеек. Топор обходился в 7-10 копеек. Цена тысячи тесовых гвоздей – 60 копеек.

Так кем же был Никифор Чернцов? Он мог покинуть свою землю, самостоятельно заключить договор. Да и деньги у него имелись. По всей видимости, он входил в разряд людей служилых. В то время основу русской армии составляла поместная конница, которая имела характер ополчения. Все годные к службе владельцы поместий и вотчин, согласно Уложению о службе 1556 г., обязаны были по приказу являться в поход «конными, людными и оружными» (со своими лошадьми, припасами, оружием), выставлять по 1 вооружённому ратнику с двумя лошадьми с каждых 50 десятин, принадлежащей им земли.

Вернёмся к Долгоруким. 20 января 7141 (1633) г. «прожиточное поместье» Марьи Долгорукой, после её смерти, было отказано стольникам, князьям Фёдору Иванову и Василию Володимирову Долгоруким¹⁶. Им досталось уже по 41 чети с полуосьминою. (При разделе 7135 (1626 – 1627) г. учитывалась только пашня – 80 четей и перелог – 25 четей. А при передачи земли Фёдору и Василию Долгоруким разделили и 60 четей дикого поля).

В 7146 (1638)-м году князя Фёдора, по дороге на службу в Тулу, убил его же служилый человек. Земля отошла к его жене вдове княгине Марье и дочери Оксинье. В 1638 г. Оксинья умерла. Её прожиточный жеребей перешёл к матери. В переписных книгах 154 (1646)-го года за ней было записано в Иванькове 12 дворов крестьянских (39 человек) и 3 двора бобыльских (6 человек). В 7158 (1650)-м году Марья Долгорукова «поступилась» землёй своему сыну, арзамасцу Фёдору Севрюкову сыну Дементьеву. Служил он с оклада в 450 четей, а земли у него было в Арзамасском уезде – 180 четей, да от матери – 41 четь с полуосьминою. В 7160 (1652)-м году ему добавили за службу 50 четей за рекой Ольховкой (Елховкой). В 7167 (1659)-м году под Конотопом он был убит. Часть его земли отошла «на прожиток» жене, а другая, была отдана сыну – Борису Фёдоровичу Дементьеву. Служил тот полуголовою московских стрельцов. Начинал службу, как и отец, с оклада в 450 четей, а заканчивал полковником, с окладом уже в 1000. За службу получил 500 четвертей земли по реке Малая Сара. Земля была поместной, но постепенно стала вотчинной. В 7187 (1679)-м году ему, за литовские походы, переведено из поместья в вотчину 100 четей; в 7193 (1685)-м году – за перемирие с турским султаном – дано 200 четей в вотчину; в 7195 (1687)-м году – за перемирие с польским королём – всё остальное в вотчину.

Земли эти раньше были мордовскими. Например, «покидные» земли, бортные ухожаи, сенные покосы и бобровые «доли», отданные Б.Ф. Дементьеву в поместный оклад, принадлежали ранее мурзе А. Пахомову. Это видно из указа царя Фёдора Алексеевича от 6 февраля 190 (1682)-го года, по которому Б.Ф. Дементьеву пожалована покидная земля алатырского станичного мурзы Алтыша Пахомова в 40 четей к его алатырскому, арзамасскому, саранскому поместью в 476 четей.

40 четей поместной земли ранее были за Арземасом Тархановым и перешли к его племяннику Алтышу Пахомову 23 мая 1643 г. Тогда воевода Венедикт Фёдорович Сухотин дал ему выпись на поместную пустовую землю дер. Иваньковы, на бортные выставки, полянку Янгузину подле Кувалды, да на «старое селище» Минисарскую полянку, да на реке Кувалде на Кижедееву полянку и сенные угодья по обе стороны Суры.

В марте 7203 (1695) года Б.Ф. Дементьев поступился поместьем в Иванькове (41четверть) и вотчиной по конец поля с. Иванькова за рекой Елховкой вверх по речке Малой Саре по осиновый куст (500 четвертей) своим племянникам – стольникам Михаилу и Ивану Ивановым детям Болтиным. Так, в нашем селе появилась фамилия Болтиных¹⁷.

Помещики, имевшие владения на территории Алатырского уезда, нередко располагали земельными участками и в других уездах. Поэтому они стремились сосредоточить свои земли в одном месте. Не исключением были и Болтины. 15 мая 1704 г. Михаил Иванов сын Нечаев променял Болтиным свою землю в Иванькове (160 четвертей) на их поместье в Арзамасском уезде. Причём за промен (четь на четь), взял он 100 рублей денег, т.е. фактически её продал¹⁸.

Часть земель иваньковской мордвы Долгорукие захватили силой. Сохранилась челобитная 1641 г. станичных мурз деревни Иваньковой «на князей Григория и Василия Долгоруковых, да на вдову Фёдоровскую жену Долгорукова, да на сына его Фёдора, да на зятя его Ивана Прохорова, и на их людей, и на крестьян». В ней они жаловались, что перечисленные лица «насильством завладели их старинным поместьем» и просили их пожаловать: вернуть захваченные земли¹⁹.

Заметим, что случаи самовольного захвата мордовских земель были нередки. В 1685 г. был даже издан специальный указ, предписывавший: «которым русским людем даны мордовские и всякие земли, и те русские люди, сверх своих дач, завладели многими землями, и те дачи русским людям отмерить и отмежевать дачи их сполна, а лишние земли у тех русских людей отмеривать и отмежевать к ясашным землям в ясак по-прежнему»²⁰.

На протяжении XVII века земли неоднократно перераспределялись между членами рода Долгоруких. Так, 11 апреля 1682 г., по челобитью окольничьего Петра Тимофеевича Кондырева, в вотчину стольника, князя Степана Васильевича Долгорукова был направлен подьячий Приказной избы Ивашка Попов с целью отписать 47 четей²¹.

По всей видимости, дело кончилось ничем, потому что в июле 1686 г. П.Т. Кондырев вновь бил челом, что иваньковские земли были заложены ему Степаном Долгоруковым. Ему ответили: за случившимся в Алатыре пожаром закладной найдено не было («не отыскано»). 1 августа 194 (1686)-го года земли в сёлах Иванькове, Стемасе, Саре (47 четь в поле, из них в Иванькове 41 четь) были отказаны в вотчину стольникам князьям Василию и Ивану Степановым детям Долгоруковым.

В связи с передачей в вотчину земель были переписаны крестьяне. В Иваньково оказалось:

«Двор вотчинника, а в нём деловой человек Терёшка Иванов. У него сын Гришка. В крестьянских дворах проживали:

Среди сбежавших крестьян записаны:

Отказные книги писал площадный подьячий Петрушка Попов».

Тогда же Долгоруким было отказано и переписано прожиточное поместье вдовы княгини Марфы жены Василия Долгорукова и дочери её Ографены. В крестьянских дворах проживали:

1. Наумка Мартьянов. У него брат Андрюшка. У Наумки дети: Матюшка, Ивашка. У Андрюшки дети: Ганка, Максимка.

2. Исайка Васильев сын Бубнов. У него дети: Якушка, Ганка, Андрюшка. У Якушки дети: Федка, Стенька. У Ганки сын Васька.

3. Ромашка Исаев сын Бубнов. У него сын Максимка.

4. Ивашка Филипьев сын Ожегов. У него брат Ивашка. В бегах брат Гараська. Бежал в 192-м году.

5. Стенька Китаев сын Кузнец. У него дети: Сенька, Петрушка.

6. Костька Китаев сын Кузнец. У него брат двоюродный.

7. Сенька Иванов сын Бубнов. У него дети: Архипка, Федька, Петрушка, да племянник Микитка Микифоров.

8. Мишка Васильев сын Бубнов. У него дети: Петрушка, Якушка, Оська.

9. Мишка Васильев сын Бубнов. У него дети: Ларька, Панька, Абрамка.

10. Дорофейка Матвеев сын Плотник. У него сын Гришка.

11. Микитка Михайлов. У него брат Федька, в бегах.

Крестьянин Ларька Сергеев бежал «в прошлых годех».

На отказе были, т.е. выступили свидетелями, бывшие крестьяне касимовского царевича его жены, вдовы Анны Григорьевны, стольника Семёна Никитина сына Боборыкина, жены Б.М. Хитрово боярыни Марьи Ивановны. Указаны их имена: Васька Исаев, Андрюшка Миронов, Мишка Ананьин, Кондрашка Тарасов. (РГАДА, ф. 1209, оп. 2, д. 6532, лл. 167, 173 – 176).

13 июля 198 (1690)-го года стольник князь Иван Долгоруков отдал свои земли за сестрой княжной Марьей в приданое за стольником Васильем Петровым сыном Зиновьевым, «а оного Зиновьева сын, лейб-гвардии Преображенского полка порутчик Иван Васильев сын Зиновьев», 20 декабря 1731 г. продал их действительному тайному советнику и кавалеру князю Алексею Михайловичу Черкасскому.

16 января 1691 г. велено было подьячему Приказной избы Панке Аникиеву ехать в Верхосурский стан в вотчину боярина князя Степана, его детей Василия и Ивана Долгоруких в сельцо Иваньково с деревнями. Из их земли в 129 четей с осминою ему необходимо было отделить в пользу князя Алексея Васильевича Долгорукова 29 четей²².

К концу XVII века у представителей различных ветвей рода Долгоруких в Иваньково было: в 1688 г. у князя Василия Степановича Долгорукова 19 дворов (7 дворов крестьянских, 7 дворов бобыльских, 5 дворов задворных)²³; у князя Ивана Степановича в 1689 г. – 22 двора²⁴; в вотчине стольника, князя Григория Прохоровича Долгорукова, доставшейся ему от отца Прохора Григорьевича, было 28 дворов (13 – крестьянских, 8 – бобыльских, 7 – задворных)²⁵; у стольника, князя Якова Фёдоровича Долгорукова в 1688 г. было 27 дворов (до него это было поместье Касимовского царевича Михаила Васильевича, размером 150 десятин пашни)²⁶. Как к нему попало поместье видно из следующей челобитной. 26 сентября 7197 (1688) г. на Алатырь стольнику и воеводе С.И. Кузмину-Караваеву била челом касимовского царевича Михаила Васильевича жена вдова княгиня Анна Григорьева: «В прошлом в 181 г. брат её кн. Прохор княж Григорьев сын Долгоруков выдал её замуж за царевича и написал за ней поступное поместье в с. Иванькове. В 187 г. мужа не стало, детей нет, и поместье за ней не справлено. А в прошлые годы взяла она у брата Якова Фёдорова Долгорукова денег 2 тыс. руб. и она в счёт долга поступилась поместьем» (РГАДА, ф. 1336, оп. 2, д. 5566, л. 661).

Яков Фёдорович Долгорукий – фигура особая. Родился в 1639 г. Получил домашнее образование. Был обучен латинскому языку, математике, богословию. На службу поступил в 1669 г. и был пожалован стряпчим, в 1672 г. произведён в стольники. Царь Фёдор Алексеевич назначил его воеводою Казённого разряда с титулом Симбирского наместника. В 1687 г. посол во Франции и Испании. Вместе с ним в составе посольства находился и его племянник Василий Лукич Долгорукий.

Я.Ф. Долгорукий – видный военачальник своего времени. В 1696 г. он перешёл с 700 гвардейцами через Дон и овладел каланчою города Азова, которую отчаянно защищали 2 тыс. турок. В июле того же года, предводительствуя 10 тыс. пехоты и 3 тыс. запорожских казаков, разбил тридцатитысячное войско султана Нурадина. В том же году в окрестностях Азова была разгромлена шестидесятитысячная турецкая армия. В этом бою было убито около 14 тыс. турок и взято в плен 12 тыс. Все эти победы ускорили взятие Азова. В 1698 г. Долгорукий разбил турецкие войска под Очаковом и Перекопом. Участвовал он и в Нарвской битве, проигранной россиянами. Когда солдаты побежали, его спросили: «Что делать нам?». Он ответил: «Идти вперёд. Оставим робких и будем повелевать храбрыми». Карл XII, удивлённый мужеством россиян, согласился на свободное их отступление. Но когда часть войска, с барабанным боем и распущенными знамёнами, переправилась через реку Серу, шведы напали на оставшиеся полки и, обезоружив их, объявили пленными. В их числе был и Долгорукий.

Десять лет провёл он в шведском плену. В 1711 году 44 пленника, среди них и Долгорукий, были отправлены морем в Умео. Во время перехода русские захватили корабль и пришли в Ревель. Долгорукий получил тогда за претерплённые страдания несколько деревень, звание сенатора и президента Ревизионной коллегии.

Я.Ф. Долгорукий был единственным, кто не боялся необузданного нрава Петра I, «грубым, но правдивым языком, вещал истину грозному монарху». Однажды Долгорукий до такой степени вывел государя из терпения, что Пётр устремился на него с обнажённым кортиком и, наверно, заколол бы его, если б неустрашимый сенатор, ухватив самодержца за руку, не сказал ему: «Постой, государь, честь твоя дороже мне жизни моей… Когда тебе голова моя надобна, не опогань своих рук, вели ёе снять палачу на площади». Государь бросил кортик на пол, вышел из комнаты, но потом возвратился, чтобы просить у подданного прощения. Князь Яков Фёдорович Долгорукий скончался в Санкт-Петербурге 24 июня 1720 г., на 81-м году жизни.

Он был роста высокого; имел лицо полное и несколько продолговатое, глаза чёрные, огненные, волосы тёмно-русые; большие усы, придававшие ему вид грозный и мужественный; стан стройный и величественный; крепкое телосложение. От природы чрезвычайно вспыльчивый. Долгорукий говорил о Петре Великом: «Он горяч, а я горячее его». Он обращался с подчинёнными, как с друзьями, не знал низкой лести; забывал обиды и твердил беспрестанно: «Любить царя – любить отечество; царю правда –лучший слуга; служить, так не картавить – картавить, так не служить»²⁷.

Земли и крестьяне князя Ивана Степановича перешли его сыну князю Луке Ивановичу Долгорукову, от него Василию Лукичу, а затем Алексею Васильевичу. Об этом сохранились свидетельства в «Перечневой выписи из переписных книг Алатырского уезда» 1716 г.²⁸.

Василий Лукич – знаменитый верховник, действительный тайный советник, родился в 1672 году и был казнён 26 октября 1739 г. Земли и крестьяне у Василия Лукича были отобраны. Об этом свидетельствуют материалы II ревизии (1747 г.): «Княз Василья Лукина сына Долгорукова, а ныне отписаной к дворцовой Новотроицкой Алаторской волости, в селе Иванкове крестьяня… сто шесть душ; маиора княз Луки княж Иванова сына Долгорукова, в том же селе Иванкове, крестьяня… четырнадцать душ; столника Василья Петрова сына Зиновьева, что ныне во владении, по купчей покойного Великаго канцлера и обоих Российских орденов кавалера и сенатора князя Алексея Михайловича Черкасского, жены ево, вдовствующей статс-дамы Марьи Юрьевны, да зятя ее, действительного камергера и кавалера графа Петра Борисовича Шереметева, жены ево статс-дамы графини Варвары Алексеевны, в том же селе Иванкове,… дватцать одна душа; княз Ивана княж Степанова сына Долгорукова, что ныне во владении за сыном ево, маиором князем Лукою княж Ивановым сыном Долгоруковым в том жа селе Иванкове… восемь душ; порутчика Петра Осипова сына Леонтьева, в том же селе Иванкове… восемь душ. Всего в селе Иванкове сто пятьдесят сем душ»²⁹. Во вторую ревизию включены крестьяне только мужского пола. Но были ещё дворовые крестьяне (см. табл. 2), среди которых указаны лица как мужского, так и женского пола. Таблица 2

Владельцы дворовых крестьян	I ревизия		II ревизия
	дворов	крестьян	дворов	крестьян
				м. п.	ж. п.
Л.И. Долгоруков А.В. Долгоруков В.Л. Долгоруков В.П. Зиновьев	4 3 18 9	16 10 79 36	1 3 12 1	3 5 24 3	1 5 23 1
Всего:	34	141	17	35	30

Источник: РГАДА, ф. 350, оп. 1, д. 4, лл. 25 об. – 28 об.

Резкое снижение дворовых людей с 1710 по 1747 гг. объяснялось как естественной убылью, так и бегством крестьян. Например, у стольника В.П. Зиновьева бежало 8 дворов (32 человека).

Так как история села тесно связана с фамилией Долгоруких, напомним, за что их подвергли опале. Вот как описывал это Н.И. Костомаров: «В январе 1730 года заболел и умер царь Пётр II, который в конце своей жизни находился под опекой Долгоруких. Сблизившись дружески с князем Иваном Алексеевичем, он собирался жениться на его сестре княжне Екатерине Алексеевне. По смерти Петра II князья Долгорукие составили от имени покойного государя подложное завещание. В нём значилось, будто умирающий государь отдавал после себя престол своей невесте. Но сделать этого не удалось. Верховный тайный совет, управлявший Россией, решил, что престол должна занять средняя дочь старшего брата Петра I Ивана Алексеевича – Анна Ивановна.

Тогда же члены Верховного совета решили ограничить самодержавную власть императрицы. Наиболее активно выступал за это Василий Лукич Долгорукий. Были составлены кондиции в таком виде: «Государыня обещает сохранить Верховный тайный совет в числе восьми членов и обязуется без согласия с ним не начинать войны и не заключать мира, не отягощать подданных новыми налогами, не производить в знатные чины служащих как в статской, так и в военной сухопутной и морской службе выше полковничьего ранга, не определять никого к важным делам, не жаловать вотчин, не отнимать без суда живота, имущества и чести у шляхетства и не употреблять в расходы государственных доходов». Позднее был добавлен ещё один пункт: «А буде чего по сему обещанию не исполню и не додержу, то лишена буду короны российской!».

Анна Ивановна согласилась на все пункты. Но приехав в Москву, выяснила, что против верховников, в особенности против Долгоруких, с каждым часом росло недовольство и в гвардии, и среди шляхетства. Толковали так: «Долгорукие взяли верх при покойном государе, и теперь им не хочется потерять своей силы, вот они и выдумывают, чтоб новая царица была государыней только по имени, а власть бы вся у них в руках была…Говорили, что по смерти императора Петра II Долгорукие ограбили дворец, перевезли к себе драгоценную мебель, экипажи и охотничьи принадлежности. Распускали заранее слух, что князя Алексея Григорьевича сошлют в Сибирь, а сына его Ивана, бывшего фаворита, в Дербент. Эти слухи выражали общее желание погибели Долгоруких и предупреждали их роковую судьбу».

В результате императрица разорвала кондиции. Как только государыня укрепилась в самодержавии (активно поддерживал её Алексей Михайлович Черкасский, имевший земли в Иванькове), опала постигла род Долгоруких. Все они были сосланы. В 1739 г. их всех отвезли в Новгород и казнили³⁰.

Из всех Долгоруких менее всего заслуживала наказания Наталья Борисовна Шереметева-Долгорукая (17 января 1714 г. (н.ст.) – 1771 г.), дочь Бориса Петровича Шереметева. В конце 1729 г. она обручилась с князем Иваном Алексеевичем Долгоруким. 6 апреля 1730 г. состоялась свадьба, а через три дня семью Долгоруких сослали в Берёзов. Здесь у неё родился сын Михаил, и мать вся отдалась его воспитанию. В 1738 г., несколько дней спустя после увоза князя Ивана из Берёзова, у Натальи Борисовны родился второй сын Дмитрий. Он страдал впоследствии нервным расстройством. После казни мужа, ей позволено было вернуться к брату.

Когда старший сын достиг совершеннолетия, она определила его в военную службу и женила, а с младшим, который оказался неизлечимо больным, уехала в 1758 г. в Киев, где и постриглась в Фроловском монастыре под именем Нектарии. В 1767 г. она приняла схиму. Является автором «Своеручных записок княгини Натальи Борисовны Долгорукой», которые занимают одно из видных мест среди литературных памятников первой половины XVIII в.

В данной главе необходимо сказать и о беглых, которых было немало. Несмотря на то, что с 1597 г. владельцы имели право отыскивать беглых крестьян в течение пяти лет со дня их бегства и выдворять на прежние места, беглые на Суре чувствовали себя свободно, т.к. в начале XVII века, да и в середине, их никто не искал.

В 1637 году срок отыскания и возвращения помещиками беглых крестьян был продлён до девяти лет, в 1641-м году – до десяти, в 1647 г. – до пятнадцати, а затем Соборным Уложением 1649 года были уничтожены все сроки, и помещикам было дано право отыскивать беглых крестьян и возвращать их в свои имения «без урочных лет», т.е. в течение всей жизни.

Все надежды беглых даже на относительную свободу рухнули. Тем не менее, побегов меньше не стало. Выше мы указали на беглых в начале XVII века. Интересно, что бежали как русские, так и мордва.

Массовыми стали побеги в правление Петра I. После первой ревизии их стали возвращать помещикам. Так, 3 ноября 1722 г. старосте ближнего стольника и сибирского губернатора князя Алексея Михайловича Черкасского Гавриле Бубнову были переданы крестьяне, которые бежали ещё от Василия Петрова сына Зиновьева, лет десять назад, с жёнами и детьми. Среди них были: Матвей Андреев сын Орлов с дочерью, который жил в пензенском уезде в ясашном селе Никольском; Пётр Семёнов Кулясов, 60 лет, с женой Татьяной Дементьевою и детьми: Алексеем – 20 лет, Петром и Сергеем – двух лет, которые проживали сначала в Пензенском уезде в селе Торуеве, а потом бежали к помещику Ивану Лукьянову сыну Ульянину; Меркурий Клементьев с женой Агафьей Астафьевой и детьми Алексеем и Сергеем; Прокофий Фёдоров с женой Агрофиной Ивановой, проживавшие в селе Торуеве.

Вместе с ними был привезён Осип Михайлов сын Житков, 40 лет, с женой Анной Васильевой и детьми: Фёдором – 14 лет, Иваном – 8 лет, дочерью-девкою Ненилою. Его отец, старинный крепостной крестьянин В.П. Зиновьева, который бежал с женой 16 лет назад в Синбирск и жил там у подьячего Алексея Никифорова сына Сухорева 12 лет, а затем ушёл от него и кормился в городе своей работой лет пять³¹.

В октябре 1723 г. пришли, бежавшие из вотчины Ивана Степановича Долгорукова 12 лет назад, Матвей – 60 лет, Иван – ?, Семион – 40 , Пётр – 30, Кирила – 20, Наумовы дети.

Матвей с братьями бежали в Синбирский уезд в ясашное село Михайловку и жили там «безсходно». У Матвея дети: Иван – 30 лет, Яким – 20, Андрей – 7, Иван – 5, Тимофей – 3; у Большого Ивана сын Григорей – 9, Иван – 2 лет; у Семиона сын Николай – 9 лет; у них же племянник брата родного Кирила Афонасьева – 8 лет. Все были отданы старосте Петру Степанову³².

В ноябре 1723 г. объявился из бегов Василий Фёдоров, старинный крепостной крестьянин князя Луки Иванова сына Долгорукова. В распросе сказал: «мол, бежал с 6 лет тому, и жил в Синбирском уезде в вотчине помещика Ивана Фёдорова в с. Михайловке безсходно».

По приказу подпорутчика Александра Петровича Салтыкова староста Пётр Степанов под расписку его забрал³³.