Б уквально понимать символы и аллегории писаний древнего Востока

Голос одного-единственного серого человечка — жест невежественности, тщеславия, самодурства или предубежденности, — решающий исход выборов и открывающий Глупости, Несостоятельности и Некомпетентности дорогу в Сенат, ввергает страну в бедствия войны, ломает наши судьбы, убивает наших сыновей, уничтожает плоды трудов наших рук и наконец сталкивает нас, беспомощных, со всем нашим безуспешно сопротивляющимся интеллектом, в могилу.

Эти размышления должны подвести нас к выводу о том, что справедливость по отношению к другим и к нам самим — это одно и то же; что мы не можем очертить наши обязанности по наугольнику, прямыми линиями, но наоборот, должны вписать их в великую окружность, очерченную циркулем; что круг человечества — это граница, а мы сами — лишь точка в его центре, капля в Атлантическом океане, атом, мельчайшая частица, связанная таинственной силой притяжения, которую мы называем состраданием, со всеми прочими такими же частицами; что физическое и нравственное благополучие других не могут быть нам безразличны; что мы напрямую заинтересованы в развитии и совершенствовании общественных разума и нравственности, в благополучии и благосостоянии человечества в целом. Невежественность людей, их нищета и бедствия, как результат этого — деградация, огрубение и падение нравов, — все это болезни; и нам никогда не удастся столь высоко подняться над остальным человечеством и столь искусно спрятаться от них, чтобы избегнуть их тлетворных миазмов и магнетического излучения.

Особенно необходима справедливость народам в целом. Несправедливое государство приговорено Господом к бедствиям и разрушению. В этом — истина учения Предвечной Мудрости и всего хода истории. «Праведность возвышает народ, а беззаконие - бесчестие народов... Удали неправедного от царя, и престол его утвердится правдою»⁴. Народ, который завоевывает земли за землями путем подлога и насилия над слабыми, ломая их немощное сопротивление, нарушает свои обязательства по политическим и торговым договорам, а вместо законов справедливости и чести водружает во главу угла плоды алчных устремлений, низменные предрассудки подлой политики и бессчетные хитросплетения расчета и выгоды, обречен на гибель; ибо здесь, так же, как и в случае с любым человеком, последствия совершенного зла неотвратимы и ужасны.

Всем несправедливостям уже давно вынесен приговор, он записан Богом в природе человека и в природе всей Вселенной, поскольку он есть часть природы Бога Беспредельного. Никакое зло никогда не преуспеет. Приобретения Несправедливости суть ее потери; радости Несправедливости — ее горе. Неправедность часто выглядит преуспевающей, но успех ее — это поражение и позор. Если ее последствия и обходят стороной самого виновника, они всей своей тяжестью обрушиваются на его детей, стирая их в прах. Философская, физическая и нравственная Истина, пусть и в форме угрозы, состоит в том, что Господь наказывает за несправедливости отцов или детей, внуков или правнуков, ибо не может Он допустить безнаказанного нарушения Его заповедей. Вне зависимости от срока, день возмездия все равно настанет, будь то возмездие отдельному человеку или целому народу; грешник обманывает только самого себя: ему так или иначе не миновать расплаты за его грехи.

Лицемерие — это та дань, которую добродетель и справедливость платят пороку и греху. Это Сатана, рядящийся в ангельские облачения, сотканные из Божественного Света. Оно одинаково отвратительно в нравственности, политике и религии, в человеке и в народе. Несправедливость, творимая под прикрытием равенства и честности; порицание порока на людях и тайная приверженность ему; претензии на широкий кругозор и жестокое отвержение мнения других; проповедь принципов масонского человеколюбия и глухота к стонам униженных и плачу страдающих; воспевание разума людей и в то же время составление против них заговоров, основанных на использовании их же невежества и простоты; клятвы в собственной чистоте, сочетающиеся с грязнейшими пороками; клятвы в собственной чести и низкое бегство с поля боя, когда битва еще даже не проиграна, в беспристрастности одновременно с продажей своего избирательного голоса ради важного поста или денег, — вот как чаще всего проявляется лицемерие в нашем обществе. Эти его проявления настолько же часты, насколько бесчестны и порочны. Украсть мантию судьи Божьего суда, чтобы служить трибуналу Сатаны; везде кричать о своей вере в Бога Милосердного и Спасителя Любящего и одновременно с этим преследовать иноверцев; разрушать дома вдов и сирот, а потом долго и помпезно молиться; проповедовать воздержание и одновременно с этим купаться в похоти; проповедовать смирение и в то же время нарушать гораздо более важные законы государственности, справедливости, милосердия и веры; замечать былинку в глазу своего ближнего, не замечая бревна в своем; омывать кубок снаружи, оставляя его внутри полным отбросами и мусором; стараться выглядеть перед окружающими праведным и честным, но в действительности быть полным лицемерия и лжи, — вот что значит уподобиться гробу повапленному, который кажется снаружи красивым, а внутри полон праха, костей и нечистот.

Республики прячут свои амбиции под лозунгом стремления «расширить территорию свободы» и объявляют своим «священным долгом и предначертанием» аннексию территорий других республик путем ли неприкрытого насилия, пряча ли его под красивыми и пустыми словами. Империя, основанная удачливым воином, тут же начинает претендовать на некие «исконные границы» и призывает на помощь такие слова, как «необходимость» и «интересы безопасности» для оправдания неприкрытого грабежа. Великая торговая нация укрепляется на Востоке и немедленно ощущает необходимость, и необходимость постоянную, в расширении пределов своих доминионов и подчинении Индии. Великие деспотические династии делят между собой целые королевства, например, Польшу, и готовятся протянуть захватнические щупальца чуть ли не до самой Луны. Установление равновесия сил всегда было поводом для уничтожения государств. Карфаген, Генуя, Венеция, чисто торговые города, для того, чтобы стать городами-государствами, вынуждены были подчинить себе сопредельные территории путем насилия или подлога. Александр выступил в поход на Индию, Тамерлан мечтал о создании всемирной империи, сарацины покорили Испанию и угрожали даже Вене.

Жажда власти неутолима. Ни человеку, ни целому народу никогда не бывает достаточно той власти, которой они обладают; когда Рим был величайшей империей мира, его императоры требовали почитать себя как богов. Римско-католическая церковь объявила себя полновластной владычицей души человека и всей его жизни от колыбели до гроба. Она продавала индульгенции на прошлые и будущие грехи. В вопросах веры она объявила себя непогрешимой. Чтобы обратить в свое лоно мексиканцев и перуанцев, ей понадобилось уничтожить каждого десятого из них. Она раздавала троны и отнимала их; вердиктами об отлучении она обрекала на адские муки целые народы. Испания, возгордившись своими успехами в Индии, возмечтала стереть с лица земли протестантизм в Нидерландах, в то время как Филипп II женился на королеве Англии и вместе они хотели «вернуть» и эту страну папскому престолу. Затем Испания пыталась достичь той же цели с помощью своей «Непобедимой армады».

Наполеон сажал на троны своих родственников и полководцев, таким образом распределив между ними пол-Европы. Империя русского царя превышает по размерам Римскую. Но история всех империй одинакова: приобретение, распад, крах. Господь строго судит несправедливость.

Попытки подчинить себе волю других и пленить душу, поскольку власть над нею важнее и полнее любой иной власти, всегда отражали главное устремление людское. Это основание всех видов прозелитизма и всех проповедей, начиная от учения Месмера и заканчивая Римско-католической церковью и Французской республикой. На этом основана система апостолической преемственности, как в учении Иисуса, так и у Магомета. Только масонство проповедует терпимость, право всех государств мира на самоопределение. Ему в равной степени претят образы монархии, которая старается расширить путем завоеваний свои территории; церковь, которая отстаивает свое право на уничтожение ереси огнем и мечом; конфедерация государств-штатов, которая настаивает на поддержании союза с помощью силы и установлении братских связей путем убийства и подчинения.

Если с нами несправедливо обошлись, для нас естественно желать мести, как естественно и оправдание ее тем доводом, что мстим мы не по причине нанесенного нам оскорбления, а для того, чтобы несправедливость не повторилась, поскольку тот, кто совершил ее, был бы поощрен на новые несправедливости фактом отсутствия должной реакции на его поступок в сочетании с преимуществами, полученными им в его результате. Подчиниться факту обмана — значит, поощрить обманщика к новой лжи; следовательно, мы имеем полное право считаться избранным орудием Господа, которым Он карает бесчестных, и во имя Него и с Его Именем на устах уничтожать зло, делая невозможной его деятельность и убеждая его в неотвратимости наказания. Месть, по одному из определений, — это «первобытная справедливость», однако чаще всего она является и продуктом гнева, и следовательно, недостойна чистой души, которая не должна позволять неблагодарности и насилию нарушать свой покой. Несправедливости, которые мы терпим от нечестивых, столь же недостойны нашего внимания и тем более гнева, сколь те, которые мы терпим от насекомых или зверей; и если мы убиваем гадюку, или волка, или гиену, мы должны делать это не в гневе, с не меньшим безразличием, чем, например, с корнем вырывая сорняк.

Если бы для человека не было бы естественно желать мести в форме возмездия, то истинному масону неплохо было бы поразмыслить над тем, что, поступая так, он становится орудием в руках Господа и месть его должна быть измерена справедливостью и смирена милосердием. Закон Господа гласит, что наказанием для жестокости, преступности и зла станут их собственные плоды; а те, с кем обошлись несправедливо, униженные и оскорбленные, в той же мере являются орудием в его руках, с помощью которого Он поддерживает исполнение этого закона, в какой им являются болезни, общественные катаклизмы, вердикты Истории и проклятие потомства. Кто может утверждать, что конкистадор, рубивший на куски живых индейских детей, кормивший их мясом своих собак, военный тиран, без суда и следствия казнивший своих подданных, подонок, предавший или обесчестивший свой народ, банкир, наживший свое состояние путем подлога, банкрот, пустивший по миру не один десяток сирот, чиновник, преступивший свою клятву, судья, за взятки творивший беззаконие, законодатель, чья профессиональная несостоятельность привела к развалу государства, не должны быть наказаны? Так пусть будет так; пусть униженные и оскорбленные или те, кто симпатизируют им, будут орудиями Господнего возмездия; но всегда это должно исходить из высших побуждений, а не из соображений личной мести.

Помните, что каждая из нравственных черт человека имеет свой прототип среди животных менее развитых: жестокая низость гиены, жестокая алчность волка, безжалостная ярость тигра, предательская ловкость пантеры, — все это можно найти в человеке, и когда мы находим это в нем, мы должны испытывать к этим чертам те же чувства, которые мы испытываем к ним в животном мире. Зачем настоящему человеку гневаться на гуся за то, что тот шипит, на фазана – за то, что тот напыщенно выглядит, на осла – за то, что он противно кричит, а на обезьян – за то, что они передразнивают его и строят гримасы, хотя их внешний вид и напоминает человеческий? Не менее истинным является и то утверждение, что гораздо достойнее простить, чем отомстить, и что в действительности мы должны слишком сильно презирать тех, кто несправедливо обошелся с нами, чтобы при этом еще и гневаться на них и желать мести.
Переходя в сферу Солнца, мы переходим в область Света. Древнееврейское слово «золото» — «захав» (זחב) — означает также «свет», наиважнейшим источником которого для Земли является Солнце. Таким образом, в великой восточной аллегории древних иудеев река Фисон протекает вокруг земли золота, или Света, а река Гихон — вокруг Эфиопии, или земли Тьмы.

Мы знаем о том, что такое свет, больше древних. По одной из современных гипотез, это не просто поток мельчайших частиц, с огромной скоростью отлетающих от Солнца; наоборот, это небесное тело лишь служит источником извечных колебаний эфира, заполняющего весь Космос, которые в виде световых волн достигают самых отдаленных планет и звезд, снабжая их светом и теплом. Для древних же свет всегда исходил от Божества. Для нас, так же как для них, он является достойным символом Истины и Знания. Для нас символично также путешествие человеческой души вверх, через несколько небесных сфер; но мы тоже не знаем, куда в итоге попадает человеческая душа в конечном итоге своего странствия вверх, через несколько небесных сфер; мы точно так же не знаем, куда в итоге своего путешествия попадают наши души, как не знали этого они; мы не знаем и откуда души приходят к нам, как не знали и они. Они всегда стремились сформировать хоть какие-то понятия об этом, хоть какую-то веру. В настоящее время люди часто удовлетворяются тем, что просто ничего не думают по этому поводу, лишь полагая очевидным, что душа есть нечто отдельное от тела и живущее после его смерти, но существовала ли она до появления тела, они не считают нужным обдумывать, им просто нет до этого никакого дела. Никто не задается вопросом, исходит ли душа от Бога, появляется ли она из ничего, рождается ли она подобно телу, как влияют на нее души отца и матери. Так давайте же не смеяться над убеждениями древних, пока мы сами не пролили большего света на эти вопросы; давайте примем к сведению символы, оставленные ими для нас, определяющие душу как происходящую от Бога, появляющуюся в его сфере, возвращающуюся в нее после избавления от тела, имеющую возможность возвратиться туда только после очищения от всех пороков и грехов, которые свойственны нам и которые отяготили ее вследствие взаимодействия с телом.

Неудивительно, что тысячи лет назад люди поклонялись Солнцу и что и в наши дни эта вера живет среди парсов. В действительности же они изначально поклонялись невидимому Богу, для которого свет Солнца, неизменный в веках и поколениях людей, был лишь внешней формой и средством общения с человечеством.

Еще задолго до того, как этот магический свет наблюдали из своих долин халдейские пастухи, источник его постоянно и неизменно, как и сейчас, вставал на Востоке как предвечный Бог, а затем заходил на западе как Царь Мира, чтобы на следующее утро снова восстать в том же ореоле величия. Мы поклоняемся Неизменности. Именно этой неизменности предвечного Солнца поклонялись жители Баальбека. То, что оно дарит нас светом и жизнью, обладало для них второстепенной важностью. Основной и величайшей идеей их веры было признание Божества в свете Солнца, и Его неизменность была для них связана с неизменностью дневного светила. Это светило видело, как низвергались троны, как землетрясения потрясали мир и сравнивали горы с землей. Оно нисходило в свои чертоги далеко за Олимпом, за Геркулесовыми столпами, чтобы каждое утро снова восставать ото сна и зреть храмы, которые люди построили в Его честь. Оно воплотилось в образах Брахмы, Амона, Осириса, Бэла, Адониса, Малкарта, Митры и Аполлона; народы, которые давали Ему эти имена, состарились и умерли. Мох вырос на капителях чудесных колонн Его храмов, но сияние Его лучей озаряет и этот мох. Песчинка за песчинкой разрушались великолепные портики, и ветер уносил их прах, но Его лучи освещали и этот прах. Обваливались своды, но Его лучи все так же неизменно озаряли опустевшие Святая Святых. Ничего странного посему нет в том, что люди всегда поклонялись Солнцу.

Существует некое водное растение, на листьях которого капли дождя долгое время могут перекатываться по отдельности, не объединившись в более крупные капли, наподобие ртути. Точно так же перекатываются точки зрения на вопросы веры, как в политике, так и в религии. Довод, убедительный для разума одного, не является таковым для другого. Сила логики доступна лишь немногим умам, или душам, если их рассматривать как противовес умам. В самом человеческом разуме содержится некое противоречие, которое обусловливает тот факт, что ложная логика гораздо сильнее истинной воздействует на умы десяти десятых из тех, чей разум общепризнан. Даже среди судей вряд ли один из десяти способен вести логический спор. Для каждого разума истина — это то, что прошло сквозь призму его восприятия. Для большинства людей истина — это материя в сфероидальном состоянии. Точно капля холодной воды на раскаленной докрасна металлической пластине, она дрожит, кружится и танцует, но не касается ее поверхности; но сознание может вонзиться в истину, как рука, смоченная сернистой кислотой, — в раскаленный металл, при этом даже не поранившись.
Слово «Хайрум», или «Хурум», — сложное. Гесений переводит слово «Хурум» как «благородный» или «свободнорожденный», где «хур» означает «белый» или «благородный». Также это слово означает оконный проем и глазницу. «Хри» означает «белый» или «открытое место», а «хрис» — «солнечный диск», как, например, в Книге Иова, 8:13 и 10:7. «Кришна», в свою очередь, — солнечный бог индусов. Слово «хурн» на фарси означает также Солнце.

От слова «кур» или «хур» также происходит географическое название Нижнего Египта — Хора. По словам Брайента, на местном наречии Солнце называлось «кур» (смотри об этом в его «Мифологии»), а по Плутарху, древние персы называли солнце «курос». Греческое слово «кюриос» - «Господь», аналогичное финикийскому и древнееврейскому «Адонай», применялось также к Солнцу. Многие места, принесенные в жертву и посвященные солнечным божествам, сохранили этот факт в своих названиях: Кура, Курия, Курополь, Курина, Курешата и Корусия в Скифии.

Египетское божество, которое греки называли Гором, на языке египтян звалось Хер-Ра или Хар-ерис, где «хер» или «хар» означало «Солнце». На санскрите Солнце называется «хари». Имена божеств Ара, Ареса, Ариала, Арьягабана, Аримана, где «ар» обозначает «огонь» или «пламя», того же происхождения. Гермес, или, точнее, Хармес (Арам, Рем, Харам, Арамейас) — это Кадм, Божественный Свет Мудрости. Меркурий, или Мар-кури, по Моверу, — это «мар», или Солнце.

По-древнееврейски, «аор» (rwah) — это «свет», «огонь» или солнце. Кир, по мнению Ктесия, был так назван от слова «курос» - «Солнце». По Гесихию, Адонис изначально звался Курис. Аполлона, солнечного бога, называли также Курейос, от названия фосского города Курры. Жители Курины, по происхождению эфиопы или кутиты, почитали Солнце под именами Ахур и Ахор.

Мы знаем из подробных отчетов, предлагаемых нам древними хрониками Цура, что главное празднество, посвященное культу Малкарта, перерождение Солнца во время Зимнего солнцестояния, проходившее в этой местности, называлось «пробуждением» или «новым рождением» и сопровождалось возжиганием огней, в пламени которых божество, как предполагалось, должно было обрести новую жизнь. Празднество это проходило в месяц перитий (барит), второй день которого соответствовал 25-му декабря. Первым, по словам Мовера, провел эту церемонию Хур-ум, царь Тирский. Эти факты известны нам из трудов Иосифа Флавия, Сервия («Энеида») и Нонния («Дионисии»), и, по стечению обстоятельств, которое никак не может оказаться случайным, тот же самый день праздновался в Риме как Dies Natalis Solis Invicti, праздник Рождества Непобедимого Солнца. Также в Цуре поклонялись и Геркулесу под именем Хар-аклеса. Таким образом, уже во время строительства Храма смерть и новое рождение солнечного бога разыгрывались в Цуре (Тире) союзником Царя Соломона, в день Зимнего солнцестояния в сопровождении огненного шествия Малкарта, цурского Хараклеса.

Арерис, или Хар-ерис, позднее – Гор, получил свое имя от того же древнего корня, откуда древние евреи получили слово «ор» или, с прибавлением определенного артикля, «аор» - «свет» или «единственный, тот самый свет», «пламя», «великолепие», «Солнце» и «солнечные лучи». Ранним иероглифом Гора была точка в центре окружности, позже — два глаза; а празднество на тридцатый день месяца Епифи, когда, как предполагалось, Солнце и Луна находятся с Землей на прямой линии, называлось в переводе «День рождения глаз Гора».

В папирусе, опубликованном Шампольоном, этот бог называется Хар-ери, Господин Солнечных Духов, Благотворное Солнечное Око. Плутарх называет его Хар-пократом, но по иероглифам невозможно проследить происхождение второй части этого имени. Он сын Осириса и Исиды, изображается обычно сидящим на троне, поддерживаемом львами; по-египетски, и лев и Солнце обозначались одним словом. Но и Соломон воздвиг величественный трон из слоновой кости с золотыми пластинами, к которому вели шесть ступеней, подлокотники поддерживались львами, и еще по одному льву было с каждой стороны каждой из ступеней, таким образом, с каждой стороны трона было по семь львов.

Далее, древнееврейское слово «хай» (yx) означает «жизнь», а «раам»

(~ar) — «был», «будет», «поднялся» или «был вознесен». Последнее также сходно и с другими словами: «роом», «аром» и «харум» (~rx, ~ryx, ~[rx), из которых Арам — название нынешней Сирии, а Харум — Арамеи — «возвышенной земли». «Харум», следовательно, значит «живой» или «возродившийся».

В арабском языке малоиспользуемый корень «хрм» означал «был высок», «был создан великим» и «процветал», а слово «хирм» обозначает быка, символ Солнца во многих мифологиях и даже в гороскопах (Телец).

Итак, Хурум, неверно именуемый чаще всего Хирамом, — это Хур-Ом, то же лицо, что и Хер-Ра, Гермес и Геракл, тот самый «Heracles Tyrius Invictus»⁷, олицетворение Света и Солнца, Утешитель, Спаситель и Избавитель. От египетского слова «ра» произошло коптское «уро» и древнееврейское «ор» — «свет». Хар-ери — это Хор или Хаар - «господин» или «мастер». «Хор» — это также жар, а «хора» — час или время года, а в некоторых африканских диалектах это слово изменяется до «айро», «айеро», «ер», «уиро», «гхурра» и т.д. Название правителя, передаваемое греками как «фараон» в оригинале звучало как «фра» или «Пфой-Ра», что также имеет значение «Солнце».

Легенда о противостоянии Хор-Ра и Сета, или Сэт-ну-би, что то же самое, что и Бар или Бел, гораздо древнее предания о битве Осириса и Тифона, по крайней мере, она относится ко времени девятнадцатой династии. В Книге Мертвых название раздела звучит как «День битвы Гора и Сета». Другой же миф родился, скорее всего, в Финикии или Сирии. Тело Осириса было выброшено на берег у города Гебала, или Библа, в шестидесяти милях к северу от Цура. Нетрудно заметить, что в каждом из имен троих убийц можно обнаружить имя злого божества Бела, или Ваала.

Происхождение масонских легенд подтверждается также и одной из иероглифических картинок на одном из египетских памятников, которая также может пролить немного света на символику мастерского молотка и пожатия мастера.

Также оно означает понятия «предок», «основоположник», «первооткрыватель», «глава», «начальник», «правитель», «надзиратель», «мастер», «священник», «пророк». Сочетание Hba означает просто «отец», когда оно входит в сложное слово, то есть предшествует другому слову в составе сложного, в конструкции (передаваемой в русском языке родительным падежом) yba, «Аби-Эл», то есть «отец Элла»).

И наконец, буква Йод в конце слова обозначает «мой», так что само по себе слово yba означает «мой отец», как во фразе yba diwwd — «Давид — мой отец». (2 Паралипоменон, 2:3)

Буква w (вав) в конце слова означает притяжательное местоимение «его» и слово wyyba («абав» или «або»), которое мы обычно читаем как «абифф», означает «моего отца». Смысл всего слова вместе, в сочетании с именем Хурума, без сомнения, таков: «некогда бывший слугой или рабом моего отца».

Имя финикийского мастерового передается в Книгах Царств как ~rx и ~ryx (2 Царств, 5:11, 3 Царств 5:15 и 7:40). В Книге Паралипоменон — как &yba ~ryx с прибавлением слова ^yba (2 Пар. 2:12) или @yba (2 Пар. 4:16).

Совершенно бессмысленным представляется полагать слово «абиф», или «абифф» частью имени Мастера. Столь же бессмысленно считать частью имени и слово «аби» и ставить его в начале этого имени, поскольку все это титулы, а не части имени. Иосиф (Бытие 14:8) говорит, что Господь поставил его «аб-аль-параа», то есть «отцом над фараоном», визирем или первым министром. Таким же образом Аман был назван вторым отцом Артаксеркса, и когда царь Хурум говорил «Хурум Аби», он имел в виду то, что мастеровой, которого он послал Соломону, был главным или ведущим работником в Цуре по своей специальности.

На медальоне, скопированном Монфоконом, изображена женщина, держащая на руках ребенка и сноп пшеницы. Она сидит на облаке, над ее головой горит звезда, а с алтаря прямо перед ней поднимаются три пшеничных снопа. Гор же был примирителем, который пролежал в земле три дня, потом воскрес и одержал победу над злым началом.

Слово «херм» на санскрите означало «пастух», равно как и «спаситель». Кришну называли «хери», как Иисус называл себя пастырем.

R[x («хур») означает оконный проем, пещеру или глаз. Кроме того, это слово означает белый цвет. По-сирийски, rx также означает открытое пространство, благородного или высокорожденного человека.

~rx, Хурум, означает «посвященный, отданный кому-то», по-эфиопски – (3). Это слово служит названием городу (Иисус Навин, 19:38) и именем человеку (Ездра, 2:32 и 10:31, Неемия, 3:11).

hrx («хира») означает честь, доблесть, смелый народ.

Будда, по преданию, воплотил в себе все три грани Тримурти брахманов, и отсюда трехбуквенное односложное слово «Ом» или «Аум» используется при обращении к нему, как и к триаде Рама-Вишну-Шива. Он напоминает в этом отношении Гермеса, Тота, Таута и Тевтатеса. Одно из его имен — Хери-майа, или Хер-майа, то есть то же самое, что Гермес и Хирм, или Хурм. Кроме того, «хери» на санскрите означает также «Господь».

Ученый брат надпишет на двух колоннах Храма, справа налево, два слова: (4) и (5) - «!yky, zab» - ЙХУ и БАЛ, Яхин и Боаз, сопроводив их иероглифическим эквивалентом солнечного бога Амона-Ра – hr-!ma. Конечно, случайным совпадением является тот факт, что в имени каждого из трех убийц содержатся имена злого и доброго божеств древних иудеев, ибо Юбелос — это всего лишь Йеху-Бал, но стоит ли быть так уверенным в этом? Особенно если принять во внимание, что последние буквы этих трех имен — «а», «о» и «ум», которые в сочетании образуют «аум», священное слово индусов, означающее Триединого Бога, дающего, сохраняющего и отбирающего жизнь, которого обычно изображают таинственным знаком Y.

4. 5.

Далее, акация — это и ощетинившийся шипами тамариск, который окружил своей плотью тело Осириса. Она была священным деревом арабов, которые сделали из нее идола Уль-Узза, которого уничтожил Мухаммед. Она в изобилии произрастает в пустынях, и именно из нее был сделан терновый венец, возложенный на чело Иисуса из Назарета. Она является одним из лучших символов бессмертия из-за своей долгой жизни и способности выжить в практически любых условиях, ибо известно, что если сделать из акации дверной косяк, то она непременно пустит корни за порог дома.

Каждое содружество проходит свои переходные периоды развития и периоды больших испытаний, особенно если оно ведет войну. Без сомнения, на определенном этапе оно вполне может подпасть под влияние политиков, апеллирующих к самым низменным инстинктам человеческой природы, или денежных монополистов, или обогатившихся за счет падения курса национальной валюты и ценных бумаг спекулянтов, или мелких чиновников, плановиков, жуликов или авантюристов — бесчестной олигархии, обогатившейся за счет горестей и несчастий государства, разжиревшей на нищете народа. Тогда прекращается действие обманчивой галлюцинации равенства и всех человеческих прав; в этом случае несчастное и обесчещенное государство может вернуть себе отнятую у него свободу, только пройдя снова сквозь «великое разнообразие неопробованного опыта» и очистившись от скверны огнем и кровью.

В республике часто происходит так, что все общественные партии со временем концентрируются вокруг позитивного и негативного полюсов мнений относительно какого-либо понятия или положения, и в этом случае торжествующий дух нетерпимого большинства накладывает запрет на все отклонения от привычного ортодоксального стандарта, установленного им для себя самого. Свобода мнений будет возноситься до небес и всячески пропагандироваться, но реально пользоваться ей не сможет никто под угрозой вытеснения с политической сцены теми, кто держит бразды правления в своих руках и осуществляет основную политику. Слепая преданность своей партии и пренебрежение нуждами народа идут рука об руку. Политическая свобода может возникнуть только в крепком государстве; точки зрения его граждан органически вырастают из тех действий, которые они были вынуждены или им пришлось произвести. Лесть, направленная на конкретного ли человека, на целый ли народ, все равно развращает обе стороны; в низкопоклонстве перед королем не больше пользы, чем в низкопоклонстве перед народом. Цезарь, власти которого ничто не угрожает, нуждается в ней меньше, нежели свободная демократия; так же мало заботится он о ее росте, в отличие от народа, желание власти которого абсолютно безмерно. Для простых людей свобода есть возможность делать то, что хочется; для народа в целом это в значительной степени, точно так же. Если же конкретный человек или же целый народ подвержены лести, ибо этот риск всегда имеет место, и низведены до удовлетворения лишь своих низменных инстинктов и следования лишь за самыми низменными целями — при условии полной свободы, — то наверняка действия их ни в коем случае не будут оправданы законами чести и разума. Не стоит стремиться к скорым поздравлениям, ибо они столь же скоро могут обернуться жалобами; ведь как отдельные люди, так и целые народы подвержены лести, и не стоит чрезмерно льстить им, поскольку — столь часто злоупотребляющие своей властью и силой, — они могут направить их не в то русло, что уже станет преступлением со стороны льстеца.

Первым принципом республики должно стать: «Ни один человек или группа людей не имеют права на особенное специальное жалование из фондов сообщества, если при этом он или она не выполняют какое-либо особое поручение этого сообщества; в этом случае это жалование не должно переходить по наследству, будь то пост в магистрате, суде или законодательном учреждении, равно как и сам пост не может переходить по наследству». В этом положении — целый том Истины и мудрости, настоящий урок всем изучающим разные народы, — все в одном предложении, сформулированном так, чтобы его мог понять любой. Если бы свирепый поток деспотизма залил мир и уничтожил все возможные институты, защищающие человеческие свободы, и вскоре о них полностью забыли бы, одного этого предложения, если бы только оно одно сохранилось из всего наследия демократии, хватило бы, чтобы вновь раздуть костер свободы и возродить расу свободных людей.

Но для того, чтобы сохранить свободу, нужно добавить еще вот что: «Свободное государство не назначает на должность в награду за что-либо, если, конечно, оно не ищет своего краха; наоборот, все государственные чиновники нанимаются государством с учетом их желания и способностей выполнять государственные поручения в будущем, при условии, что всегда и во всех случаях отбираются лучшие и наиболее способные».

Ибо если уж способ правления избран какой-либо другой, то наследственная передача власти ничем не хуже прочих способов. Но ни при каком ином способе правления невозможно сохранить все свободы государства. Ни при каком ином способе правления невозможно доверить законодательную власть только лишь тем, кто обладает врожденным талантом видеть несправедливость и зло, позволяющим обнаруживать коррупцию и низость в самых потаенных их проявлениях, этими нравственной смелостью, благородным мужеством и честолюбивой независимостью, которые позволяют им проливать дневной свет на все недостатки и призывать на них гнев и презрение всего мира. Эти качества никогда не бывают присущи льстецам. Наоборот, часто республики переживают такие времена, когда им, как Тиберию, становится мало одного Сеяна, им нужны тысячи; и в таком случае со временем во главе становятся люди, лишенные репутации, таланта государственных деятелей, способностей, необходимых знаний, - это простые партийные функционеры, обязанные своими должностями политическому трюкачеству и недостатку необходимой квалификации, не обладающие ни одним из качеств, умственных или душевных, которые характеризуют великую и мудрую личность, и в то же самое время буквально исполненные нетерпимости и низколобости, узкопартийных интересов и корысти. Они умирают — и мир не становится ни лучше, ни мудрее от того, что они сказали или сделали. Имена их погружаются в бездонную пучину забвения, но злодеяния их разъедают тело государственной политики и наконец приводят к полному ее разрушению.

В общем и целом, политики в свободном государстве поверхностны, бессердечны и эгоистичны. Их патриотизм не идет дальше самовозвышения; с затаенной радостью взирают они на неудачи своего ближнего, пусть даже его талант и способности способны затмить их собственные, а его честная самоотверженность и неподкупность стоят на пути их эгоистичных вожделений. Все влияние мелких сошек всегда направлено против подобных великих личностей. Ведь доберись такая личность до власти — и она может остаться у кормила пожизненно. А ведь гораздо проще сместить такого же, как ты сам, и занять его место; и наконец наступают такие времена, когда ведущие посты в государстве занимают люди, не достойные самого незначительного места в самой маленькой конторе, а посредственность и неспособность ни к чему становятся пропусками к должностям.

Последствиями этого являются такие ситуации, когда, например, те, кто считает себя способным и квалифицированным для того, чтобы послужить народу, с отвращением отказываются вступать в борьбу за государственный пост, в которой порочная иезуитская стратегия, выраженная во фразе «Цель оправдывает средства», служит оправданием любой низости; те, кто ищет более высокого места в государственной структуре, не полагаются в своей борьбе на завоевания духа, на порывы сострадающей души, не побуждают народ к благородным, честным, героическим деяниям и мудрым и мужественным начинаниям, а наоборот, как спаниели, на задних лапах, молитвенно сложив передние, подпрыгивая на месте, льстят избирателям, унижаются и выпрашивают их голоса. Чем унижаться до такой степени, великие люди просто презрительно оглядывают весь этот вертеп со стороны, отказываясь служить народу и мотивируя свой отказ крылатой фразой, мол, «человечество не имеет права требовать от них службы ему, так, чтобы они при этом еще и не замечали его недостатков».

Плачевно наблюдать, как население целой страны распадается на отдельные партии, каждая из которых следует за или действительно великим, или же просто напыщенным и ничтожным лидером в порыве слепого, неразумного и безраздельного поклонения; с презрением честный человек смотрит, как народ распадается на мелкие фракции, единственной целью которых является отнять у народа его завоевания, а руководителями — низменные, жестокие, корыстные и продажные политиканы. Эта страна находится на последней стадии разложения, и уже близок ее конец, как процветающе она бы при этом ни выглядела. Такую страну потрясают невидимые глазу извержения вулканов и землетрясения. Не вызывает сомнения тот факт, что никакое правительство не может управляться народом и во имя народа, если оно строжайшим образом не привержено тем основным принципам Разума, которые полагаются всеми ведущими и неизменными. Эти принципы должны стать проверкой и ориентирами для всех партийных программ, для всего народа, для всех предпринимаемых мер. Однажды утвержденные, они должны оставаться неизменными и применяться одинаково ко всем без исключения, так, чтобы каждый обязан был либо подчиниться этим правилам, либо открыто выступить против них. Человек может предать; принцип — не может. Одним из неизбежных последствий излишней веры тем, кто впоследствии оказывается предателями, является насилие; никогда к нему не приводило следование какому-либо верному, неизменному и справедливому принципу. Компромиссы, которые приводят к сомнениям в истинности таких фундаментальных принципов при стремлении объединить в рамках одной партии людей со взаимоисключающими взглядами, — это случаи подлога, которые ждет непременный крах, закономерное следствие и итог всякого подлога. Если вы определили, к какой принадлежите вере или точке зрения, не допускайте отклонений от них на практике, каких бы выгод они вам ни сулили. В этом — Слово Мастера. Не поступайтесь им ни в угоду лести, ни под действием силы! Не позволяйте преследованиям или неудачам отнять его у вас! Поверьте: тот, кто провалил общественное поручение один раз, провалит его и снова. Провалы так же фатальны, как преступления, а политическая близорукость не излечивается со временем. Среди народа всегда больше самозванцев, чем настоящих лидеров, лжепророков — больше, чем пророков истинных, проповедников Ваала — больше, чем проповедников Иеговы, а ассирийцы вечно грозят нападением Иерусалиму.

Саллюст говорит, что если государство уже разложилось под действием роскоши и праздности, оно, несмотря на все это, может устоять под тяжестью такого груза в силу одного лишь своего величия. Но даже в то время, когда он писал эти слова, Рим, о котором он писал, уже наблюдал окончание своего призрачного маскарада Свободы. Но не только роскошь и праздность разрушают республики. Если они малы, то соседи уничтожают их, поглощая. Если чересчур велики — центробежные силы бывают слишком велики, и они разрушаются, падая под собственной тяжестью. Их разрушают низменные амбиции маленьких людей. Стремление к ложным мудрствованиям в их высших эшелонах создает неудобные для народа законы. Свою роль играет непременно и узурпация власти; за ней следуют неспособность исполнять свои функции и коррупция, начинается социальная буря, и вскоре уже только мельчайшие частицы некогда могущественной республики усеивают прибрежный песок, запечатлевая на нем новый урок человечеству, которое снова не примет его к сведению.

Сорок седьмое положение Евклида старше Пифагора. Оно гласит: «В любом прямоугольном треугольнике сумма квадратов катетов равняется квадрату гипотенузы».

Квадрат некоторого числа есть продукт однократного умножения этого числа на самого себя. Таким образом, 4 — это квадрат двух, а 9 — трех.

Первые десять чисел это: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10.

Их квадраты: 1, 4, 9, 16, 25, 36, 49, 64, 81, 100.

Разность каждого из этих квадратов и предшествующего ему квадрата: 3, 5, 7, 9, 11, 13, 17, 19; в этот ряд входят священные числа 3, 5, 7 и 9.

В этом числовом ряду сумма квадратов 3 и 4 является квадратом 5, а сумма квадратов 6 и 8 — квадратом 10; и если построить прямоугольный треугольник, длина одного катета которого будет составлять 3 или 6 единиц, а другого — 4 или 8 единиц, то длина его гипотенузы будет равна 5 или 10 единицам; и если на каждой из сторон этого треугольника построить квадрат со стороной, равной этой стороне треугольника, а потом разделить его на меньшие квадраты со стороной в одну принятую единицу, то в квадрате, выстроенном на гипотенузе, будет столько же таких меньших квадратов, сколько в больших квадратах, выстроенных на катетах, вместе взятых.

Египтяне распределяли своих божеств по троицам, или Триадам — ОТЕЦ, или ДУХ, или Активный Принцип, или Созидательная Сила; МАТЬ, или МАТЕРИЯ, или пассивный принцип, или Зачинающая Сила; СЫН, Результат или Продукт, Вселенная, порожденная двумя вышеупомянутыми принципами. Таковы были Осирис, Исида и Гор. Таким же точно образом Платон представляет нам Мысль — Отца, Примитивную Материю — Мать, и Космос, или Мир — Сына, Вселенную Одушевленную. Такого же рода триады можно обнаружить и в Каббале.

Плутарх в своем труде «De Iside et Osiride»⁹ утверждает: «Наилучшая и божественная природа состоит из трех компонентов: того, который есть чистый Интеллект, того, который есть Материя, и того, который есть продукт первых двух, иначе называемый греками Космосом»; Платон называет первый из этих компонентов, интеллектуальный, «идеей, примером или отцом», материальный — «материей, сиделкой и местом и средством для рождения и роста нового поколения», а «побег от этого двойного ствола, его порождение», Космос — «словом, обозначающим одновременно Красоту и Порядок, то есть саму Вселенную». Наверняка вы заметили, что Красоту воплощает Второй Страж на Юге. Далее Плутарх говорит, что египтяне сравнивали природу Вселенной с тем, что они называли прекрасным и совершенным треугольником, как и Платон, в частности, в той диаграмме генеалогического древа, которую он включил в свое «Государство». Затем он утверждает, что треугольник этот прямоугольный, а стороны его соотносятся как 3, 4 и 5, и он пишет: «Далее мы можем предположить, что один из катетов, вертикальный, должен олицетворять мужскую природу; второй, горизонтальный — женскую; а гипотенуза — продукт взаимодействия этих двух; таким образом, первый олицетворяет Осириса, или первопричину, второй — Исиду, или воспринимающую способность, а третья — Гора — или результат. Ибо 3 — это первое число, которое является продуктом сложения четного с нечетным; 4 — отображение квадрата со стороной, равной двум; но, с другой стороны, 5, как число, созданное из предстоящих ему чисел 2 и 3, может соотноситься с ними обоими как со своими родителями».

Руки, сомкнутые в рукопожатии, таким образом, являются пифагорейским символом. Он олицетворяет число 10, в котором содержатся все предыдущие числа; это число олицетворяется также мистическим Тетраксисом, который Пифагор, равно, как и древнеиудейские священники, позаимствовал из тайной науки египтян, и который, по справедливости, должен быть восстановлен среди символов степени Мастера. Вот как формировали его иудеи, используя для этого литеры Священного Имени: