Б уквально понимать символы и аллегории писаний древнего Востока

Таким образом, Тетраксис ведет нас не только к изучению пифагорейской философии, касающейся изучения чисел, но и к Каббале; он помогает нам в поисках Истинного Слова и понимании того, что содержится в термине «музыка сфер». Современная наука, что иногда просто поражает, постоянно подтверждает истинность учения Пифагора касательно чисел и того, что они управляют Вселенной. Природа еще задолго до его рождения нашла применение своим квадратам и квадратным корням.

Нравственность — тоже сила. Это магнетическое притяжение сердца к Истине и добродетели. Стрелка компаса, исполненная магической силы и неизменно нацеленная на Север, неустанно ведет морехода через изменчивые воды океана, сквозь бури и тьму, пока его благодарный взор не выхватывает из темноты благословенные огни маяка, приглашающие его в спокойную и тихую гавань. Сердца тех, кто любит его, радуются, оживляется его дом; и это счастье, и эта радость — лишь результаты бессменной, неустанной и не требующей награды работы той стрелки, которая вела его по бурному морю. Но, с другой стороны, если он заплывает слишком далеко на Север, он знает, что показаниям стрелки больше нельзя верить, ибо она указывает куда угодно, только не на Север; и в этом случае, какое чувство беспомощности схватывает несчастного морехода, какая безысходность! Сколь много он теряет мужества и энергии! Точно великие истины нравственности пали и более не истинны, точно они обрекают человеческую природу и человеческую душу на вольный дрейф, слепой, как путь Прометея, отдают ее на милость неверных подводных течений.

Честь и долг должны стать полярными звездами всех истинных масонов, теми Диоскурами, никогда не упуская из вида которых, можно избежать кораблекрушения. Именно следя за ними, Поликур, погрузившись в сон и не в состоянии далее управлять кораблем должным образом, был поглощен и утоплен ненасытным океаном. Так и масон, который теряет их из виду и более не управляем их благотворным и всесильным Светом, потерян и погружен во тьму, из которой не будет вызволен ни почестями, ни посмертными рыданиями.

Сила электричества, подобная силе сочувствия, с помощью которой самые низменные начинания, идеи людей, руководимых честью или бесчестием, неожиданно оказывают влияние на судьбы целых народов; сила роста; подходящий для нашего времени тип нравственности, вот уже три тысячи лет пребывающий с нами, подобно пшеничным семенам, похороненным вместе с мумиями древнего Египта; силы притяжения и отталкивания, развившиеся под воздействием землетрясений и вихрей и породившие превосходящие все ожидания силы пара, — все они имеют свои аналоги в силах нравственности, в законах каждой нации, во внутреннем устройстве каждого человека. Прекращение их действия есть начало разложения. Как и в случае с растениями, разложение народов так же неостановимо и необъяснимо. Землетрясения, которые разрушают государства, опрокидывают троны и захлестывают монархии и республики, точно лава извергнувшегося вулкана, революции имеют глубокие корни в прошлом. Вылившаяся в действие сила прямо пропорциональна степени ее сдерживаемости и подавляемости в прошлом. Настоящий государственный деятель должен видеть, к чему могут привести те обстоятельства, которые он наблюдает в своей жизни, а тот, кто этого не видит — лишь слепец, ведущий других слепцов.

Великие перемены в народах происходят так же медленно и постепенно, как геологические изменения в земной коре. Воды, ниспадающие с небес в форме дождей или росы, медленно, но верно разрушают гранитные скалы; они расширяют долины, оставляя пологие холмы памятниками себе, затопляют плоскогорья, наполняют моря и океаны, сужают или расширяют русла рек и потом, через сотни и сотни вяло текущих столетий, подготавливают почву для того цветка, снежно-белые лепестки которого раскроются вокруг семени, формой своей так напоминающего наш мир, распространение которого по лику земли будет в дальнейшем определять жизнь и благополучие всего живого на свете.

Таким же образом, и общественное мнение — это угрожающих размеров сила; и течения его так же непостоянны и не подчинены здравой логике, как течения атмосферы. Тем не менее, в свободном государстве в обязанности общественного деятеля должно входить распознавание общественного мнения, управление им и контроль над ним. Смотря по тому, как это исполняется, оно становится консервативным и благотворным или же разрушительным и вредоносным. В цивилизованном мире общественное мнение является международным законом; и это такая огромная сила, что, даже не имея неизменных и определенных границ, оно вполне способно заставить победоносного деспота стать великодушным, а притесняемому народу может помочь в его борьбе за независимость.

Привычка — тоже великая сила, это «вторая натура» даже у деревьев. Она так же сильна у целых народов, как у отдельного человека. То же можно сказать и о предрассудках, которыми все народы наделены в равной степени со страстями. Они — тоже сила; если их умело и мудро применять — то они становятся силой созидающей, если нет, — разрушающей.

И превыше всего любовь к своей стране, гордость за свое государство, любовь к своему дому, — это самые великие силы. Поощряйте их. Настаивайте на их значении для каждого. Основой истинного патриотизма является постоянство дома. Нация иммигрантов вряд ли будет любить свою страну всем сердцем. Гордость своим государством останется лишь теорией или даже химерой, если народ постоянно переезжает из страны в страну, как, например, арабы, которые сегодня разобьют свой лагерь здесь, а завтра — там.

Если вы обладаете красноречием — это тоже великая сила. Следите, чтобы оно использовалось вами только ради благой цели, чтобы просвещать, развивать и совершенствовать людей, а не для того, чтобы указывать им ложный путь и развращать их. Развращенные и злонамеренные ораторы — это убийцы общественных свобод и общественной нравственности.

Воля — это тоже сила, и ее границы нам пока неизвестны. Воля может заставить нас видеть в человеке только духовное и божественное. Ведь действительно, воля человека, которая движет другими людьми, во многом напоминает нам Божественную созидающую Волю, которая непостижима для нашего разума. Именно люди воли и действия, а не люди одного лишь интеллекта, правят миром.

И наконец, три важнейшие нравственные силы — это Вера, которая есть единственная истинная Мудрость и единственная возможная основа любого правления; Надежда, которая есть Сила и которая приносит успех; и Великодушие, которое есть Красота и которое единственное из всех может сделать возможным совместное одухотворенное усилие. Эти силы доступны любому человеку; и содружество людей, проникшихся ими, обладает ни с чем не сравнимой властью над миром. Если у масонства этой власти не станет, значит, оно утратило свои силы.

Мудрость простого человека или государственного деятеля, короля или священника в огромной степени состоит в признании значения этих сил; и судьба народов зависит иногда всего лишь от признания или непризнания этого значения. Судьбы скольких миллионов людей зависят зачастую всего лишь от неучета или недостаточного учета силы идеи, например, идеи преданности флагу или слепого почтения по отношению к Конституции или правительству!

Какие ошибки в политической экономии или государственной деятельности совершаются вследствие переоценки или недооценки каких-либо отдельных идеологических величин или непринимания их во внимание! Все созданное человеком является результатом его труда; это аксиома; но многое таковым является не полностью, например, принимая во внимание значение в том или ином процессе солнечного света или дождя, без участия которых весь труд ни к чему не привел бы. Коммерция, осуществляемая человеком, прибавляет ценности продукту земли, шахты или мастерской, которые транспортируются на рынки; но какая часть этой прибавочной стоимости может быть отнесена на счет реки, по которой транспортируются эти продукты, или на счет ветра, который раздувает паруса коммерции в ее стремительном пути через океан?

Кто сможет оценить стоимость нравственности и мужества в государстве, стоимость чести и знания? А это и есть солнечный свет и дожди государства. Ветры с их изменчивыми, неверными и непредсказуемыми воздушными потоками — это довольно емкое отображение настроений населения, его страстей, героических импульсов, энтузиазма. Горе тому государственному деятелю, который не придает им значения!

Иногда неоценимое значение приобретают даже музыка и песня. Для каждой нации представляет собой истинную и доказанную ценности некая песня, и эту ценности легче выразить в человеческих жизнях, чем в долларах. Сколько тысяч жизней стоила, например, Франции «Марсельеза»?

Мир является важнейшим слагаемым благополучия и благосостояния, и он совершенно бесценен. Общественное взаимодействие и сотрудничество людей, протекающие должным порядком, обладают ценностью, которую тоже не выразить в деньгах. Положительные примеры из прошлого народа, воспоминания и бессмертные мысли его великих и мудрых мыслителей, государственных деятелей и героев, — это неоценимое наследие Прошлого, которое оно оставляет Настоящему и Будущему. Но одновременно с этим все перечисленное выше имеет ценность не только возвышенную, нравственную и неизмеримую, но и реальную, могущую быть выраженной в деньгах, ибо только в сотрудничестве с этими силами, при их поддержке и помощи, человеческий труд может создавать материальное благополучие. Эти силы — основной элемент материального благосостояния, равно как и национального мужества, героизма, славы, процветания и бессмертия.

Правда, что развитие гуманизма также протекает весьма медленно, со многими остановками и отступлениями вспять. В земных монархиях нам нечасто приходится видеть, как деспотические режимы сдаются, уступая место самоуправляемым народным сообществам. Нечасто видим мы и как церкви христианского мира ратуют за избавление народов от этого ярма. Не видим мы и великих Учителей веры, которые задались бы целью открыть Истину для себя и для других; скорее, они продолжают править миром, и удовлетворены этим правлением, и принуждаются к нему какой-либо неоспоримой, с их точки зрения, догмой; и они так же связаны этой необходимостью править, как народы — необходимостью быть управляемыми. Бедность в самых плачевных ее проявлениях до сих пор встречается в самых крупных городах. Раковая опухоль бедности зарождается в самой структуре монархии. Люди в ней не знают меры в своих желаниях и собственных сил – в их удовлетворении: они живут и множатся, как трава в поле. И Провидение более не интересует их судьба. Разум более не посещает их, а если как-то и проявляется, то лишь в достижении какой-нибудь новой стадии падения. Войны не прекращаются: обязательно в любой момент где-нибудь да идет сражение или осада крепости. Счастья нет ни в одном доме, и слезы, гнев и пагубные страсти насаждают Ад там, где должен был быть Рай. Тем более необходимо здесь масонство! Тем шире поле его возможной деятельности! Тем яснее необходимость для него быть верным самому себе, возродиться и обновленным очнуться от своего летаргического сна, покаяться в своих грехах ради своей истинной веры!

Без всякого сомнения, труд, смерть и страсть к воспроизводству — это основные и неизменные условия человеческого существования, и из-за них совершенство и бессмертие на Земле становятся невозможны. Всегда — и это приговор Судьбы! — подавляющее большинство людей вынуждено трудом добивать себе средства к существованию, вследствие чего они не могут найти времени совершенствовать и развивать свой разум. Человек, знающий, что ему суждено умереть, не пожертвует уже существующими радостями ради возможно гораздо больших радостей в призрачном будущем. Не исчезнет никогда и любовь к женщине; наоборот, развитие ее ужасно и непредсказуемо, тем более, что оно прогрессирует вместе с общим прогрессом цивилизации. Женщина — это истинная сирена и богиня Юности. Но общество можно усовершенствовать; и для государств вполне возможно свободное правление; и свободы слова, мысли и совести давно уже не являются совершенной утопией. Уже сейчас мы видим, что некоторые императоры предпочитают быть избранными всеобщим голосованием; что путем голосования государство может решить стать империей; что эти империи отчасти пронизаны республиканским духом, являясь не чем иным, как демократическими режимами, возглавляемыми одним человеком, одним представителем, заменяющим собой собрание представителей. И если где-то еще сохранились теократии, то их главам приходится все чаще признавать необходимость доказать, в споре или силой, что они могут и должны править. Чаще всего они стараются все же уничтожить сами истоки того вопроса, на который им приходится отвечать.

Таким же образом, день ото дня становятся все более свободными и сами люди, поскольку личная свобода человека заключена в самой структуре его разума. Он может иметь собственные воззрения относительно своего будущего, своих поступков и их возможных последствий; он может обозревать жизнь окружающих и выводить правила, которыми они должны пользоваться в дальнейшем как руководством к действию. Так он избавляется от тирании чувств и страстей, оказываясь наконец в состоянии жить в соответствии со всем существующим внутри него запасом света разума, вместо того, чтобы отдаваться на волю любого неосмысленного, чувственного импульса, точно сухой лист, несущийся по воле ветра. Вот что представляет собой личная свобода человека в преломлении к необходимости, накладываемой на него всемогуществом и провидением Господа. Сколько света — столько и свободы. Если император или Церковь решают обратиться к голосу Разума, то это непременно приводит ко всеобщему избирательному праву.

Следовательно, никому не следует терять мужество или думать, что труд на благо прогресса — это труд впустую. В природе сохраняется все: материя, сила, действие или мысль. Мысль настолько же есть конец жизни, насколько и действие; и одна-единственная мысль может привести иногда к большим результатам, нежели целые революции, например, к самой революции. Но, тем не менее, между словом, мыслью и делом не должно быть расхождений. Истинная мысль есть средоточение и кульминация жизни. Но все истинные и мудрые мысли приводят к действию. Они продуктивны, как свет; и свет, и набегающая тьма внезапной тучи на горизонте — это дары пророков своему народу. Знание, трудолюбиво собранное воедино, отражающее течение продуктивной мысли — течение по спирали — не плавает на поверхности, увеличивая число тружеников, нельзя его добиться. Большинство людей достигает только его поверхностного слоя. Оно не сравнимо с обычными, тривиальными проявлениями жизни. Целый мир ошибок и труда едва ли создал хотя бы одного мыслящего человека. В большинстве развитых народов Европы преобладают невежественные люди. Они преобладают над мудрыми, богатые — гораздо малочисленнее бедных. Там всегда больше тружеников, которые работают механически, по давней привычке, чем разумных и думающих людей. Эта пропорция обычно составляет приблизительно тысячу к одному. Результатом такого положения вещей чаще всего становится отсутствие возможностей, приводящее к исчезновению собственного мнения. Эти общества делятся на недумающее большинство и мысляще меньшинство — узкую группу людей, которые думают за большинство, а также как им управлять и куда направлять. Как только люди начинают думать, между ними возникают различия. Величайшая проблема тогда состоит в том, чтобы найти тех лидеров, кто вел бы народ, но при этом не искал бы возможности стать тираном. Это нужно даже скоре сердцу, нежели уму. Теперь каждый человек получает свою долю продуктов общественного труда путем утайки, махинаций и обмана. Полезные знания, полученные достойным образом, слишком часто используются недостаточно разумным и честным путем, так что учеба юных зачастую гораздо честнее и полезнее практической деятельности зрелых людей. Работа фермера в поле, благодарность земли в ее плодах, непредсказуемость и гнев Небес, — все это постепенно делает человека честным, благодарным и объективным; с другой стороны, навыки, полученные на рынке, делают его сварливым, завистливым, хитрым и нетерпимым махинатором.

Масонство ищет возможности стать таким несущим благо, непредвзятым и неамбициозным лидером; а условием существования любого общественного института должно стать такое состояние, когда в какой-нибудь его части в любой момент обязательно слышно шуршание хоть одного мастерка, стук хоть одного молотка. С верой в человека, надеждой на будущее человечества, любовью и добротой к ближнему должны быть всегда дружны масонство как организация, и каждый масон в отдельности. Пусть каждый делает то, что он лучше всего умеет. Учитель — это тоже работник. Как хороший лоцман, достоин высшей похвалы тот, кто постоянно передвигается по обществу, научая одну группу людей знаниям и опыту другой, посвящая их в таинства друг друга; и тот, кто воплощает в себе знания всех этих групп и держит в руках факел, служащий обществу маяком, — тоже на своем месте.

Масонство уже способствовало свержению с пьедесталов нескольких идолов и растолкло в мельчайшую пыль некоторые звенья цепи, опутывающей человеческую душу. Определенный прогресс уже имеет место, и какие еще доказательства этого нужны, если уже сейчас можно в чем-то убеждать человека, заставлять его что-то сделать без всякого риска быть растерзанными или, например, сожженным; если никакая доктрина не может быть принята как истина в последней инстанции, если она противоречит какой-либо другой доктрине, данной нам Господом. Задолго до Реформации один монах, который нашел свою дорогу к ереси без помощи Мартина Лютера, не смея даже прошептать на ухо ни одному человеку на свете свои несмелые антипапистские идеи, записал их на пергаменте и, запечатав этот ужасный, с его точки зрения, свиток, спрятал его в толстенной стене монастыря. Не было у него друга или брата, которому он мог бы высказать эти идеи или просто излить душу. Лишь небольшим облегчением было для него мысль о том, что в далеком будущем кто-то, возможно, обнаружит этот пергамент, и посеянное им семя не пропадет даром. Что если истине суждено так же долго пролежать в забвении в ожидании того, кто обнаружит ее, как пшеничному зерну в саркофаге египетской мумии? Но все равно, высказывайте ее снова и снова, и пусть не сразу, но это зерно взойдет!

Иерихонская роза растет в песках аравийской пустыри и на крышах домов в Сирии. Не более шести дюймов в высоту, она после цветения теряет свои лепестки и ссыхается, приобретая форму шара. Затем этот шар срывает ветром, и он несется, перекатываясь и подпрыгивая, через пустыню к морю. В воде, как будто почувствовав контраст стихий океана и песчаной пустыни, этот шар раскрывается, разворачивает лепестки сердцевины и выпускает на волю семена. Семена, насыщенные водой, течение влечет вперед и выносит на побережье. Многие погибают, как многие и из людских жизней оказываются прожитыми впустую. Но многие и уносятся снова на крыльях ветра обратно, в пустыню, где они, живущие за счет впитавшейся в них воды океана, пускают корни, прорастают и превращаются в полноценное растение, которое, как и его предок, будет, в свое время, унесено из пустыни в океан. Господь не может быть менее предусмотрителен в вопросе, касающемся возрождения Истины, в этом можно быть совершенно уверенными. «Отпускай, — говорит Он, — хлеб свой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его»⁵.

Посвящение не изменяет человека: так было в веках, так повторяется снова и снова и сейчас. Последние ученики Мартинеса де Паскуалли — все те же ученики Орфея; но они поклоняются тому, что возродило на практике античную философию, Воплощенному Слову христиан.

Пифагор, великий первооткрыватель философии чисел, посетил все святилища мира. Он посетил в свое время Иудею, где решился пройти обряд обрезания для того, чтобы быть допущенным к тайнам Каббалы, которые затем сообщили ему, пусть и слегка нехотя, пророки Иезекииль и Даниил. Потом он не без труда обрел доступ к посвящению в таинства Египта, по рекомендации Царя Амазиса. Сила его гения довела до совершенства недостаточно полное и всеобъемлющее учение Иерофантов, и сам он стал Мастером и Пророком.

Пифагор дал следующее определение Бога: «Живая и Абсолютная Истина в облачении из Света».

Он сказал, что Слово есть число, выраженное в форме.

Он заставил всех отойти от Тетраксиса, то есть четверичного счисления.

Бог, по еще одному его определению, — это «Высшая Музыка, природа которой есть Гармония».

Пифагор заповедал городскому совету Кротона великий религиозный, политический и общественный закон: «Нет такого зла, которое нельзя было бы предпочесть анархии».

Пифагор говорил: «Как существуют три божественных понятия и три разумных религии, так же тройственен и мир, поскольку Иерархический Порядок всегда проявляет себя в триадах. Есть мир простой, мир иероглифический и мир символический; другими словами, есть три слова: слово простое, иероглифическое и символическое, то есть слово, которое обозначает; весь священный разум состоит в совершенном знании этих трех степеней».