Араб-парсы дереккөздеріндегі Парван шайқасы

237
Сражение при Парване (Перване) между монгольским корпу-
сом и войском Джалал ад-Дина Манкбурны по праву считается 
одним из ключевых событий монголо-хорезмийской войны 1219–
1221 годов. Прежде всего это связано с тем, что данная битва 
стала первым и единственным примером поражения значитель-
ной по своей численности монгольской армии в завоевания Хо-
резмийской державы. Несмотря на то что после этого сражения 
хорезмийская армия была наголову разбита в битве на реке Инд в 
том же 1221 году, победа при Парване имела огромное значение 
как для самого Джалал ад-Дина Манкбурны, так и для его под-
данных. Несомненно, ни одно крупное исследование монголь-
ских завоевательных походов и истории Хорезмийской державы 
не обошлось без упоминания этого сражения, однако в нашем 
случае хотелось бы обратить внимание на особенности описа-
ния событий, произошедших при Парване в 1221 году, в арабо-
персидских источниках. Нам важно не только указать детали их 
рассказа об этом сражении, но и выделить возможные противо-
речия по данному поводу в текстах ранних и поздних авторов, 
выделить последствия хорезмийской победы, которые выделяли 
сами средневековые историки. Все это позволит несколько луч-
ше понимать не только то, что было известно об этом сражении 
непосредственно арабо-персидским историкам разных эпох, но 
и показать, как они оценивали эту победу и самого Джалал ад-
Дина Манкбурны. Надеемся, что данный материал будет интере-
сен, как специалистам по истории монгольской государственно-
сти при Чингиз-хане и его наследниках, так и самому широкому 
кругу читателей. 
Прежде всего кратко обозначим ход событий, которые при-
вели в итоге к сражению при Парване: тут важно отметить, что 
вплоть до смерти хорезмшаха ‘Ала’ ад-Дина Мухаммада в 1220-м 
году арабо-персидские источники практически ничего не сооб-
щают о самостоятельных действиях Джалал ад-Дина Манкбур-
ны в рамках противостояния монгольской угрозе. Лишь после 
смерти отца на острове Абескун в указанном выше году послед-
ний появляется Гургандже, столице Хорезмийского государства, 
который еще не был осажден монгольскими войсками. По всей 
видимости, новый правитель рассчитывал на столичный гарни-

238
зон, который был очень многочисленным, однако поддержки не 
получил и был вынужден очень скоро покинуть этот город [3, c. 
500]. Джалал ад-Дин Манкбурны сумел не только избежать не 
только заговора со стороны хорезмийских военачальников Гур-
ганджа [17, p. 420], но и благополучно миновать монгольские от-
ряды, действовавшие в Хорасане, от рук одного из которых по-
гибли двое его братьев [6, c. 107]. Лишь ан-Насави сообщает нам 
о том, что отряду под руководством Джалал ад-Дина пришлось 
столкнуться с небольшим монгольским отрядом в районе Насы и 
одержать победу, однако о таком сражении молчат другие источ-
ники [6, c. 105]. Так или иначе, после бегства из Гурганджа хо-
резмшах собирает новые военные силы в Нишапуре, о чем под-
робно пишет тот же ан-Насави. «Когда Джалал ад-Дин прибыл в 
Нишапур и остановился здесь, оттачивал свою решимость вести 
священную войну (джихад), он начал писать эмирам, владете-
лям краев и узурпаторам, захватившим в это время различные 
местности ввиду отсутствия защитников. Таких стало много, и 
острословы того времени называли их эмирами семи лет. Всем 
им было приказано спешить с прибытием и сбором войск, и при-
каз был подкреплен соответствующим обещанием и гарантией 
того, что доброта не будет попрана» [6, c. 108]. 
Последнее сообщение персидского историка содержит в себе 
упоминание «джихада», что, впрочем, может иметь несколько 
объяснений. Прежде всего это может быть связано с особенностя-
ми литературного жанра сочинения ан-Насави, «сиры», требовав-
шими от автора представить образ Джалал ад-Дина Манкбурны 
как подлинно мусульманского правителя. Нельзя исключать, что 
это может быть объяснено действиями монгольских завоевателей 
на территории Хорезмийского государства: в качестве примера 
здесь следует привести описание взятия Бухары, когда Чингиз-
хан подъехал к соборной мечети города и «…спросил: Это место 
– дворец султана? Ему сказали: это дом Господний! Он слез с ло-
шади и поднялся на две-три ступени минбара и повелел: «Степь 
лишена травы, накормите наших коней!» Бухарцы открыли две-
ри городских амбаров и вытащили зерновые хлеба, а сундуки со 
списками Корана превратили в конские ясли, бурдюки с вином 
свалили в мечети и заставили явиться городских певцов, чтобы 

239
они пели и танцевали. Монголы пели по правилам своего пения, 
а знатные лица, сейиды, имамы, улемы и шейхи стояли вместо 
конюхов у коновязей при конях и обязаны были выполнять при-
казы этого народа» [7, т. 1, кн. 2, с. 205]. Абу-л-Гази дополняет 
этот рассказ: «Списки Корана были разбросаны и попираемы ко-
нями. Один человек, самый благовоспитанный среди мусульман, 
свидетель этого надругательства, спросил одного ученого, что 
это может означать. – Почему, сказал он, списки Святой книги 
попираются копытами лошадей? – Оставь меня в покое, госпо-
дин, ответил ученый, это время Божьего гнева» [14, p. 271]. Ну и, 
наконец, упоминание «джихада» в сочинении ан-Насави может 
объясняться и крайней жестокостью монгольских завоевателей 
по отношению к населению хорезмийского государства. Приме-
ров этого арабо-персидские источники приводят огромное коли-
чество [7, т. 1, кн. 2, с. 216-217; 11, s. 415]. 
Возвращаясь непосредственно к описанию исторических со-
бытий, отметим, что вплоть до конца февраля 1221 г. Джалал ад-
Дин собирал войска в Нишапуре, но закончить сбор монголы ему 
не дали и вынудили покинуть город и двинуться в сторону Газ-
ны. Относительно дальнейшей судьбы Нишапура приведем под-
робный рассказ Йакута ал-Хамави: «Город Нишапура, впослед-
ствии имевший разнообразную судьбу, был самым цветущим, 
самым богатым и самым густонаселенным на земле; в то время 
его называли вратами Востока и местом встречи всех караванов. 
Так продолжалось до 618 г. х. В это время эти орды безбожных 
Тюрок, называемых татарами, пришедшие из земель располо-
женных за Амударьей, вторглись в Хорасан и соседние регионы. 
Мухаммад, сын Текеша, сын Ал-Арслана, правитель Хорезма, 
который правил всем Востоком вплоть до Хамадана, с их при-
ближением бежал и затем, претерпев множество жестоких лише-
ний и подвергаясь преследованиям, рассказ о которых потребует 
много времени, он умер беглецом в Табаристане. Почти все хо-
расанцы и соседние жители также бежали в Нишапур, поскольку 
он был укреплен с весьма большими стараниями. Армия невер-
ных Тюрок появилась, наконец, перед его стенами, и их ожидало 
здесь энергичное сопротивление. Их глава, приблизившись днем 
к укреплениям, был убит стрелой, которую послал один из жи-

240
телей Нишапура. Тюрки, придя в ужас, оседлали лошадей и от-
правились в великой спешке к своему правителю, именуемому 
Чингиз-ханом. Он сам во главе всех своих войск двинулся к Ни-
шапуру, поскольку военачальник, которого убили, был супругом 
его дочери. Город был атакован с яростью. Утверждают, что не-
кий человек из семьи Али (алид), который должен был охранять 
одни из ворот, вступил в секретные переговоры с Тюрками о том, 
чтобы впустить их в город, в обмен на обещание назначить его 
правителем; они пообещали, но, когда вошли в Нишапур, они 
убили этого предателя и его компаньонов. Другие утверждают, 
что Тюрки взяли приступом город с помощью осадных орудий и 
овладели им силой. Жадные до крови и богатств, они сровняли с 
землей различные кварталы, убивая всех тех, кого смогли найти 
без различия возраста и пола; затем они разрушили город и стер-
ли его с лица земли. Они подвергли той же участи небольшие 
соседние города и раскапывали землю (после этого), чтобы из-
влечь сокровища, которые там были погребены. Мне говорили, 
что они не оставили ни одной стены стоящей. Некоторые люди 
говорили также, что войска, вернувшиеся к правителю Хорезма, 
захватили эти богатства, которые не достались алчности Тюрок» 
[10, p. 579]. 
Бегство хорезмшаха в Газну объяснимо помимо монгольской 
угрозы еще и тем, что именно этим городом и прилегающими к 
нему землями он непосредственно управлял еще до начала вой-
ны и, следовательно, предполагал, что сможет опереться как на 
местное население, так и на военную элиту этого региона [6, c. 
70]. Кроме того, данные действия Джалал ад-Дина Манкбурны 
отчасти отражают один из предложенных ‘Ала’ ад-Дину Мухам-
маду планов ведения войны с монголами накануне их вторжения 
– «отступить в сторону Газны и организовать сопротивление там, 
а если это не удастся, то отойти в Индию и там вести войну с 
монголами» [7, т. 1, кн. 2, с. 192]. Наконец, стоит сказать и о том, 
что эти земли еще не были затронуты войной, а местная военная 
элита и отряды не участвовали в противодействии завоевателям, 
так что свежих сил для будущей войны здесь, по-видимому, было 
предостаточно. Описание путешествия в Газну можно найти 
во многих арабо-персидских источниках, среди которых есть и 

241
весьма экзотичные [18, vol. I, p. 287], однако для себя отметим, 
что в районе Кандагара к хорезмшаху присоединился Амин ал-
Мулк, его двоюродный дядя, с 10 тысячами воинов. Согласно ан-
Насави, объединенное войско разгромило монгольский отряд у 
самого Кандагара: «Они (монголы) полагали, что враг только и 
бежит от них, подобно газели, что никто не собирается нападать, 
что копья сопротивления притуплены и некому действовать ими. 
И когда вдруг они увидели эти копья, которые жаждут их горла 
и стремятся достать их сердца, они оседлали спину бегства» [6, 
c. 109]. Однако сведения об этом сражении есть только в тексте 
ан-Насави, так что весьма вероятно, что либо монгольский от-
ряд был весьма незначительным, либо сама эта битва всего была 
спутана персидским историком с другим сражением за Валиян, 
о котором нами будет сказано ниже. Уже В.В. Бартольд высказал 
справедливые сомнения относительно битвы при Кандагаре и ее 
значении с учетом отсутствия сведений о ней у Джувейни и Ра-
шид ад-Дина [3, c. 505].
Накануне прибытия Джалал ад-Дина в Газну в городе проис-
ходит столкновение тюркской и гурской военной элит; предста-
вители последней отказывались впустить в город хорезмийские 
отряды под предлогом, который указал в своем сочинении Джу-
вейни. «Мы – гурийцы, а вы тюрки, мы не можем жить вместе. 
Султан каждому назначил земли и пастбища. Пусть каждый оста-
ется на своем месте и увидит, что случится» [5, c. 327]. Однако 
к моменту прибытия в этот город хорезмшаха конфликт уже был 
исчерпан: лидеры гурской военной элиты были либо убиты, либо 
бежали вместе со своими отрядами [6, c. 123-124; 3, c. 506-507]. 
«Джалал ад-Дин же направился в Газну и вступил в нее славно, 
победно, прославляя Аллаха за то, что облегчил ему дело успе-
ха» [6, c. 110]. Именно в этом городе хорезмшаху удалось собрать 
действительно внушительные военные силы, способные проти-
востоять крупным монгольским военным соединениям. «Джалал 
ад-Дин прибыл в Газну в 618 г. х. (1221 г.). Здесь к нему при-
соединились предводители племенного отряда халаджей Сайф 
ад-Дин Играк, владетель Балха Азам-малик, глава ополчения аф-
ганцев Музаффар-малик и предводитель карлукского отряда ал-
Хасан – каждый из них имел под началом 30 тысяч воинов. Сам 
16–5626

242
Джалал ад-Дин имел под командой 60 тысяч, а Амин ал-Мульк 
– 40 тысяч» [4, c. 156]. 
Данные о количестве собранных войск З.М. Буниятов взял 
у ан-Насави. «На службу к нему перешли Сайф ад-Дин Играк 
ал-Халаджи, правитель Балха А’зам-Малик, правитель афганцев 
Музаффар-Малик и [предводитель карлуков] ал-Хасан Карлук – 
каждый из них имел около тридцати тысяч всадников. С Джалал 
ад-Дином было столько же его войск и войска Амин-Малика» [6, 
c. 124-125]. Однако общее количество войск, а именно двести 
двадцать тысяч человек, если исходить из текста ан-Насави, ка-
жется, мягко говоря, завышенным. В.В. Бартольд высказал точку 
зрения, что войско «союзников» Джалал ад-Дина состояло всего 
из 30 тыс. человек, а не по 30 тыс. человек у каждого. «Джалал ад-
Дин прибыл в Газну вместе с Амин ал-Мульком и 30 000 войска; 
такое же количество войска, по словам Насави, присоединилось 
к нему в Газне; приблизительно такую же цифру дает Джувейни, 
который, однако, в другом месте говорит, что под начальством 
Амин ал-Мулька находилось 50 000, под командованием Сейф ад-
Дина Аграка – 40 000 человек» [3, c. 508]. В. В. Бартольд ссыла- 
ется на того же ан-Насави, но им, как мыуже писали выше, ука-
заны иные цифры. Однако сведения о численности союзников 
содержатся у Джувейни, который указывает на пятидесятиты-
сячное войско, которое примкнуло к Джалал ад-Дину в Газне. 
Ибн ал-Асир пишет, что общая численность войск хорезмшаха 
составляла 60 тыс. «Когда татары освободились от завоевания 
Хорасана и вернулись к своему царю Чингиз-хану, он снарядил 
огромное войско в Газну, а в ней правителем был Джалал ад-дин, 
сын хорезмшаха. У него собрались те, кто остался из воинов его 
отца. Говорят, их было шестьдесят тысяч человек» [2, c. 365].
Видимо, ан-Насави преувеличил количество собранных
войск, и хорезмийская армия в Газне не превышала 60 тыс.: 30 
тыс. войск «союзников» и 30 тыс. Джалал ад-Дина и Амин ал-
Мулька. Несмотря на разночтения в числе воинов, силы хорезм-
шаха заметно возросли. Воспользовавшись этим, он начал ак-
тивные действия против наступающих монголов. Хорезмийское 
войско двигалось на север и достигло городка Парван, где Джа-
лал ад-Дин Манкбурны «занял позицию у Первана. Отсюда он 

243
прежде всего разбил монгольский отряд, осаждавший крепость 
Валиян в Тохаристане
1
. Монголы потеряли до 1000 человек уби-
тыми, переправились через реку (вероятно Пянджшир) и разру-
шили мост; этим они настолько задержали врагов, что успели 
благополучно вернуться к Чингиз-хану» [3, c. 509]. 
У Парвана, неподалеку от Газны, произошло одно из самых 
крупных сражений времен монгольского нашествия на Централь-
ную Азию. Именно здесь армию Джалал ад-Дина настиг сорока-
пятитысячный корпус под командованием Шики-Хутуху-нойона, 
и разыгралась двухдневная битва. «Джалал ад-Дин выступил 
навстречу этой армии; на расстоянии фарсаха от Первана про-
изошла битва; правым крылом мусульман начальствовал Амин 
ал-Мульк, левым Аграк; мусульмане сражались, держа коней за 
поводья. Битва продолжалась два дня; по рассказу Джувейни, 
Шики-Хутуху-нойон в ночь на второй день битвы приказал сво-
им воинам изготовить из войлока куклы всадников, чтобы враг 
подумал, что монголы получили подкрепление. Хитрость снача-
ла имела успех, Джалал ад-Дину удалось ободрить своих воинов. 
Когда монголы были утомлены битвой, Джалал ад-Дин посадил 
своих воинов на коней и произвел общую атаку, решившую ис-
ход сражения. Шики-Хутуху только с незначительными остатка-
ми своего войска вернулся к Чингиз-хану» [3, c. 509]. 
Ряд современных историков описывает ход битвы иначе, при-
водя иные подробности. В частности, Лео де Хартог упоминает 
пешие хорезмийские войска и подчеркивает, что решающий удар 
нанесла хорезмийская конница. «Джалал ад-Дин, однако, не пы-
тался избежать сражения, и его пешие войска снова вступили в 
бой. В выбранный султаном момент он приказал своей коннице 
атаковать врага» [9, c. 154]. Однако источники, например Джу-
вейни, как это отмечал уже В. В. Бартольд, ясно пишут, что хо-
резмшах не делил в том сражении войско на пеших и конных, а 
все его воины дрались пешими, привязав коней к себе за поводья. 
«Султан тут же вскочил на коня, отъехал на расстояние одного 
фарсаха и собрал свое войско, поручив правое крыло Амин-
1
Тохаристан – историческая область, которая занимала территорию к 
югу от Амударьи до гор Гиндукуша между Бадахшаном и Балхом. Прим. 
автора.

244
Мелику, а левое – Саиф ад-Дину Мелик Игхраку, а сам занял 
место в центре. Он приказал войску спешиться и, держа коней, 
биться до последнего. А поскольку численность правого крыла, 
вверенного Амин-малику, превосходила численность монголь-
ского войска, десять тысяч всадников, все доблестные воины, на-
пали на него и отбросили его назад. Из центра и левого фланга 
постоянно прибывало подкрепление, и в конце концов они про-
гнали монголов в их лагерь. В этих схватках много было убито с 
обеих сторон, много было рукопашных схваток и бесконечного 
чередования силы и хитрости, и никто не показал противнику 
спину» [5, c. 287-288]. С другой стороны, сражаться с противни-
ком, привязав за собой лошадей, выглядит малоправдоподобным, 
да и сам смысл подобного маневра теряется: гораздо лучше раз-
делить военные части, оставив конные отряды в резерве, чтобы 
потом ударить по измотанному противнику. По всей видимости, 
Джувейни именно это и имел, но слегка приукрасил события, в 
связи с чем мы вынуждена не согласиться с мнением В.В. Бар-
тольда в пользу точки зрения Лео де Хартога.
Еще одним любопытным моментом в описании этого сраже-
ния в тексте Джувейни следует признать действия монгольского 
отряда. «Наконец, когда чаша горизонта покраснела от крови за-
ката, оба войска удалились каждое в свой лагерь; монголы при-
казали каждому коннику посадить чучело на запасного коня. На 
следующий день, когда небесный мечник опустил свой клинок на 
голову ночи, противники подтянули свои войска, и воины султа-
на, увидав еще одну шеренгу позади монгольского войска, поду-
мали, что прибыло подкрепление, не бежать ли им и не укрыться 
в горах Баста и Тирах. Но султан и слышать об этом не хотел и 
отверг порочные слова… И вновь на следующий день они спеши-
лись, и монголы, испытав ярость и великую численность войска 
Игхрака, отобрали своих бахадуров и атаковали левый фланг. Во-
ины Игхрака держались стойко и не переставая стреляли (ighrāq)
из луков и своими стрелами сдерживали монголов. И когда по-
следние отступили перед этим натиском и направились к свое-
му лагерю, султан приказал бить в барабаны, и воины вскочили 
на коней и все вместе обрушились на монголов и обратили их в 
бегство. Во время отступления, однако, они обернулись второй 

245
раз и атаковали войско султана, уложив на землю почти пятьсот 
человек. В этот момент подъехал султан, как лев на лугу или как 
левиафан в бушующем море, и монголы были разбиты на голову; 
и два нойона с небольшим отрядом отправились к Чингисхану, а 
войско султана занялось сбором добычи» [5, c. 288]. 
Про данное сражение Рашид ад-Дин сообщает примерно те же 
сведения, что и Джувейни, указывая, однако, и те причины пора-
жения монгольского войска, которые отсутствуют в тексте более 
раннего историка. В частности, одной из причин больших потерь 
монгольского войска при Парване персидский историк указывает 
особенности местности, на который происходило сражение. «В 
то время когда вот-вот должны были окружить [монголов], те не 
выдержали и обратились в бегство. Вследствие того, что в сте-
пях тех пределов было множество ям и нор, монгольское войско 
падало со своих коней. Так как войско султана имело добрых и 
легких боевых коней, то они настигали и убивали [монголов]. В 
этой битве погибло большое количество монгольского войска» 
[7, т. 1, кн. 2, с. 222]. Это замечание отсутствует в более ранних 
текстах и, по всей видимости, является авторским дополнением к 
тексту Джувейни, который пересказывает Рашид ад-Дин.
Обращаясь к более ранним арабо-персидским сочинениям, 
нежели тексты Джувейни и Рашид ад-Дина, отметим несколь-
ко любопытных фактов. Прежде всего у Ибн ал-Асира данные 
о сражении при Парване приводятся крайне скупые, и арабский 
историк, по всей видимости, не располагал по данному поводу 
подробной информацией. «Когда неверные прибыли в округа 
Газны, мусульмане во главе с Джалал ад-Дином, сыном хорезм-
шаха, направились в место, называемое Балак
2
. Там они встрети-
лись и вступили в жестокое сражение, продолжавшееся три дня. 
Затем Аллах ниспослал победу мусульманам, и татары бежали. 
Мусульмане убивали их, расправляясь с ними, как хотели» [2, 
c. 365]. Арабский историк указывает иную продолжительность 
битвы и упоминает другой город, рядом с которым сражались 
монголы и хорезмийцы. Вероятно, это следует объяснять тем, что 
2
Балак – средневековый городок, находившийся на пути из Кабула в Газ-
ну. Прим. автора.

246
автор жил в регионе, отдаленном от места основных событий, и 
информацию черпал в основном из рассказов беженцев. Кроме 
того, свой труд Ибн ал-Асир формировал в период синхронный 
упомянутым нами событиям и обратиться к другим историче-
ским текстам, содержащим информацию о монгольском наше-
ствии, как это делали поздние авторы, не имел возможности.
Другой современник этих событий, персидский историк ан-
Насави, предлагает более подробный рассказ, который, правда, 
также содержит спорные моменты. «Когда Чингиз-хан узнал о 
том, какая беда стряслась с его войском в Кандахаре, он отрядил 
своего сына Толи-хана с многочисленным войском, состоящим 
из отборных воинов, [верных], как потник седла, и [храбрых], как 
острые мечи. Джалал ад-Дин встретил его с твердым намерением 
вести джихад и усердно защищать ислам. Он столкнулся с ним у 
Парвана с конницей, подобной горным потокам, и воинами, [хра-
брыми] как львы. Когда показались оба отряда, он сам ринулся на 
центр Толи-хана, расстроил его [боевой] порядок, бросил под ко-
пыта конницы его знамена, принудил его бежать и оставить свою 
позицию. И [тогда] обрушились на татар мечи мщения. Сидя в 
седле ненависти, Джалал ад-Дин отсекал мечами концы шейных 
вен, отделял плечи от мест, где они сходятся. А как же иначе? 
Ведь они причинили большие страдания ему, его братьям и отцу, 
его государству, его родне и приближенным, охранявшим его. Он 
остался без отца и потомства, без господина и без раба, несчастье 
забросило его в степи, а опасности завели в пустыни.
Толи-хан был убит в пылу сражения, в самом разгаре атаки. 
Было взято много пленных, так что слуги приводили захвачен-
ных ими людей к нему (Джалал ад-Дину) и вбивали им в уши 
колья, сводя с ними счеты. Джалал ад-Дин радовался и смотрел 
на это с сияющей улыбкой на лице. Так подвергли их истязаниям 
в этом мире, «а, конечно, наказание будущей жизни сильнее и 
длительнее» (Коран XX, 127 (127))» [6, c. 125].
Следует отметить, что у персидского историка предводите-
лем монголов в этом сражении назван Толуй, сын Чингиз-хана, 
который и погиб. Ни один источник, кроме ан-Насави, не ука-
зывает на то, что предводителем монгольского корпуса был не 
Шики-Хутуху-нойон, который не только не погиб в этом бою, но 

247
и благополучно вернулся к Чингиз-хану и после продолжал воен-
ную службу. Странно выглядит подобная ошибка для историка, 
который долгое время служил самому Джалал ад-Дину. Не менее 
странным кажется и то, что данный историк говорит о данном 
сражении немного, без необходимых подробностей и указания 
на длительность самого военного столкновения. В связи с этим 
необходимо крайне осторожно использовать данные ан-Насави 
в отношении битвы при Парване в сравнении с информацией из 
других источников упомянутых нами выше. 
Важно отметить описание расправы над пленными монголами, 
которое приводит в своем сочинении ан-Насави: оно происходи-
ло с очевидного дозволения самого Джалал ад-Дина Манкбурны 
и при его участии. Именно это описание персидского историка 
позволило В.В. Бартольду высказать мнение о неоправданной 
жестокости Джалал ад-Дин Манкбурны и его воинов. «Мусуль-
мане воспользовались своей победой (при Парване – Прим. авт.) 
только для того, чтобы отомстить монголам на своих пленных: 
Несеви с восторгом рассказывает, как «пленных приводил к Джа-
лал ад-Дину и протыкали им уши копьями, чтобы утолить жажду 
мести; Джалал ад-Дин радовался, и лицо его сияло восторгом. 
Их мучили в этой жизни, но мучения в другой жизни сильнее и 
продолжительнее»» [3, c. 509-510]. Отчасти подобные зверства 
хорезмийцев следует объяснять как ответ на подобные действия 
самих монгольских завоевателей в Хорасане и Мавераннахре. В 
качестве примера можно вспомнить описание в тексте Джувейни 
последствий взятия того же Нишапура. «Они (монголы) отрубили 
головы убитых от их туловищ и сложили их в кучи, положив го-
ловы мужчин отдельно от голов женщин и детей» [5, c. 118]. Что 
же касается одобрения Джалал ад-Дином расправ над пленными, 
то современные исследователи отмечают этот факт и пытаются 
объяснить это все теми же событиями монгольского нашествия 
и крушением Хорезмийской державы, которые произошли на его 
глазах. «Сколь невысокий ростом, столь и великолепный, говоря-
щий очень добро и извиняющийся за причиненную грубость. На 
описанный многими добрый нрав султана в значительной степе-
ни повлияли многие беды, зло и трудности, чем в некоторой сте-
пени оправдываются его жестокости, которые особенно в конце 

248
его жизни вызывают отвращение, и по этой причине каждое про-
явление характера султана и его поступки каждый раз должны 
подвергаться обсуждению» [13, s. 15].
Значение победы хорезмшаха в сражении при Парване оцени-
вается исследователями по-разному: часть из них подчеркивает 
значимость этой победы не только в связи с тем, что это был пер-
вое существенное поражение монгольской армии в ходе Хорез-
мийской кампании, но и потому, что это стало причиной целого 
ряда антимонгольских восстаний на территории бывшего хорез-
мийского государства. «Сопротивление монголам пытался ока-
зать сын Мухаммада Хорезм-шаха – Джелалуддин. Собрав в Газ-
ни (где он был наместником) около 70 тыс. войск из ополчений 
Хорасана, Гура, отрядов халаджей, афганцев, туркмен, он высту-
пил навстречу монголам и остановился лагерем вблизи Парвана 
(верховья р. Логар в Кабульской долине). В сражении у Парвана 
монгольское войско было разгромлено. Это поражение монголов 
придало силы населению Афганистана. Хотя Джелалуддин из-за 
распрей между феодалами был вынужден бежать, жители мно-
гих местностей и городов продолжали поднимать антимонголь-
ские восстания» [1, c. 28-29]. Другие специалисты указывают на 
то, что воспользоваться плодами этой победы Джалал ад-Дин не 
сумел, а следовательно, поражение монгольского корпуса не име-
ло решительного значения для дальнейшего развития монголо-
хорезмийской войны 1219–1221 годов. «Сын хорезмшаха и его 
действительный наследник, Джалал ад-Дин сумел оказать от-
носительно краткое и бесполезное сопротивление монгольским 
войскам на территории современного Афганистана, однако после 
поражение от Чингиз-хана на берегу Инда (1221) был вынужден 
бежать в Индию» [12, p. 31]. 
Причиной того, почему Джалал ад-Дину Манкбурны не смог 
развить успех и переломить ход неудачно складывавшейся для 
его державы войны в свою пользу, следует признать раскол в 
лагере победителей, который произошел сразу же после битвы 
при Парване и привел к тому, что значительное число воинов 
покинуло хорезмшаха. Приведем здесь подробный рассказ об 
этом расколе, который содержится в сочинении ан-Насави и со-
держит в себе несколько любопытных деталей. «Случилось так, 

249
что к этому времени войска халаджей [и карлуков – прим. пере-
водчика] под предводительством Сайф ад-Дина Играка, А’зам-
Малика и Музаффар-Малика в гневе покинули Джалал ад-Дина 
как раз тогда, когда он больше всего нуждался в их присутствии 
и их помощи. А причина этого была в том, что когда они разби-
ли сына Чингиз-хана у Парвана, то тюрки при разделе добычи, 
доставленной им Аллахом, поспорили с ними на [свой. – Прим. 
пер.] позор, печатью которого они были клеймены и его огнем 
таврованы. Некоторые из тюрок Амин-Малика даже оспаривали 
у А'зам-Малика коня из татарской конницы, и спор между ними 
затянулся. Тюрк ударил его своей плетью, и это вызвало возму-
щение в их душах и ненависть в их сердцах. В их умах закипела 
злоба, так как они видели, что не могут добиться справедливо-
го дележа. И как ни старался Джалал ад-Дин удовлетворить их, 
тюрки становились еще злее и несдержаннее в своем обращении 
и в отсутствии учтивости, у них было мало опыта в этих делах 
и они не хотели видеть, каковы будут последствия. Чужеземцы 
(ал-гураба') жаловались друг другу, что эти тюрки считают, что 
татары не из рода людского, они не знают страха, так как мечи 
не оставляют на них следа, и они не отступают, ибо на них не 
действуют копья. Но ведь мы видели, как мечи расправлялись с 
их суставами, а с племенами – копья и камни, [как – прим. пере-
водчика] они довольствовались обетом, который нарушается, и 
соглашением, которое расторгается. [Они совершали это – прим. 
переводчика] «превознесением на земле и ухищрением зла. Но 
злое ухищрение окружает только обладателей его» (Коран XXXV, 
41 (43)). Когда Джалал ад-Дин ублаготворял их, чтобы возвра-
тить, и направлял послов для заключения прочного союза, тюрки 
отвечали ненавистью. «Дело Аллаха было решением предрешен-
ным» (Коран XXXIII, 38 (38)), и они покинули его. Таким обра-
зом, государи этого дома (Хорезмшахов. – Прим. пер.) совершили 
ошибку, взяв в помощь тюрок против такого же племени из числа 
многобожников. Ведь кто сражается без непоколебимой веры и 
твердой убежденности, не надеется на воздаяние и не боится [ад-
ских. – Прим. пер.] мучений, не гарантирован от слабости при 
нужде и от того, чтобы следовать своим желаниям в любое время 
и ежечасно. Да!» [6, 125-126].

250
Несколько иные подробности конфликта мы находим в тру-
де Ибн ал-Асира, где причиной ссоры становится уже не удар, 
а убийство. «Затем между мусульманами возник раздор. Причи-
ной здесь было то, что один из эмиров по имени Сайф ад-Дин 
Аграк (Бограк), родом из тюрков – халаджей, был смелым и от-
важным. Опытным и хитрым в боях. Он лично участвовал в жар-
ких сражениях с татарами, и он сказал воинам Джалал ад-дина: 
«Вы опоздали [к бою], исполненные страхом перед ними». А сре-
ди мусульман был еще главный эмир по имени [Амин ал-Мулк] 
Малик-хан, состоявший в родстве с хорезмшахом и являвший-
ся владетелем Герата. Эти два эмира повздорили из-за добычи 
и вступили в схватку, во время которой был убит брат Аграка 
(Бограка). Тот сказал: «Я обратил в бегство татар и из-за [непола-
гающейся Малик-хану добычи] убит мой брат!» Он разгневался, 
покинул лагерь и отправился в Индию. За ним последовало трид-
цать тысяч воинов, которые хотели иметь его [своим вождем]» [2, 
c. 366]. 
Приведенный выше рассказ ан-Насави лишь на первый взгляд 
отражает некий межплеменный или даже межэтнический кон-
фликт, спровоцированный дележом добычи и связанный с событи-
ями домонгольского периода, а именно противостоянием внутри 
военной и политической элиты Хорезма. При этом необходимо 
отметить, что, исходя из самого текста ан-Насави, обе стороны 
конфликта представляют собой тюркские объединения, к одной 
из которых примкнут отряды, которые ан-Насави обозначил, как 
«ал-гураба'». Обращает на себе внимание пассаж ан-Насави от-
носительно «этих тюрок», из чего можно сделать вывод, что раз-
деляет в этом конфликте тюркские отряды на две части, однако 
окончание отрывка легко может запутать исследователя. Однако, 
с нашей точки зрения, персидский историк просто пытается вы-
строить образ «виновного» в разгроме Хорезмийской державы в 
целом и поражения войск Джалал ад-Дина в частности. С нашей 
точки зрения, конфликт между предводителями действительно 
имел место быть, но ни один из историков, включая более позд-
него Джувейни [5, c. 288-289], не выделяет межплеменный или 
межэтнический подтекст конфликта. С учетом также и приведен-
ной цитаты из раннего труда Ибн ал-Асира, нам следует критиче-

251
ски отнестись к информации, которую приводит ан-Насави. Од-
нако без сомнения персидский историк прав в одном – конфликт 
между военачальниками Джалал ад-Дина Манкбурны привел к 
расколу его и даже его личное участие в попытке их примирения, 
успехом не увенчалось [6, 126]. 
Таким образом, несмотря на победу при Парване, Джалал ад-
Дин вынужден был не развивать этот успех, а собрать остатки во-
енных сил, которые остались ему верны после упомянутого рас-
кола, и отправиться в направлении реки Инд. Подобные действия 
были обусловлены наступлением основных монгольских сил, ко-
торыми командовал уже лично Чингиз-хан, а также, безусловно, 
недостаточным количеством собственных военных соединений. 
По данным ан-Насави, в ходе этого отступления Джалал ад-Дину 
удалось разгромить монгольский авангард около города Гарди-
за
3
, что, впрочем, не изменило ситуацию существенным образом. 
«У Джалал ад-Дина при его выезде из Газны были сильные коли-
ки, и в таком положении он не мог больше сидеть в паланкине. 
Однако он сел на коня, терпеливо снося невероятную боль и му-
чительные страдания. И это продолжалось до тех пор, пока ему 
не были дарованы окончательное исцеление и полное выздоров-
ление. Тем временем поступило сообщение о том, что авангард 
Чингиз-хана остановился в Гардизе. Тогда Джалал ад-Дин ночью 
сел в седло и при наступлении утра, озаренный содействием и 
водительством Аллаха, воздал хвалу за свой ночной переход и 
внезапно напал на этот авангард в Гардизе, и его выручили толь-
ко прекрасные вожаки [табунов] и высекающие искры из кам-
ней [кони], а спасла его только быстрота конницы под покровом 
ночи» [6, 127]. Надо отметить, что данные об этой победе отсут-
ствуют в более поздних арабо-персидских источниках, хотя этого 
недостаточно для того, чтобы полностью отрицать упомянутое 
военное столкновение у Гардиза [5, c. 289].
Так или иначе, хорезмийская армия попыталась осуществить 
переправу через реку Инд, однако она закончилась неудачей и 
хорезмшах был вынужден дать бой наступающей монгольской 
3
Гардиз – город на востоке Афганистана, к югу от Кабула. Прим. авто-
ра.

252
армии. «Когда об этом узнал проклятый
4
, это напугало его, и он 
было уже оплакивал свои надежды. Но он пустился в путь, не об-
ращая ни на что внимания и совершая самые быстрые переходы. 
Джалал ад-Дин вернулся в свой лагерь на берегу реки Синд, но 
ему не хватило времени на то, что он намеревался сделать: со-
брать суда и возвратить отряды. Подошло лишь одно судно, и 
он распорядился переправить свою мать, жену и тех, кто состав-
лял его дом и кого скрывали его покровы. Но судно разбилось, и 
переправиться было невозможно. И [в это время] явился Чингиз-
хан, готовый к битве. «А когда Аллах пожелает людям зла, то нет 
возможности отвратить это, нет у них помимо Него заступника!» 
(Коран XIII, 12 (11))» [6, 127].
В результате на берегу реки Инд хорезмийское войско было 
разбито превосходящей по численности монгольской армией, 
а сам хорезмшах Джалал ад-Дин был вынужден с небольшими 
остатками своих сил спасаться бегством, пересечь реку Инд и 
скрываться на территории северной Индии. «По рассказу Насави, 
центр мусульманского войска, под начальством самого Джалал 
ад-Дина, смял монголов, и сам Чингиз-хан уже обратился в бег-
ство, но битву решило нападение 10 000 монгольских бахадуров, 
до тех пор стоявших в засаде, на правое крыло мусульман под 
начальством Амин ал-Мулька. Сын Джалал ад-Дин лет семи или 
восьми был взят в плен и убит; свою мать, жену и других жен-
щин Джалал ад-Дин сам велел бросить в воду, чтобы они не до-
стались монголам» [3, c. 513]. В арабо-персидских исторических 
сочинениях, как ранних, так и в поздних памятниках [6, 127-128; 
15, s. 154; 17, p. 420], присутствует зачастую весьма красочное 
описание этого сражения, и личной доблести хорезмшаха, кото-
рой, если верить некоторым авторам, восхитился сам Чингиз-хан 
[5, c. 290-291; 7, т. 1, кн. 2, 223-224; 16, s. 133-134]. 
Для нас гораздо важнее отметить, что после поражения на 
реке Инд монгольские войска полностью подчинили себе терри-
тории Хорасана, Мавераннахра и в области Гур, поскольку там не 
осталось серьезной военной силы, способной им противостоять. 
Единственным примером сопротивления в данном случае следу-
ет признать восстание в Герате, которое во многом было связа-
4
Имеется в виду Чингиз-хан. Прим. автора.

253
но с действиями хорезмийских войск под руководством Джалал 
ад-Дина, однако и это восстание было подавлено монголами с 
чудовищной жестокостью. «Это сопротивление было долгим и 
героическим. Так было до июня следующего (1222) года, когда 
монголам все-таки удалось взять город. Ельджигидей выполнил 
инструкции: все население должно быть убито, «и не осталось 
головы с телом, ни тела с головой». Сейфи определяет количе-
ство убитых как примерно 1 600 000 (сочинение Джузджани упо-
минает, что в одном квартале насчитывалось 600 000 убитых и на 
этой базе оценивает общее число во всем городе, как 2 400 000)» 
[12, p. 316; 8, с. 99]. 
Подводя итоги этой статьи, хотелось бы остановиться на не-
скольких важных сюжетах. Сражение при Парване является, без-
условно, одним из самых крупных, за исключением произошед-
шего на реке Инд, полевых сражений всей монголо-хорезмийской 
войны. Именно в связи с этим практически все арабо-персидские 
источники, в которых описывается это событие, в большей или 
меньшей степени уделили внимание этому военному столкно-
вению. Несомненно, это связано и с тем, что перед нами при-
мер единственного поражения монгольской армии в ходе всей 
войны с Хорезмом, которая преимущественно изобилует при-
мерами успешных осад и взятия городов и крепостей войсками 
Чингиз-хана. Арабо-персидские авторы выделяют фигуру Джа-
лал ад-Дина Манкбурны как победителя монгольской армии, вы-
страивая его героический образ, что особенно заметно в текстах 
поздних источников. Однако не следует забывать о том, что по-
беда при Парване не склонила чашу весов в пользу хорезмшаха, 
а стала лишь одним, пусть и удачным эпизодом, проигранной 
войны. Джалал ад-Дин не сумел воспользоваться плодами этой 
победы, во многом, конечно, не по своей вине, однако предотвра-
тить раскол внутри собственной армии, возникший из-за дележа 
добычи, он был просто обязан. В результате его военные силы 
были окончательно уничтожены в битве на реке Инд, а ему само-
му пришлось навсегда покинуть пределы восточной части Хо-
резмийской державы и искать убежище на территории северной 
Индии. Монгольские войска сумели также подавить последние 
очаги сопротивления, например восстание в Герате, что позволи-

254
ли им полностью подчинить своей власти Мавераннахр, Хорасан 
и земли современного Афганистана. 

жүктеу/скачать 7.81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: