Благородный пансион при С. Петербургском университете: воспитатели и воспитанники



Дата18.06.2016
өлшемі6 Mb.
#144645
Н.В. Колышницына

Благородный пансион при С.-Петербургском университете:

воспитатели и воспитанники.

Благородный пансион при Главном педагогическом институте был открыт 1 сентября 1817 года по указу императора Александра I. Цели учебной деятельности пансиона определялись в его «Положении»: «во-первых, приготовить воспитанников к слушанию лекций в Главном педагогическом институте и университетах для приобретения высших ученых степеней, во-вторых, образовать их к службе гражданской».1 Таким образом, выпускники пансиона могли либо сразу по окончании его поступать на государственную службу, либо продолжить образование в высших учебных заведениях страны. По своим правам он был приравнен к высшим учебным заведениям, так как по именному указу 14 февраля 1818 года воспитанники, окончившие в нем полный курс, получали чины от 14 до 10 класса2 и при дальнейшем производстве освобождались от испытания, определенного для гражданских чиновников.3 В 1819 году заведение было переименовано в Благородный пансион Императорского Санкт-Петербургского университета.4

Мы рассмотрим небольшой период деятельности этого пансиона с 1817 по 1821 гг., когда он располагался в здании на Фонтанке.

Проект «Положения»5 пансиона был составлен на основе постановления о Царскосельском лицее. Новое учебно-воспитательное заведение подчинялось попечителю учебного округа, а для непосредственного управления имелось Правление, которое состояло из директора Педагогического института (Д.А.Кавелин), инспектора пансиона (А.А.Линквист) и его помощника (А.И.Галич, позднее А.М.Пушкин, затем – И.А.Колмаков). На первых порах вмешательство администрации в учебный процесс было ограниченным, и преподаватели имели возможность свободно выбирать программы и учебники.6

Пансион был закрытым учебным заведением, в котором воспитание ставилось выше образования.7 Принимались только мальчики дворянского происхождения в возрасте от 7 до 16 лет.8 Плата за обучение была довольно высокой - 1 500 руб. в год, кроме того, вносился вступительный взнос – «на первое обзаведение» в размере 300 руб. Общее число пансионеров составляло 100 человек.

Для пансиона был арендован за 1 тыс. руб. в год дом надворного советника Отта на набережной Фонтанки, близ Старо-Калинкина моста (ныне – наб. р. Фонтанки, д. 164). Участок был обширным, на нем располагалось несколько зданий (главный двухэтажный корпус и два двухэтажных флигеля) и большой сад.9 В конце сада стояли еще два деревянных домика.10 Классы и кабинеты размещались в бельэтаже главного здания, библиотека – в мезонине, актовый зал и столовая – на первом этаже. Правый флигель заняли дортуары, левый – лазарет, кухня, баня, прачечная и квартиры служащих. Для прогулок служил тенистый сад с двумя беседками: одна стояла на горке, другая была «огромная, круглая, в окнах и в зеркалах, вделанных в стены». К саду примыкал огород, поставлявший на кухню овощи.11





Наб.р.Фонтанки, 164

1 сентября 1817 года состоялось торжественное открытие пансиона. Церемония началась в 12 часов дня с молитвы и освящения здания, затем с речью выступил директор Д.А.Кавелин. Родители смогли осмотреть классы и дортуары. Во время торжественного завтрака «пили за здоровье Императора, семьи его, посетителей [пансиона], министра духовных дел и просвещения, покровителя пансиона князя Алексея Николаевича Голицына и воспитанников», - сообщала газета «Санкт-Петербургские ведомости».12

Учебный год длился 11 месяцев – с августа по июль. В июне проводились переводные экзамены.13 Общий курс обучения составлял четыре года. Он был обширен и разнообразен, включал ряд предметов университетского курса. В пансионе изучались Закон Божий, логика и нравственная философия, право, политическая экономия, математика, военные науки, физика и химия, естественная история, география и статистика, история, греческий, латинский, русский, немецкий, французский и английский языки и словесность, а так же архитектура, рисование, черчение, пение, фехтование, танцы.

Высшим классом был первый. С 1819 года был открыт подготовительный (V) класс. Это было сделано для того, чтобы подготовить детей к поступлению в учебное заведение, так как вступительных экзаменов не было, и в пансион часто поступали дети, даже плохо читавшие по-русски. В этом классе изучали Закон Божий, нравоучение, русский, французский, немецкий языки, математику, географию, историю, чистописание, рисование.14 Система оценок во всех классах была четырехбалльной (высший балл – 1).

Всего в пансионе состоялось пять выпусков: первый – в 1821 году. 28 июня 1820 года прошел первый публичный акт, на котором воспитанник Михаил Глинка исполнил на фортепиано концерт сочинения Цеппера. Посетители так жеувидели выставку рисунков учеников. В заключительной речи Д.А.Кавелин подчеркнул, что успехи воспитанников «не суть блистательные: ибо и цель заведения сего состоит не в сделании их глубоко учеными, но в приготовлении добрыми слугами Государю и Отечеству по гражданской и военной службе».15

Режим дня в пансионе ничем не отличался от распорядка дня во всех других закрытых учебных заведениях того времени. Будили воспитанников надзиратели летом в 5 час. 30 мин., зимой – в 6 час. утра. Затем молодые люди одевались, молились, выполняли физкультурные упражнения и строем шли на завтрак в столовую, где получали чай или свежее молоко с белым хлебом. В 8 час. начинались занятия. По первому звонку вынимались книги и тетради, по второму начиналась двухчасовая лекция. Как правило, на две таких лекции делалось три перерыва. В 12 час. наступало время обеда, который состоял из трех блюд. Во время обеда читался отрывок из исторической или приключенческой книги. Требовалось соблюдать молчание, запрещалось передавать друг другу столовые приборы, требовать что-либо от служителей, уносить с собой хлеб или пирожные. Нарушители порядка «высылались из-за стола».

Послеобеденное время отводилось для отдыха, можно было заниматься музыкой, фехтованием, играть в шахматы, кегли. Зимой в саду развлекались катанием с гор и на коньках. С 14 до 18 час. – еще две лекции, затем два часа – приготовление уроков. По четвергам после чая занимались пением, по пятницам – танцами. С 20 до 21 час. – ужин из двух блюд, затем отдых, и в 22 час. 30 мин. воспитанники шли спать.16

В выходные и праздничные дни проводились экскурсии в Зимний дворец, Эрмитаж, Кунсткамеру, Зоологический музей, Академию художеств, Таврический дворец, Александро-Невскую лавру, Михайловский замок, на литейный завод. В отличие от некоторых других учебных заведений закрытого типа, воспитанники пансиона на субботу и воскресенье отпускались к родителям или другим родственникам, проживавшим в Петербурге.17

Не сохранилось сведений о меню воспитанников этого времени. Известно только, что из мясной провизии закупали парную говядину, свежую телятину, баранину, солонину, бычий студень, бычий и телячий ливер, бычьи почки, копченую ветчину.18

Каждый воспитанник ежегодно получал форменную одежду, которая состояла из серой шинели с красным стоячим воротником и светлыми пуговицами (шинель выдавалась на 4 года), фрака синего сукна с золочеными пуговицами и с красным воротником и обшлагами, суконных брюк синего цвета, сюртука синего цвета с золочеными пуговицами и красным воротником. Фуражка была из тонкого синего сукна с красным околышем и лакированным козырьком. Обувь воспитанников, из двух пар рантовых полусапожек и рантовых же башмаков, шилась ежегодно.19

Размещались воспитанники в комнатах по возрасту, вместе с ними находились комнатные надзиратели,20 на 15 воспитанников - один надзиратель. Кроме надзирателей были и дядьки – один дядька на 10 воспитанников. В их обязанности входило следить за чистотой помещений и одежды воспитанников. Дядьки набирались из старых солдат или крепостных при наличии удостоверения о хорошем поведении.21

Как протекал в пансионе процесс обучения судить довольно сложно, однако о многом нам могут поведать сами личности преподавателей. Значительное число преподавателей были недавними воспитанниками Главного педагогического института и Царскосельского лицея. На 1820 год в штат пансиона входили 47 преподавателей и гувернеров, из которых 7 профессоров, 12 учителей наук, 13 учителей языков, 6 учителей искусств, 2 законоучителя и 6 гувернеров. Как вспоминал М.И.Глинка, «профессора старших классов были люди с познаниями, образованные и большей частью окончившие воспитание в германских университетах; одним словом, в старших классах преподавали профессора Главного педагогического института; в числе их были: известный Э.В.Раупах,22 профессор немецкой литературы, К.И.Арсеньев,23 профессор географии и статистики, А.П.Куницын24 – права и пр. Между преподавателями в низших классах встречались оригиналы, а между гувернерами были такие забавные типы, что до сих пор воспоминания о них сохранились у всех наших пансионских товарищей».25 К числу любимейших учениками прогрессивных преподавателей следует отнести также А.И.Галича (логика, нравственная философия)26 и К.Ф.Германа (статистика).27

Уроки А.И.Галича часто проходили как непринужденные и веселые беседы с воспитанниками. Последние даже не оставались на своих местах, а окружали кафедру лектора. Случалось, что А.И.Галич участвовал и в поэтических состязаниях своих учеников.28 К.И.Арсеньев «изумлял слушателей полнотою, верностью и разнообразием своих познаний»,29 он довольно резко высказывался против крепостного права.30 Э.В.Раупах излагал своим воспитанникам историю практически с точки зрения современного критического источниковедения. Так, в своих лекциях он отмечал, что «в Священных книгах описание древних народов так баснословно, что для истории нет от них пользы», а «сами Священные книги не согласны между собой» и т.п.31

При этом все преподаватели придерживались монархических убеждений, которые наиболее четко изложил К.Ф.Герман: «Монархия имеет ту бесценную выгоду, что вся верховная власть соединена в одном физическом лице. Монарх, который как Бог один и всемогущ. Он не ограничен во власти, не ограничен и в благодеяниях к своему народу, но жалко, что это место занято не ангелом, человеком; жалко, что наследуют его люди разных характеров, что один созидает, то другой по смерти его разрушает».32 Большое влияние на воспитанников оказывал знаменитый А.П.Куницын, не случайно А.С.Пушкин позже напишет о нем:

Куницыну дать сердца и вина!

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада возжена…33

По окончании Благородного пансиона С.Соболевский так отзывался о своих преподавателях: «Всех более держал нас в решпекте Э.В.Раупах, который выгнал из класса нашего в низший человек тридцать и оставил в своем только пятерых из коих один я, помнится, был не немец. Его мы страшно боялись и уважали: пролетит муха в классе – и ту слышно, хотя он в течение трех лет никому не сделал выговора. Таковы-то были серьезные взгляды его из золотых очков. А.П.Куницына мы боялись менее, но уважали не менее; с добрым А.И.Галичем мы делали разные фарсы, и всегда дружественные; мы так сказать с ним заодно дурачили начальство».34

Довольно общим явлением в среде учащихся и учащих того времени были литературные чтения. В благородном пансионе этому умственному направлению благоприятствовали многие обстоятельства: яркая индивидуальность большинства преподавателей и сама постановка учения и занятий, внутренний быт учебного заведения, очень замкнутый и вместе с тем дававший известную свободу и достаточный досуг для внеклассных занятий и чтения.35 Н.А.Маркевич вспоминал: «Александр Пушкин, бар. Дельвиг, Евг. Абр. Баратынский были дружны с В.К.Кюхельбекером. Я тоже, несмотря на то, что был еще воспитанником, был принят в их компанию. Все это открывало мне тайны литературы тех лет; вместе с ними доходили до меня и многие политические вести… Я застал уже, что мысль о свободе и конституции была в разгаре. В.К.Кюхельбекер ее преподавал на кафедре русского языка».36

19 августа 1817 года В.К. Кюхельбекер подал прошение на имя директора пансиона об определении его на должность преподавателя русского языка в младшем и среднем классах пансиона. В этом прошении он в частности указывал: «занимаясь несколько уже лет словесностью, я всегда полагал себе целью исследование свойств и духа языка российского: посему льщу себя надеждой, что не вовсе буду бесполезен для господ воспитанников…»37 В пансион Кюхельбекер был принят без специального экзамена после прочтения им пробной лекции «Об изящной прозе», поскольку были учтены его успехи по русской словесности в Лицее и характеристики лицейских преподавателей.38



В.Кюхельбекер. Рис. А.Пушкина

Вильгельм Карлович блестяще окончил курс наук в Лицее. При выпуске он получил серебряную медаль и был определен в Главный архив Коллегии иностранных дел, но тяжелое материальное положение заставило его искать и преподавательских мест в учебных заведениях города. Директор Лицея Е.А.Энгельгард писал: «Кюхельбекер живет как сыр в масле; он преподает русскую словесность в меньших классах вновь учрежденного Благородного пансиона при Педагогическом институте и читает восьмилетним детям свои гекзаметры: притом исполняет он должность гувернера…»39

Проживал он в пансионе: «Отец мой не щадил для меня издержек и потому поместил меня с тремя другими одинакового со мною возраста, воспитанниками и особенным гувернером (В.К.Кюхельбекером) в мезонине», - вспоминал М.И.Глинка.40 Уже в лицейские годы Кюхельбекер отличался удивительным трудолюбием. Выписки из немецкой, французской, античной, даже турецкой поэзии, чтение исторических и философских книг, занятия историей, восточными языками, фольклор – вот далеко не полный перечень интересов молодого лицеиста. Он завел себе огромную тетрадь, в которую сначала сам, а потом и с помощью друзей заносил все, что представляло интерес в самых различных областях знания. «Наш словарь» - так называл эту тетрадь А.С.Пушкин.41

Н.А.Маркевич вспоминает о Кюхельбекере как «благороднейшем, добрейшем, чистейшем существе»,42 он «был очень любим и уважаем всеми воспитанниками. Это был человек длинный, тощий, слабогрудый; говоря, задыхался, читая лекцию, пил сахарную воду».43

В Благородном пансионе Кюхельбекер преподавал до августа 1820 года, когда уехал за границу в качестве секретаря при канцлере российских орденов обер-камергере А.Л. Нарышкине. В пансионе он организовал литературный кружок, объединивший Н.Мельгунова, Н.Маркевича, Л.Пушкина, С.Соболевского, К.Мосальского. Члены этого кружка знакомились с переводами стихов Гете, Беранже, Байрона. Кюхельбекер помогал им публиковать свои первые произведения.44

Некоторые питомцы В.К.Кюхельбекера отдались литературным интересам в ущерб школьным наукам. Особенно увлекающимися оказались С.Соболевский45 и К.Масальский, которых Кюхельбекер прозвал поэтами. Потребовалось личное вмешательство инспектора А.А.Линдквиста, уговорившего Соболевского вернуться к учебным делам.46 Линдквист так повлиял на юношу, что тот, не ограничиваясь обязательными требованиями, начал изучать испанский и португальский языки, усиленно занимался английским и переводил на латинский язык «Историю государства Российского» Н.М.Карамзина, не забывая сам писать стихи.47





С.А.Соболевский

Распорядок дня в пансионе был построен таким образом, что оставлял достаточно времени для самостоятельных занятий воспитанников. В результате стали создаваться разные общества по интересам, например, «Общество гвардейцев», переименованное позднее в «Свободолюбцев», «Общество завтракающих», минералогическое и ботаническое, «Малороссиян», в котором принимали активное участие М.Глинка и Л.Пушкин.48

Благородный пансион в первые годы своего существования способствовал распространению просветительской идеологии, в его стенах выросла целая плеяда видных представителей русской культуры и искусства, формировались будущие чиновники государственного аппарата России, офицеры армии и флота: композитор М.И.Глинка, литератор, переводчик, музыкальный критик Н.А.Мельгунов, этнограф, поэт и историк Украины Н.А.Маркевич, литераторы К.П.Мосальский, А.И.Подолинский, А.Н.Струговщиков. Среди воспитанников первого выпуска были и близкие к А.С.Пушкину личности: его родной брат Лев Пушкин, а так же С.Соболевский и П.Нащокин.

Соболевский отличался эрудицией, живостью характера, переходящей иногда в бонвианство и бесцеремонность, остроумием в разговорах и стихотворных экспромтах и щепетильностью в вопросах этики.49 По воспоминаниям Маркевича: «Соболевский Сергей Александрович, мой любимейший товарищ, участник во всех моих похождениях… Длинный, длинный, длинноногий, неловкий, готовый сломаться, тощий как кощей».50

Большим литературным вкусом отличался Лев Сергеевич Пушкин. Пансиона он не окончил, был исключен из него в январе 1821 года51 Современники отзывались о нем как об умном, веселом, добром и даровитом человеке. Из произведений Л.С. Пушкина ничего не попало в печать. Н.А.Маркевич вспоминал: «Он [Л.С.Пушкин] имел необыкновенное, врожденное чувство отличать хорошие стихи от дурных. Дать отчета, почему тот хорош, а этот дурен, он не мог, но если стих ему не нравился, должно было исправить или выбросить его. Критическое чувство было безошибочно. Сам он ничего не писал; часто, бывало, дарил он мне копии стихов брата своего, не могущих выдержать российской цензуры».52 По мнению П.А.Вяземского, Лев «был совершенно грамотен, вкус его в деле литературы был верен и строг. Он был остер и своеобразен в оборотах речи, живой и стремительной».53



Павел Нащокин Лев Пушкин

В 1816 году из Благородного пансиона при Царскосельском лицее в пансион при Главном педагогическом институте поступил Павел Воинович Нащокин. Человек, редкого обаяния, умница, талантливый рассказчик. А.С.Пушкин ценил в Нащокине дар рассказчика и настойчиво требовал от него записывать воспоминания. Рассказы Нащокина о белорусском дворянине Павле Островском послужили фабульной основой для «Дубровского». А.С.Пушкин, по словам П.И.Бартенева, любил Нащокина за живость и остроту характера и следовал его советам, как человека, больше него опытного в житейском деле.54

17 января 1821 года в Благородном пансионе начались беспорядки. Поводом к ним стал уход В.К.Кюхельбекера и замена его преподавателем И.С.Пенинским.55 В донесении директора университета Д.А.Кавелина попечителю учебного округа С.С.Уварову в частности указывалось: «…в третьем классе Университетского пансиона, который, предположив принудить переменить в нем учителя И.С.Пенинского, два раза погасил в нем свечи, производил шум и другие непристойности, и что начинающего пансионера Л.Пушкина и участвовавшего более других, замеченного с нехорошей стороны и в прочих случаях, П.Верховского я выслал из пансиона…»56 Надо заметить, что С.А.Соболевский в своих воспоминаниях указывает, что Лев Пушкин был исключен из пансиона не за беспорядки, касающиеся Пенинского, а за «избитие надзирателя».57 Тем не менее, внимание властей было обращено на «всеобщий дух своеволия, ныне вселившийся во все публичные места воспитания и там только безгласный, где личная выгода скрывает все буйства и беспорядки».58 В связи с этим, был пересмотрен учебный курс и принято решение о сокращении встреч воспитанников с родственниками, которые отныне могли происходить не чаще чем один раз в две недели. Дурное поведение лишало воспитанников и этой привилегии.59

Кроме того, в 1822 году из пансиона были уволены многие прогрессивные преподаватели: К.Ф.Герман, К.И.Арсеньев, Э.В.Раупах, еще раньше (в 1821 году) был уволен А.П.Куницын. Уровень преподавания в пансионе резко упал. В письме к родителям М.Глинка в мае 1822 года писал, что «должен признаться, что теперь учение у нас в совершенном упадке».60



Так закончился первый этап существования Благородного пансиона при Санкт-Петербургском университете, давшем целую плеяду видных деятелей науки и искусства. В дальнейшем изменилась и система преподавания и внутренняя обстановка в пансионе, а в 1830 г. он был реорганизован и стал 1-й Санкт-Петербургской мужской гимназией.

1 Соловьев Д.Н. Пятидесятилетие С.-Петербургской первой гимназии. 1830-1880. Историческая записка. СПб., 1880. с. 5, 12.

2 ПСЗ. Т. XXXV. ст. 27268, 27269.

3 6 августа 1809 г., стремясь привлечь дворянство к получению знаний, Александр I издал указ, который значительно затруднял продвижение по службе без образования. Согласно этому указу, никто не мог быть произведен в чин коллежского асессора без свидетельства об окончании одного из российских университетов или свидетельства о сдаче специального экзамена по словесности, правоведению, истории, математике и физике. Такие экзамены проводились в особых Комитетах при университетах. (См.: ПСЗ, Т. ХХХ. ст. 23771).

4 ЦГИА СПб., ф. 67, оп. 1, д. 3а, л. 79.

5 Положение было утверждено не позднее 1 сентября 1817 г. – даты открытия пансиона.

6 Чухман А.А. Очерки по истории 321 средней школы. Благородный пансион (1817-1829). Ч. 1. СПб., 1999. с. 8.

7 Соловьев Д.Н. Указ. соч. с. 9.

8 Санкт-Петербургские ведомости. 1817. №№ 68 73.

9 Соловьев Д.Н. Указ. соч. с. 52.

10 ЦГИА СПб., ф. 139 оп. 1, д. 1776, лл. 1-2.

11 Антонов В.В. Благородный пансион //Петербург неизвестный, забытый, знакомый. М., 2007. с. 206-207.

12 Санкт-Петербургские ведомости. 1817. № 73.

13 Соловьев Д.Н. Указ. соч. с. 14.

14 ЦГИА СПб., ф. 139, оп. 1, д. 2214, лл. 3-4 об.

15 Чухман А.А. Указ. соч. с 13-14.

16 Соловьев Д.Н. Указ. соч. с. 65-76.

17 Маркевич Н.И. Из воспоминаний // Мир Пушкина. Т. 4:Лев Сергеевич Пушкин в кругу современников. СПб., 2005. С. 23.

18 ЦГИА СПб. ф. 14, оп. 3, д. 1499; д. 1454.

19 ЦГИА СПб., ф. 14, оп. 3, д. 1454.

20 Комнатные надзиратели осуществляли специальный нравственный надзор за воспитанниками.

21 ЦГИА СПб., ф. 139, оп. 1, д. 1946, л. 1; Соловьев Д.Н. Указ. соч. С. 64.

22 Раупах Эрнст Вениамин Соломон (1784-1852), доктор философии. В 1816 г. он приехал в Петербург и стал преподавателем всеобщей истории в Главном педагогическом институте. В 1822 г. был выслан из России, на родине занялся драматургией.

23 Арсеньев Константин Иванович (1789-1865). С 1819 г. адъюнкт по кафедре географии и статистики С.-Петербургского университета. В 1822 г. ему было запрещено преподавание в учебных заведениях ведомства министерства народного просвещения, но К.И.Арсеньев продолжал преподавание в Главном инженерном и Главном артиллерийском училищах. В 1824 г. – редактор в Комиссии по составлению законов. В 1828-1835 гг. преподавал историю и статистику наследнику престола вел. кн. Александру Николаевичу. 1832-1853 гг. – заведовал работами Статистического комитета, член Совета министров. С 1836 г. – член российской Академии наук, с 1838 г. – почетный член С.-Петербургского университета. В 1845 г. вместе с гр. В.П.Литке положил основание Географическому обществу.

24 Куницын Александр Петрович (1783-1840). В 1808 г. окончил факультет нравственно-политических наук Главного педагогического института и был отправлен за границу «для усовершенствования в предмете», где слушал лекции профессоров юридических политических наук и дипломатии в Геттингенском и Парижском университетах. В 1811-1821 гг. преподавал нравственную философию и правоведение в Императорском Царскосельском лицее, в 1817-1821 гг. – ординарный профессор общих прав Главного педагогического института и Благородного пансиона при нем. В 1821 г. был уволен от всех должностей по Министерству народного просвещения за издание книги «Естественное право». В 1820-1832 гг. был «начальником учебного отделения в дежурстве главного директора Пажеского и кадетского корпусов». В 1826 г. – прикомандирован ко II Отделению собственной его императорского величества канцелярии для главного наблюдения за составлением и печатью Полного собрания законов, принимал участие в составлении 2-й и 3-й книгами Свода гражданских законов об имуществах Свода межевых законов и Свода уголовных законов. С 1838 г. – исполнял обязанности председателя Комитета для надзора за печатью Полного собрания законов. 27 апреля 1840 г. был назначен директором Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий, но 1 июля того же года скоропостижно скончался.

25 Глинка М.И. Записки. СПб., 1887. с. 25-26.

26 Галич Александр Иванович (1783-1848). В 1803 г. окончил Севскую духовную семинарию, затем в 1808 г. – Главный педагогический институт. В 1808-1811 гг. продолжал обучение в германских университетах. С 1813 г. – преподаватель логики и психологии в Главном педагогическом. После 1822 г. был отстранен от преподавания, но за ним сохранили содержание экстраординарного профессора и казенную квартиру. С 1837 г. – начальник архива при провиантском департаменте.

27 Герман Карл Федорович (1767-1838), основоположник науки статистики в России. Уроженец Данцига, образование получил в Геттингенском университете. Прибыл в Россию в 1795 г. в качестве воспитателя детей гр. Гурьева. В 1806 г. возглавил кафедру статистики в Главном педагогическом институте 1805 г. – адъюнкт российской Академии Наук с 1836 г. – ординарный академик Академии Наук. Был инспектором классов в Смольном институте и Училище св. Екатерины. Долгое время занимал должность начальника статистического отдела в Министерстве внутренних дел.

28 Грот Я.К. Пушкин. Его лицейские товарищи и наставники. СПб., 1887. с. 19-20

29 Соловьев Д.Н. Указ. соч. с. 38.

30 РГИА, ф. 1263, оп. 1, д. 287 а, лл. 97-102.

31 РГИА, ф. 1263, оп. 1, д. 287 а, лл. 88-96 об.

32 РГИА, ф. 1263, оп. 1, д. 287 а, л. 79.

33 Пушкин А.С. 19 октября.

34 Сборник отделения русского языка и словесности императорской Академии Наук. Т. IX. СПб., 1872. с. 12.

35 Грот К.Я. Пушкинский лицей (1811-1817). Бумаги I-го курса. СПб., 1911. с. 122-123.

36 Маркевич Н.А. Из воспоминаний //А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. с. 156.

37 ЦГИА СПб., ф. 13, оп. 1, д. 1793, лл. 1-2 об.

38 ЦГИА СПб., ф. 13, оп. 1, д. 4230, л. 88-88 об.

39 В.К.Кюхельбекер. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. с. 573.

40 Глинка М.И. Записки. СПб., 1887. с. 24.

41 Мейлах Б.С. «Словарь» В.К.Кюхельбекера //Декабристы и русская культура. Л., 1976. с . 185-204.

42 Маркевич Н.А. Из воспоминаний //А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1985. с. 153.

43 Там же. с. 154.

44 Канн-Новикова Е. М.И.Глинка. Новые материалы и документы. М., 1951. с. 9-10.

45 Соболевский Сергей Александрович (1803-1870) – библиофил и библиограф, автор эпиграмм. Соболевский вместе с Л.С.Пушкиным готовил к печати «Руслана и Людмилу» А.С.Пушкина, затем ведал изданием второй главы «Евгения Онегина» и «Братьев разбойников».

46 Чухман А.А. Указ. соч. с. 16-17.

47 Саитов В. Сергей Александрович Соболевский. Сборник статей в честь Д.Кобяко. СПб., 1913. с. 192, 193.

48 Чуман А.А. Указ. соч. с. 16.

49 Пушкин и его окружение. с. 407-708.

50 Маркевич Н.А. Из воспоминаний //А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. с. 155.

51 В 1824 – 1826 гг. служил в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, в 1827-1842 гг. – на военной службе. Выйдя в отставку, поступил чиновником в Петербургскую таможню, а затем стал членом Одесской портовой таможни (См.: РГИА, ф. 19, оп. 2, д. 1454, л. 35). Умер в 1852 г. в Одессе.

52 Маркевич Н.А. Из воспоминаний //А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. с. 156.

53 Вяземский П.А. Из «Старой записной книжки» //А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. с. 143.

54 Пушкин и его окружение. с. 286-287.

55 Иван Степанович Пенинский до 1818 г. служил в ведомствах не имевших ничего общего с педагогикой. происходил из духовного звания, окончив курс наук в Александровской духовной академии, поступил на службу в Хозяйственный департамент. В феврале 1818 г. выдержав экзамен латинскому и русскому языкам, получил право преподавания в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте (См.: ЦГИА СПб., ф. 13, оп. 1 д. 1842, лл. 1-2 об).

56 РГИА, ф. 733, оп. 20, д. 258, л. 2 об.

57 Сборник отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. т. IX, СПб., 1872. с. 12.

58 РГИА, ф. 733, оп. 20, д. 258, лл. 13-15.

59 РГИА, ф. 733, оп. 20, д. 258, лл. 6-9 об.

60 М.И.Глинка. Литературное наследие. Т. 2. Л., 1953. с. 50.





Достарыңызбен бөлісу:




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет