Буддизма и джайнизма



Дата14.07.2016
өлшемі97.59 Kb.
#199186




Карма (на санскрите - деяние, действие, плод действия), одно из центральных понятий индийской философии, дополняющее учение о перевоплощении. Появляется уже в ведах и в дальнейшем входит почти во все инд. религиозно-философские системы, является существенной частью индуизма, буддизма и джайнизма. В широком смысле К. - это общая сумма совершенных всяким живым существом поступков и их последствий, которые определяют характер его нового рождения, т. е. дальнейшего существования. В узком смысле К, называют вообще влияние совершенных действий на характер настоящего и последующего существования. В обоих случаях К. предстаёт как невидимая сила, причём лишь общий принцип её действия полагается ясным, внутренний же механизм её остаётся совершенно скрытым. К. определяет не только благоприятные или неблагоприятные условия существования (здоровье - болезнь, богатство - бедность, счастье - несчастье, а также пол, срок жизни, социальный статус индивида и т.д.), но в конечном счёте - прогресс или регресс по отношению к главной цели человека - освобождению от пут "профанического" существования и подчинения законам причинно-следственных связей. В отличие от понятия судьбы или рока, существенным для понятия К. является его этическая окрашенность, поскольку обусловленность настоящего и будущего существования имеет характер возмездия или воздаяния за совершенные поступки (а не воздействия неотвратимых божественных или космических сил).

САНСАРА (санскр. – «прохождение», «протекание»), в индийской философии реинкарнация, повторные рождения; когда бестелесное начало индивида после распада одной телесной оболочки соединяется с другой, что, в свою очередь, сопровождается приобретением способностей, соответствующих результатам предшествующего существования. Сансара является реализацией действия «закона кармы», неразрывно связана с неизбежно вытекающими из этого незнания страстями и страданиями. Сансара – единая иерархическая лестница перевоплощений, по которой бесчисленные индивиды восходят или нисходят в зависимости от баланса заслуги или порока (пунья/папа), сложившегося в предыдущих воплощениях (преимущественно в последнем). Сансара может иметь конец, который совпадает с достижением «освобождения» – мокши как высшей цели человеческого существования.

Термин «сансара» восходит к средним Упанишадам. По Катхе, не наделенные распознаванием, рассудительностью и «чистотой» обречены на постоянное «возвращение в сансару» – в отличие от наделенных противоположными качествами, а в Майтри, отражающей значительное влияние санкхьи и буддизма, прямо говорится о «круге сансары» (сансарачакра). В этих же текстах встречается термин «бандха» («узы», «закабаление»), означающий порабощенность индивида результатами действия «закона кармы» и пребыванием в сансаре. Бандха как привязанность индивида к объектам внешнего мира получила частично обозначение уже в образе «узлов», связующих сердце и тождественных глубинным аффектам. Ближайший аналог этих «узлов» – доши («пороки», «дефекты») – корневые аффекты, основные из которых – чувственная привязанность (рага), ненависть (двеша) и заблуждение (моха).

Учение о сансаре разделяется всеми направлениями индийской мысли, кроме чарваков-локаятиков.

Буддисты мыслят субъект сансарного существования как единство «бессубъектных» скандх, а потому о реинкарнации (как пере-воплощении кого-то или чего-то) в рамках буддийской мысли можно говорить только метафорически: реально подразумевается трансформация одной «текучей» психофизической организации, образуемой необъяснимым единством пяти групп дхарм, именуемых скандхами, в другую после распада телесных составляющих. В ходе одной из попыток ввести в буддизм нечто вроде реальной реинкарнации ватсипутрии (с 4 в. до н.э.) выдвинули наряду с «флюидными» скандхами также квази-персоны пудгалы, но все другие буддийские школы единодушно выступили против этого нововведения, усматривая в нем компромисс с брахманистской идеей Атмана, категорически отрицаемой буддистами. Отсутствие реального субъекта сансары способствовало воззрению, по которому она существует лишь на уровне эмпирической (самвритти-сатья), но не подлинной истины (парамартхика-сатья), а это привело к переосмыслению того, что ей противоположно, – нирваны. Нагарджуна (2–3 вв.) в Мулямадхьямика-карике высказывает убежденность в том, что сансара и нирвана различны лишь с точки зрения эмпирической истины, тогда как в перспективе конечной истины нет ничего, что их разделяло бы, и их «концы» совпадают.

Для джайнов, наяиков, вайшешиков и мимансаков сансара – реальное перевоплощение индивидуального духовного начала. Комментируя положение Ньяя-сутр о том, что «реинкарнация (претьябхава) – это повторное рождение», Ватсьяяна истолковывает его как соединение субъекта с телом, индриями, мышлением и ощущением; сансару следует понимать как безначальное воспроизведение «узлов» рождений и смертей, завершающееся с «освобождением».

По Санкхья-карике, субстратом перевоплощения является тонкое тело (сукшма-шарира). Тонкое тело неразрывно связано с диспозициями сознания (бхавы), классификация которых включает, по Санкхья-карике, 4 пары: знание – незнание, добродетель – недобродетель, индифферентность – страстность, «сверхспособности» – бессилие. Их конфигурация в сознании обусловливает качества перевоплощения, но ответственность за последние несет «страстность». Тонкое тело (как продукт первоматерии) по природе бессознательно, а потому не может быть реципиентом опыта, пуруша же как внеположный телу воплощаться не может, и потому «поистине никто не связывается, не освобождается, не перевоплощается». У адвайта-ведантистов субъект перевоплощения – душа (джива), не знающая о своей реальной тождественности Брахману, поэтому сансара – материализация Незнания. У ведантистов «теистической» ориентации таким субъектом является джива, находящаяся с Брахманом в отношении тождества-различия.



АТМАН (санскр. – возвратное местоимение «сам», «себя»; «тело»; «сущность»; «душа», «дух», «мировой дух»), в индийской философии, безначальное и непреходящее, «субстанциальное» духовное начало индивида, во многих текстах отождествляемое с началом бытия.

Добуддийский период. С первыми свидетельствами об Атмане как духовно-сущностном начале человека мы встречаемся в Атхарваведе и в другом гимне того же собрания, где достигший совершенства в воздержании знает того Атмана, который мудр, бессмертен, «вечно юн». Индийская мысль начинает осваивать и идею единства сущности микро- и макрокосма: в Шатапатха-брахмане прямо утверждается, что Атман есть правитель и царь всех существ. В том же тексте содержится вдохновенное наставление мудреца Шандильи, которое предвосхищает учение Упанишад: Брахман, который есть весь этот мир, есть в то же время и Атман во «внутреннем сердце», меньший рисового, горчичного или просяного зернышка или даже сердцевины рисового зернышка и одновременно больший, чем земля, атмосфера, небо и все миры; и это вседействующее, всежелающее, всеобоняющее, всеощущающее, всеохватывающее, «молчаливое» и ничем не обусловленное начало есть «мой Атман», сокровенный, и он же – Брахман, в которого знающий «войдет» после смерти. Другое заслуживающее внимания обращение к Атману до Упанишад – характеристика его в Тайттирия-араньяке: он живет в людях и «правит» ими и в то же время является во множестве форм, в которых едины сто небесных светов, Веды и жрецы; он же называется «мыслящим Атманом» (манасина атман) в человеке.

Упанишады можно без преувеличения назвать эзотерическими наставлениями об Атмане.

В Брихадараньяке идея единства Атмана и Брахмана находит выражение в нескольких контекстах. В триаде «имя – образ – деяния» Брахман соответствует сущности каждого из этих компонентов, но вся триада как таковая есть Атман. Победитель состязания знатоков сакральной мудрости Яджнявалкья называет «Атмана внутри всего» тем, что присутствует во всей жизнедеятельности человека, но само не может быть познано. Непознаваемость Атмана как источника всякого познания и возможность дать ему лишь отрицательные характеристики (убеждающие в том, что речь идет об абсолютном начале бытия) выражается Яджнявалкьей в его знаменитой рекомендации познавать Атмана как «Не то, и не то, и не то...»: он непостижим, ибо не постигается, неразрушим, ибо не разрушается, «неприкрепляем», ибо не «прикрепляется», не связан, не колеблется и не терпит зла. В беседе же со своей разумной женой Яджнявалкья утверждает, что все мирские блага дороги не ради себя, но только ради Атмана, который есть источник всего; потому после смерти человек лишается сознания, ибо «вливается» в свой источник, и в этом слиянии исчезает всякое подобие двойственности. Любая двойственность в познании может быть, только когда есть «один» и «другой», но когда все стало Атманом, никто никого не может обонять, видеть, слышать, с кем-либо говорить, о ком-либо мыслить, ибо нельзя «познать познающего». В Брихадараньяке сохранились два знаменитых «великих речения» (махавакья): «Я есмь Брахман» и «Тот Атман есть, поистине, Брахман», выражающие «великое тождество».

В Чхандогья-упанишаде воспроизводится вышеприведенное учение Шандильи. Царь Ашвапати наставляет шесть брахманов об Атмане Вайшванаре («всечеловеческий»), который не может быть отождествлен ни с одним природным феноменом, но является целым, являемым в частях и тождественным себе. В диалоге Нарады и Санаткумары Атман объявляется «бесконечным» (бхуман), источником природных, а также психических феноменов, познание которого освобождает от уз смерти. В легенде же о том, как бог Индра и демон Вирочана приходят за наставлением об Атмане к владыке мира Праджапати, демон удовлетворяется ложным истолкованием Атмана как отражения тела в воде, тогда как Индра достигает правильного истолкования Атмана – как бессмертного, бестелесного и познающего начала. В Чхандогье неоднократно воспроизводится «великое речение», которое всегда рассматривалось как нормативное выражение тождественности Атмана и Брахмана: «То есть ты» или «Ты еси то». Кроме Брахмана Атман отождествляется и с другим духовным началом – Пурушей.

В Айтарея-упанишаде Атман – персонифицированное божественное первоначало, создающее миры, Пурушу, органы жизнедеятельности и т.д. В Каушитаки Атман – познающее начало и жизненное дыхание, связанное с органами жизнедеятельности и их объектами, «блаженство, лишенное старости» и бессмертное. В Тайттирийе Атман выступает источником мира (из него возникает пространство, из того – ветер, из того – огонь и т.д.), и одновременно предлагается его стратификация: Атманы пищи (тело), дыхания (праны), разума, распознавания и блаженства.

Брахман - это высшая абсолютная реальность. Но это не творец. Лишь иногда Брахман эманирует (как бы истекает) в виде феноменального мира (природных явлений). Следует обратить внимание на то, что в брахманической культуре слово "брахман" имеет три смысла: Брахман - высшая реальность, брахман - жрец, служащий этой высшей реальности, брахманами называлась и религиозно-философские сборники, написанные брахманами. Эти три смысла одного слова не случайны. Все они есть как бы различные состояния одного и того же высшего начала - Брахмана: жрец - брахман есть человеческое воплощение Брахмана, а тексты, написанные им есть материализованные мысли о Брахмане. Жрец - брахман, постигая Брахмана - Абсолюта произносит магическую формулу, выраженную словом "Ом". "Ом" одновременно ничего не обозначает, и обозначает все: и Брахмана, и природу, и прошлое и будущее. Когда жрец произносит "Ом", это означает: я достигну Брахмана, я - Брахман.



МОКША (санскр. – «освобождение», «избавление»), основное понятие индийской сотериологии, означающее высшую из целей человеческого существования (пурушартха), избавление индивида от всех страданий (духкха), серии безначальных перевоплощений (сансара) и механизмов «закона кармы», включая не только «вызревшие» и «вызревающие» семена прошлых действий, но и потенции их «плодоношения».

Брахманизм и индуизм. Впервые понятие мокши (в виде глаголов, производных от корня «муч» и синонимических терминов «мукти», «атимукти», «вимукти», «атимокша» и т.д.) намечено в ранних Упанишадах. В Брихадараньке речь идет об освобождении от власти смерти, а также временнх условий бытия, в Чхандогье – об избавлении от неведения с помощью наставника – таким же образом, как потерявший дорогу обретает ее с помощью того, кто эту дорогу знает. Тайттирия описывает состояние того, кто постиг «блаженство Брахмана»: его тогда уже не мучают мысли: «Почему я не совершил добро?», «Почему я совершил зло?». В Катхе прямо говорится о тех, кто не возвращается в мир сансары: они должны обладать способностью распознавания, рассудительностью и «чистотой»; необходимым признаком «освобожденного» является способность управлять «городом» своего тела. Мундака-упанишада сообщает, что «освобождаются» аскеты, постигшие мудрость веданты (подразумеваются эзотерические наставления риши об Атмане и Брахмане) и очистившие себя отречением от всего. В Шветашватаре божественное начало мира называется причиной и закабаления, и сансары, и «устойчивости» мира, и «освобождения». Согласно Майтри-упанишаде, достигнув Атмана посредством разумения, человек уже не возвращается в мир сансары; использование психотехнических упражнений йоги (надавливание кончиком языка на нёбо, сдерживание речи, мысли и дыхания, созерцание Брахмана) ведет к экстатическому самозабвению, и эта «лишенность собственного существа» является знаком мокши. «Освобожденный» взирает на круговорот жизни как на вращающееся колесо повозки; мокша наступает с устранением человеческих решений, а также всех представлений (типа «это – мое»), коренящихся в индивидуальном самосознании, которые связывают его, как тенета птицу; условием «освобождения» является прежде всего победа над мыслью, которую следует направлять к Брахману, отрывая от предметов этого мира. В успокоенном состоянии такая мысль уничтожает плоды как злых, так и добрых дел, а все остальное, кроме знания и «освобождения», – распростершиеся узы. В тех же поздних Упанишадах становится популярным понятие «кайвалья», означающее «обособление», «изоляцию», в котором акцентируется во всей полноте «отрицательное» ядро «освобождения». Термин произведен от интерпретации Атмана как по своей сущности «изолированного» (кевала, кевалин – «одинокий», «уединенный») и от внешнего мира, и от психо-физического агрегата индивида. Поэтому тот, кто, согласно Майтри, достиг вершины экстатического состояния в непричастности как радости, так и страданию, достигает и «изолированности» (кевалатва). Кайвалья-упанишада посвящена достижению истинного знания, завершающегося осознанием единства адепта с Брахманом через уединение как «отречение».

На этой стадии индуистское понимание мокши можно считать уже вполне сформированным, и дидактические тексты Махабхараты вносят лишь дополнительные штрихи. Единственное существенное добавление в Бхагавадгите – это учение о трех равноправных путях достижения высшей человеческой цели: можно избрать, исходя из личных склонностей, метод совершения «чистого действия» без привязанности к его «плодам» (кармамарга), трудоемкий путь познания Брахмана (джнянамарга) и, наконец, полное предание себя Кришне через безусловную «преданность» ему (бхактимарга). Последний метод рекомендуется как наиболее эффективный: «Те, кто подвизается в освобождении от старости и смерти, опираясь на меня [т.е. Кришну], полностью познают Брахмана, Атмана и действие». Нормативный набор признаков того, кто уверенно продвигается к мокше и «разрешает узы», предлагает эпическая Анугита. Этот подвижник держится одного пути, молчалив и замкнут, дружествен ко всем живым существам, изживает аффекты страха, гордости, гнева, равнодушен к счастью и несчастью, а наряду с этим также к добру и злу, лишен приязни и неприязни, погасил все желания, одиноко странствует и размышляет о непостижимом абсолютном начале мира.

Достарыңызбен бөлісу:




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет