К вопросу о политическом строе на острове Самос

© 2012 г. А.В. Рудой

Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского

laminorjambula@gmail.com

В статье предпринята попытка по-новому взглянуть на сведения, содержащиеся в источниках по политической истории Самоса, а также рассмотреть изменения в государственном строе на острове в контексте имперской политики Афин.

Ключевые слова: Афины, Самос, Первый афинский морской союз, демократия, олигархия.
Афинская архэ, будучи первым и наиболее ярким примером крупной федерации в Античной Греции, вполне заслуженно привлекала и продолжает привлекать внимание исследователей как западных [1–12], так и отечественных [13–20]. Различные аспекты истории Первого Афинского морского союза нашли своё отражение в многочисленных статьях и монографиях. Однако говорить о том, что отношения между гегемоном и его союзниками подробно изучены, не приходится. При ближайшем рассмотрении мы находим массу незаполненных лакун в вереницах событий или же путаницу в их хронологии, а, между тем, многие из этих событий важны для исследования механизмов функционирования архэ и его развития.

Описанная выше ситуация в полной мере касается и изучения взаимоотношений между Афинами и одним из важнейших подчинённых им полисов — Самосом.

Стоит ли говорить о том, что этому острову было суждено сыграть важнейшую роль практически на всех переломных для Союза этапах? Как известно, Самос вместе с несколькими другими островами выступил в 478 г до н.э. с инициативой создания Делосской лиги. Далее, по оценкам ряда исследователей [9, p. 44; 17, с. 35], именно он поспособствовал переносу союзнической казны в Афины, что ознаменовало преобразование Делосской симмахии в Афинскую морскую державу. Наконец в 412–411 гг. до н.э. Самос становится главным местом дислокации афинского флота и оплотом демократического строя в то время, как даже в Афинах народовластие было заменено правлением немногих.

При этом исследование афинско-самосских отношений предполагает ряд серьёзных препятствий. Во-первых, мы сталкиваемся с проблемой хронологии событий на острове и «белыми пятнами» в его истории, которые порой охватывают целые десятилетия. Во-вторых, дискуссионным остаётся даже вопрос о политическом строе на Самосе во второй половине V в. до н.э.

Именно вопросу о характере политического строя на Самосе и будет посвящена данная статья. Если учесть особое положение Самоса в системе Союза, то можно понять, насколько важно решение этой проблемы для изучения истории Архэ и афинской политики в нём. Хронологически исследование охватывает промежуток между экспедицией Перикла на Самос в 441 г. до н.э. и недолгим установлением на острове в 411 г. до н.э. демократии, которая становится оплотом в разваливающейся Афинской империи.

Как известно, Афины всячески способствовали установлению демократии среди союзных полисов [21, с. 226]. Однако для поставщиков флота гегемон делал послабление. В 440-х годах до н.э. на Самосе совершенно точно существует олигархический режим. Мало того, ссылаясь на изменения в деталях самосских монет, Бэррон выдвинул мнение, согласно которому в 440-х гг. до н.э. на острове было антиафинское правительство [22, p. 89–91]. Это доказывалось им через появление воротника на изображении Геры, что делало монеты очень похожими на монеты Силосона, брата известного самосского тирана Поликрата. Также на монетах появлялись загадочные буквы, которые согласно теории Бэррона обозначали год правления новой власти. Исключать такой вариант не стоит, однако признать данную аргументацию сильной также не получается, не в последнюю очередь ввиду расплывчатости в датировке монет. Одно остаётся точным: проафинская или же антиафинская олигархия на острове однозначно существовала на момент 441 г. до н.э.

Куда более неоднозначным и спорным представляется вопрос о политическом устройстве на острове в последующий период. Как известно, Афины вмешиваются в конфликт между Самосом и Мегарами [23, с. 49]. Афинянами совершается экспедиция на остров, где устанавливается демократический режим, впрочем, свергнутый вскоре, что повлекло за собой Самосскую войну. Какой режим был установлен на Самосе после его захвата афинянами во второй раз, мы можем лишь предполагать.

К примеру, Мейггз утверждал, что верность самосцев Афинам на протяжении последующих десятилетий — прямое следствие установления демократии на острове [11, p. 125]. Однако, с нашей точки зрения, с такой логикой сложно согласиться, ибо другие полисы с привнесённой демократией и основанными на их территории военно-земледельческими поселениями, легко предали Афины в момент их ослабления. Скорее всего, к власти в этот период была допущена лояльная к афинянам группа олигархов. Далее мы попробуем показать, почему такой ход событий представляется наиболее вероятным.

Конечно, полной уверенности в данном вопросе быть не может, в первую очередь, ввиду несостыковок в сообщениях Диодора и Фукидида относительно Самоса. Оба автора не приводят нам никаких сведений о переворотах на острове в период с 439 по 412 гг. до н.э. Это даёт некоторое основание полагать, что строй, утверждённый афинянами на острове по окончании Самосской войны, просуществовал почти 3 десятилетия без каких-либо серьёзных изменений.

Далее на 412 г. до н.э. у Фукидида приходится сообщение о том, что на острове произошло демократическое восстание с непосредственным участием афинян, в результате которого правящая олигархическая верхушка была репрессирована [23, c. 360]. Диодор же упускает этот факт, называя Самос в числе полисов, в том же году отделившихся от Союза [24].

Возникает вопрос о состыковке этих отчасти противоречивых данных. Нам представляется наиболее вероятным следующий вариант развития событий на Самосе в 412 г. до н.э. Скорее всего олигархи, которые правили на острове и придерживались долгое время проафинской ориентации, после неудачи гегемона в Сицилии решили перейти на сторону Спарты. Об этом и сообщает нам Диодор в своём труде. Такой поворот событий представляется вполне возможным, поскольку в ряде Ионических полисов олигархи подобным же образом предали Афины, приняв сторону противника. Коллаборационисты при этом не меняли никоим образом политический строй на острове, ибо он устраивал и их, и лакедемонян. Именно поэтому данных о низложении демократии и пришествии олигархов в источниках нет.

Далее, по всей видимости, последовала реакция со стороны демократически настроенных политиков, крайне заинтересованных в дружбе с бывшим гегемоном. Именно они устроили при поддержке афинян переворот против изменников, о чём как раз и повествует Фукидид, упуская из вида причину бунта. Таким образом, на первый взгляд противоречащие друг другу версии на самом деле просто служат дополнениями одна к другой. Поэтому со значительной долей вероятности можно делать вывод, что все 27 лет после Самосской войны на острове правили проафински настроенные олигархи, которые были смещены лишь в 412 г. до н.э.

Однако возникает и другой вопрос: почему афиняне смогли удержать власть и установить лояльный по отношению к себе режим именно на Самосе? Ведь к 411 г. до н.э. остров остался единственным серьёзным союзником Афин, в то время как остальные отложились. С одной стороны, здесь можно сослаться на фактор случайности. Самосским демократам серьёзно повезло, ибо на острове в то время находилось несколько афинских военных кораблей. Также не следует забывать и о том, что с 417 (или с 415) г. до н.э. на острове находился в изгнании один из известных афинских демагогов Гипербол. Этот политик, не снискавший себе уважения среди древних авторов, всё же наверняка был весьма значимой фигурой на острове и вполне вероятно имел там своих единомышленников. Недаром через год, когда сторонники афинской олигархии Четырёхсот учинят массовые расправы на Самосе, первым от их рук падёт именно Гипербол [23, с. 382]. И даже Фукидид, с презрением относящийся к демагогу, сочтёт нужным подчеркнуть данный факт.

Таким образом, и демократический переворот 412 г. до н.э. на Самосе тоже легко объясним. Он стал важной ступенью к становлению острова центром демократического движения. И даже, несмотря на расправы над местными демократами в 411 г. до н.э., именно здесь сосредоточились оппозиционные по отношению к режиму Четырёхсот силы. Хотя, не в последнюю очередь, этому поспособствовало и то, что иных мест для сбора в условиях 411 г. до н.э. у них просто не было.

1. 
   Blamire A. Athenian Finance, 454–404 B.C. // The Journal of the American School of Classical Studies at Athens. Vol. 70. No. 1 (Jan. – Mar., 2001). P. 99–126.
   
2. 
   Finley M.I. The fifth-century Athenian Empire: a balance sheet // Imperialism in Ancient world. Cambridge, 1978. P. 103–127.
   
3. 
   Graham A. Colony and mother city in ancient Greece. New York, 1964. 260 p.
   
4. 
   Monoson S.S., Loriaux M. The illusion of power and disruption of moral norms: Thucydides’ critique of Periclean policy // The American Political Science Review. 1998. Vol. 92, No. 2. P. 285–297.
   
5. 
   Low P. The Athenian Empire. Edinburgh, 2008. 352 p.
   
6. 
   Low P. Remembering War in Fifth-Century Greece: Ideologies, Societies, and Commemoration beyond Democratic Athens // World Archaeology. Vol. 35, No. 1. The Social Commemoration of Warfare (Jun., 2003). P. 98–111.
   
7. 
   Meiggs R. The Crisis of Athenian Imperialism // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 67 (1963). P. 1–36.
   
8. 
   Ostwald M. Athens and Chalkis: A Study in Imperial Control // The Journal of Hellenic Studies. Vol. 122 (2002). P. 134–143.
   
9. 
   Powel A. Athens and Sparta. Constructing Greek Political and Social History from 478 B.C. New York, 2001. 464 p.
   
10. 
    Raubitschek A.E. Athens and Halikyai // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. Vol. 75 (1944). P. 10–14.
    
11. 
    Shipley G. A History of Samos 800-188 B.C. Oxford, 1998. 331 p.
    
12. 
    Smart J. D. Athens and Egesta // The Journal of Hellenic Studies. Vol. 92 (1972). P. 128–146.
    
13. 
    Бузескул, В.П. История афинской демократии. СПб., 2003.480 с.
    
14. 
    Гущин, В.Р. Клеон и Митиленский вопрос в «Истории» Фукидида // Античное общество. Проблемы истории и культуры. Тезисы докладов. СПб., 1995 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.centant.pu.ru/centrum/publik/confcent/1995-05/guschin.htm. (дата обращения: 11.12.2010).
    
15. 
    Касаткина Н. А. Афинские военно-земледельческие поселения VI–V вв. до н. э. Канд. дисс. Рукопись. Л., 1983.
    
16. 
    Кудрявцева Т.В. Гелиэя в контексте афинских державных отношений // Мнемон. Вып. 6. СПб., 2007. С. 23–40.
    
17. 
    Макарова О.М. Культ богини Афины в Первом Афинском морском союзе. Самара, 2009. 142 с.
    
18. 
    Строгецкий В.М. Полис и империя в классической Греции. Н.Новгород, 1991. 244 c.
    
19. 
    Фролов Э.Д. Античный империализм: понятие, этапы развития, идеологическое обрамление, значение в жизни античного общества // Мнемон. Вып.6. СПб., 2007. С. 15–22
    
20. 
    Фролов Э.Д. Явление федерализма в политической жизни античной Греции // Мнемон. Вып.7. СПб., 2008. С. 13–22.
    
21. 
    Псевдо-Ксенофонт. Афинская полития // Аристотель. Афинская полития / пер. С. И. Радцига М., 1937. С. 222–235.
    
22. 
    Barron J. P. The Silver Coins of Samos. London, 1966. P. 89–91.
    
23. 
    Фукидид. История / под общ. ред. Г.А. Стратановского, А. А. Нейхарда, Я. М. Боровского; пер. Г.А.Стратановского. Л.,1981. 544 с.
    
24. 
    Diodorus Sicilius. Bibliotheca historica. [Электронный ресурс] // Perseus Digital Library. Режим доступа: http://www.perseus.tufts.edu/hopper/text?doc=Perseus%3atext %3a1999.01.0083. (дата обращения: 14. 12. 2011).
    

© 2012 г. Э.З. Фатехова.

Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского

elm.zf0@gmail.com

В статье анализируется образ Великобритании в период англо-бурской войны (1899–1902 гг.), создаваемый на страницах газеты «Новое время», определяется роль данного издания в формировании общественного мнения Российской империи.

Ключевые слова: англо-бурская война, газета «Новое время», А.С. Суворин, образ, Великобритания.
Журналистика играет большую роль в формировании общественного мнения в отношении тех или иных событий, в создании взглядов и преставлений о странах, народах и их отдельных представителях. Ещё Наполеон I сказал, что «газета воздействует на своих подписчиков, как оратор на своих слушателей» [1, с. 255].

Цель данной статьи — определить, какое отражение нашла англо-бурская война (1899–1902 гг.) на страницах газеты «Новое время».

Среди периодических изданий конца XIX — начала XX вв. эта газета под редакцией Алексея Сергеевича Суворина занимала особое положение, её роль в течение десятилетий была заметной и важной, о чём свидетельствует тираж газеты, её история и география, штат корреспондентов.

В «Новом времени» вниманию публики был представлен разнообразный спектр информации: внутренние и внешние известия, правительственные распоряжения, виды на урожай, литературные заметки, театр, музыка и многое другое. Столь разная тематика и жанровое многообразие предлагаемых материалов делало газету интересной для широкого круга читателей. В начале XX в. наиболее популярные периодические издания имели тираж в 60000-100000 экземпляров. Тираж газеты «Новое время», распространяемый по подписке, в 1902 г. составлял 65000 экземпляров [2, с. 463], что позволяет ее отнести к числу наиболее распространенных в Российской империи. Подписная цена газеты — 14 рублей в год или 1.5 рубля в месяц без доставки [3, с. 1] была сопоставима с ценами на другие весьма известные российские периодические издания того времени, к примеру, с ценой на газету «Санкт-Петербургские ведомости» [4, с. 1], что делало «Новое время» довольно доступным для городских обывателей.

С января 1881 г. газета «Новое время» выходила двумя изданиями. Второе издание (непосредственно используемое в работе) предназначалось для иногородних подписчиков, кроме Москвы и Богородска, и, повторяя собой первое издание, вместе с тем заключала в себе все новейшие известия, получаемые издательством ночью и утром и входившие, при одном издании, только в следующий номер. Второе издание отправлялось по всем замосковским трактам: рязанскому, курскому, нижегородскому и другим, исключая Богородск [5, с. 1]. Подписка на газету, помимо главной конторы в Санкт-Петербурге, принималась в Москве, Харькове, Одессе и Саратове.

О популярности газеты журнал «Вестник всемирной истории» в 1899 г. писал следующее: «“Новое время” — столь распространённая среди публики газета, что название её постоянно на устах многочисленных её читателей. Её читают в департаментах, ресторанах, частных квартирах, даже на улицах» [6, с. 156]. По уровню профессионализма, качеству издания, его максимальной информативности «Новое время» было поистине европейской газетой. В центре внимания здесь всегда оказывались самые актуальные вопросы общественно-политической жизни России, проблемы экономики, финансов, национальных отношений, события в мире и внешняя политика России.

Англо-бурский конфликт 1899–1902 гг. нашел яркое отражение на страницах периодических изданий и живой отклик российской общественности, чему способствовала, в частности, газета «Новое время». Печатались телеграммы с места событий, воззвания правительства, вёлся отчёт о собранных материальных средствах в пользу буров. Литературные заметки, некрологи, фельетоны, карикатуры — все способствовало формированию образа Великобритании как кровного врага России.

Главной причиной вооруженного конфликта газета «Новое время» называла стремление Англии к абсолютному главенству. Заключение мира в конце мая 1902 г., ставшее итогом англо-бурской войны, было встречено в России с волнением и негодованием. Победа англичан рисовалась «бесчестной и бесславной», «случайной и незаслуженной»: «Славная победа: шесть на одного», — писало «Новое время» [7, с. 2]. Но чем было обусловлено столь негативное отношение к Великобритании?

Англия захватывала всё новые территории по всему миру, английские товары были сильными конкурентами для промышленности других государств. Сторонники самодержавных методов правления критиковали английский либерализм. Исторически долговременная и бескомпромиссная конкуренция Британии и России четко определила изначальную позицию последней в англо-бурском конфликте, даже при условии полной экономической незаинтересованности Российской Империи в переделе южноафриканского региона.

А.С. Суворин утверждает, что причина такого отношения к Англии скрыта, прежде всего, в «английских качествах, нам, русским, весьма несимпатичных. Это надменное самомнение англичан… Эту надменность они распространяют на весь мир, на всё то, что не английское» [8, с. 735]. Отмечается обособленность этой державы от всего мира, её противопоставление всем. В то же время выделяются негативные качества англичан, не присущие никакой другой нации. «Никогда русские не становились к завоёванным народам, к своим колониям, в такие надменные отношения, как англичане». А.С. Суворин подчеркивает то, что лишь одна европейская страна — Англия всегда относилась к России с пренебрежением и смотрела на Россию «как смотрит аристократ на низшую расу… Кроме пакостей, англичане нам ровно ничего не сделали… лишь постоянно наносили нашему национальному чувству оскорбления, считая нас за варваров и глупцов» [8, с. 736]. Таким образом, постепенно формировался образ Англии, надменной и высокомерной державы, пытающийся поработить весь мир.

Выделяется нравственная деградация Англии, её жадность, жестокость, надменность, неоправданно высокая роль науки в жизни общества при падении авторитета и духовного уровня англиканской церкви, крайний «империализм» во внешней политике как естественное следствие победы капитализма внутри страны [9, с. 2; 10, с. 2; 11, с. 1].

В основе такого отношения лежали нараставшие в течение XIX в. англо-русские противоречия. Интересы России и Англии сталкивались на Кавказе, в Турции, в Средней Азии. Англия всячески стремилась ослабить позиции России. Например, она поддерживала борьбу северокавказских горцев, снабжая их оружием и боеприпасами. Усилиями английских торговцев и дипломатов к концу 30-х гг. XIX в. значительно ослабли позиции России в Турции. Показательна антироссийская позиция, которую Англия заняла в русско-турецких войнах второй половины XIX в. и на Берлинской конференции 1878 г., а также усиление деятельности английских агентов в Средней Азии, которую российская правящая элита рассматривала как важный рынок сбыта и источник сырья для российской промышленности.

А.С. Суворин утверждает, что напав на две независимые республики, Оранжевую республику и Трансвааль, Англия была не в состоянии их покорить, а, значит, «захотела их истребить оружием, голодом, страданиями детей и женщин» [8, с. 902]. Англичане предстают жестокими варварами: «одно нападение великой державы на маленький народ, который желает быть независимым и достоин этой независимости, есть уже варварство, есть жестокость» [8, с. 903]. Англия сравнивается с великаном, побивающим детей, с палачом, с морским чудовищем, с прожорливой гидрой, требующей человеческих жертв [8, с. 903–904].

Желая приблизить победу, англичане использовали не только мощные вооруженные силы, но и зверские способы ведения войны: разрывные пули «дум–дум», «политику опустошения», которая выразилась в массовом сожжении и конфискации британскими войсками бурских ферм и другого имущества; концентрационные лагеря, в которых свирепствовал тиф, пневмония, корь, коклюш, горловые и другие болезни.

Суворина возмущают убийства и ежедневные казни, предпринимаемые англичанами, которые он сравнивает с «медленным, убивающим ядом» [8, с. 904]. «Новое время» называет англо–бурскую войну «очередной наглой интригой Англии», «ждущей успешных результатов своих подвохов» [9, с. 2].

Публицисты осознавали силу зрительных образов в распространении определенного мнения на публику. Карикатуры и фельетоны, различные литературные жанры, риторические приёмы и специфическая лексика умело вводились в ткань художественного номера, облегчали восприятие «британских сюжетов».

Использование упомянутых способов было предпринято, в первую очередь, для создания юмористического эффекта, гарантированно обеспечивающего читательский интерес и внимание. Сочетание вербальных и визуальных средств помогало авторам нарисовать живой и выразительный портрет англичан и Англии. Так, на второй полосе газеты могли обличать премьер-министра Великобритании Чемберлена в развязывании англо-бурской войны. Но в фельетоне, опубликованном на третьей, автору достаточно было дать имя Чемберлена собаке, носящейся, как угорелой, по улицам, и больше ни словом не упоминать Великобританию. Нужный эффект достигался в обоих случаях [12, с. 2; 13, с. 3].

Наиболее ярким карикатурным образом, созданным на страницах «Нового времени», являлся яркий, гротескный образ Джона Буля. Это был образ типичного англичанина, довольно полного, облаченного в жилетку, с тростью и со связкой ключей, вероятно, от «ворот» подвластных Англии колоний. В фельетоне Валентина Горлова «Новая английская интрига» говорится: «Когда мы созерцаем Джона Буля, шагающего вперёд на своих длинных жердях к цели, то мы думаем, что, по-нашему, авось ему захочется и отдохнуть; но это тщетная надежда: всякий шаг вперед для него есть только подготовка к следующему шагу» [9, с. 2].

Таким образом, проведенный анализ материалов газеты позволяет говорить о том, что газета «Новое время» в 1899-1902 гг. целенаправленно формировала негативное общественное мнение по отношению к Великобритании, гневно осуждало ее колониальную политику в Южной Африке.

Список литературы

1. 
   Ахмадулин Е.В. Краткий курс теории журналистики: учеб. пособие. Москва–Ростов-на-Дону: Март, 2006. 408 с.
   
2. 
   Данилевский И.Н. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: учеб. пособие. М.: РГГУ, 2000. 701 с.
   
3. 
   О подписке на газету «Новое время» // Новое время. 2 (14) сентября 1899. № 8446. С. 1.
   
4. 
   О подписке на газету «Санкт-Петербургские ведомости» // Санкт-Петербургские ведомости. 7 (20) января 1901. № 6. С. 1.
   
5. 
   О подписке на газету «Новое время» // Новое время. 8 (20) января 1898. № 7854. С. 1.
   
6. 
   Как возникла газета «Новое время» // Вестник всемирной истории. 1899. № 1. С. 156.
   
7. 
   Незнакомец. Маленький фельетон // Новое время. 2 (15) июня 1902. № 9442. С. 2.
   
8. 
   Суворин А.С. В ожидании века ХХ: маленькие письма, 1899–1903. М.: Алгоритм, 2005. 1021 с.
   
9. 
   Горлов В. Новая английская интрига // Новое время. 1 (13) сентября 1899. № 8445. С. 2.
   
10. 
    Черевков В. Трансвааль и английские притязания // Новое время. 25 июля (6 августа) 1899. № 8407. С. 2.
    
11. 
    Театр и музыка // Новое время. 6 (18) января 1898. № 7852. С. 1.
    
12. 
    Внешние известия // Новое время. 13 (26) апреля 1901. № 9027. С. 2.
    
13. 
    Незнакомец. Маленький фельетон // Новое время. 13 (26) апреля 1901. № 9027. С. 3.
    

УДК 902+УДК 903.13