Центрального комитета коммунистической партии советского союза

1 500 миллионов франков, к концу года всегда образовывался де­фицит, и через каждые 4—5 лет выпускался заем. Столь плачев­ное состояние государственного казначейства для дельцов па­рижской биржи являлось неисчерпаемым источником наживы, грязных махинаций и биржевых спекуляций. Биржевики и связанные с ними лица составляли большинство в обеих палатах и таким образом являлись истинными властителями государства; они постоянно требовали притока новых средств. Помимо прочего, финансовую реформу нельзя было осуществить без широких мероприятий, которые привели бы бюджет в со­стояние равновесия, изменили распределение налогов и, сверх того, обложив налогом самих биржевиков, придали больший политический вес другим фракциям буржуазии. О том, каковы были бы последствия таких перемен в условиях, когда у власти находилось прогнившее правительство Луи-Филиппа, вы мо­жете судить по тому сравнительно пустяковому поводу, который вызвал февральскую революцию ⁵.

Эта революция не привела к власти ни одного человека, способного провести реформу финансовой системы Франции. Господа из «National», которые завладели этим ведомством ⁶, чувствовали себя связанными по рукам и ногам огромным дефи­цитом. Было сделано много попыток осуществить реформу постепенно; если не считать отмены налога на соль и почтовой реформы, все они оказались бесплодными. Наконец в припадке отчаяния Учредительное собрание вынесло решение об отмене налога на вино, а теперь «честные» и «умеренные» представители порядка ⁷ в нынешнем драгоценном Собрании восстанавливают его! Более того, министр * собирается восстановить налог на соль и вновь увеличить почтовый сбор; так что в самом ближай­шем будущем во Франции будет возрождена старая финансовая система с ее вечными дефицитами и затруднениями, а следова­тельно, и безграничной властью парижской биржи с биржевы­ми спекуляциями, грязными махинациями и погоней за на­живой.

Однако народ вряд ли безропотно подчинится решению о восстановлении тяжелого налога на предмет первой необхо­димости, налога, который ложится на бедных и в то же время почти не затрагивает богатых. Социальная демократия рас­пространила свое влияние в сельскохозяйственных районах Франции удивительно широко, а восстановление налога на соль обратит в ее веру остальные миллионы из числа тех, кто две­надцать месяцев тому назад голосовал за этого тщеславного

• — министр финансов Фульд. Ptd.

волвана — Луи-Наполеона ⁸. После того как социальная де­мократия завоюет на свою сторону деревню, не пройдет и Еескольких месяцев, даже нескольких недель, как над Тюиль-ри и Елисейским дворцом⁹ будет развеваться красный флаг. И только тогда можно будет радикально поломать старую деспотическую финансовую систему, одним ударом покончив с национальным долгом, введя систему прямого прогрессив­ного налогообложения и приняв другие меры столь же реши­тельного характера.

II

ЯРКИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СЛАВНЫХ УСПЕХОВ КРАСНОГО РЕСПУБЛИКАНИЗМА! ">

Париж, 21 января 1850 г.

Со времени моего последнего письма произошло очень много важных событий, но так как большинство читателей уже знает о них из ежедневных и еженедельных газет, я не стану повторять то же самое от начала до конца и ограничусь вместо этого в данном письме некоторыми общими замечаниями о положении в стране.

За последние 12—15 месяцев революционный дух во всей Франции чрезвычайно усилился. Класс, который в силу своего социального положения стоял, насколько это возможно в ци­вилизованном обществе, в стороне от общественной жизни, который прежним монархическим законодательством был лишен всех политических прав, который никогда не читал газет и ко­торый между тем составляет подавляющее большинство фран­цузов, — этот класс, наконец, быстро берется за ум ^и. Этот класс мелкого крестьянства, числом около 28 миллионов муж­чин, женщин и детей, насчитывает в своих рядах от 8 до 9 миллионов мелких земельных собственников, которые на по­ложении фригольдеров ^1а владеют, по крайней мере, четырьмя пятыми всей земли Франции. С 1815 г. этот класс подвергался угнетению со стороны всех правительств, не исключая и Вре­менного, которое обложило его дополнительным налогом в 45 сантимов на каждый франк поземельного налога ¹³, а послед­ний весьма велик во Франции. Этот класс, угнетаемый еще и бан­дой ростовщиков, у которых под чрезвычайно высокий про­цент заложена почти вся его собственность, наконец начинает понимать, что только правительство, действующее в интересах городских рабочих, освободит его от нищеты и голода, в бездну которых он с каждым днем погружается все глубже и глубже,

несмотря на свой небольшой земельный надел. Этот класс, в значительной степени форсировавший революцию 1789 г. и явившийся основой, на которой возникла обширная империя Наполеона, теперь в своем подавляющем большинстве стал на сторону революционной партии и рабочих Парижа, Лиона, Руана и других крупных городов Франции. Земледельцы те­перь достаточно хорошо понимают, как их надул Луи-Наполеон, которому на президентских выборах они дали по крайней мере 6 миллионов голосов и который расплатился с ними восстанов­лением налога на вино. Таким образом, огромное большинство французского народа сейчас объединилось, чтобы, как только представится благоприятный случай, свергнуть наглое господ­ство класса капиталистов. Этот класс, сраженный февральской бурей, снова завладел властью и правит гораздо более само­надеянно, чем даже во времена его возлюбленного Луи-Фи­липпа.

События последних месяцев дали бесчисленные доказатель­ства этого весьма важного факта. Вот, например, циркуляр министра д'Опуля, обязывающий жандармерию организовать шпионаж даже в самых глухих углах самых захолустных дере­вень; а вот закон против школьных учителей, которые во фран­цузских деревнях, как правило, лучше всего выражают об­щественное мнение этих мест и которые теперь выданы на ми­лость правительства, потому что почти все они в настоя­щее время разделяют социально-демократические взгляды ¹⁴. Имеется много и других фактов. Но одно из наиболее ярких доказательств — факт недавних выборов в департаменте Гар. Этот департамент известен как наиболее древняя обетованная земля «белых» — легитимистов. Он явился ареной ужаснейших расправ с республиканцами в 1794 и 1795 гг. после падения Робеспьера; здесь был главный очаг «белого террора» в 1815 г., когда публично убивали протестантов и либералов, а жены, дочери и сестры этих жертв подвергались самым гнусным надругательствам со стороны легитимистских банд, во главе которых стоял знаменитый Трестайон и которым покровитель­ствовало правительство легитимного Людовика XVIII. И вот департамент должен был избрать депутата вместо умершего легитимиста *, в результате громадное большинство прого­лосовало за совершенно красного кандидата **, а два легити­мистских претендента *** получили блистательное меньшин­ство ¹⁵.

• — де Бона. Ред. •• — Фавана. Рев. • * • — Грель а Лурдув, Рев.

партией порядка и огромным большинством народа произойдет, пожалуй, не позже конца нынешней весны. А исход этого противоборства никаких сомнений не вызывает. Население Парижа настолько уверено в очень скором наступлении более благоприятного, чем когда бы то ни было раньше, момента для революции, что в его среде распространился повсеместный призыв: «Избегай всех мелких стычек, подчиняйся всему, что не затрагивает твоих насущных интересов». Таким образом, на днях, когда рубили деревья свободы, правительству, при всем его старании, не удалось спровоцировать рабочих даже на мелкие уличные беспорядки, а отплясывавшие вокруг дерева свободы у Порт-Сен-Мартен личности, которые в таком устра­шающем виде изображены вашей «Illustrated London News», представляли собой шайку полицейских шпионов, потерявших напрасно из-за хладнокровия народа труды целого дня ^1в. Итак, хотя правительственные газеты и утверждают прямо про­тивоположное, 24-е число нынешнего месяца ²⁰ пройдет весьма спокойно. Правительство готово пойти почти на все, чтобы вы­звать беспорядки в Париже, а также несколько вымышленных заговоров и восстаний в департаментах с целью ввести осад­ное положение в столице и тех департаментах, где 10 марта предстоит избрание новых депутатов вместо осужденных в Вер­сале ²¹.

Несколько слов о новой системе военного деспотизма. Что­бы держать в подчинении провинции, правительство, изо­брело новую систему главнокомандующих. Оно объединило все 17 военных округов Франции в 4 крупных, каждый из которых должен находиться под командованием одного генерала; по­следний, таким образом, обладает почти неограниченной властью восточного сатрапа или римского проконсула. Эти 4 военных округа расположены так, что окружают Париж и весь центр Франции своего рода железным кольцом для того, чтобы дер­жать их в подчинении. Эти незаконные меры приняты, однако, не только из-за народа, но также из-за буржуазной оппозиции. Легитимистская и орлеанистская партии достаточно четко понимают теперь, что Луи-Наполеон служит им очень плохо. Он был нужен им как средство восстановления монархии, как инструмент, который можно, использовав, выбросить, а теперь они видят, что он домогается трона для себя и преуспевает в этом гораздо быстрее, чем им хотелось бы. Им достаточно хорошо известно, что в нынешний момент у монархии нет ника­ких шансов и что им нужно выждать; Луи-Наполеон тем не менее прилагает все усилия, чтобы довести дело до развязки, и предпочитает рискнуть на революцию, которая может стоить

ему головы, чем выжидать своего часа. Они знают также, что ни партия легитимистов, ни партия орлеанистов не добились такого перевеса, чтобы победа одной из них стала явной необ­ходимостью; как и до 10 декабря 1848 г., им нужна новая ней­тральная фигура, которая могла бы управлять в соответствии с общими интересами обеих партий, пока те будут ожидать развития событий. Итак, обе эти партии, единственные значи­тельные фракции партии порядка, теперь против продления срока президентства Луи-Наполеона, хотя четыре месяца тому назад они пошли бы на все, чтобы добиться этого; они вновь, и на сей раз, за нейтральную почву республики с генералом Шангарнъе в качестве президента. Шангарнье, по-видимому, участвует в заговоре; и Наполеон, который ему не доверяет, но не смеет лишить его проконсульства в Париже, сковал его, как кандалами, своими четырьмя военными округами. Это может объяснить, почему речь г-на Паскаля Дюпра (предав­шего Июньское восстание 1848 г., а теперь снова ищущего по­пулярности) против новой военной системы и против самого Луи-Наполеона была весьма терпимо выслушана большинством. При этом произошли два любопытных инцидента. Когда, по словам одной газеты, г-н Дюпра сказал, что Луи-Наполеон может выбирать лишь между позицией своего дяди и положе­нием Вашингтона, слева раздался возглас: «или положением императора Сулука на Гаити!». Это сравнение французского претендента в императоры с персонажем, представляющим бла­годарнейший предмет для насмешек всех парижских «Chari­varis», было встречено всеобщим взрывом смеха, который не прервал даже председатель Собрания *. Так вот какого мнения о Луи-Наполеоне даже это великолепное большинство! Тогда поднялся военный министр** и, обращаясь к левым, произнес весьма энергичную речь, закончив ее словами: «А теперь, гос­пода, если вам угодно начать, мы готовы!» ²². Это выражение министра лучше всего остального покажет вам, что решительно все ждут ожесточенного столкновения.

Тем временем социально-демократическая партия деятельно готовится к выборам. Хотя в Париже, где около шестидесяти тысяч рабочих под разными предлогами вычеркнуты из изби­рательных списков, «честные и умеренные» имеют шанс провести одного или двух кандидатов, тем не менее нет сомнения в том, что в департаментах социалисты одержат блестящую побе­ду. Этого ждет само правительство. Посему оно подготовило

* — Дюпен. Ред. ** — д'Опуль. Ред.

2 М. и Э., т. 44

ликвидацию того, что теперь открыто называют заговором «все­общего избирательного права». Оно намеревается ввести косвен­ные выборы, когда голосующие избирают ограниченное число выборщиков, называющих, в свою очередь, представителя. Тут правительство уверено в поддержке большинства. Но по­скольку это равносильно открытому ниспровержению консти­туции, которая не может быть пересмотрена ранее 1851 г., причем избранным специально для этой цели Собранием, пра­вительство ожидает энергичного сопротивления со стороны народа. Следовательно, его нужно запугать иностранными ар­миями, которым надлежит появиться на Рейне в момент, когда это предложение будет внесено в Собрание. Если так действитель­но произойдет, — а Луи-Наполеон, по-видимому, достаточно глуп, чтобы пойти на подобный риск, — то вам, вероятно, пред­стоит услышать нечто, подобное грому революции. А тогда пусть бог помилует души всех наполеонов, шангарнье и людей партии порядка!

IV

ВЫБОРЫ. - СЛАВНАЯ ПОБЕДА КРАСНЫХ. —

ПРЕОБЛАДАЮЩЕЕ ВЛИЯНИЕ ПРОЛЕТАРИАТА. —

УНЫНИЕ В ПАРТИИ ПОРЯДКА. -

НОВЫЕ ПЛАНЫ РЕПРЕССИЙ И ПРОВОКАЦИЙ

ПО ОТНОШЕНИЮ К РЕВОЛЮЦИИ

Париж, 22 марта 1850 г.

Победа! Победа! Народ сказал свое слово и сказал его так громко, что искусственное сооружение буржуазного господства и буржуазных интриг потрясено до самого основания. Карно, Видалъ, Дефлотт, народные представители от Парижа, из­браны, получив от 127 до 132 тысяч голосов, — вот ответ народа на гнусные провокации правительства и парламентского боль­шинства. Карно — единственный член фракции «National», который при Временном правительстве, вместо того чтобы льстить буржуазии, навлек на свою голову изрядную долю ее ненависти. Видаль давно известен как явный коммунист. Дефлотт — вице-президент клуба Бланки, активный участник событий 15 мая 1848 г., одним из первых ворвавшийся в Собра­ние, в июне того же года находился среди передовых борцов на баррикадах. Приговоренный к высылке, он теперь шагнул с транспортного судна прямо во дворец Законодательного собрания. Поистине такой состав знаменателен! ²³ Он показы­вает, что если торжество партии красных объясняется союзом

класса мелких ремесленников и торговцев с пролетариатом, то союз этот основывается на совершенно иных условиях, чем то кратковременное объединение, которое привело к свержению монархии. Тогда именно класс мелких ремесленников и торгов­цев, мелкая буржуазия, взяли верх во Временном правительстве и еще в большей мере в Учредительном собрании, и очень скоро устранили влияние пролетариата. Теперь же, наоборот, рабо­чие являются лидерами движения, а мелкая буржуазия, тоже подавляемая и разоряемая капиталом и вознагражденная бан­кротством за услуги, оказанные ею в июне 1848 г., вынуждена следовать за революционным движением пролетариата. В том же положении находятся сельские хозяева, и таким образом всю массу этих классов, которые теперь враждебны правитель­ству, — а они составляют огромное большинство французов — возглавляет и ведет вперед класс пролетариев; и все эти классы поневоле приходят к убеждению, что их собственное освобожде­ние из-под ярма капитала зависит от полного и безусловного освобождения рабочих.

Выборы в департаментах также оказались очень благоприят­ными для партии красных. Она провела две трети своих канди­датов, а партия порядка — одну треть.

Эта партия, или конгломерат партий, превосходно поняла недвусмысленный намек народа. Теперь перед ее глазами стоит неминуемая гибель, коль скоро она допустит, чтобы общие выборы 1852 г., как выборы в Собрание, так и выборы нового президента, состоялись при нынешней избирательной системе. Она понимает, что народ так быстро сплачивается вокруг красного флага, что для нее станет невозможным удержаться у власти даже до истечения этого срока. На одной стороне — президент и Собрание, на другой — огромная масса народа, который с каждым днем все прочнее организуется в непобеди­мую фалангу. Таким образом, столкновение неизбежно, и чем дольше станет выжидать партия порядка, тем больше будет на­дежды на победу народа. Она понимает это и поэтому должна нанести решительный удар немедля. Единственный оставшийся у нее шанс — как можно скорее спровоцировать восстание и бороться с ним до последней крайности. Помимо того, после выборов 10 марта у «Священного союза» не может оставаться никакого сомнения в том, какого курса ему следует придер­живаться. О Швейцарии теперь не-может быть и речи ²⁴. Опять перед ним встает революционная Франция во всем своем гроз­ном величии. Следовательно, надо напасть на Францию и как можно скорее. «Священному союзу» все более не хватает налич­ных денег, а теперь так мало надежды на получение нового

2*

запаса этого желанного товара. Уже нельзя больше содержать армии внутри каждой страны — либо их нужно распустить, либо они должны содержать себя сами за счет противника. Вы видите, таким образом, что предсказание о быстром прибли­жении революции и войны, содержащееся в моем последнем письме, полностью подтверждается событиями ²⁵.

Партия порядка пока опять оставила свои внутренние дряз­ги. Она вновь объединилась для наступления на народ. Она меняет парижский гарнизон, три четверти которого голосовали за список красных ²⁶; а вчера правительство внесло в Собрание закон, восстанавливающий штемпельный сбор с газет, второй закон, предусматривающий удвоение суммы залога для всех газет, и третий, отменяющий свободу избирательных собраний²⁷. За ними последуют другие законы: один из них предоставит полиции право высылать из Парижа любого рабочего, не ро­дившегося в этом городе; другой позволит правительству высы­лать без суда в Алжир всякого гражданина, признанного ви­новным в участии в тайном обществе, и многие другие, — все это должно увенчаться более или менее прямым наступлением на всеобщее избирательное право. Итак, вы видите, они прово­цируют восстание, уничтожая все права и вольности трудящих­ся классов. Восстание разразится, и народ, объединившись с большинством национальной гвардии, очень скоро сбросит это бесчестное классовое правительство, которое, не будучи способным решительно ни на что, кроме гнусного угнетения, имеет, тем не менее, наглость называть себя «спасителем об­щества»!!!

V

Париж, 20 апреля 1850 г.²⁸

Взрыв революции, ставшей неизбежной после выборов 10 мар­та, запоздал из-за трусости как правительства, так и людей, взявших на себя в настоящее время руководство движением в Париже. Правительство и Национальное собрание были настолько ошарашены исходом выборов 10 марта и новыми доказательствами мятежных настроений в армии, что сразу они не осмелились сделать каких-либо выводов. Они решились на принятие новых репрессивных законов, которые я пере­числил вам в своем последнем письме; но если министерство и некоторые лидеры большинства уверовали в подобные меры, то этого нельзя сказать об основной массе депута­тов, и даже правительство очень скоро вновь утратило в них веру. Таким образом, наиболее крайние из этих репрес-

сивных законов до сих пор еще не предложены и даже те, которые внесены — законы о печати и об избирательных со­браниях, — встретили весьма сомнительный прием со стороны большинства.

С другой стороны, социалистическая партия не извлекла выгоды из своей победы, как следовало бы сделать. Объясняется это очень просто. Она состоит не только из рабочих, а в настоя­щее время включает в свой состав и большое количество мелких буржуа, представителей того класса, чей социализм на деле отличается значительно большей умеренностью, чем социализм пролетариев. Лавочники и мелкие ремесленники очень хорошо знают, что их спасение от разорения всецело зависит от осво­бождения пролетариата, что их интересы неразрывно связаны с интересами рабочих. Но они также понимают, что, если про­летариат завоюет политическую власть путем революции, их, лавочников, полностью отодвинут на задний план и вынудят принимать из рук рабочего класса все, что последний сможет им предоставить. Если же, наоборот, существующее прави­тельство будет устранено мирным путем, то лавочники и мелкие ремесленники, будучи наименее опасными [obnoxious] из всех ныне оппозиционных классов, преспокойно вмешаются и за­хватят власть, предоставив в то же время рабочему классу такую минимальную долю этой власти, какая только возможна. Сле­довательно, класс мелких ремесленников и торговцев был напу­ган своей собственной победой так же, как правительство было напугано своим собственным поражением. Они увидели, как на их глазах нарастает революция, и приложили все усилия к тому, чтобы предотвратить ее. Для этого в их руках было готовое средство. Гражданин Видаль, избранный в Париже, кроме того был избран и на Нижнем Рейне. Его побудили при­нять нижнерейнский мандат, и таким образом в Париже воз­никла необходимость в новых выборах. Ведь ясно, что пока народу дается возможность одерживать победы мирным путем, он никогда не будет звать «к оружию» и, если, тем не менее, он будет спровоцирован на восстание, ему придется драться с весь­ма малыми шансами на победу.

Новые выборы назначены на 28-е число этого месяца, и пра­вительство немедленно воспользовалось благоприятной ситуа­цией, созданной любезными мелкими лавочниками. Министры раскопали старые полицейские правила, чтобы выслать из Парижа какое-то количество оказавшихся в данный момент без работы пролетариев ^2в; прямо распорядившись о полном за­прещении избирательных собраний, они показали, что могут Обойтись и без внесенного и направленного против этих собраний