Чайковский Ю
Масштабная инвариантность
жүктеу/скачать 1.96 Mb.
|
Масштабная инвариантностьСкрытая дюжина (см. гл 3) взята из океана фактов классической биологии, той, что можно описать без обращения к квантам. Ею я занимался всю жизнь и недавно был удивлен, узнав, что в квантовой биохимии дело обстоит точно так же. Направленность движения экситона (носителя энергии) вдоль молекулы хлорофилла при фотосинтезе к месту использования (активному центру биохимической реакции) так же непонятно, как рост микротрубочки39 и миграция птиц. Популяризаторы пишут: «Почему энергия фотосинтеза находит свой путь к своей конечной цели намного успешнее, чем … наша наиболее энергоэффективная технология? Это остается одной из величайших загадок биологии» [Аль-Халили, Макфадден, 2017, с. 161]. В действительности решение (точнее, путь к решению) уже предложено и использует открытие своеобразной волны вдоль молекулы хлорофилла [Engel, Fleming e.a., 2007], а затем – феномена квантового поиска, усиливаемого (а не ослабляемого!) хаотическим тепловым движением [Mohseni e.a., 2008]. Это удивившее всех открытие действительно удивительно, однако не следует думать, что феномен существует в природе изолированно от похожих на него. Целенаправленное движение свободных радикалов (АФК, экситонов и пр.) встает в ряд со всеми актами «внутриклеточного мышления»), а роль случайности в процессах поиска известна давно как «организующая роль случайности» (Ч-90, п. 4.2). Квантовый поиск основан на когерентности (один из видов пронизывающей всё сопряженности) движений экситонов, позволяющей им всем двигаться по пути, найденному одним из экситонов. Это – чисто квантовый эффект, но не надо забывать, что сама когерентность тоже известна на всех уровнях бытия, и В.А. Красилов называл когерентной всякую согласованную эволюцию. Едва ли согласованность зомби-паразита и его жертвы можно описать в квантовых терминах, так что вернее будет сказать, что на разных уровнях бытия, от субатомного до биоценотического, реализован единый принцип поиска устойчивых состояний. Он, в свою очередь, является следствием единой фрактальной структуры Вселенной. В живом широко распространен как поведенческий поиск, так и генетический поиск, являющийся фактором эволюции Последний был сорок лет назад (Ч-76) обозначен и пунктирно обоснован, а ныне он широко известен под различными названиями, обоснован экспериментально и довольно хорошо разработан теоретически, например, А.Г. Зусмановским [2006; 2007, п. 8.0]. У него же видим и важную генетическую параллель с квантовой биологией, в чем он временами шел против всей казенной науки. Это, прежде всего, отношение его к концепции волнового генома П.П. Гаряева. Информация, полагает данная концепция, содержится на ДНК не только в химической, но и в физической форме (более общо: не только в форме текстов) и выявляется в виде испускаемых волн. Для этих целей удобны как раз длинные повторы однотипных участков ДНК, главная ее часть. Вероятно, что всё, касающееся пространственных форм и функций, наследуется именно так: «хромосомы реализуют программу строительства организма из яйцеклетки через биологические, фотонные и акустические, поля. Внутри яйцеклетки предварительно создается образ будущего организма, ... генетический аппарат проявляет свои потенции через голографическую память» ([Гаряев, 1997], цит. по книге: [Зусмановский А.Г., 2003, с. 32-33]). По-моему, это интересно как иносказание. Лучше говорить (на сегодня, и тоже иносказательно) о фрактальном росте, при котором малая часть также бывает подобна целому. Таких иносказаний ныне в науке много, ими принято пренебрегать, но в них есть глубокий смысл: все вместе их авторы ярко очерчивают круг неведомого (что прежде блистательно делали, например, Берг и Вентребер, и чего вовсе не умеет академическая наука). Собрав целый спектр новых высказываний такого рода, А.Г. Зусмановский подвел итог: «Если все действительно так... то генетический код – это ключ к блокам информации, которая... несет сведения обо всей совокупности параметров объекта, закодированного в геноме». Имеются «свободные последовательности ДНК для фиксации благоприобретенной информации»; «сам по себе акт дупликации генов не создает новой информации, но подготавливает соответствующий субстрат для кодирования на нем информации... для конкретных конструкторских задач» [Зусмановский, 2003, с. 33, 35, 181]. Насчет ключа нам было приблизительно ясно, но, к сожалению, здесь ничего не было сказано о количестве такой информации: ведь волновые и полевые иносказания предлагают каналы передачи, в тысячи раз менее мощные, чем нужно. Мне, как и почти всем, это казалось голословным и скучным, – ну, сколько бит информации может получить за счет резонанса молекула-получатель? Сто? Двести? Но чтобы молекулярно описать строение работающего органа, нужны миллиарды бит. Да и как обратить сигнал в орган, даже догадок мне известно не было. Помню, Зусмановский прислал мне в июне 2003 года письмо (в конверте, рукой писанное!), где, среди прочего, убеждал: «Всё больше склоняюсь к мысли, что дело не в механической подгонке форм антиген-антитело (замок – ключ), а в адекватности их частотно-волновых характеристик». Это письмо и беседы с ним в Ульяновске побудили меня внимательнее глянуть на иммуногенез, что понемногу изменило всю картину эволюции, но волновая идеология всё же казалась мне посторонней. Напрасно Зусмановский уверял нас, слушавших его доклад: «Межорганизменный резонансный обмен биоинформацией является изначальной фундаментальной формой обмена информацией, поло-жившей начало сопряженной эволюции организмов и новых способов обмена информации (гуморального, генетического, нейрогенного, “горизонтального переноса генов” по Мак-Клинток» [Зусмановский, 2004, с. 106] – мы все оставались глухи. Блажь-де старика, прежде столь умного. Однако правы оказались Гаряев и Зусмановский: в длинных посланиях нет нужды (см. пункт «Проблема осуществления» главы 3), а короткие «телеграммы» удобно передавать как раз посредством волн. Всюду идет самоорганизация, и нужны лишь сигналы переключения ее режимов. Да, встает громадная проблема – как возникает, как передается и как понимается получателем нужная информация, но это уже следующие вопросы. Их и поставить нельзя прежде, чем обнаружены сами волны. Вскоре они были обнаружены в опыте – сперва в фотосинтезе [Engel, Fleming e.a., 2007], а затем и в генетическом материале [Montagnier e.a., 2009]. Напечатанная сорок лет назад моя фраза: «Образование нового гена представляется чем-то вроде возникновения новой мысли» (Ч-76, с. 164) оказалась и верна, и нет. Верна в том смысле, что новое свойство организма в самом деле подобно новой мысли, однако мы теперь не склонны связывать новацию с появлением нового гена. Теперь новацию и мысленную, и материальную естественно связывать с сигналом, волною передаваемым. * * * Ныне пишут о единой фрактальной структуре Вселенной – от элементарных частиц до галактик [Красный, 2002, с. 515].: «Вселенная, Земля и составляющие ее геологические и физические объекты обладают общим свойством, которое мы обозначили термином делимость. Обусловленные им ячеистые структуры имеют размерность от "гига" до "нано"». «Независимо от природы и масштабности ячей они обнаруживают черты подобия, что свидетельствует, вероятно, о закономерности их развития» Нам будет удобнее говорить не о делимости, а о масштабной инвариантности основных тенденций, поскольку их свойства повторяются в явлениях всех размерных классов. И если какому-то явлению найден конкретный механизм становления и действия, это еще не значит, что явление можно считать вполне понятым – нет, требуется еще понять, как оно встроено в общий миропорядок. Сам Л.И. Красный прямо назвал фрактальным лишь распределение галактик в пространстве, но его материал указывает и на геологические объекты, а другие авторы уже давно видят фрактальность живых объектов (см. гл. 3). Именно фракталы являются на сегодня единственным классом математических объектов, для которых известны и масштабная инвариантность, и алгоритмы построения, и связи с естествознанием. жүктеу/скачать 1.96 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|