Чеченской республики
жүктеу/скачать 14.68 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Х.А. Хизриев ЦЕННАЯ КНИГА ПО ДРЕВНЕЙ И СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЕ ГОРНОЙ ЧЕЧНИ И ДАГЕСТАНА
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Х.А. Хизриев ЦЕННАЯ КНИГА ПО ДРЕВНЕЙ И СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЕ ГОРНОЙ ЧЕЧНИ И ДАГЕСТАНА  В Москве, в главном академическом издании «Наука», вышла солидная и богато иллюстрированная книга доктора исторических наук, профессора М.Х. Багаева «Культура горной Чечни и Дагестана в древности и средневековье (VI в. до н.э. – XII в. н.э.)».1 Эта тема вызревала у него с начала 70-х годов прошлого века. Работа над кандидатской диссертацией 1971 г. привела его к выводу: средневековые археологические материалы горной зоны Чечни и Дагестана I тыс. н.э. подтверждают единство их материальной культуры в этой части Северо – Восточного Кавказа. За более чем четверть века в печати появилось множество фундаментальных исследований, посвященных как глубокой древности, так и более поздним периодам. Эти работы подтвердили особую перспективность дальнейшей разработки идеи общности материальной культуры горцев Северо – Восточного Кавказа. Этим определяется и научная новизна монографии.
По сути, исследование М.Х. Багаева – это первая обобщающая работа, охватывающая историю населения именно горного края Северо – Восточного Кавказа на протяжении более чем 1500 лет, т.е. на отрезке сорока поколений. Учитывая большой объем привлеченных источников, монография включает два раздела. Часть первая «Горные памятники Чечни и Дагестана в середине I тысячелетия до н.э. – середине I тысячелетия нашей эры» посвящена характеристике и анализу памятников раннего периода (VI в. до н.э. – IV в. н.э.). Стержнем исследования являются обильные материалы уникального Галайтинского могильника-2. Часть вторая «Средневековая культура горной зоны Чечни и Дагестана» посвящена анализу и характеристике памятников IV-XII вв. Причем приоритет отдан неопубликованным или только частично опубликованным памятникам. В основу монографии Мусы Хароновича Багаева положены материалы авторских археологических раскопок могильников VI в. до н.э. – IV в. н.э. в Аксайском ущелье у селений Галайты, Бетти-Мохк, Замни-Юрт, а также могильников V-XI вв. в ущельях рек Хулхулау, Басс, Аргун, у селений Харачой, Элистанжи, Дай и другие источники. Параллельно включены данные опубликованных археологических комплексов из таких могильников горной Чечни как Яман-Су, Балан-Су, Ножай-Юртовские и Бетти-Мохкские 1 и 2, Гудермесский, Кенхи и др., а также материалы из сопредельной территории Дагестана (Цунтинский, Маалибский, Хабадинский, Цыйшинский, Бежтинский и др. могильники). Привлечены данные просмотра археологических коллекций из музеев Дагестана, Москвы (ГИМ), Санкт-Петербурга (Эрмитаж) и разрушенного позднее войной музея Грозного. Антропологические, этнографические, лингвистические, письменные и фольклорные источники дополняют в ряде случаев общую картину. Основные положения работы обсуждались на заседаниях Отдела археологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, кафедры всеобщей истории Чеченского госуниверситета; отдела скифо-сарматской археологии ИА РАН; на заседаниях постоянной конференции по археологии Северного Кавказа – «Крупновские чтения» и многих других конференциях, симпозиумах, в том числе международных, всесоюзных и региональных (Москва – 1971, 1976, 1980, 2001, 2003, 2004; Грозный – 1973, 1978, 1980, 1983, 1987, 1991, 1997, 1998, 2002; Орджоникидзе - 1974, 1975, 1986; Махачкала – 1975, 1988, 1989, 1994, 1999; Нальчик – 1978; Элиста – 1979; Майкоп – 1984, 1992; Тбилиси – 1998; Ессентуки - Кисловодск – 2002). Результаты работы отражены в коллективной монографии «История народов Северного Кавказа», т. 1 (М. 1988); в учебных пособиях: «Рассказы по истории родного края» (для учащихся 6 класса. Грозный, 1991); «История Чечено-Ингушетии до 1917г.» (для учащихся 7-8 классов. Грозный, 1991); «Мифы народов Кавказа» (для студентов вузов. Махачкала, 1999). Монография М.Х. Багаева состоит из краткого введения, шести глав, заключения и приложения, посвященного описанию по комплексам опорных могильников, составляющих источниковедческую базу исследования. Часть первая «Горные памятники Чечни и Дагестана в середине I тыс. до н.э. – середине I тыс. нашей эры» состоит из трех глав, посвященных разработке материалов, главным образом, албано-сарматского периода, с обращением в конкретных случаях к более ранним данным позднескифского периода, поскольку не всегда возможно разграничение материалов. Глава I «Источники и историография» в двух разделах излагает многолетнюю историю изучения памятников VI в. до н.э. – IV в. н.э. горной Чечни и Дагестана. Автор подчеркивает, что планомерное археологическое изучение Дагестана и Чечни началось лишь с 1936 г., с работ ленинградских ученых А.П. Круглова (1936 и 1939 гг.), М.И. Артамонова (1937, 1938 гг.). В 1936-1938 годах А.П. Круглов и А.В. Мачинский провели основательные археологические разведки в Аргунском ущелье, где были зафиксированы средневековые памятники. После окончания войны, в 1947 г. Северокавказская археологическая экспедиция ИИМК АН СССР возобновила свою деятельность на Северном Кавказе. Руководителем был назначен Е.И. Крупнов, участник этой экспедиции со дня ее создания в 1936г. В 1957 г. экспедиция Е.И. Крупнова была преобразована в объединенную северокавказскую археологическую экспедицию (СКАЭ). При этом основные работы СКАЭ были сосредоточены на территории Чечни, как наиболее слабо изученной в историко-археологическом отношении области Кавказа. В организации и значительном финансировании СКАЭ приняли участие ИА АН СССР, Чечено-Ингушский краеведческий музей и вновь созданный НИИ истории, языка и литературы при Совете Министров ЧИАССР. Как отмечает М.Х. Багаев, Е.И. Крупновым была намечена широкая, долговременная и комплексная программа археологических исследований в Чечне, прежде всего в ее предгорной и горной частях. Для работы были привлечены, тогда молодые, а ныне всемирно известные археологи – Р.М. Мунчаев, В.И. Марковин, В.А. Кузнецов, В.И. Козенкова, а также признанные к тому времени ученые Н.Я. Мерперт и В.П. Любин. Они возглавили отдельные самостоятельные археологические отряды: палеолитический (В.П. Любин); горный (В.И. Марковин); предгорный (Е.И. Крупнов, Н.Я. Мерперт, В.И. Козенкова); степной (Е.И. Крупнов, Н.Я. Мерперт); разведочный и Бамутский (Р.М. Мунчаев). Благодаря беспримерным по масштабам, а также целенаправленно-стационарным и разведочным работам, СКАЭ был осуществлен резкий научный рывок в археологическом изучении Чечни с древнейших времен до позднего средневековья. В 1974-1985 годы уже самим М.Х. Багаевым исследуется новый Галайтинский могильник-2. В эти же годы в горной Чечне ведутся раскопки и на других могильниках V-IV вв. до н.э. Уникальны и случайные находки VI-IV вв. до н.э. Глава 2 «Галайтинский могильник-2 – новый источник по специфике материальной культуры горной зоны Чечни в сарматское время (IV в.до н.э. – IV в. н.э.)» посвящена М.Х. Багаевым подробному изложению исследования этого основополагающего памятника и обобщенному анализу его материалов. Могильник в полной мере характеризует специфику, основные признаки и культурные особенности горной группы археологических памятников горной Чечни середины I тысячелетия до н.э. – начала I тысячелетия н.э. По топографии, особенностям погребального обряда и материальной культуре он органично входит в круг зоны смешанных памятников бассейна Аксая, где сочетались памятники восточного варианта позднекобанской культуры и памятники поздней поры каякентско-харачоевской культуры. Но в то же время могильник имел свои яркие специфические черты в материальной культуре, на основе специального и всестороннего анализа которой может быть представлена более полная картина быта местного населения в позднескифский и сарматский периоды, что делает Галайтинский-2 могильник ключевым при сравнительной историко-культурной характеристике горной части Северо-Восточного Кавказа второй половины I тысячелетия до нашей эры – начала первой половины I тысячелетия нашей эры. В главе даются исчерпывающие характеристики 71 погребального объекта. Представлена топография некрополя, его погребальные конструкции (каменные ящики, грунтовые ямы, а также грунтовые ямы, оформленные камнем) и особенности похоронного ритуала (скорченные позы, многократное использование одних и тех же сооружений, захоронения черепов, отдельные конские могилы и т.д.). В главе подробно рассмотрена посуда, представленная лепными кувшинами, корчагами, горшками, кружками, мисками и мискообразными чашами. Своеобразную категорию составляли ритуальные сосуды (плошки-светильники и орнаментированные курильницы с отделениями внутри основной чаши). Удачно исследованы М.Х. Багаевым предметы вооружения и конского убора (мечи, кинжалы, боевые ножи, наконечники копий, стрел, булавы и уздечные принадлежности) из многих могильников Ичкерии. Кроме Галайты-2 привлечены данные из Аллеройского-1, Ялхой-Мохкского, Курен-Бенойского, Ножай-Юртовского-1, Гунийского, Бетти-Мохкского-3 могильников, а также из Балан-Су и Байтарки. Самая большая коллекция вещей из Галайты-2 – атрибуты одежды и украшения (бляхи, пряжки, стеклянные бусы, булавки, фибулы, браслеты, гривны, всевозможные привески, амулеты-олени, амулеты-скарабеи и многое другое), значительная часть которых морфологически повторяет более ранние изделия середины I тыс. до н.э. Но к уникальным проявлениям культуры горцев междуречья Аксая-Хулхулау относились антропоморфные стелы с изображениями вооруженных воинов. Стелы переиспользовались при сооружении каменных ящиков сарматского периода. Вопрос об этносе создателей галайтинских стел решается по - разному. Ими считаются либо скифы (Багаев, 1981; Ильинская, Тереножкин, 1983; Белозор, 1986), либо местное нескифское население (Петренко В.Г., 1986), испытавшее влияние скифского монументального искусства. Датировка их определяется по типу оружия, которое на них изображено. Это VI-V вв. до н.э. (Марковин, Мунчаев, 1964) и даже конец VII-VI вв. до н.э. (Петренко В.Г., 1986; Ильинская, Тереножкин, 1983). Данные Галайтинского могильника-2 служат надежной основой для выводов о существовании активных взаимоотношений на протяжении 700 лет не только горного населения с плоскостным, но и с населением более удаленных территорий, в частности, с одной стороны Кавказской Албании, а с другой – с ранними аланами Центрального Кавказа. В главе 3 «Культурно-исторический очерк горной зоны Северо-Восточного Кавказа на основе общей характеристики бытовых и погребальных памятников Дагестана и Чечни» М.Х. Багаевым предложен общий экскурс, основанный на фактологической базе памятников скифо-сарматской эпохи. Весьма ценным является то, что в главе представлена обобщающая характеристика более 17 поселений Дагестана и Чечни и разработка их особенностей разными исследователями. Подробно характеризуются главные черты погребальных памятников, делающих закономерным рассмотрение обоих выделенных регионов в рамках единого ареала (конструкции погребальных сооружений, особенности ритуала, категория оружия и конского снаряжения, многочисленные изделия, связанные с костюмом). Особо отмечается значение для установления хронологии некоторых из них (оружие, предметы из египетского фаянса). Проведен сравнительный анализ горных и предгорных памятников Дагестана и Чечни. Изменения, произошедшие в первых веках н.э., не затронули существенно стороны погребального обряда – здесь сохраняются те же типы погребальных сооружений (каменные ящики и грунтовые могилы, имеющие часто каменное оформление), содержавшие индивидуальные, реже коллективные захоронения, однако меняется положение костяков и их ориентировка: господствует вытянутое положение костяков при незначительной доле скорченных и отмечается разнообразие ориентировок (СВ, СЗ, ЮВ, ЮЗ) при незначительном проценте южной ориентировки. При рассмотрении инвентаря комплексов Юго-Восточной Чечни сарматского времени выявляются те же признаки, которые были прослежены и при изучении данных погребального обряда, а именно: наличие близкого сходства, в первую очередь с местной культурой предшествующего времени; общность с памятниками горного, предгорного и приморского Дагестана, а также начавшаяся в 1 веках н.э. общая нивелировка культуры разных районов Северного Кавказа, охватившая и территорию Юго-Восточной Чечни. В целом, группа памятников Юго-Восточной Чечни, в первую очередь по данным погребального обряда и в некоторой степени – по характеру инвентаря, близка к памятникам предгорной зоны Приморского Дагестана (Тарки, Карабудахкент и другие могильники). Второй раздел книги посвящен средневековой материальной культуре горной зоны Чечни и Дагестана. В главе «Историография памятников V-XII вв. Северо-Восточного Кавказа» продолжено изложение основных вех в изучении памятников региона, отделенных от более ранних по времени примерно в одно столетие. Причем оно по-прежнему остается самым темным в общей исторической цепи событий. Только с начала 60-х годов, силами СКАЭ под руководством Е.И. Крупнова, началась интенсивная фиксация памятников средневековья – поселения XII-XIII вв. у сел. Харачой («Башенный мыс»), Ишхой-Юрт. Большинство раннесредневековых памятников обнаружены в Ичкерии – могильники и поселения у селений Байтарки, Аллерой, Ялхой-Мохк, Курен-Беной, Ахкинчу-Барзой, Рагета, Харачой, Ножай-Юрт, Верхний Дай, Шушия. Из них наиболее значимыми оказались могильники из каменных ящиков и грунтовых могил у селений Харачой и Дай, раскопанные самим Багаевым. В данном исследовании эти могильники заняли ведущее место. М.Х. Багаев отмечает, что в 70-ые годы в горной зоне Чечни были открыты и частично раскопаны «аланские» ящики, грунтовые могилы, каменные подземные склепы, гробницы. Под «аланскими» могильниками имелись в виду Аллеройские (VII-первая пол. VIIIв.), Ахкинчу-Барзойский (VIII век н.э.) и Бердутинский (VI-VII вв.) катакомбные могильники (Виноградов, Мамаев, 1979). В группу «аборигенные могильники» названные археологи включили 10 могильников: Махкетинский (вторая пол. I тыс. н.э.), Кенхинский-1 могильник (V-VII вв.; VIII-IX вв.; X-XIII вв.); Харачойский (IV-IX вв.); Гунийские (IV-VIII вв.); Рагетинский (VII-VIII вв.); Очарыжкинский (VIII-IX вв.); Гендергеновский (VIII-IX вв.); Ножай-Юртовский (V-VIII вв.); Лехкч-Кортовский (IV-V вв.); Симсирский (VIII-IX вв.). «Представляется, что нарисованная моими оппонентами картина, – пишет М.Х. Багаев, - далека от реальности и не подтверждается данными. Ни на равнине, ни в предгорьях, а тем более в горах, вплоть до Аварии и Ушкалоя в Аргунском ущелье, нет археологических следов, доказывающих, что кочевники I тыс. н.э., в том числе и аланы, силой продвигались в горы Чечни и Дагестана, «стремясь установить контроль над стратегически важными дорогами и ущельями» (Виноградов, Мамаев, 1979). Сказанное подтверждают и другие могильники горной Чечни – Элистанжинский, Сельментаузинский, Кенхийский, Ушкалойский склеповый и др. некрополи, оставленные автохтонами данных регионов.2 Этот вывод является значительным шагом вперед во взглядах Мусы Хароновича Багаева, который остается сторонником ираноязычности алан, хотя в последнее время появились десятки статей и несколько монографий о нахоязычности алан (в их числе и автор этих строк). В главе «Харачойский, Дайский и другие могильники – новые источники по специфике материальной культуры горной зоны Чечни в раннем средневековье (IV-XII вв.)», самой обширной в монографии, подведены итоги исследования средневековых древностей изучаемого региона с привлечением аналогичных материалов из других памятников, но главным образом дагестанских. Ключевые объекты – Харачойский и Дайский могильники V-XII вв. наиболее ярко и всеобъемлюще отражают главные особенности материальной культуры горной зоны Северо-Восточного Кавказа и раскопаны самим Багаевым. В научный оборот вводится колоссальный по объему материал, причем ранее публиковавшийся лишь частично (как предварительный). Он основан на извлечениях из 79 могил. Привлечены также материалы Элистанжинского могильника и Кенхийского 1-го могильника. Общая выборка составляла более 100 могильных сооружений. В данном разделе автором монографии подробно охарактеризована топография могил, формы погребальных сооружений, специфические особенности погребального ритуала. По внешним признакам выделено четыре типа могил: простые грунтовые могилы без внешних признаков; грунтовые могилы, обложенные камнем; грунтовые могилы, обозначенные на поверхности булыжной насыпью, а также каменные ящики. По большинству признаков они вписываются в круг погребальных памятников изучаемого региона, составляя одну из его частей, где кроме грунтовых могил и каменных ящиков имели место на позднем этапе подземные и полуподземные склепы и катакомбы. Но, безусловно, самое полное представление о культуре горцев раннего средневековья дает богатейший набор погребального инвентаря из могил указанных выше могильников. Изученные восемь категорий изделий (керамика, оружие, конское снаряжение, орудия труда, а также предметы, связанные с торговлей, атрибуты одежды, украшения и сакральные предметы) насчитывают десятки типов разных модификаций вещей. А общее количество привлеченных для анализа средневековых предметов составляет около 500, причем значительная их часть происходит из закрытых комплексов. Проведенный Багаевым научный анализ накопленного материала IV-XII вв., в особенности по могильникам VI-XI вв. горной зоны Чечни, показывает, что жизнь горцев в этот период протекала не менее активно, чем в предгорьях. Материальная культура ни качественно, ни количественно не выглядит отсталой. Все это свидетельствует о том, что горное автохтонное население было вовлечено во все процессы, хозяйственные и социальные, протекавшие на Северном Кавказе. Разница заключалась в большом и длительном культивировании традиционных черт в бытовой культуре. Более жестко охранялись в горах обычаи старины, подчеркивает автор. По конкретным формам изделий, особенно по массовым атрибутам одежды, он прослеживает насколько талантливо и искусно местные мастера по металлообработке и ювелирному делу, по гончарству, не только искусно создавали уникальные по форме вещи, но и приспосабливали к вкусам живущих в горах людей проникавшие сюда инновации, превращая их через столетия в изделия традиционного пласта коренной культуры. На многих предметах можно увидеть, как заимствованная чужая форма с веками становилась своей, местной, иногда наполняясь совершенно новым содержанием. Глава «Хозяйственные и этно-политические реалии горцев Северо-Восточного Кавказа в I тысячелетии до нашей эры – I тысячелетия нашей эры», являясь итоговой, касается трех главных аспектов древней жизни горцев: хозяйственных основ, вопросов взаимоотношений местного населения со степными племенами Предкавказья и вопроса происхождения и формирования нахского этноса, насколько это позволяет комплексное использование разных источников, в том числе и материальная культура. Систематизированный М.Х. Багаевым археологический материал, отражающий более чем 1000-летнюю предметную историю горного населения, в комплексе с данными лингвистики и этнологии служит достаточно надежной базой для выхода на широкие историко-культурные обобщения, касающиеся как внутренних социальных процессов, протекавших в горах, так и внешних, от которых эти регионы не остались в стороне. В кратком экскурсе «Хозяйственные основы горных районов по археологическим данным» освещаются главные особенности хозяйства изучаемого региона. Основу его составляло отгонное скотоводство. В меньшей степени горцы занимались земледелием и различными домашними промыслами. Судя по обилию металлических изделий, было достаточно развито металлообрабатывающее ремесло. Технологически ярко представлено гончарное ремесло. Помимо продукции имели место и находки гончарных печей (Андейаул, Верхний Чирюрт, Хучбала, Ишхой-Юрт, Мескеты, Майртуп и др.). Второй экскурс главы «Местные племена и номады Предкавказья: аспекты взаимоотношений» Багаевым посвящен многовековым отношениям местного горского населения с иноземными племенами (с их постоянными нашествиями к подножью северных склонов Кавказа) и как подобные вторжения отражались на материальной культуре и судьбах обеих сторон. Для освещения этой темы автором привлечены разработки многих исследователей и дана собственная точка зрения на многие процессы, протекавшие в регионе. Особо подчеркнуто, что для древних горцев территория обитания не ограничивалась высокогорьем, что и предгорье («плоскость») в их сознании являлось неотъемлемой частью гор, также как и собственно горы были составной частью «плоскости» в экономической, политической и культурной жизни. Важным является последний экскурс «Вайнахи: истоки происхождения и формирования этноса». В нем предложена одна из моделей этнической консолидации от древних «нахов» до исторически засвидетельствованных нахских сообществ. На основе анализа многих источников модель процесса формирования нахского этноса предполагается Багаевым от зарождения в III тысячелетии до н.э. и до завершения, видимо, в конце I тысячелетия до н.э., образованием нахского народа (со своим языком и территорией). Книга М.Х. Багаева, как и любая большая работа, не лишена некоторых неточностей. Например, его гипотеза, что в I тыс. н.э. в Чечне сложилось два союза племен – «ламанан нах» и «арара нах», которые якобы отразились в этнониме «вайнахи», требует уточнения и подтверждения. Во-первых, ни в одном источнике досоветского периода термин «вайнахи» не упоминается. Во-вторых, «вайнах» является не этническим, а политическим термином, предложенным в 30-х годах XX в. после объединения Чечни и Ингушетии. Для нас правильным и более предпочтительным является этнический термин «чеченец» (нохчо), запечатленный в сознании многих народов мира и отразившийся в их архивах. Однако, это замечание не умаляет ценность книги, над созданием которой М.Х. Багаев трудился долгие годы. Достаточно упомянуть, что только список использованных автором работ составляет около 850 названий. Практическая ценность книги заключается в том, что автором открывается неизвестная страница в культуре горцев, научными обобщениями и выводами восстанавливается большой отрезок древней и средневековой истории коренного населения гор, рассмотренной во взаимодействии с другими племенами и народностями не только Северного Кавказа, но и более отдаленных территорий. Практическое значение проделанной работы М.Х. Багаева и в том, что содержащиеся в ней ценные сведения чрезвычайно важны для образовательного процесса в Чечне, где всю науку приходится начинать с нуля. Многие важные данные работы, в том числе и яркий иллюстративный материал, помогут учителям, лекторам, искусствоведам, музейным работникам, ученым смежных с археологией наук (этнологам, антропологам, лингвистам) в их научно-просветительской деятельности, а также в квалифицированном восстановлении культурного наследия Чечни, утраченного в последние десятилетия XX века. Очень жаль, что книгу М.Х. Багаева мы не увидим в продаже в книжных магазинах Грозного, так как она будет продаваться в Москве, Санкт-Петербурге и других городах, где имеются магазины «Академкнига». Возможно, наше книжное издательство сможет заказать книгу через магазин «Книга-почтой»? жүктеу/скачать 14.68 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|