Тема 3. Человек в индустриальном обществе

Тема 3. Человек в индустриальном обществе:

проблемы и предостережения

Теория индустриального общества сводит социальный прогресс к переходу от отсталого, аграрного традиционного (докапиталистического) общества, в котором господствуют натуральное хозяйство и сословная иерархия, к передовому, промышленно развитому индустриальному (капиталистическому) обществу с массовым рыночным производством и буржуазно-демократическим строем.

В основе этого перехода, по мнению авторов, лежит научно-техническая революция, которая привела к последовательности технических нововведений в производстве и управлении, что, в свою очередь, вызвало радикальные изменения всей общественной структуры, от форм поведения и социального общения до рационализации мышления в целом. Теория индустриального общества оказала огромное влияние на формирование теории массового общества, став, по сути, ее социально-экономическим обоснованием.

Возникновение массового общества на Западе относят ко второму десятилетию XX в. и связывают с появлением конвейеров Г. Форда, основанных на системе организации труда Ф. Тейлора. Итальянский социолог Ф. Ферраротти отмечал, что научная организация труда не является чисто техническим фактом, так как сделала возможным не только массовое производство и потребление, но и открыла путь к массовому обществу и массовой культуре.

Наиболее полный анализ массового общества и условий существования человека в нем был дан немецко-американским философом и социологом Г. Маркузе в его книге «Одномерный человек». Необходимо отметить два существенных положения этой книги, с которыми соотносятся теоретические модели будущего общества:

1) утверждение о тоталитарном характере массового общества;

2) утверждение о новой, специфической форме отчуждения, характерной для массового общества, в результате чего появляется одномерное мышление, одномерный человек.

Согласно Маркузе, в индустриальном обществе технический аппарат производства функционирует не как простая сумма инструментов, которые могут быть изолированы от вызванных ими социальных и политических последствий, но, скорее, как система, которая однозначно определяет продукт этого производственного аппарата, а также действия по его обслуживанию и развитию. Механизированное и стандартизированное производство, требования его функционирования навязывают соответствующие экономические и политические ограничения на труд, досуг, материальную и интеллектуальную культуру. В силу специфичности того способа, каким индустриальное общество организует свою технологическую базу, оно становится тоталитарным.

Политические силы, по мнению Маркузе, утверждают себя через власть над технологическим процессом и технической организацией процесса управления. Правительства индустриальных обществ только тогда могут защитить и утвердить себя, когда они в состоянии мобилизовать, организовать и использовать технические, научные и производственные возможности цивилизации. Технический производственный аппарат имеет тенденцию становиться тоталитарным в такой степени, что определяет не только социально необходимые профессии, умения и установки, но также индивидуальные потребности и ожидания. Это уничтожает противоположность между частным и общественным существованием, между индивидуальными и социальными потребностями. Технология устанавливает новую, эффективную форму социального контроля и социальной связи.

Технологическое общество – это система доминирования, которая осуществляется уже в технических терминах и конструкциях. Как технологический универсум, индустриальное общество является политическим универсумом, последней стадией в реализации специфического исторического проекта, а именно, опыта трансформации и организации природы как простого объекта доминирования.

Этот проект формирует внутренний универсум мышления и действия интеллектуальной и материальной культуры. Посредством технологии культура, политика, экономика сливаются в глобальную систему, производительность и потенциальный рост которой стабилизируют общество. Массовое общество и распределение требуют всецело подчиненного индивида и сами формируют его. Они демонстрируют непосредственную, автоматическую идентичность, которая была характерна для примитивных форм ассоциации. Эта новая непосредственная идентичность является продуктом разработанного научного управления и организации. В рамках такого общества традиционная концепция отчуждения (концепция К. Маркса) становится, по мнению Маркузе, сомнительной, поскольку индивид идентифицирует себя с существованием, которое навязывается ему, и находит в этом источник своего развития и удовлетворения. Появляется одномерность, которая существует везде и во многих формах и характерна для поведения, мышления, чувства, ценностей.

Вычленение тоталитаризма и выявление специфических форм отчуждения как характерных черт социальной и духовной жизни массового индустриального общества не является оригинальным вкладом Маркузе. Эти идеи имели широкое хождение в культуре, начиная с 30-х годов XX в. Оригинальность Маркузе в призыве к бунту, в уверенности, что человек способен изменить социальные и экономические условия. Маркузе выдвигает идею революции человека, заключающуюся в «великом отказе» участвовать в игре индустриального потребительского общества и признавать своими те потребности, которые это общество навязывает человеку. Это был призыв к индивидуальному бунту, способному разрушить одномерность сознания, формирующуюся средствами массовой информации, внушением норм господствующей морали.

2. В основе перехода к индустриальному обществу лежит, как уже отмечалось, научно-техническая революция, которая определяет третий этап в развитии научно-технического прогресса (НТП). Научно-технический прогресс является единым, взаимообусловленным, поступательным процессом развития науки и техники. Истоки НТП коренятся в мануфактурном производстве XVI- XVIII веков, когда научная и техническая деятельность начинают сближаться. Возникновение машинного производства в конце XVIII века было подготовлено предшествующим научно-техническим творчеством большой армии математиков, механиков, физиков, изобретателей, умельцев. Паровая машина Дж. Уатта явилась «плодом науки», не только конструкторско-технической деятельности. Машинное производство, в свою очередь, открыло новые, практически неограниченные возможности для технологического применения науки. Это был переход ко второму этапу НТП. Третий его этап, связанный с НТР, расширяет фронт научных дисциплин, ориентирующих на развитие техники, информационных технологий. Наука становится силой, непрерывно революционизирующей технику. В свою очередь, техника также постоянно стимулирует прогресс науки, выдвигая перед ней все новые требования и задачи, обеспечивая ее все более точным и сложным экспериментальным и вычислительным оборудованием.

Европейская наука стала ключевой частью современной культуры. На ней основаны методология мышления, система образования, взгляды на мир, человека и общество. На ней основана технология и определяемый ею стиль жизни, которые предлагаются всему миру как образец. Бесспорен, конечно, тот факт, что человек за многие столетия проник в огромную мастерскую природы, вырвав у нее множество тайн, бесстрашно проложив дорожки в макро- и микрокосм, в беспредельные дали звездного пространства, достиг вершин могущества, о котором раньше было трудно и мечтать. Научный, технический и информационный прогресс очевиден. Но почему тогда XX столетие стало свидетелем двух войн, почему наряду с научными достижениями и шедеврами искусства стали возможны костры из книг, Освенцим, геноцид, расовая ненависть, групповой фанатизм и острое одиночество миллионов людей?

Если вдуматься в термин «научно-технический прогресс», то бросается в глаза отсутствие в нем еще одного важнейшего показателя прогресса – его социальной составляющей. Однако с точки зрения развития европейской цивилизации это оказалось вполне закономерным. Наука, сближаясь с техникой, в своем развитии все более отдалялась от человека. И в результате идейно-теоретический каркас, на котором строилась научная картина мира, оказался весьма ограниченным ценностями техногенной цивилизации; на этой основе сформировалось мировоззрение большинства ученых и практиков. Развитие науки и техники превратилось постепенно в самоцель. Вместе с тем опыт истории свидетельствует, что социальный прогресс становится бессмысленным, если человек в этом процессе не выступает активным субъектом деятельности.

Эту кризисную духовную ситуацию XX века прекрасно отразил выдающийся немецкий философ Э. Гуссерль (1859 - 1938), заметив, что наука потеряла связи с основными целями и ценностями человеческой жизни. Авторитет науки заменил моральные нормы и табу. Наука принципиально исключает именно те вопросы, которые для людей являются самыми неотложными: o смысле человеческого существования или его бессмысленности. Наука освободилась от ценностных, моральных ограничений, определив свою компетенцию изучением того, что есть и не претендует на то, чтобы указывать, как должно быть. Экзистенциальные аспекты взаимодействия человека и техники исследованы в трудах М. Хайдеггера.

В XX веке противопоставление науки и ценностей усилилось. Речь идет об утверждении «безответственности» науки за последствия использования знаний, о ценностной нейтральности науки. Американский социолог и философ Л. Мэмфорд считал, например, великого ученого нового времени Г. Галилея олицетворением того зла, которое принесла в мир наука. В ходе ее поступательного развития человек утратил представление об истинных ценностях и гуманистических идеалах, в результате он лишился точки опоры и незаметно попал в полное подчинение к бездушной материи и машинам. Автоматическое накопление научного знания, технических изобретений, материального могущества приобрело характер опасного невроза, и в результате миллионы человеческих существ живут под угрозой тотальной катастрофы, вся их жизнь отравлена «ошибочным использованием научных знаний». Постиндустриальное общество добавило негатива в жизнь людей, отметим такой феномен как «ноутбук депрессия». При этом «свобода познания» расширилась и составила важную часть европейской науки. Это было тесно связано с формированием всего образа индустриальной , а затем и постиндустриальной цивилизации.

3. Результатом развития человечества при господстве культуры индустриального общества и европейской науки, как ее ключевого элемента, явилась потеря человечеством инстинкта самосохранения. Разные проявления современного кризиса общества выглядят как симптомы медленного «наркотического вползания» человечества в необратимые самоубийственные процессы. Ресурсоемкость основанного на научной технологии стиля жизни, предлагаемого за образец современному человечеству, превышает естественные ограничения нашей среды обитания. Практиковать этот стиль жизни можно лишь за счет других живущих на Земле людей и за счет потомков. В настоящее время так живут почти 13 процентов населения Земли, иногда его называют «золотым миллиардом». Они поглощают около 70 процентов невозобновляемых ресурсов и выбрасывают примерно такую же долю загрязняющих веществ. Нефтяные кризисы положили конец иллюзиям ничем не ограниченного экономического роста. Увиденные в зеркале этого кризиса острота экологической ситуации, безудержное расточительство минеральных и энергетических ресурсов, большие экономические трудности поставили под сомнение реальную осуществимость мира безграничного потребления. Экстенсивный характер энергетики современного производства вступил в противоречие с требованиями экологического порядка. Два крупных источника кислорода – тропические леса и Мировой океан под угрозой. Первые вследствие вырубки, второй – загрязнения, которое грозит самому существованию Океана как целостного организма. К. Лоренц, австрийский этолог, считал психическим заболеванием, коллективным помешательством. Тот факт, что люди, опьяненные своими технологическими победами, делают глупость, прилагая технические средства к живой природе, разрушая, таким образом, основы собственной жизни. Но если люди упорствуют в этом образе действий, зная, что отнимают у своих собственных внуков не только море, но и кислород, то это, по мнению К. Лоренца, более чем грех, это преступление.

Неограниченный рост искусственно созданных потребностей и соответствующая экспансия производства создали реальную угрозу разрушения не только среды обитания. Стало очевидным, что они разрушают и само человечество как систему. Есть ли сегодня возможность отойти от края пропасти, спасти цивилизацию, оказавшуюся в кризисном состоянии? Запад, в полном объеме переживший все последствия индустриального, постиндустриального развития, дал возможность не только осмыслить позитивные и негативные последствия этого развития, но и избежать крайностей НТП, стимулировал поиск новых технологий, сориентированных на человека. Этим воспользовались те страны, которые подошли к современному развитию несколько позже.