Человекиживотниев мифах и эволюции

Это происходит, по-моему, почти так, что миллионы лососей, каждый год спускающихся из рек в темноту морей, как будто несут с собой эти световые язычки и нити, тем самым тихо освещая тьму, а возвращаясь снова, "сматывают" их и с их помощью раскрашивают свое свадебное платье. Это представление сильно выиграет, если вспомнить о разных глубоководных рыбах, которые подчас снабжены во всевозможных местах своей телесной организации нелепейшими лампами и фонарями. Их световые источники видимы и для человеческого глаза, поскольку эти рыбы мечут икру не в горных ручьях, и поэтому не получают как бы в подарок к рождению эфирный свет как световой эфир. Глубоководные рыбы должны сделать свои светильники из собственного тела, поэтому получается пестрый свет - он заметен, но не светит.

Похожую загадку предлагают и угри, которые в странствиях отыскивают реки, а возвращаясь на нерест, не теряют Саргассово море. И здесь единственно приемлемое объяснение может дать лишь "слепое" плавание, как оно было описано выше. Они приходят из темноты, прозрачными мальками поднимаются на поверхность моря и направляются к берегам Америки и Европы. При этом в детском возрасте нет никакой разницы между мальками европейских и американских угрей, и те и другие вырастают вместе, и тем не менее каждый малек "знает", чей он. Так одни направляются на Запад, другие на Восток.

Если говорить в связи с этим об инстинкте, то проблема бы только затемнилась. Но можно себе представить, что и европейские и американские реки посылают в морскую тьму нежный свет, и что качества света с Востока и с Запада различны. Почти единственное отличие маленьких американских угрей от европейских это разное число позвонков: у первых 107, у вторых 114. Может быть, позвоночник действует как чуткая антенна и ведет одну группу на Запад, а другую на Восток.В таких вопросах ни в коем случае нельзя игнорировать окружающий мир с его невероятной дифференцированностью. Многообразие его сил действует на животное, возникшее из них и для них. Малек угря - это орган чувств, и лишь когда он округляется в стеклянного угря, дополнительно появляется организм пищеварения и обмена веществ. "Световая антенна" направлена туда, откуда сияет воспринимаемый ею свет. Но как только световой след достигает реки, свечение увеличивается настолько, что шкура окрашивается, а животное превращается в "обжору". Только когда через несколько лет угорь снова возвращается из реки в море, его глаза начинают расти; ведь он возвращается на свою темную родину и снова превращается в орган чувств; теперь он прекращает есть и стремится во тьму, откуда он однажды появился. В постоянной игре света и тьмы проводят свою жизнь угри и лососи.

Теперь становится понятным то, что сказал Рудольф Штайнер в докладе 28. 10. 1923 г. о природе рыб: "Рыба вся наполнена водой, но ощущает она себя не как воду. Она чувствует себя как нечто, что замыкает воду, как окружение воды, она чувствует себя как бы сверкающей оболочкой воды. А воду она ощущает, как чуждый себе элемент, который входит и выходит, но при этом приносит необходимый ей воздух. Но и воду и воздух она ощущает как нечто чуждое. Как физическая рыба, она ощущает это чуждым себе, но рыба имеет также эфирное и астральное тело. И это является как раз особенностью рыбы; благодаря тому, что она чувствует себя оболочкой и что вода остается связанной с остальным водным элементом, благодаря этому она ощущает эфир как то, в чем она, собственно, живет. Рыба - это особенное животное, совершенно эфирное животное. Для самой себя она физическая оболочка воды; воду, которая в ней, она чувствует принадлежащей ко всей воде в мире. До некоторой степени влага для нее пронизывает все и в этой влаге она воспринимает эфир. Рыбы, конечно, немы для земной жизни, но если бы они могли говорить, они сказали бы: "Я - оболочка, но такая, которая несет всюду распространяющийся водный элемент - носитель эфирного элемента. Я плаваю, в сущности, в эфире." - Таким образом, рыба ощущает свою жизнь как жизнь Земли. Поэтому она внутренне соучаствует во всем том, что совершается Землей в кругообороте года: в летнем выхождении и возвращении эфирных сил. Рыба ощущает эфир как дыхание Земли."* /*Рудольф Штайнер "Человек как звучание творящего, образующего и формирующего Мирового Слова" (Der Mensch als Zusammenklang des Schaflenden, bildenden und gestaltenden Weltenwortes", GA 230)./

Но тем самым Рудольф Штайнер описывает невероятно чувствительный мир ощущений рыб, которые, словно антенны, слышат игру эфирного мира Земли. Угри и лососи всей своей организацией живут в эфирном царстве; они плавают в воде, но их бытие - в эфирных потоках света и тьмы, тепла и холода, звучащего и химического, жизни и смерти.

Поэтому лососи так же подчиняются кругообороту года, как солнечные часы ритму дня. Осенью, когда "вдыхается" земной эфир, они поднимаются к своим ручьям, чтобы в середине зимы начать нерест. Весной, вместе с потоком "выдыхаемого" земного эфира, они спускаются к морю.

Подобным же образом угри осенью возвращаются в океан, чтобы в середине лета отнереститься и умереть в Саргассовом море.

Но оба отряда живут в игре света и тьмы, все вновь и вновь развертывающейся между морем и реками, между пресной и соленой водой, между небесными силами и земными глубинами.

С тех пор как Иоганн Шмидт сделал грандиозное открытие, что европейские и американские угри нерестятся в Саргассовом море, самые разные ученые ломали себе голову над тем, почему это происходит там и ни в каком-нибудь другом месте. Все больше и больше это связывается с теорией Вегенера о движении континентов, и сегодня существует группа ученых, которые считают, что угри были когда-то пресноводными рыбами, но из-за постепенного расхождения материков "упали", так сказать, в море; как если бы они сидели между двумя стульями, которые под ними раздвинулись.

Мьюр Эванс, например, описывает, как африкано-европейский блок отделился от американского и затем прибавляет: "Если это верно, то легко можно себе представить, как мальки европейских угрей поднимались в восточные реки, находившиеся тогда совсем близко, и как потом, когда континенты разделились, путешествия к пресной воде становились все длиннее, пока, наконец, не выросли до 3000 миль. Конечно, трудно мыслить в геологических масштабах, но эта теория – единственная, дающая разумное объяснение странствиям европейских угрей. "

Ойген Крауз в работе "Проблема угря" также много занимался этим вопросом и попытался развить духовнонаучные представления об этом. Он первым смог указать на то, что путешествия угрей, по-видимому, связаны с Гольфстримом, и он полагал, что указание Рудольфа Штайнера о том, что некогда Гольфстрим омывал атлантический континент, могло бы разрешить одну из существенных загадок в жизни угря. Но если взять это указание Рудольфа Штайнера в точном смысле, то бывший атлантический континент никогда не касался района теперешнего Саргассова моря. Ибо там сказано: "Оно движется с юга, через Баффинов пролив, приближаясь к северной Гренландии, и омывает ее, затем течет на Восток, постепенно охлаждается, затем проходит через район Урала - это было задолго до того, как Сибирь и Россия поднялись на поверхность - затем поворачивает, касается восточных Карпат, втекает в местность, где сегодня находится Сахара и, наконец, через Бискайский залив добирается до Атлантического океана. Это Гольфстрим, течение, которое некогда огибало атлантический континент."* /*Рудольф Штайнер, "Миссия отдельных народных душ в связи с северогерманской мифологией" (Die Mission einzelner Volksseele im Zusammenhänge mit der germanisch-nordischen Mythologie, GA 121), 10 доклад./

Это движение вокруг побережья древней Атлантиды, центр которой находился где-то в районе современной Ирландии, происходит далеко от Саргассова моря.

Да и расселение угрей лишь частично происходит параллельно этим береговым линиям. Крауз сам пишет: "Таким образом, европейский угорь встречается на всем побережье Европы, от Скандинавии до Белого моря, в Балтийском, Средиземном морях, на побережье Северной Африки, в Мраморном, Черном, Азовском морях и, наконец, в Исландии (исключая восточное и северо-восточное побережья).

Американский угорь населяет восточное побережье Северной Америки до Лабрадора, юго-западную Гренландию, северное побережье Мексиканского залива, острова на востоке Карибского моря, Багамские, Большие и Малые Антильские острова, вплоть до устья Ориноко на северо-восточном побережье Южной Америки."

Тем самым очерчены районы, куда плывут угри. Но они совершенно не совпадают с границей Атлантиды. Вполне могло бы быть и так, что угри когда-то поднимались в реки Атлантиды и при постепенном погружении этого континента шаг за шагом завоевывали другие прибрежные области. Но Саргассово море должно было быть колыбелью угрей задолго до того, как существовала Атлантида. Ведь они рыбы, и история их возникновения относится к глубокой древности Земли.

И до сих пор они сохранили это превращение из рыбы в змею, подобное метаморфозу у лягушки и других амфибий. Ведь те, родившись головастиками, и до сего дня обнаруживают свое происхождение. Превращение личинки угря в змееподобную форму - без сомнения указание на древнейшее превращение, через которое прошли когда-то эти животные. Кто знаком с развитием Земли по книге Рудольфа Штайнера "Очерк тайноведения"*, едва ли усомнится в том, что превращение угрей совершалось в те времена, когда произошло грехопадение человеческого рода, в то самое время, когда Луна выделилась из Земли и благодаря этому стала возможной дальнейшая эволюция. /*Рудольф Штайнер "Очерк тайноведения" (R. Steiner, Geheimwissenschaft im Umriss, GA 13) - Ереван, "Ной", 1992/

Происхождение угря, как и всех рыб, относится к эпохе Гипербореи; к той эпохе, когда Солнце и Земля составляли еще единое мировое тело, пронизанное светом и теплом. А когда из Земли родилось Солнце, возникла рыба как животное существо. Рудольф Штайнер указывает на это, говоря:

"Когда Земля и Солнце были еще едины, человек существовал в очень духовном, утонченно-эфирном виде. Когда Земля и Солнце разделились, он выделил животных, которые были оставлены на ступени развития, соответствующей состоянию, когда Солнце еще находилось внутри Земли. Из тех существ, которые развивались как животные формы, пока Солнце еще было связано с Землей, в ходе эволюции возникли, естественно, совершенно другие формы, ибо с того времени пройдено долгое развитие. Но если брать характерную форму, существующую сегодня, которую мы могли бы сравнить с тем, что отстало при отделении Земли от Солнца, то мы должны будем взять рыбу. Это то, что, если так можно выразиться, несет в себе последний отзвук солнечных сил."* /*Рудольф Штайнер, "Мир, земля и человек" (Welt, Erde und Mensch, deren Wesen und Entwicklung. GA 105), 7-й доклад./

Тем самым впервые брошен свет на историю возникновения рыб: весь этот огромный класс можно причислить к древнейшим росткам в мире земных организмов. Из этого давно минувшего периода неизменной дожила до наших дней уже упомянутая Латимерия.

Большинство других рыб прошли некоторое "послеразвитие", и метаморфоза угря из рыбы в змею - одна из форм такого превращения. Но к этому в том же докладе, из которого взята предыдущая цитата, Рудольф Штайнер добавляет следующее: "Когда вышло Солнце, Земля откатилась в своем развитии назад; лишь когда выделилась Луна вместе со всем самым плохим, снова наступило некоторое улучшение, некоторый подъем. Таким образом, на какой-то период времени, до выделения Солнца, мы имеем в эволюции восходящее развитие; затем – нисходящее, когда все становилось хуже, гротескнее; и затем, после выхода Луны, начался новый подъем. И от этой ступени развития осталась форма, которая, правда, дегенерировала и выглядит теперь не так, как раньше. Но она есть; это та форма, которую имел человек, прежде чем выделилась Луна, прежде чем человек получил "Я". Та животная форма, которая, так сказать, напоминает человека в самом низшем состоянии земного развития, когда мы глубже всего низверглись в страсти, когда астральное тело человека было доступно самым худшим внешним воздействиям; та сущность, в которой закреплено низшее состояние нашего развития на Земле, видима сегодня, хотя и вырожденной, в змее."

Эту змеевидную форму получил угорь, и еще ясно прослеживаются шаги, ведущие от рыбы к змее; минуя стеклянного угря через желтого угря к черному. Весь отряд угрей - словно сохранившийся памятник того периода в истории Земли, когда получила развитие змеевидная форма, превратившаяся позднее в современных рептилий.

С тех же самых пор угри сохранили и яд. Их кровь и соки действуют парализующе и умертвляюще на другие организмы; это остаток того "животного состояния", о котором нам сообщает духовный исследователь.

Угри играют заметную роль в сказаниях и мифах народов, населяющих Мадагаскар, Австралию, Филиппины и острова Южного моря. В них живут души умерших; но угрей также называют и прародителями. Там находится область, где живет большое семейство угрей. Крауз пишет об этом:

"Существует 19 видов, три из которых населяют умеренные широты, остальные принадлежат к теплой зоне. В северных умеренных широтах обитает японский угорь, который удивительно похож на атлантические виды и поэтому явно выделяется из числа угрей, населяющих район Индии и Тихого океана."

Итак, там, где некогда Луна покинула Землю, и где находилась Лемурия, сегодня расположена еще одна, может быть, столь же важная, область обитания угрей. Еще неизвестно, в Индийском или в Тихом океане находится подобное Саргассовому морю место нереста Лемурийских угрей. Но примечательно, что их можно найти там же, где некогда произошло превращение из рыбы в угря. Первым уверенно указал на это Крауз.

Лосось остался незатронутым этим миром грехопадения. Он живет в свете родников, там проходит его детство, и оттуда он, носитель света, плывет к морю. Это настоящая рыба, которая как бы указывает на Гиперборею, когда Солнце и Земля были еще вместе. Остаток того сияния, которое наполняло этот период, еще и сегодня живет в лососе. Область его обитания совершенно отлична от области обитания угря.

Брем пишет: "Родину лосося мы должны искать в реках Средней Европы, севернее 43 градуса с. ш., а в Новом Свете - севернее 41 градуса с. ш. Его нет в реках, впадающих в Средиземное море. В Германии он заходит в основном в Рейн и его притоки, Одер и Вислу, попадаясь, однако, в Эльбе и в Везере. Чаще он встречается в реках Великобритании, России, Скандинавии, Исландии, Гренландии и Северной Америки, реже в Западной Франции и Северной Испании. "

Но тогда получается пояс, почти полностью окружающий Арктику. Как бы охватившим Северный полюс союзом живут лососи Старого и Нового Света. Но тем самым они остались верны той области, в которой однажды возникли. Там, где сегодня плавают лососи, была когда-то Гиперборея: на севере, где на поверхность Земли непосредственно воздействует свет и холод.

Лосось - это рыба, которая осталась верной Солнцу. Когда оно покинуло Землю, лосось последовал за ним и сделал это так: из моря он поднялся в северные реки, вверх, к Солнцу, чтобы в высшей точке у родников - "глаз Земли" - быть ближе всего к своей матери. Там они исполняют своей родительский долг, и молодые лососи больше чем на год отданы царству света.

А угорь пошел путем Земли. Он нырнул в глубины Атлантического и Индийского океанов и, оставив свет, стал сыном тьмы. Так он должен был испытать превращение в змею и так он стал носителем земной тьмы. Он попал во власть Луны. Сегодня она по-прежнему управляет им. Его цвета - как и у прибывающей Луны - желтый и зеленый. Подобно невидимой молодой Луне, поднимается он, прозрачно-неразличимый, из глубин, набирается сил и плывет в реки. Но и там, заклятый Луной, он остается ночным животным.

Оба, и лосось и угорь, рыбы. Но один из них остался рыбой и тем самым сохранил верность Солнцу. Другой пошел дальше, стал отпрыском Луны и принял судьбу змеи. Но они братья; они знают друг о друге и однажды, когда развитие Земли подойдет к концу, они снова вместе вернутся в божественное лоно.

В конце Нагорной Проповеди (Мф. 7. 9-10) стоит: "Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбы, подал бы ему змею?" В этих словах Евангелия живет свидетельство, показывающее родство рыбы и змеи, лосося и угря.

Рудольф Штайнер собрал все это воедино, сказав: "Символы рыбы и змеи извлечены из загадок нашего развития. Как нормальному человеку по нраву смотреть на сияющее в чистом, целомудренном водном элементе тело рыбы, и у него становится спокойно, мирно на душе, так же неиспорченного человека охватывает ужас, когда он видит подползающую змею. Такие чувства - это вовсе не беспочвенное воспоминание о фактах, пережитых нами однажды в процессе эволюции."

Свидетели этого - угри и лососи. Живые свидетели уже прошедшего, но все же существующего мира, едва ли воспринимаемого чувствами, но все снова и снова открывающегося понимающему наблюдателю. Это мир, из которого возникает все живое, то царство, где веют и струятся силы света и тьмы, где родина организмов.

Год за годом в Индийском океане и в Саргассовом море словно некий родник поднимает из глубин миллиарды личинок угрей, превращает свои творения из рыб в змей и снова требует их назад.

Противоположность этому - многотысячная сеть истоков всех северных рек Европы, Америки и Азии. Там, словно на краю некоего гигантского круга, созревают под действием света икринки лосося, и мальки нацелены от периферии к центру Ледовитого океана.

Здесь противостоят друг другу два круговорота: один из них начинается в центре, другой на периферии, один несет свет, другой тьму. А их движение и взаимодействие поддерживает круговорот воды, просвеченной и затемненной.

Und ist kein Ding in der Natur, das geschaffen oder geboren worden ist, es offenbaret denn seine innere Gestalt auch äußerlich. "

(Jacob Böhme)

"И в природе нет ничего,

Рожденного или сотворенного,

Что не открывало бы свой внутренний облик

Также и внешне. "

(Якоб. Беме)
СЛОНЫ
"Лишь тот может рассматривать познание как нечто реальное, кто говорит себе: все, чего я могу достичь моим духом в познании, должно прежде содержаться в вещах. И поскольку я воспринимаю своим духом что-то о вещи, безразлично, к какому бы царству это ни принадлежало, я повсюду, во всех царствах предполагаю дух."

Рудольф Штайнер

Позже в приключенческих и охотничьих рассказах мы читаем о жизни этих могучих животных в Азии и Африке; слышим о невероятной силе рабочих слонов в Индии и на Цейлоне и рассматриваем картинки народных процессий, где увешанные драгоценными тканями слоны несут на шее и спине махарадж и их жен.

Позже мы узнаем о выступлении боевых слонов в Пунических войнах, о паническом страхе римских легионеров в битве при Тунетуме, отчего был полностью уничтожен экспедиционный корпус. Мы следуем через Альпы за караваном слонов Ганнибала - до равнин Италии из них добрался в конце концов лишь один - и узнаем, как римляне постепенно привыкают к боевым слонам и даже сами начинают их использовать.

Так слон становится близким каждому человеку. Не так, как домашние животные, корова, свинья, собака или овца с козой; но все же ближе, чем медведь и змея, которые хоть и рядом, но при этом так далеки. Приручен слон лишь в Индии; в Африке он предоставлен сам себе, насколько его еще не погубили охота и жадность.

Слон участвовал в развитии человечества, подобно тому как в детстве он сопровождал нас как образ и переживание. Он существовал тогда, когда люди только начинали утверждаться на Земле; в древнейшие доисторические времена он жил на всех континентах. Он населял Азию и Африку, Европу и Америку, Малайский архипелаг - от Полярного круга до экватора и дальше на юг. Только в Австралии и Новой Зеландии он, кажется, никогда не жил. Мамонт на севере, слон на юге - все они относились к группе пробосцидов (млекопитающих, имеющих хобот), насчитывающей 352 вида.

Сегодня этот огромный отряд уменьшился до нескольких видов. Африканские слоны населяют центральные области этой огромной части света. Они делятся на два подвида: степные и лесные слоны. Африканский слон больше и сильнее, имеет более мощные бивни и, видимо, уходит своими корнями глубже в земную историю, чем его азиатский собрат. Все другие виды вымерли и известны лишь по отпечаткам и остаткам скелетов. Впрочем, далеко на севере был найден огромный мамонт, и не один, полностью сохранившийся вместе с кожей и шерстью и со всеми органами, даже с содержимым желудка. А ведь прошли тысячелетия с тех пор, как он неожиданно погиб от холода. Когда растопили замерзшую кровь, анализ сыворотки показал, что он на самом деле близкий родственник современных слонов. Так история и современность протягивают друг другу руки.

Но то же происходит и в нас. Где-то в глубине нашей души, там, где коренятся силы воли, мы ощущаем свою связь с этими животными. Они принадлежат к нам, они суть часть нашего существования и нашего естества. Детьми мы с восхищением смотрели на них, молодыми мы хотели бы встретить внутри себя их сущность. Лишь отдельные группы людей остаются близкими им и связанными с ними всю жизнь. Когда-то все человечество было членом в царстве слонов. Эти животные, подобно королям, властвовали на Земле. Они населяли огромные пространства, и только постепенно человек становился их властителем. Слон отступил, он потерял свое царство и владения, и теперь как простой нищий, и все-таки король, бредет по дорогам своей жизни.

"В том, как изживает себя какое-либо существо, проявляется то, что оно непосредственно переживает внутренне."* Когда-то, говоря о возможном познании животной организации, Рудольф Штайнер сформулировал это программное положение. Поэтому попытаемся взглянуть на слона в жизни. /*Рудольф Штайнер, "Душа человека и душа животного" (Menschenseele und Tierseele), доклад от 10. XI. 1910./

Для начала подойдем к нему поближе, и рассмотрим - например, древнего африканского слона. Он глядит на нас маленькими глубоко посаженными глазами. Лоб поднимается наподобие скалы и наверху переходит в мощные уши. Эти уши-крылья почти в метр длиной и 80 см шириной окружают подобно огромному зонту шею и череп, как бы разделяя голову и тело, так что массивное тело остается словно скрытым за огромными ушами, и в поле нашего зрения выступают лишь колонны ног.

Передняя же часть головы от лба вытягивается в мощный хобот, который подобно пятой конечности достигает земли. Этот орган представляет собой сильно преобразованную, сросшуюся с носом верхнюю губу, он покрывает верхнюю часть широкого рта. По обе стороны хобота из верхней челюсти выступают загнутые кверху бивни.

Хобот - это символ слона. Его природа и его существо как бы заключены здесь. Чем же является это редкостное образование? Мы уже дали ответ: удлиненная верхняя губа, которая включает в себя нос. Или это нос в чрезмерном росте увлек верхнюю губу? Как бы там ни было, что же, в сущности, такое сам хобот?

Прежде всего это, без сомнения, конечность, которая используется почти как рука. С ее помощью слон срывает листья и ветки с деревьев и кустарников и запихивает их в рот. Он ест не самим ртом, как жвачные или хищники, а использует при этом хобот как "руку". Он срывает большие пучки травы, отряхивает землю о колени и после съедает. Хоботом он всасывает воду, а потом выпускает ее в рот. Таким образом, хобот - это связующее звено между слоном и миром, как у человека рука и кисть.

Хоботом слон может наносить слабые или сильные удары. Ласкаясь, он касается им туловища своего сородича. Маленькие слонята хоботом обхватывают хвост матери и неотступно следуют за ним.

Но хобот - это не только конечность. Он одновременно чрезвычайно тонкий и очень разносторонний орган чувств. Большая часть всех способностей восприятия сконцентрирована в хоботе и вокруг него. Хобот способен чрезвычайно тонко различать запахи на большом расстоянии; некоторые исследователи полагают, что слон может унюхать пишу или близость воды на расстоянии пяти-шести километров. Хобот также осязает; волоски, окружающие его. окончание, обладают чрезвычайной чувствительностью. Внутренняя поверхность, которая от носового отверстия покрыта слизистой оболочкой, обладает сильно развитым чувством тепла. Таким образом, все, что слон всасывает или вбирает в себя, он одновременно тщательно исследует хоботом.

Африканский слон

Перемещения этого органа столь многообразны, что чувство его собственного движения должно быть очень хорошо развито. Блонд совершенно прав, говоря: "Хобот столь совершенно образован, что, похоже, осведомляет слона обо всем, и даже на расстоянии сообщает ему сведения о состоянии почвы... Редко возникает впечатление, что слон наблюдает глазами. Хобот же постоянно находится в движении, он опускается, вертится, парит в воздухе, ищет. Кажется, что все вокруг воспринимает он, а не глаз".* Поэтому с полным правом можно говорить о том, что органы чувств движения, ощущения формы и линий окружающего мира находятся в хоботе и в значительной степени заменяют глаз в восприятии форм и пространства. /*Geoiges Blond: Das Schicksal des Elefanten. München 1960./

Таким образом, этот орган оказывается сложным образованием, одновременно являющимся конечностью и органом чувств. Благодаря этому он занимает среднее положение между этими двумя полярными областями животной жизни; связывает и сплавляет воедино то, что в иных случаях разделено. Наша рука ощущает очень тонко, но она преимущественно орган движения. Наш нос - это прежде всего орган чувств, он обладает минимальной подвижностью. А у слона, с помощью метаморфизировавшей верхней губы, он разросся в окруженный мускулами рукав так, что превратился равным образом в орган хватания и удара, касания и ощущения тепла, давления и толкания.

Прибавьте к этому, что в хоботе находят свое выражение чувства и желания, эмоции и настроения слонов. Производимые хоботом звуки и совершаемые им движения раскрывают внутреннюю жизнь его владельца. Множество звуковых выражений используется при этом, от довольного хрюканья до наводящего страх трубного рева, сотрясающего все вокруг и обращающего всех в бегство. Душа слона открывается в этом органе в постоянно изменяющемся облике.

На гораздо более низкой ступени и. совершенно в ином месте мы находим подобный орган в царстве головоногих. Мощные щупальца больших полипов, спрутов и каракатиц можно сравнить с хоботом. И здесь в орган движения с развитыми функциями ощущения превратилась, сильно изменившись, "губа". В царстве беспозвоночных возникает хоботоподобное образование. Но насколько иной у него облик и строение! Эти щупальца - органы жадности и алчности. Наводящими ужас представляются длинные многометровые щупальца гигантских спрутов, присасывающиеся к жертве и уже не оставляющие ее. А хобот слона - это орган касания, притрагивания. Он дает животному чрезвычайное многообразие переживаний, которые могут возвыситься до величайшего удовольствия, почти что до радости или боли. В хоботе как бы сконцентрирована внутренняя жизнь слона.

Рядом с таким органом глаза почти незаметны. Зато присутствуют огромные уши, которые подобно широким мощным крыльям обрамляют основание хобота. И уши, как и хобот, выявляют в своих движениях то, что происходит внутри животного. Все внимание слона выражается в них. Внутреннее напряжение или спокойствие тесно связаны с их функцией. То, что чует хобот, заставляет раскрыться ухо, и наоборот, что слышится уху в шорохе, заставляет хобот приподняться и принюхаться. Оба органа, хобот и ухо, действуют вместе и дополняют друг друга необычайно сложным образом. Но благодаря этому область воспринимаемого становится много шире и разнообразнее, чем у всех остальных животных. Она охватывает пространство, наполненное шорохами и запахами, теплом и холодом, ветром и грозой, волей и движением.

Слон потому является таким могучим животным, что со своими ушами и хоботом он живет и господствует над очень большим миром. Он как бы страж над ближним и дальним пространством; он овладел им, поскольку познал его меру. Слон - царь земных пространств.

А за этой развитой сферой чувств находится относительно маленький мозг. Костяной "футляр", в который он заключен, по объему значительно меньше, чем собственно череп. Эта мозговая капсула как бы подвешена в переплетении костяных ячеек так, что оказывается сильно удаленной от внешних стенок черепа, как бы погруженной во внутреннее. Окружающие ее костные "соты" наполнены воздухом, а их стенки покрыты слизистой оболочкой. Они непосредственно связаны с находящимися в хоботе носовыми отверстиями; их можно сравнить с увеличенными лобными и лицевыми пазухами. Такое необычное устройство позволяет запахам и вообще всем относящимся к царству воздуха ощущениям проникать внутрь черепа и там окружать и обволакивать мозг как бы облаками запахов и воздушных восприятий. Мозг словно погружен в атмосферу в целом и благодаря этому становится живым чувствующим барометром.

С этим связаны рассказы многих исследователей о жизни слонов: ручьи и реки, песок и глина, холмы и равнины на целые километры "пронюханы" и "прочуяны". Так не только земное, но и воздушное царство становится для слона открытой книгой, в которой он хоть и не читает, но зато нюхает, ощущает и воспринимает.

Но эта богатая сфера чувств должна постоянно поддерживаться; и за гигантскими ушами находится соответствующее массивное тело, день и ночь перерабатывающее множество пищи. Проходящее через этот организм количество пищи хотя бы потому столь огромно, что процесс пищеварения очень несовершенный и реализует лишь около 40 - еды.* Тот же автор считает, что на свободе в лесу слон ежедневно поедает около 100-150 кг листьев, веток и корешков, и выпивает столько же литров жидкости. Сам пищеварительный канал длиной 40 метров, и ежедневно в процессе переваривания и выделения он производит около 700 литров метана. /*Francis G. Benedict: The Physiology of the Elephant. Carnegie Institute, Washington 1936./

Эти цифры дают некоторое представление о количестве принимаемых, перерабатываемых и выделяемых субстанций. Тело слона подобно лаборатории, принимающей огромное количество растительной массы и превращающей ее в животные и минеральные субстанции. Никакое ограниченное пространство не является достаточным, чтобы удовлетворить такое потребление. Поэтому слон - странник, вечно скитающийся в лесах и степях, в саванне и горах: "Эти дикие слоны владеют большим количеством самых различных участков; на каждом из них они, по-видимому, чувствуют себя как дома. Они так же легко приспосабливаются к жизни в лесу и в степи, как и к холодному высокогорью или жаркому побережью; они одинаково переносят душные дебри Цейлона и туманные отроги Килиманджаро (три-четыре тысячи метров над уровнем моря).*/*Richard Canington: Elephants. London 1958/

В этой удивительной приспособляемости слон и человек похожи друг на друга. Только человек всеми возможными для него средствами, с помощью одежды и дома, отопления и охлаждения должен завоевывать эти столь различные области. Слону, напротив, они подчинены; ведь он повелевает различными регионами благодаря удивительной приспособляемости своего внутреннего мира.

Температура его тела тоже очень близка человеческой, может быть, чуть выше, около 37 градусов, так что тело слона напоминает приятно нагретую печку.

Прошло много времени, прежде чем выяснили, спят ли слоны и как долго. "На свободе никто не видел ни одного дикого слона спящим. Ни разу охотник или исследователь не смог застать сон слоновьего стада на фоне луны и звездного неба. Сон слона так короток, и прежде всего так удивительно легок, что долгое время думали, будто единственный отдых этих животных - дневная полудрема, когда они стоят на месте".*/*Georges Blond/

Бенедикт и Хедигер упорно старались разрешить эту загадку, и обоим удалось увидеть спящих слонов. Конечно, им пришлось соблюдать величайшие меры предосторожности, поскольку животные столь чутки, что близость человека их тотчас приводит в крайнее беспокойство. Оба исследователя независимо друг от друга смогли установить, что обычно около полуночи звери устраиваются для короткого, длящегося от двух до трех часов сна.

Относительно небольшое время сна не должно нас удивлять. Ведь мозг этих гигантов сравнительно мал, и сфера их сознания, распространяющаяся прежде всего на низшие чувства, полностью затуманена. Грезящие образные восприятия пронизывают существо слона, и нет необходимости включать в его жизнь длительные промежутки сна. Здесь действует то, что Рудольф Штайнер описал в уже цитировавшемся докладе: "Так, верно рассматривать душевную жизнь животного мы можем только тогда, когда мы вслушиваемся в самоудовлетворенность его телесности. Это существенное. Мы мало замечаем существенное в животном, если смотрим на то, как оно радуется внешнему миру; замечать же мы начинаем тогда, когда наблюдаем, как оно переживает свое собственное пищеварение. Если хотят найти высочайшее в душевных переживаниях животного, то нужно остаться в границах его органов. В душевных переживаниях животное прямо-таки исчерпывает себя внутри своей организации, и то, что еще остается вовне, лишь постольку имеет значение для животного, поскольку может изживаться во внутреннем душевном.

Если мы используем эти указания Рудольфа Штайнера, тогда некоторые из уже описанных черт слона станут ясными и понятными. У него должна реализовываться некоторая пограничная ситуация. Он, по-видимому, меньше, чем другие животные погружен в процесс пищеварения, ведь он по-настоящему перерабатывает только 40 - пищи. Он менее внутренне сопереживает свое пищеварение, чем корова, которая полностью использует от 60 до 70 - пищи.

Остальное приходится на грезы и ощущения. Тут замечаешь, что же "может изживаться во внутреннем душевном" животного. У слона это смутное и как бы "ясночувствующее" восприятие своего земного окружения, лито-, и гидро атмосферы. Его ощущения - это не "всепронизывающий свет", не свет дня или пронизанная звездами тьма ночи. Ясность и цвета, голубизна неба и сияние дали чужды ему. Поэтому его внешность сера и бесцветна. Никакой рисунок, никакая линия не оживляют его шкуру. Однообразно серым - в той мере, в какой он принадлежит свету - предстает и его внутренний мир. Но в этой полутьме движутся облака запахов, звучат голоса ветра и воды, плывут туманы долин и пронизывающе холодят овевающие ветры, слетающие с гор. Шум реки, журчание ручья, крик зверя, шелест и хруст листьев и веток живут в душе, во внутреннем слона среди тысяч других движений.

Там снова переживается и узнается мир запахов и шорохов. Как нам, людям, дает мысли свет, так слон измысливает свою необычную мудрость в бесконечном многообразии запахов. А чем для нас, людей, является звук и тон, тем для этих гигантов является шорох.

Человек постигает тогда, когда звучащее выражение слова охватывается светом мышления.* /*См. по этому поводу доклад Рудольфа Штайнера от 1. 4. 1922, "Die Erkundung und Formulierung des Weltenwortes in der Einund Ausatmung"/ Когда в слоне тысячеликие запахи соприкасаются с многообразием шорохов, тогда в нем возникает смутное постижение, знание и действие. Ведь хобот - это не просто нос, но и конечность, направляющая волю животного. Здесь еще не возникает никаких намерений, идей или понятий. Но мотивы деятельности, инстинкты поступков и желания деяний существуют. Тысячелетиями они действуют одним и тем же образом и ведут стадо и отдельное животное от места к месту. "То, что оно может, и что жизнь позволяет пережить ему, животное приносит с собой в мир, " - говорит Рудольф Штайнер и прибавляет: "Чем наслаждается, что переживает животное душевно?.. С рождения и до смерти оно переживает свой род".*/*Рудольф Штайнер, "Душа человека и душа животного"./

Это имеет значение и для слона. Он переживает существо своего вида и живет в сознании своего семейства. Погруженный в его поток, он бредет и исполняет свою земную миссию.

Время от времени среди слонов появляются одиночки. Чаще всего это состарившийся самец, который, заболев, оставил свое прежнее стадо и живет теперь, всецело предоставленный самому себе. Иногда два или три таких старика в стороне от других объединяются в некоторую видимость стада.

Если не считать этого случая, слон живет в общине стада, которое состоит из индивидов, находящихся в большем или меньшем родстве друг с другом. Каррингтон пишет: "В стаде вместе живут родители и дети, братья и сестры, дядья, тетки, племянники и другие, самым разным образом связанные родственники - объединенные в жизненную общность экземпляры. Число животных колеблется - в маленьких стадах 10-12, в больших до 50 и более индивидов".

Временами некоторые стада объединяются в одну большую общность. Но это происходит только тогда, когда недостаток воды и пищи собирает их в одно место. Тогда на время нужды они остаются друг подле друга. При этом между некоторыми стадами может происходить обмен животными; но вскоре отдельные семьи снова расходятся замкнутыми сообществами.

Речь здесь идет не о семейных союзах, как мы понимаем это у людей. Слон не моногамен. Самец на время спаривания соединяется с самкой, остается с ней на несколько месяцев беременности, а затем снова отходит от нее. Но чаще всего сама самка теряет интерес к самцу и полностью посвящает себя подрастающему потомству. Беременность длится около двадцати месяцев, и обычно рождается один-единственный детеныш. Изредка наблюдали рождение близнецов. Новорожденный очень тесно связан с матерью; а она выбирает из подруг одну, которая словно няня помогает ей присматривать за детенышем.

Через несколько часов после рождения детеныш, весящий около ста килограмм, может подниматься и бегать, а через несколько дней становится членом стада. Вместе с другими малышами он подрастает, играет, резвится и всячески шалит. На то, чтобы он полностью созрел, нужно восемь-десять лет. Самка может забеременеть уже между десятым и пятнадцатым годами, но собственно пора возмужания наступает приблизительно, как и у человека, лишь после двадцати лет.

Мать всецело посвящает себя малышам. Годами она заботится о них, оберегает, и когда они уже выросли, мать все еще "признает" их за своих. Видимо, есть специальный запах, делающий возможным такое "узнавание".

Чаще всего, может быть даже всегда, стадом предводительствует самка. Во время переходов во главе идут самки вместе со своей руководительницей. Между ними - самые маленькие; затем следует молодежь, и в конце - молодые и старые самцы. Общность стада - это душевное единство. Физически она постоянна, дополняется новорожденными и имеет явное чувство единения. Больной или раненый член этого единства помещается в середину стада, защищается и оберегается ими и ощущается как часть целого.

Тесная кровная общность - вот что выработалось здесь, что ощущает себя единым, живет и прислушивается к своим инстинктам. Это большая, замкнутая в себе семья, чьей матерью является общность самок, а отцом - общность зрелых самцов. Малыши же поначалу являют поистине индивидуальные черты, которые постепенно при взрослении теряются, а к старости выступают снова. Тогда состарившийся самец или самка отходят от стада и живут своей собственной жизнью.

И по возрасту слон похож на человека. Способность к воспроизведению потомства он не теряет до 60-летнего возраста. Примерно в это же время выпадают коренные зубы и с их потерей начинается распространяющийся постепенно по всему телу процесс одряхления. Существуют ли так называемые слоновьи кладбища, куда старые животные приходят умирать, не доказано. Может быть, это лишь легенда, возникшая как бы из самого существа слона. В сегодняшних условиях жизни, которые для слона являются условиями уничтожения и вымирания, получить ответ невозможно. Ведь слишком много слонов умирает насильственной смертью из-за преследования и истребления.

И все же еще было возможно застать последние остатки того, каким было некогда их естественное положение: предводительствуемые самками семейные стада, образовывавшие на основе гинекократического союза жизненную общность, простиравшуюся над отдельными животными. Это напоминает древние союзы человека. Взросление, продолжительность жизни, температура тела - еще три необычно близких человеку черты.

Мощные бивни - это постоянные зубы. Они появляются на втором году жизни и заменяют выпавшие молочные. И здесь очень явно выступает близкий человеку признак. Человек и слон являют во всех этих свойствах удивительное родство и биологическую близость. В телесном строении они далеко разошлись, а в своих животных чертах очень близки друг другу. И возникает вопрос: откуда происходят слоны?

Уже в начале этой статьи мы упомянули о том удивительном факте, что в древности отряд пробосцидов или хоботных, числом примерно в 352 вида, населял почти все континенты. Последние потомки этой могучей группы животных - оба еще ныне здравствующих вида африканских (Loxodonta) и индийских (Elephas) слонов.

Вплоть до начала нашего столетия их происхождение оставалось загадкой. Правда, было найдено большое количество скелетов вымерших видов хоботных. Это были гиганты, одни больше, другие немного меньше сегодняшних слонов. Их бивни были либо совершенно прямо направлены вперед, либо загнуты, как у различных видов мамонтов. Строение черепа сильно варьировалось, строение скелета верхней и нижней части конечностей у различных видов являло множество различных форм. Но эти животные были уже ветвями дерева, сам ствол которого еще не был виден.

Только между 1901 и 1904 гг. два английских исследователя, Биднелл и Эндрюс, исследовавшие окрестности бывшего кратера Моэрис в египетской провинции Фаюм (на юго-западе от Каира), обнаружили кости неизвестных до той поры животных. Так были найдены части древней сирены (Eosiren), потом странное, носящее большой костяной лобовой гребень животное (Arsinotherium) и три различных вида примитивных хоботных. Они были отнесены к одному семейству и по месту, где они были найдены, названы Moeritherium. Эти экземпляры, бывшие немного больше современной свиньи, уже имели в верхней челюсти зачатки бивней. В черепе имелись воздухосодержащие костяные ячейки, которые мы уже описывали у слонов, а строение костей конечностей было таким, какое находили только у пробосцидов.

Каррингтон, у которого я заимствовал эти сведения, пишет: "Большая часть Африки была покрыта некогда огромным морем, называемым Тетис; вместо Сахары простирались огромные болота и плодородные равнины, расстилавшиеся от середины Атлантического океана до восточных границ Аравии. Это тот мир, о котором ученые полагают, что он был жизненной средой Moeritherium'a. Многие анатомические формы говорят за то, что он жил в болотах и в силу некоторых особенностей был очень привязан к воде".

Таким образом, здесь речь идет об относительно маленьком, но уже как бы в зачатке несущем все слоновьи признаки и свойства животном, которое начало тогда развиваться в болотах Северной Африки. В этом же районе были найдены остатки похожего, только гораздо более крупного животного (Phiomia), которое появилось чуть позже, но еще вместе с Moeritherium'oм. Предполагают, что оно уже было больше приспособлено к жизни на суше. И в это же время жили сирены (морские коровы), совершенно морские животные, которые были близки к отряду пробосцидов.

Так мы находим корни слонов и родственных им животных в мире воды и болот. Их колыбель находится на севере Африки, и оттуда, становясь все больше и сильнее, они распространялись на север и юг, запад и восток. С увеличением размеров рос и хобот, который как бы хотел уравновесить становящееся все больше тело.

Правда, Каррингтон полагает, "что первые странствия предпринимались в Азию, которая затем сама стала центром дальнейшего расселения и развития. Из этой второй родины и из Африки пробосциды пустились в дальнейшие странствия по Земле. " Также предполагают, что Америки они достигли лишь через Сибирь и Аляску.

Такие представления могут возникать лишь тогда, когда упускают из виду существование и историю атлантического континента. Но если всерьез принять сотни указаний и намеков, подтверждающих его "до-потопное" существование, то приходит понимание древней истории хоботных. Они начали появляться в древние времена Атлантиды в сегодняшней Северной Африке. В геологические эпохи эоцена и олигоцена сформировались Moeritherium, Eosiren и Phiomia.

Начиная с миоцена, который мы, по-видимому, можем отождествить с двумя первыми эпохами Атлантиды, в некотором смысле скачкообразно возникают большие, могучие пробосциды. Динотерий на востоке, больше на азиатском континенте, и мастодонт на западе, в центре Атлантиды. Они чрезвычайно распространились по всей планете и подготовили для постепенно осваивающих Землю людей жизненное пространство. Они были пионерами и лишь следом за ними мог появиться человек; они приготовили условия жизни для братьев-людей.

Рудольф Штайнер часто указывал, насколько атмосферные условия во времена древней Атлантиды были отличны от теперешних. Воздух и вода, еще смешанные, окружали Землю; все было погружено в бесконечно клубящийся туман. Контуры предметов расплывались в густой туманной завесе, ни солнце, ни луна, ни звезды не были видимы так, как мы наблюдаем их сегодня.

Земное царство было мягким. Пышная жизнь, растения, подобные тропическим, покрывали почву. Если воспринять эти указания, то явится понимание природы хобота всех пробосцидов. В туманной атмосфере этот орган был единственным средством ориентации. Он нюхал и ощущал, осязал и воспринимал то, что, в сущности, было еще скрыто от глаз. Хобот был перископом, с помощью которого тяжелые ступни слона находили дорогу сквозь водяной пар и светящийся туман. Поедая и перерабатывая пищу, слоны помогали шаг за шагом преодолеть чрезмерную силу вегетации, и тем самым они были теми, кто готовил путь развивавшемуся и раскрывающемуся человечеству.

Еще и сегодня слоны любят влагу. Они лучшие пловцы среди сухопутных млекопитающих и могут переплывать самые широкие и бурные реки. Но они могут и переходить вброд более мелкие реки, так что только кончик хобота высовывается из воды. Так хобот действительно остался в некотором роде перископом и временами действует как таковой.

Каррингтон пишет: "Часто, просто из чистой жизненной радости, слоны заходят в реки, чтобы там поплавать, или в болота, чтобы поваляться в них. Группа купающихся слонов представляет собой одно из самых занимательных зрелищ. Животные трубят и расплескивают вокруг себя воду, поливают друг друга или в полной умиротворенности укладываются на берегу озера".

Блонд также указывает на это интимное отношение к воде: "Слоны Чада время от времени ведут полуводный образ жизни. В древнем учении берберов и неолитической цивилизации Нила все снова встречаешь эту связь слонов с водой. Многочисленные наскальные рисунки изображают слонов рядом с волнистыми линиями, символизирующими водный элемент. " И главу, в которой Блонд описывает купающееся стадо на фоне ночи, выступающее из воды, он заканчивает следующими словами: "Они возвышались над стеной тростника гигантскими черными глыбами, мокрыми и блестящими как антрацит. Они являли собой картину жизни в ее начале, рожденную в ночи, вздымающуюся из воды на пути к покорению Земли. "
В давно прошедшие времена, в дни древней Атлантиды, слоны покорили Землю. Они прокладывали пути сквозь лесные чащи и уже тогда были спутниками людей. Люди и пробосциды были глубоко внутренне взаимосвязаны. Слоны покоряли для человека пространство, а он следовал за ними и постепенно осваивался на Земле. Тогда человеческие племена были связаны по крови, как семьи слонов. В то время и у людей господствовал матриархат, и лишь постепенно образовались новые виды общности.* А затем наступил момент, когда атлантический континент после длительных и мощных водных катастроф скрылся под водой. Постепенно завершилось образование современной структуры земной поверхности. /*Рудольф Штайнер, "Наши атлантические предки", в книге "Из летописи мира" (Aus der Akasha-Chronik)./

С этими катастрофами началось необратимое угасание пробосцидов. Те, которые не вымерли непосредственно во время катаклизмов, зачахли постепенно из-за окружающей среды. Другие, например, живущие на севере мамонты, пытались приспособиться к наставшему ледниковому периоду, но были постепенно уничтожены снегом, морозом и вечной зимой. Эти гиганты погибли в борьбе с сильнейшим противником; их время миновало.

А с людьми, устремившимися на Восток с тонущего континента, пошли и звери, среди которых были предки современных слонов. Рудольф Штайнер изображает поток переселения, описывая, как разделились северная и южная ветви. "Тут перед нами поток человеческого развития, возникший вследствие того, что определенные народы двинулись из древней Атлантиды больше в северные области, так, что они прошли через районы, которые охватывают сегодняшнюю Англию, север Франции, и затем через Скандинавию и Россию достигли Азии вплоть до Индии.

Другой поток человеческого развития шел иным путем; он проходил южнее, так, что мы должны искать его путь приблизительно от Атлантического океана, через южную Испанию и Африку к Египту, и затем к Аравии. Два потока развития, и одновременно два больших народных переселения изливаются из древней Атлантиды на Восток."* /*Рудольф Штайнер, "Восток в свете Запада. Дети Люцифера и братья Христа" (Der Orient im Lichte des Okzidents. Die Kinder des Luzifer und die Bruder Christi. GA 113)./

Но тем самым решается проблема двух еще и теперь существующих видов слонов. Индийский слон был спутником северной ветви, а африканский слон путешествовал с потоком человечества, двигавшимся южнее. Они выжили, поскольку держались народов-выходцев из Атлантиды, искавших новых основ бытия. И все же они - лишь памятники исчезнувшего мира, сохранившиеся до сегодняшнего дня.

Множество наскальных рисунков и пещерных изображений во Франции и Африке свидетельствуют в пользу такого взгляда. В типичной манере каменного века, который соответствует времени странствия атлантического человечества, изображены существа, в которых мы сразу узнаем слонов. Известный рисунок из Пиндальской пещеры в Испании изображает слона с намеченным сердцем. А в северной Франции нарисованы мамонты и слоны с прямыми бивнями. Вполне возможно, что индийский слон является потомком Anancus'a, в то время как африканский произошел от мастодонта.* /*См. Ernst Uehli: Atlantis und das Rätsel der Eiszeitkunst/

Со времен Греции и Рима сохранились монеты, изображающие слона как поклонника Солнца и Луны. Может быть, потому, что он увидел оба эти светила лишь после погружения Атлантиды, после того как возникла прозрачная, пронизанная светом Солнца и звезд атмосфера.

Особенно почитают слона и поклоняются ему в Индии.

И вплоть до наших дней в Индии белый слон пользуется высочайшим почитанием. При этом речь идет об очень редких, светло окрашенных слонах, которые, видимо, являются альбиносами, поскольку их глаза имеют красноватый оттенок. Когда находили такое животное, ему воздавались королевские почести. В торжественной процессии этого слона подводили к трону властелина, который встречал его с глубочайшим почтением, а затем его отводили в специально построенное для него здание. Он проводил свою жизнь, окруженный слугами и получая самую лучшую пищу. Сохранилось несколько речей, произнесенных при такой церемонии встречи белого слона. Вот конец одной из них:

"О, отец слон, мы просим тебя: оставь свое желание жить в лесу. Взгляни на этот прекрасный дворец, на этот небесный город! Он переполнен богатством и всем, чего только ни пожелают увидеть твои очи и чем только ни стремится обладать твое сердце. Твое собственное достоинство привело тебя сюда для того, чтобы взглянуть на этот город, возрадоваться его богатствам и быть избранным гостем его величества Царя. "

В заклинательных песнопениях пигмеев, исполняемых после охоты на слона, также упоминается "Отец-Слон":

"Наши копья пошли неправильным путем,

О, Отец-Слон!

Мы не хотели увидеть тебя мертвым,

Мы не желали ранить тебя,

О, Отец-Слон!"

В Индии и Африке в культовых речах и песнопениях все снова выступает это отождествление с Отцом. Слон ощущался как отцовская сущность, принадлежащая к Небесной Основе Мира.

В одной легенде о рождении Будды говорится: "И после того, как будущий Будда превратился в белого слона и перешел через золотой холм, он спустился, и начал подниматься на серебряный холм, и приблизился к Ней (своей Матери) с Севера. В серебряном хоботе он держал белый цветок лотоса, и после того как он издал далеко разносящийся клич, он вступил в Золотой Дом, и трижды преклонившись перед Престолом своей Матери, нежно коснулся ее справа, и казалось, что он вступил в материнскую утробу".

Айравата - это пра-слон. Он указывает туда, откуда произошли все слоны. Айравата действовал через морскую корову и Moeritherium, он образовал Phiomia и все последующие виды и роды, распространившиеся по всей Земле. А потом они все возвратились назад, в земли Индии и Африки, откуда некогда вышли. А белый слон - это как бы предчувствие и обещание грядущего. Люди, встречающиеся с ним, переживают в нем своего рода озарение и просветление. Темная кожа превратилась в светлое, просвечивающее одеяние, и весь облик несет в себе свет будущего. В легенде о рождении Будды белый слон, спустившийся из солнечных областей золотого холма к лунной области серебряного холма, достигает символической силы, которая созвучна с образом голубя в христианском предании.

Из Круга Творения выступил Айравата, Отец-Айравата, как служитель своего Господина Индры. Ко времени древней Атлантиды Земля была заселена его созданиями, - и они помогали просветлять атмосферу и пронизывать светом земную почву. После того как они совершили эту работу, они были отозваны, и сохранились лишь свидетели их тогдашних деяний. Они, эти свидетели, несут теперь в себе некое пророчество, указывающее на те сферы, которые мы называем областью Святого Духа.

Бывшие некогда властителями Земли, они стали теперь нищими и ожидают в земном мире своего искупления. Стенание твари в них особенно явственно. Бывшие некогда господами, они должны были стать слугами, и они с готовностью покорились своей судьбе.