Путешественники ставят пьесу о принцессе-фее и Семиглавом драконе

Мирр-Мурр становится знаменитым художником

После спектакля обитатели двора очень полюбили ослика и всех его друзей.

Но самый большой успех выпал на долю Мирр-Мурра благо­даря его афише. То тут, то там о нем шептали: «Великий художник», и Мирр-Мурр держался все более гордо. С каждым днем у него появлялись все новые странности. Откуда-то он достал кусок шелка и повязал его на шею, как платок. Потом нашел кусок угля и изрисовал им все листки бумаги, которые попались ему под руку. Когда этих листков набралась целая стопка, он вывесил их на стенку крольчатника и написал сверху большими буквами:
ВЫСТАВКА РАБОТАЕТ КРУГЛОСУТОЧНО!
Обитатели двора пришли посмотреть на рисунки. Всем очень понравилось. Мирр-Мурр же скромно улыбался, когда его хва­лили.

— У тебя прирожденный талант! — сказал Крох и похлопал Мирр-Мурра по спине.

А потом к Мирр-Мурру подбежала наседка с ©громным выводком цыплят и попросила нарисовать ее вместе с цыпля­тами.

Мирр-Мурр посмотрел на небо, прищурил глаза и сказал:

— Хорошо. Освещение как раз подходящее. Располагай­тесь!

Он поставил всех перед собой: наседку посередине, десять цыплят с одной стороны и десять — с другой.

— Не двигайтесь! — крикнул он цыплятам, достал большой лист бумаги и стал рисовать.

— Улыбайтесь! — сказала наседка цыплятам. Мирр-Мурр старательно рисовал наседку.

Но тем временем цыплятам надоело стоять неподвижно. Они начали топтаться и переходить с места на место. Один цыпле­нок, стоявший с краю, осторожно, на цыпочках, перешел на другой край, так осторожно, что кот этого не заметил. Осталь­ные цыплята давились от сдерживаемого смеха. Потом, когда Мирр-Мурр не смотрел на них, углубившись в работу, еще один цыпленок перешел на другой край, так что с одного края оста­лось восемь цыплят, а на другом стало двенадцать.

Тем временем Мирр-Мурр кончил рисовать в середине листа наседку и принялся рисовать цыплят.

Он решил нарисовать сначала всех цыплят с одного края. Но цыплята, когда он не смотрел на них, перебегали на дру­гую сторону. Так что в конце концов на той стороне, которую рисовал Мирр-Мурр, осталось только два цыпленка.

Мирр-Мурр несколько удивился, но нарисовал этих двоих. Затем с глубокомысленным видом стал готовиться рисовать цыплят, оставшихся на другом краю, — щурил глаза, оценивал освещение.

Но в это время цыплята перебежали обратно, и на той сторо­не, которую теперь рисовал Мирр-Мурр, осталось только три цыпленка. Мирр-Мурр нарисовал их.

Наконец рисунок был готов, и он показал его наседке.

— А где же остальные цыплята? — спросила наседка. — Здесь я вижу только пятерых, а у меня их двадцать! Спроси у кого хочешь! Любой скажет!

Мирр-Мурр обескураженно почесал в затылке. Он и сам ви­дел, что цыплят двадцать, но, когда он рисовал, их было толь­ко пятеро!

Ослик, который стоял рядом, возле крольчатника, подошел к Мирр-Мурру и шепнул:

— Скажи, пусть зайдет попозже! А в остальном положись на меня!

Мирр-Мурр попросил наседку зайти попозже, добавив, что хотел бы еще немного доработать рисунок. Наседка ушла вместе со своими цыплятами. Но одного цыпленка ослик поти­хоньку попросил остаться.

— Пойдем, — сказал он ему, — сейчас мы будем рисовать тебя одного.

Цыпленок гордо надулся и чванливо вскинул свою пушистую маленькую головку. Ослик шепнул Мирр-Мурру:

— Нарисуй его несколько раз, вместо недостающих цыплят. Никто ничего не заметит, они все одинаковые.

Так Мирр-Мурр и сделал: нарисовал цыпленка с одной сто­роны восемь раз, а с другой — семь. Они еще раз посчитали с осликом, все ли двадцать цыплят на месте. Затем Мирр-Мурр аккуратно свернул листов и отправился с ним к наседке.

— Эта работа далась мне труднее всех! — сказал он осли­ку. — Спасибо за помощь.

Ослик кивнул, но, прежде чем он успел что-либо ответить, Мирр-Мурр вместе с рисунком был уже далеко.