______Осуществление и защита гражданских прав

поводу средств производства, тогда как в действительности право собст­венности регулирует и собственность на предметы потребления.

В связи с этим совершенно непонятным представляется тот логиче­ский путь, которым А. В. Венедиктов, исходя из указанных выше предпо­сылок, неожиданно приходит выводу о том, что право собственности есть совокупность норм, «закрепляющих систему распределения средств про­изводства и продуктов производства (или предметов производственного и личного назначения)»'. Такой вывод был бы логически правильным, если бы к условиям производства можно было бы отнести не только собствен­ность на средства производства, но и собственность на предметы потреб­ления. Но так как собственность на предметы потребления производив от собственности на средства производства, что правильно подчеркивает и сам автор², то оказывается, что приведенное определение повисает в воз­духе. Оно не доказано.

Определение прав собственности как совокупности норм, закреп­ляющих общественные отношения по распределению средств производ­ства и обусловленные ими общественные отношения по распределению предметов потребления, поддерживается многими другими авторами и по существу занимает господствующее положение в нашей учебной литера­туре³.

Несмотря на внешнюю простоту и ясность, оно страдает, однако, весьма существенными недостатками. Дело в том, что отношения по рас­пределению средств производства и зависимые от них отношения по рас­пределению предметов потребления весьма разнообразны и регулируются не только нормами института права собственности, но и другими инсти­тутами советского гражданского права. Не случайно поэтому один из ав­торов этого определения профессор С. Н. Братусь абсолютно тождествен­но характеризует и право собственности⁴, и гражданское право в целом применительно к регулированию им имущественных отношений⁵.

'А. В.Венедиктов Право социалистической собственности в свете учения И. В Ста­лина о базисе и надстройке, стр. 95.

С. Н. Братусь утверждает, что как право собственности, так и граж­данское право в целом «закрепляет и выражает распределение средств производства и обусловленное им распределение предметов потребле­ния». Разъясняя свой вывод применительно к гражданскому праву в це­лом, он справедливо замечает, что «это означает, что гражданское право регулирует и отношения по переходу от одних лиц к другим средств про­изводства и предметов потребления, равно как и отношения, связанные с их использованием»'. Однако, давая аналогичную характеристику инсти­тута права собственности, автор упускает из вида свое совершенно пра­вильное разъяснение и тем самым необоснованно расширяет рамки права собственности до пределов советского гражданского права в целом.

Еще более любопытным в этом отношении является то, что, напри­мер, Ю. К. Толстой аналогично характеризует таким образом лишь одно из правомочий собственника - право владения. «Право владения, - пишет он, - юридически закрепляет существующую в обществе систему распре­деления средств производства и предметов потребления»². Аналогичной позиции придерживается, по-видимому, и О. С. Иоффе, который, крити­куя приведенное выше определение права собственности, утверждает, что авторы «фактически сводят право собственности только к праву владе­ния»³. И с этом есть некоторый смысл. Поскольку С. Н. Братусь ограничи­вает сферу применения права собственности лишь закреплением «статики общественного производства», закреплением «предпосылок и результа­тов» производства⁴, то очевидно, что речь идет в данном случае лишь о фактическом обладании средствами и продуктами производства и что отношения, связанные с пользованием и распоряжением этим имущест­вом, из сферы регулирования права собственности выпадают.

Ограничение сферы применения института права собственности лишь рамками отношений, выражающих «статику общественного произ­водства», представляется неправильным и основано на неточном пред­ставлении о собственности как экономической категории.

По мнению С. Н. Братуся, «собственность как экономическое явле­ние - это условие или предпосылка присвоения вещества природы,

' «Советское гражданское право», учебник для юридических школ, под ред проф. С. Н. Брату­ся, стр. 6

т. е. производства, осуществляемого в определенной общественной фор­ме». Собственность, по его мнению, выражает «начальный и конечный этапы общественного производства»'. С таким определением трудно со­гласиться.

Бесспорно, что производство осуществляется в каждом отдельном случае на базе предшествующих результатов производства, кото­рые не только были отвоеваны у природы и присвоены обществом в це­лом, но и распределены между членами общества, поступили в их собст­венность. Поэтом собственность есть результат предшествующего акта производства и условие последующего акта производства. Процесс при­своения происходит в действительности не в такой расчлененной форме, как это показано выше для наглядности. Процесс присвоения происходит непрерывно, в неразрывной связи его содержания и формы. Поэтому соб­ственность, отношения собственности нельзя рассматривать только как результат предшествующего присвоения и как предпосылку будущего процесса присвоения. Собственность есть вместе с тем и общественная форма протекающего процесса производства. Поэтому собственность опосредствует не только статику, но и динамику общественного произ­водства.

Рассмотрение различных взглядов на институт права собственности показывает, что ни использование традиционных правомочий, ни привяз­ка права собственности к определенному участку экономического базиса пока не дали желаемых результатов. И это не случайно.

Особенность права состоит в том, что оно выражает и закрепляет экономические отношения в различных правовых формах, регулирует общественные отношения различными методами. Поэтому одни и те же экономические отношения находят свое выражение и закрепление в раз­личных отраслях права. Если притом учесть, что право, являясь выраже­нием экономических отношений, имеет вместе с тем и известное само­стоятельное значение и играет активную роль в закреплении и дальней­шем развитии экономических отношений, то становится очевидным, что оно не является лишь простой копией этих отношений. Если бы право было простой копией и только копией экономических отношений, то оно смогло бы закреплять существующие экономические отношения, но не могло бы активно способствовать дальнейшему развитию экономического строя.

'С Н Б р а т у с ь. Понятие имущественных отношений и их правовое регулирование в СССР Тезисы доклада, прочитанного в ВИЮН 24 октября 1958 г, етр 3 370

Поэтому простой «перевод экономических отношений на язык пра­ва» и не дал до сего времени более или менее удовлетворительного раз­решения проблемы. А из этого следует, что в определении института пра­ва собственности надо исходить не только из тех общественных отноше­ний, которые регулируются институтом права собственности, но и из его служебной роли, из тех функций, которые выполняет институт права соб­ственности в регулировании общественных отношений.

Вопрос о понятии института права собственности, как и вопрос о по­нятии гражданского права в целом, неразрывно связан с понятием имуще­ственных отношений. По вопросу о понятии имущественных отношений в советской гражданско-правовой литературе были высказаны самые раз­нообразные точки зрения.

Одни авторы понимают под имущественными отношениями юриди­ческое выражение производственных отношений, т. е. правовые отноше­ния как результат урегулирования правом производственных отношений. Эта точка зрения была ярко выражена В. Г. Вердниковым, который писал:

«Имущественные отношения, регулируемые советским гражданским пра­вом, будучи правовыми отношениями, входят не в базис, а в надстройку над социалистическим базисом»'. Раскрывая далее механизм возникнове­ния имущественных отношений, автор приходит к следующему выводу:

«Таким образом, - пишет он, - имущественные отношения возникают в качестве результата закрепления советским гражданским правом склады­вающихся в нашем обществе экономических отношений. В дальнейшем советское гражданское право регулирует эти имущественные (правовые) отношения...»².

Предлагаемая конструкция исходит из «двойного регулирования» правом производственных отношений. Сначала они регулируются правом непосредственно, а затем через посредство регулирования «правоотноше­ний», возникающих в результате первичного регулирования. При этом не ясно, каков смысл такого вторичного регулирования. Если право может непосредственно регулировать экономические отношения, то нет никакой

' В. Г. В е р д н и к о в. Предмет советского социалистического гражданского права, лек­ция для студентов ВЮЗИ, 1954, стр. 7.

надобности в том, чтобы прибегать еще к посредствующему регулирова­нию их через регулирование правоотношений, так как непосредственное воздействие права на общественные отношения во всех случаях может быть более эффективным. Поэтому практически такую конструкцию едва ли можно считать пригодной.

Целый ряд сомнений вызывает такая конструкция и с теоретиче­ской точки зрения. Если имущественные отношения - это правовые от­ношения, то отсюда следует, что имущественные отношения существу­ют только в классовом обществе. Из этого следует также, что те отно­шения между лицами по поводу вещей, которые не урегулированы пра­вом и, следовательно, не являются правовыми отношениями, не являют­ся и имущественными отношениями. В частности, исходя из данной конструкции, отношения, возникающие на основе договора дарения с условием пожизненного содержания, поскольку они не урегулированы законом, приходится считать «неимущественными отношениями». На том же основании нельзя считать имущественными такие отношения, которые возникают на основе запрещенных законом сделок, так как, запрещая такие отношения, закон тем самым не придает им характера правовых отношений. Но если это так, то лица, совершившие подобного рода сделки, ссылаясь на автора предлагаемой конструкции, вполне ре­зонно могут заметить, что поскольку такие отношения не являются имущественными, то они и не могут нанести ущерба государственной, кооперативно-колхозной или личной собственности. Выходит, что по­добная конструкция теоретически обосновывает безответственность лиц, нарушающих законы.

Очевидно поэтому, что выдвигаемое В. Г. Вердниковым понятие имущественных отношений ни с теоретической, ни тем более с практиче­ской точки зрения не может быть приемлемо.

Господствующее мнение относительно характера имущественных отношений сводится к тому, что имущественные отношения есть произ­водственные отношения'.

Однако указанное решение проблем едва ли можно считать удовле­творительным, так как оно не дает ответа на целый ряд вопросов. В част­ности, открытым остается вопрос о том, в какой связи такое бесспорно

' «Советское гражданское право», учебник для юридических школ, под ред. проф. С. Н. Брату-ея, стр. 4; В настоящее время С. Н. Братусь изменил свою позицию по данному вопросу и рассматривает имущественные отношения как волевые отношения (см. указанные тезисы);

«О предмете советского гражданского права» (к итогам дискуссии), редакционная статья журн. «Советское государство и право», 1955, № 5, стр. 53. 372

имущественное отношение, как договор, охарактеризованный Марксом как волевое отношение, стоит с производственными отношениями, кото­рые рассматриваются как независимые от воли отдельных людей. Если право регулирует производственные отношения, то как это согласовать с тем фактом, что право регулирует также и волевые отношения, например, договорные. Сама постановка этих вопросов уже свидетельствует о том, что предлагаемое решение по меньшей мере не доведено до конца и что в действительности механизм воздействия права на производственные от­ношения, по-видимому, значительно сложнее, чем это иногда представля­ется.

Что же такое имущественные отношения? Право, в том числе и со­ветское гражданское право, регулирует поведение людей в обществе. Оно определяет меру возможного и меру должного поведения людей в их от­ношениях с другими лицами данного общества. Оказывая влияние на во­лю людей, определяя правила их поведения в обществе, право тем самым регулирует и те общественные отношения, в которые вступают лица в процессе своей деятельности. Эти общественные отношения могут быть различными по своему содержанию. Они могут возникнуть в связи с при­надлежностью имуществ определенным лицам или в связи с переходом их от одних лиц к другим и, следовательно, могут иметь экономическое со­держание. Они могут возникать по другим основаниям и не иметь эконо­мического содержания. Иначе говоря, они могут быть имущественными или неимущественными.

Исходя из этого, можно было бы определить имущественные отно­шения как такие отношения, которые связаны с принадлежностью или переходом имущественных благ от одних лиц к другим или, как говорит О. С. Иоффе, «которые обладают определенной экономической ценно­стью ввиду их связи со средствами производства, предметами потребле­ния или иными продуктами труда человека»'.

Однако такое определение имущественных отношений нельзя при­знать достаточным, так как оно показывает лишь специфику объекта этих отношений, но не вскрывает их социальной природы, их социальной сущ­ности, т. е. не дает ответа на вопрос о том, в какой связи находятся иму­щественные отношения с производственными отношения и с правовыми отношениями. Искать ответ на поставленный вопрос следует в плане вы­яснения взаимосвязи волевых отношений с производственными отноше­ниями.

' О. С. И о ф ф е. Советское гражданское право, куре лекций, стр. 7. 373

«В общественном производстве своей жизни, - пишет Маркс, - люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отно­шения - производственные отношения, которые соответствуют опреде­ленной ступени развития их материальных производительных сил»'. Из этого следует, что марксизм рассматривает производственные отношения как необходимые, от воли отдельных людей не зависящие отношения.

Производственные отношения не зависят от воли людей и выступают как необходимые в двух отношениях. С одной стороны, люди, рождаясь, застают уже определенную ступень развития производительных сил и производственных отношений, которые не могут быть изменены по воле отдельных лиц. В силу этого люди вынуждены с необходимостью дейст­вовать в рамках существующих производственных отношений, выйти за пределы которых они практически не в состоянии. С другой стороны, чтобы удовлетворять свои жизненные потребности, люди с необходимо­стью должны вступать в различные отношения друг с другом. В этом и только в этом смысле деятельность людей, их поведение и возникающие между людьми отношения являются необходимыми, не зависящими от их индивидуальной воли.

Но человек - существо, наделенное волей и сознанием. В рамках этой необходимости люди проявляют свою волю, действуют обдуманно, и сознательно добиваются поставленных перед собой целей. По своей воле люди вступают в различные отношения друг с другом, которые в силу этого приобретают характер волевых отношений. Однако волевые отно­шения являются лишь формой проявления необходимости, формой, в ко­торой производственные отношения как необходимые находят свое вы­ражение на поверхности общественной жизни как отношения между ли­цами. Причем содержание этой формы, содержание волевых отношений дано самими экономическими отношениями.

Эту взаимосвязь между экономическими отношениями и волевыми отношениями особенно ярко показал Маркс на примере договорных от­ношений. Характеризуя отношения между товаровладельцами, Маркс писал: «Это юридическое отношение, формой которого является дого­вор, - все равно, закреплен ли он законом или нет, - есть волевое отноше­ние, в котором отражается экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого, отношения дано самим экономическим от­ношением»².

' К. М а р к с. К критике политической экономии, стр. 7. ² К. М а р к с. Капитал, т. 1,1950, стр. 91.

Аналогично подходит Маркс и к характеристике отношений собст­венности. В своем письме И. Б. Швейцеру от 24 января 1865 г. Маркс, критикуя Прудона, писал: «То, о чем в сущности шла речь у Прудона, была существующая современная буржуазная собственность. На вопрос:

что она такое? - можно было ответить только критическим анализом «по­литической экономии», обнимающей совокупность этих отношений соб­ственности не в их юридическом выражении как волевых отношений, а в их реальной форме, т. е. как производственных отношений^.

Из этого следует также, что необходимо различать производствен­ные отношения в их реальной форме и те волевые отношения, в форме которых они проявляются в отношениях между людьми и которые пред­ставляют лишь выражение этих материальных, производственных отно­шений в волевой деятельности людей. Важно заметить, что Маркс не только различает производственные отношения в их реальной форме и волевые отношения как форму их выражения (проявления) на поверхно­сти общественной жизни, но и связывает волевые и юридические отноше­ния. При этом в отношении договора совершенно отчетливо выступает мысль о том, что договор, не урегулированный законом, есть волевое от­ношение, но не юридическое отношение. Волевое отношение становится юридическим (правовым) отношением, когда оно урегулировано законом. А из этого вытекает, что право регулирует не производственные отноше­ния в их реальной форме, а те волевые отношения, в которые вступают люди в процессе своей деятельности и которые являются выражением этих материальных, производственных отношений.

Поэтому под имущественными отношения­ми и следует понимать волевые отношения, в которых производственные отношения нахо­дят свое выражение на поверхности общест­венной жизни, складывающиеся в связи с при­надлежностью и переходом имущественных благ.

Поскольку содержание этих постоянно возникающих, изменяющихся и прекращающихся имущественных отношений определяется производст­венными отношениями данного общества, постольку, регулируя эти иму­щественные (волевые) отношения, право, в том числе и советское граж­данское право, оказывает активное воздействие и на производственные отношения. Запрещая одни, закрепляя и развивая другие имущественные

'КМаркс, ФЭнгельс. Избр. письма, стр. 153 - 154 375

_____Осуществление и защита гражданских прав______

отношения, советское гражданское право тем самым содействует укреп­лению и дальнейшему развитию социалистических производственных отношений по пути коммунистического строительства.

В самое последнее время вопрос о волевом характере регулируемых правом имущественных отношений был поставлен профессором С. Н. Бра-тусем'. Однако ряд высказанных им положений вызывает сомнение.

В частности, весьма сомнительным представляется утверждение о том, что «имущественные отношения - это волевая сторона производст­венных отношений в общественно-экономических формациях, в которых сохраняется неравенство в распределении благ между людьми (даже если это неравенство существует только в отношении предметов потребле­ния)» и что, следовательно, «имущественных отношений между людьми не было в первобытном коммунистическом обществе, их не будет при полном коммунизме».

Едва ли правильно связывать существование имущественных (во­левых) отношений с имеющимся в обществе неравенством. Как в усло­виях классового общества, так и при коммунизме производственные отношения реализуются через волевую деятельность людей, через воле­вые отношения. Коммунистическая общенародная собственность не исключает волевых имущественных отношений как формы выражения и реализации производственных отношений. И при коммунизме будут существовать, например, отношения, связанные с использованием от­дельными членами общества жилых помещений, входящих в общена­родный жилищный фонд. Эти имущественные отношения не будут воз-мездными, не будут правовыми, но они останутся и волевыми, и имуще­ственными.

Кроме того, при коммунизме наряду с общенародной коммунисти­ческой собственностью останется и личная собственность на предметы личного потребления, так как «коммунизм ни у кого не отнимает воз-

' В тезисах доклада «Понятие имущественных отношений и их правовое регулирование в СССР» (стр 5) С. Н Братусь указывает, что «волевая природа имущественных отношений не была раскрыта» советскими юристами. Это утверждение неточно. Волевая природа имущественных отношений была раскрыта советскими юристами. Так, в кандидатской диссертации В. П. Грибанова, защищенной в Ученом совете Московского юридического института в 1953 г, на тему «Основные черты плановых гражданско-правовых договоров и история их развития» на основе соответствующего анализа дается следующий вывод:

«Таким образом, имущественные отношения, являясь волевыми отношениями, вместе с тем выступают как формы выражения производственных отношений» (стр. 114) Анало­гично решается вопрос и в гл. 1, т. 1 учебника по советскому гражданскому праву, подго­товленного кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ. 376

можности присвоения общественных продуктов, он отнимает лишь воз­можность посредством этого присвоения порабощать чужой труд»'. Но отношения, связанные с владением, пользованием и распоряжением личной собственностью, не могут не быть волевыми имущественными отношениями.

Сомнительным представляется также и утверждение С. Н. Братуся о том, что «правовое регулирование имущественных отношений всегда свя­зано с равенством сторон в этом регулировании даже в том случае, если одной из них является планово-регулирующий орган». Если, как полагает автор, при наделении предприятия основными, оборотными и иными средствами возникают имущественные отношения и эти отношения воз­никают «не между органом государственного управления и предприятием, а между государством в целом и предприятием», то, чтобы быть последо­вательным, надо признать такие отношения равноправными. Но в чем заключается это равенство в отношениях между государством в целом и отдельным государственным предприятием? Можно ли вообще говорить о равенстве между целым и его частью? Не означает ли такая постановка вопроса на деле противопоставления государства как целого государст­венному предприятию?

Искусственной представляется постановка вопроса о разграничении гражданского и административного права по линии отграничения имуще­ственных и организационных отношений. «Организационные отноше­ния, - пишет С. Н. Братусь, - возникающие из регулирующей деятельно­сти органов государственного управления, если они даже и направлены на имущественные цели, не являются имущественными отношениями». Но почему они не являются имущественными отношениями, приходится только догадываться.

Представляется, что данное С. Н. Братусем разграничение имущест­венных и организационных отношений основано не на характере, не на содержании этих отношений, а на той правовой форме, в которой они осуществляются. Между тем имущественные отношения, связанные с владением, пользованием и распоряжением государственной социалисти­ческой собственностью, независимо от того, в какой правовой форме они реализуются, по своему существу были и остаются имущественными от­ношениями.

Так, например, право распоряжения государственной социалистиче­ской собственностью осуществляется Советским государством: а) в фор-

' К. М а р к с, Ф. Э н г е л ь с. Манифест Коммунистической партии, 1953, стр 50. 377