Глава 21. Первое послание Петра

Глава 21. Первое послание Петра

I. ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ ПЕТРА В РАННЕЙ ЦЕРКВИ

Столь сильны свидетельства его употребления в ранней Церкви, что у некоторых ученых вопрос этот не вызывает сомнения¹, и они считают, что оно с самого начала было признано каноническими. Явные параллели в Послании к Коринфянам Климента Римского² несомненно говорят о том, что Климент знал и использовал это Послание. Однако большинство ученых не разделяет этого мнения³, а что касается Игнатия, Послания Варнавы и Пастыря Ермы, то вопрос этот остается открытым, тогда как определенные цитаты из этого Послания у Поликарпа не вызывают сомнения, хотя он нигде в своем Послании не ссылается на Петра и не называет его по имени. Это заставило многих ученых считать, что Поликарп знал это Послание только как анонимное, так как, цитируя Послания Павла, он дважды называет имя апостола. Однако надо помнить, что Поликарп обычно не называет автора цитат, которые он приводит, и поэтому надо думать, что он это делает по какой-то особой причине. Причину эту нетрудно понять, потому что Петр писал той же церкви, которой написал свое Послание Поликарп. Цитаты из Первого Послания Петра носят общеувещевательный характер, тогда как цитаты из Посланий Павла относятся к типу эпиграмматических, экономных утверждений. Это можно объяснить тем, что Поликарп видимо цитирует Первое Послание Петра по памяти, а в некоторых случаях приводит слова Павла по рукописи, которую он имел. Но независимо от правильности или неправильности этой гипотезы, то, что Поликарп цитирует Первое Послание Петра, не называя его имени, еще не доказывает, что он знал это Послание без обращения⁴, так как едва ли возможно, чтобы Послание, которое уже широко почиталось и использовалось, "приобрело" бы авторитет Петра, которого у него раньше не было и позже⁵.

Еще до Иринея оно часто цитировалось как Послание Петра, как, например, у Тертуллиана и Климента Александрийского, а также у Феофила Антиохийского и Диогнета⁶. А это говорит о том, что оно было столь же авторитетно, как и большинство новозаветных Писаний. Однако остается один сомнительный факт. Так как в Мураториевом каноне отсутствуют оба Послания Петра, некоторые ученые полагают, что именно поэтому до конца II века Римская церковь не считала его каноническим. Но поскольку в этом месте текст Мураториева канона вызывает сомнение, предположение Весткотта, что здесь мы имеем пробел, возможно и правильно⁷. По крайней мере несомненно то, что плохое состояние текста не позволяет на этом основании делать определенный вывод. Едва ли можно не придавать значения тому факту, что Послание широко признавалось, как это показывают вышеприведенные данные. Хотя оно возможно и не так широко использовалось на Западе, как на Востоке, но во всяком случае оно никогда не вызывало сомнения.

Несмотря на то, что эти свидетельства достаточно сильно удостоверяют подлинность Послания, оно иногда оспаривалось на том основании, что, если бы оно было написано Петром в Риме, то латинские церкви должны были бы его часто цитировать, но такого рода аргумент неубедителен, так как оно было послано не Западным, а Восточным церквам⁸.

И в заключение можно сказать, что Первое Послание Петра оказало большое влияние не только на раннехристианские Писания, но и имело для них апостольский авторитет. И несомненно, что ранняя Церковь признавала его подлинным Посланием Петра, чего не должны забывать противники авторства Петра для этого Послания.

II. АВТОРСТВО

1. Лингвистические и стилистические возражения

То, что автор в совершенстве владел греческим языком, признается всеми. Послание написано прекрасным стилем, несомненно отработанным под влиянием греческого стиля Септуагинты, которую автор хорошо знал, на что указывает не только прямые цитаты, но и многие случаи ветхозаветных языковых форм. Именно это не позволило некоторым ученым признать авторство Петра. Считается, что писатель использовал Септуагинту в буквальном смысле, а не как практикующий верующий еврей, потому что он нигде не выражает своих религиозных взглядов, как это хорошо видно у Павла¹⁰. Словарь писателя богатый и многообразный, и он хорошо знает синтаксис греческого языка". И его греческий гораздо лучше, чем Павла, который был высокообразованным человеком по сравнению с апостолом Петром. И в этом заключается основная трудность.

Можно ли себе представить, чтобы галилейский рыбак так хорошо владел греческим, родным языком которого был арамейский и образование столь низким? Многие ученые считают это невозможным¹², особенно ввиду указания в Деян. 4.13, что Петр был человеком "некнижным" ( /agrammatos/), хотя надо отметить, что более возможным значением этого слова в данном контексте является то, что он не имел "формального образования"¹³. К тому же, в традиционных ссылках на Петра говорится, что он нуждался в переводчике, когда обращался к людям, родным языком которых был греческий. Возможно, что предание ошибается, но оно достаточно сильно, чтобы можно было усомниться в знании Петром греческого языка¹⁴.

2. Исторические возражения

Основным аргументом против авторства Петра является предполагаемая в Послании историческая ситуация. Автор пишет к преследуемым христианам (ср. 1 Пет. 1.6; 2.12, 15; 4.12, 14-16; 5.8-9), и особенно к страдающим во имя Христово. Поэтому считается, что само по себе исповедание Христа становится преступлением, а отнюдь не просто нарушением христианами общественного порядка, которое им приписывалось в ранние времена. Гонение это не могло быть вызвано просто возмущением народа, а было официально организованным актом против христианства. Однако, хотя Нероновские гонения было направлено против христиан в Риме, оно могло распространиться и на провинции, к которым обращено это Послание (например, Понт, Галатия, Каппадокия, Азия (синод. Асия) и Вифиния). Но если исключить Нероновские гонения, то Послание надо датировать временем гонений либо при Домициане, либо при Траяне, и в любом случае оно должно было иметь апостольский авторитет, так как, согласно преданию, Петр претерпел мученическую смерть при Нероне¹⁵.

Кроме того параллели между ситуацией, описанной в переписке Плиния младшего с императором Траяном, и предполагаемой ситуацией этого Послания заставили некоторых ученых¹⁶ предполагать одно и то же гонение. Эту теорию разделяют многие ученые, которые оспаривают целостность Послания и указывают на совершенно иной подход к гонениям после 4.12, о чем мы будем говорить ниже¹⁷.

Другим аргументом против авторства Петра является отсутствие связи между Петром и какой-нибудь из Асийских церквей, для которых предназначалось это Послание. Более того эти языческие области скорее всего должны были находиться под неустанным вниманием ал. Павла, и тогда непонятно, почему именно ап. Петр обращается к ним после смерти Павла, так как в задачу его служения входило обращение обрезанных¹⁸.

Еще одним историческим аргументом является то, что такой термин, как "сопастырь", апостол не употребил бы¹⁹. Кроме того заявление автора, что он был свидетелем страданий Христа, не могло быть сделано Петром, потому что его не было со Христом во время всего периода Страстей Господних. А также такой апостол, как Петр, несомненно гораздо больше написал бы о своих контактах с Самим Иисусом²⁰ и своем знании изречений своего Учителя. Но этот аргумент нельзя считать серьезным, потому что такие воспоминания во Втором Послании Петра рассматриваются некоторыми учеными как аргумент против апостольского авторства²¹.

3. Доктринальные возражения

Противники авторства Петра ставят большой акцент на сходстве мысли между этим Посланием и письмами Павла²². Считается, что автор заимствовал свои идеи из некоторых из них, особенно из Посланий к Римлянам и к Ефесянам²³. Но даже оставив в стороне литературное сходство, богословский фон автора столь сильно напоминает богословский фон Павла, что считается, что автор был учеником Павла²⁴. Но как это могло быть? По мнению некоторых ученых²⁵ это невозможно, потому что Петр никогда не имел близких отношений с Павлом и фактически ставил себя выше него²⁶.

Наконец, что касается заимствования из Посланий Павла, то считается, что в этом Послании нет ничего оригинального. Иными словами, в нем нет ничего, что не было бы характерно для Павла²⁷. Даже отсутствие вопроса о законе считается непонятным в письме, написанном вождем еврейских христиан²⁸. То есть это отличие от павлинизма считается скорее доказательством в пользу влияния Павла, чем наоборот. Вескость такого аргумента зависит от предположения, что такой апостол, как Петр, не мог не быть оригинальным.

Другим, совершенно противоположным, аргументом против авторства Петра является зрелость мысли автора и ее сходство со Древнеримским символом веры²⁹, особенно с учением о сошествии в ад.

Если все эти возражения взять вместе, то каждый из них отличается своим собственным подходом и своей убедительностью, но то, что некоторые ученые посчитали их достаточно убедительными против авторства Петра, требует их более глубокого изучения. И надо признать, что сторонники этих аргументов обычно недостаточно учитывают внешние данные, хотя иногда и сталкиваются с большими трудностями, когда пытаются их объяснить.

Очень трудно ответить на вопрос, мог или не мог человек владеть другим языком так же хорошо, как своим собственным, когда так мало известно о личных способностях этого человека. Может быть, большее значение надо придать прежнему занятию Петра, когда он был рыболовом, чем это обычно делается, потому что при самой консервативной датировке Послания Петра-писателя от Петра-рыболова разделяет период больше чем тринадцать лет, а кто может определить, каких вершин он мог достичь за такой длинный период времени? Даже если его родным языком был арамейский, то нельзя забывать, что он жил в двуязычной области³⁰ и не только должен был знать разговорный греческий язык, но и до своего христианского служения постоянно употреблять его в разговорах с эллинистическими евреями даже в Иерусалиме или Антиохии³¹. И по мнению Моултона и Говарда³² греческий язык Петра мог быть лучше его родного арамейского³³.

Широкое использование Септуагинты палестинским евреем отнюдь не удивительно, когда он обращается к языческой области, потому что греческая версия Священного Писания была Библией языческих церквей, и едва ли Петр не знал ее, когда трудился в общинах эллинистических евреев³⁴.

Но действительно ли подтверждают слова Папия, что Марк представлял собой "истолкователя" Петра, мнение, что греческий язык Петра был настолько плох, что он нуждался в переводчике? Эти слова Папия несомненно были нужны для подтверждения аутентичности Евангелия от Марка, и едва ли можно считать, что они предполагали плохое знание Петром греческого языка³⁵.

Поэтому нет никаких оснований утверждать, что Петр не мог написать это Послание, потому что плохо владел языком и стилем. Мы можем только отметить исключительный характер Послания и считать, что это отнюдь не может быть решающим аргументом против авторства апостола. Но чтобы исключить сомнение в этом отношении многих авторов, была выдвинута гипотеза секретаря, согласно которой стилистические особенности принадлежат Силе, или он был автором Послания, написанного по поручению Петра³⁶.

Из 5.12 мы знаем, что Петр написал это письмо "через Силу". Но означало ли это соавторство, а если нет, то насколько свободно разрешал Петр Силе выражать свои мысли? Хорошо известно, что в древности секретарям иногда давалась большая свобода при записывании идей своего хозяина. В определенных случаях секретарю давался только план содержания, в соответствии с которым он затем писал письмо³⁷. Хозяин конечно же потом проверял написанное и по всей вероятности удостоверял правильность его содержания. Хотя письмо и написано на языке секретаря, основные идеи принадлежали хозяину.

В случае Первого Послания Петра Сила хорошо подходит для этой роли, потому что если считать его Силой Деяний³⁸, он хорошо знал Павла и его имя стоит рядом с именем Павла в обращении Посланий к Фессалоникийцам. Некоторые ученые считают, что он был соавтором Павла, когда писались эти Послания, и если это предположение правильно, то вполне возможно, что он был соавтором также и Петра,и Первого его Послания. Сельвин³⁹ доказывает такую возможность на том основании, что идеи и язык Первого Послания Петра, Посланий к Фессалоникийцам и апостольскими постановлениями в Деян. 15, которое Сила должен был доставить Антиохийской церкви, тесно между собой связаны. Но сходству идей можно дать разное объяснение, а употребление одинаковых выражений разными авторами можно объяснить соавторством. Тем не менее там, где известно, что какое-то данное имя связано с разными группами писаний, сходство может иметь определенное значение. Гипотезу соавторства Силы нельзя поэтому исключать, и она является убедительной альтернативой для тех, кто считает лингвистический аргумент главным доводом против авторства Петра.

Здесь нельзя не сказать несколько слов о критике этой гипотезы секретаря. Так, Ф. Р. Беар⁴⁰ считает учение в Первом Послании Петра с отсутствием в нем акцента на работе Святого Духа достаточным доказательством против теории раннего авторства Послания⁴¹. Но оценка любой теории частично обусловливается предположениями, и те, кто сталкивается с другими большими трудностями, не станут отрицать лингвистической проблемы на таком основании, как теория секретаря⁴².

Другой проблемой является отсутствие приветствия от Силы, что странно, если он был секретарем или соавтором (ср. Рим. 16.22, где писец Тертий шлет свои приветствия). А это значит, что Сила играл гораздо менее важную роль, чем предполагает гипотеза секретаря. И не только это, но и 5.12 тогда становится довольно сомнительным самоудостоверением, если сам Петр не добавил этих слов. А также трудно себе представить, чтобы наставления в 5.1 и далее мог написать сам секретарь. Личный авторитет Послания столь очевиден, что надо согласиться с тем, что эта часть письма была продиктована апостолом. Также важно и то, что утверждение в 5.12, где упоминается Сила, говорит о том, что он был секретарем или подателем этого письма, и поэтому метод составления 1 Пет. вызывает некоторое сомнение⁴³.

Другой аргумент против гипотезы секретаря основывается на том, что Сила был иерусалимским христианином и потому не мог так хорошо владеть греческим, как им несомненно владел автор Послания⁴⁴. Но в Иерусалиме несомненно были евреи, которые говорили на греческом языке, и нет основания исключать из их числа Силу. Потому-то ему и было поручено передать письмо Иакова грекоязычным церквям в Антиохии, Сирии и Киликии (Деян. 15.33 и далее).

В заключение надо сказать, что теория секретаря не является ни убедительной, ни неубедительной. Если Петр воспользовался помощью Силы, то, учитывая весь тон письма, едва ли автор дал бы своему секретарю слишком большую свободу при его написании. Во всяком случае последний раздел подтверждает, что это личное послание Петра, удостоверенное его собственным особым авторитетом⁴⁵.

2. Исторические возражения

Вопрос гонения, предполагаемого в Послании, является, как мы уже сказали, самым важным для проблем авторства. Но ответить на него очень трудно, так как мы очень крайней мере в эпистолярной псевдоэпиграфии. Подобных примеров нет среди известной нам псевдоэпиграфической христианской литературы. мало знаем о ранних гонениях. Если допустить, что это было общим преследованием христиан во всех провинциях при Домициане, то мы только знаем, что Флавий Климент и его жена Домицилла вместе с некоторыми другими христианами в Риме преследовались за свои христианские взгляды, но коснулось ли это гонение христиан и в других провинциях, нам неизвестно⁴⁶. И поэтому едва ли можно связывать Первое Послание Петра с этим периодом.

Но если допустить, что в этих провинциях Малой Азии началось или предполагалось официальное гонение на христиан, то не связана ли ситуация в Послании с гонениями при Траяне? Однако параллели эти не столь доказательны, как это часто считается. В то время и, может быть, несколько раньше название "христиане" приобрело определенное значение, но это еще не означает ту же ситуацию, которая предполагается в 1 Пет. 4.14 (гонение за имя Христово), потому что с самого основания Церкви считалось, что все христиане страдали "за имя Христово". Ведь эти страдания были предопределены Самим Господом⁴⁷. Однако нельзя забывать, что Плиний младший просил у Траяна разъяснения относительно всей ситуации христиан. И ни вопросы Плиния, ни ответ Траяна не предполагают, что это гонение на христиан было чем-то новым⁴⁸. Кроме того ничто также не предполагает, что проблема, вставшая перед Плинием, не была общей для всей империи, и тем не менее 1 Пет. 5.9 показывает, что испытания, которые христиане призываются терпеть, могли обрушиться на христиан повсюду. Кроме того у Плиния гонение на христиан было продолжением прежней политики, тогда как в Первом Послании Петра "огненное искушение" рассматривалось как новые страдания (4.12). Итак гонения, предполагаемое в Послании, едва ли можно отнести к периоду правления Траяна⁴⁹.

Что же касается Нероновских гонений, то у нас нет никаких данных, что оно затронуло провинциальные области, хотя Тертуллиан⁵⁰ утверждает, что указом Нерона (лат. institutum Neronianum) христиане объявлялись вне закона, но никаких следов этого указа не сохранилось. Однако в Риме христиане несомненно были козлами отпущения, и жестокое к ним отношение Нерона было хорошо известно во всех провинциях, в которых проживавшие там христиане должны были опасаться, что оно коснется и их. Петр мог предвидеть распространение этих гонений и хотел предупредить асийских христиан, что их ожидает. И поскольку в Послании ничто не противоречит этой гипотезе, исключать ее не следует.

Но открытым остается другой вопрос. Можно ли говорить, что страдания в Послании предполагают официальные гонения? В первой части Послания они носят общий характер (1.6-7; 3.13-17), тогда как в последней предполагается начало более жестоких гонений (4.12 и далее). Однако более убедительной предоставляется точка зрения, что такого рода страдания предполагали не мученическую смерть, а нападки на христиан из-за того, что они считались одиозными в глазах соседей. "Ответ" /apologia/ (3.15), который они должны быть готовы дать, когда это понадобится, может в равной мере означать как необходимость в общехристианском свидетельстве, так и необходимость в законной защите. И действительно, "гонения" в Первом Послании Петра мало чем отличаются от испытаний, которые христиане должны были терпеть с первых дней основания Церкви⁵'. И Петр хочет предостеречь христиан от страданий за совершение преступлений, так как все другие испытания посылаются Богом для их же блага. Страдания христианина противопоставляются страданию убийцы, вора, злодея или "посягающего на чужое" (4.15-16), и хотя в обоих случаях требуется законное наказание⁵², для этого необходимо решение судей, как это было в случае Павла и Силы в Филиппах. "Огненное искушение" ( /pyrosis/) в 4.12 может указывать на какую-то форму гонений, связанных с поджогом, и тогда это очень напоминает Нероновские гонения, либо является метафорой любого искушения, которое имеет очищающее действие огня.

Хотя невозможно сделать твердый вывод, все же можно с уверенностью сказать, что эти ссылки на гонения не исключают авторство Петра.

Предположение, что Петр написал письмо областям, которые находились под надзором Павла, не серьезно, потому что, если бы к этому времени Павел уже умер (как это обычно считается), то не было бы никакого вопроса о разделении территорий⁵³. Было бы совершенно естественно, чтобы старший апостол отправил послание утешение церквам из язычников, если апостол язычников уже умер. Но конечно не установлено, что это Послание предназначалось церквам Павла. Из упомянутых провинций Павел трудился, насколько нам известно, только в Галатии и Асии, даже в северных областях этих провинций он, по всей вероятности, никогда не проповедовал⁵⁴. Несомненно, что эти области были евангелизированы обращенными Павла, но никогда возможно лично его не знавшими. И это может объяснить отсутствие ссылок на него, хотя и нет никакого основания для его упоминания во всяком случае в этом Послании⁵⁵. Если правильно предание, что Петр жил в Риме⁵⁶, то нельзя ставить слишком большой акцент на расширении его деятельности как апостола евреев.

То, что Петр не назвал бы себя сопастырем и свидетелем страданий Христовых (5.1), отнюдь не столь самоочевидно, как это часто предполагается. Помимо того, что термин "пастырь" уже во времена Палия⁵⁷ использовался для обозначения апостола и поэтому не мог рассматриваться ранней Церковью как более низкое звание, сам контекст требует такого обозначения, чтобы увещевания пастырей имели силу. Скорее это говорит о скромности писателя⁵⁸, и даже его сострадании к читателям⁵⁹. То, что Петр не видел всех страданий Христа, отнюдь не помешало бы ему конечно назвать себя свидетелем.

3. Доктринальные возражения

Столь широко разделялось мнение, что Послание Петра является только отражением учения Павла, что приятно отметить появление тенденции видеть собственный вклад Петра в новозаветное богословие⁶⁰. В Послании отсутствуют такие учения Павла, как об оправдании, законе, новом Адаме, о плоти, но в нем имеются методы изложения материала, характерные для Петра, такие как его частое употребление ветхозаветных цитат и нравственных законов, его церковное, историческое и христианское сознание. Учение Петра нельзя систематизировать в богословскую школу, но оно очень отличается от подхода Павла.

Особенно это касается учения о смерти Христа, которое с его акцентом на Воскресении Христа непосредственно связано с акцентом Петра в его речах в Деяниях. Как свидетель воскресшего Христа Петр никогда не мог бы забыть глубокого впечатления, которое оказало на него столь огромной важности событие, и учение о сошествии в ад⁶', как бы странно это ни показалось для современного ума, было более естественно связано с важностью Воскресения, чем с позднейшей вставкой или воображением псевдонимного автора.

В то же время ни один серьезный исследователь Павла и Петра не станет отрицать их общей основы, которую нельзя объяснить только общим христианским фоном. Обычно считается, что содержание Послания позволяет говорить о некотором влиянии Павла на взгляды Петра, но это может быть аргументом против авторства Петра только при двух условиях. Во-первых, необходимо показать, что новозаветные свидетельства о Петре психологически не допускают возможности на него постороннего влияния, особенно со стороны такой сильной личности, как Павел. Но имеющиеся данные показывают, что Петр был человеком не оригинальных идей, а дела. Успешное противодействие Павла компромиссу Петра в Антиохии хорошо показывает направление этого психологического влияния⁶². Во-вторых, необходимо показать, что Петр и Павел выражали разные тенденции, которые едва ли позволяют говорить об их тесной связи. Но такая историческая точка зрения берет свои корни в Тюбингенской школе критики, которая не основывается на Новом Завете. Нельзя не признать, что оба апостола внесли свой вклад в христианскую мысль и что вклад Павла был больше, чем Петра, но отсутствие реального расхождения между их Писаниями еще не позволяет ни лишать Петра оригинальности, ни считать Первое Послание Петра попыткой примирить противоборствующие партии. Несомненным фактом является то, что оба они выражают важные аспекты раннего христианства⁶³.

В. Альтернативные теории

1. Псевдонимное письмо

Эта самая очевидная альтернатива авторства Петра, и самые ранние критики традиционного взгляда ее автоматически признали. Хотя мнение Тюбингенской школы, что письмо это было написано позже в ознаменование объединение партий Петра и Павла, что объясняло павлианские элементы в нем, выдаваемые под псевдонимом Петра, теперь полностью отвергается⁶⁴, но осталась гипотеза преднамеренной псевдонимности письма, снимающая многие спорные вопросы мотива его написания. Так, по мнению Г. фон Содена⁶⁵ Сила написал это письмо от имени Петра, который считался мучеником (если 1 Пет. 5.1 понимать в таком смысле), чтобы поддержать христиан, страдавших от гонений Домициана. Но эту теорию можно сразу же отвергнуть на том основании, что неожиданное появление письма от столь давно умершего апостола должно было сразу же вызвать подозрение⁶⁶. Кроме того было бы непонятно, почему Сила не послал его от своего имени⁶⁷. А. Юлихер⁶⁸ считает его автором неизвестного римского учителя, знание которого идей Павла помогло ему написать такого рода письмо, но он предпочел сделать это от имени Петра, чтобы придать ему авторитет апостола, который вместе с Павлом понес мученическую смерть в Риме. Но эта альтернатива не более убедительна, чем предыдущая.

Считалось, что главные трудности этой старой концепции псевдонимности можно устранить, если под псевдонимом понимать не умышленное средство обмана, а просто признанную литературную практику. Так, по мнению Ф. Р. Беара⁶⁹ читатели не видели в псевдониме ничего предосудительного. Они могли даже считать его свидетельством того, что автор придавал большее значение своему посланию, чем своему авторитету. Такое понимание псевдонимности как признанного литературного приема разделяют современные ученые, потому что оно устраняет нарушение нравственных принципов искренней псевдонимности, исключая тем самым неправильное понимание такого процесса, как "подделки". Но для признания такого рода гипотезы необходимо сделать четкое различие между древней и современной литературной практикой, что едва ли возможно.

Основным фактором в этой теории является предположение, что автор не собирался обманывать. Это мог быть человек, который по мотивам скромности пользуется признанной практикой псевдонимности, чтобы поддержать христиан, которые в его время сильно преследовались. В таком случае надо предположить, что читатели могли признать необходимым такой прием и пренебречь всеми перечисленными выше его недостатками. Но основная проблема этой теории в том, была ли псевдонимность такого типа когда-либо признанным литературным приемом. При отсутствии четкой дифференциации литературных типов ссылка на множество раннехристианских псевдоэпиграфических произведений может только ввести в заблуждение. Так, Ф. Торм⁷⁰ показал, что раннехристианские эпистолярные псевдоэпиграфические произведения встречались столь редко, что их нельзя рассматривать как признанную форму письма, и в таком случае основное положение этой теории теряет всякую убедительность.

Итак, когда Ф. Р. Беар⁷¹ заявляет, что "нет никакого сомнения в том, что Петр -это псевдоним", есть все основания не согласиться с такой его уверенностью. Во всяком случае самой неубедительной является его попытка объяснить употребление псевдонима тем, что он является своего рода драматическим воссозданием личности псевдонима, сравнимой с монологами Браунинга. Но можно ли думать, чтобы автор, который видел неминуемые и сильные гонения, мог написать письмо, уделяя столь много внимания чисто литературным приемам? В это никак нельзя поверить. Такое предположение не разрешает всей проблемы, как это думает Беар⁷², когда утверждает, что важен был вопрос не авторства, а учения, которое несомненно, должно было быть удостоверено признанным учителем. И чтобы согласиться с теорией литературной псевдонимности, отличающейся от псевдонимности, имеющей целью ввести в заблуждение, необходимо привести больше параллелей и более убедительных мотивов, чем это смог сделать Беар. Здесь возникают те же трудности, с которыми сталкиваются все гипотезы раннехристианской эпистолярной псевдонимичности.

На основании глубокого изучения псевдонимных методов и мотивов, Торм⁷³ приходит к выводу, что в Первом Послании Петра нельзя найти ни одного случая, который указывал бы на псевдонимность. То, что целью автора было поддержать своих читателей, говорит о том, что личные отношения между читателями и писателем имели гораздо большое значение, чем апостольский авторитет. Почему автор, если это не был Петр, не написал это утешительное письмо от своего имени? По-видимому на этот вопрос нет удовлетворительного ответа. В Послании нет речи об ереси, для осуждения которой требовался бы апостольский авторитет. Более того, псевдо-Петр никогда не упомянул бы Силу и Марка, потому что они были тесно связаны с Петром и, согласно Деяниям, были сотрудниками Павла. И он также избежал бы всякого проявления влияния Павла⁷⁴.

Некоторые ученые пытались избежать трудности гипотезы псевдонимности предположением о существовании школы ап. Петра, что сняло бы много вопросов⁷⁵. Но отсутствие подтверждающих данных существования такой школы делает эту гипотезу несостоятельной.

2. Анонимное письмо, впоследствии приписанное Петру

Понимая неубедительный характер вышеизложенных теорий преднамеренной псевдоэпиграфии и в то же время полностью отрицая авторство Петра, А. Гарнак⁷⁶ предлагает компромисс. По его мнению первое и последние предложения (1.1 и далее и 5,12 и далее) были добавлены позже, что позволяет ему отвергнуть авторство Петра всего основного материала письма и выдвинуть предположение, что римский учитель, знавший письма Павла, имел все основания обратиться к областям, через которые Павел прошел во время своего миссионерского путешествия. Такой же гипотезы придерживается и Б. X. Стритер⁷⁷, но только он разделяет весь материал на две группы: епископскую проповедь к новокрещенным (1.3 - 4.11) и епископское пастырское послание, адресованное соседним церквам⁷⁸. Но ни Гарнак, ни Стритер, не могли представить рукописные данные в поддержку своей гипотезы о подделке начала и конца Послания. Предположение Стритера о том, что Аристион был епископом и автором основной части Послания, отнюдь не подтверждает его теорию. А предположение Мак-Джифферта⁷⁹, что имя Петра было добавлено писцом, еще менее убедительно.

Теории анонимного существования Послания обычно предлагаются с целью устранить трудности псевдонимного авторства⁸⁰. Но то, что Послание существовало без имени автора, не представляет никакой проблемы, имея в виду Послание к Евреям⁸¹, а вот добавление имени писцом вызывает большое сомнение.

При отсутствии положительных рукописных данных любые теории интерполяции весьма неубедительны по двум причинам. 1) Трудно себе представить, чтобы в Послание, сначала существовавшее как анонимное, было добавлено апостольское имя, специальный адрес и последние приветствия, которые не вызывали бы по крайней мере подозрения у церквей в области, для которой они якобы предназначались. 2) Обращение к теориям интерполяции столь субъективно, что едва ли это может помочь разрешению проблемы. Теории, которые строятся на фактическом тексте, вызывагот большее доверие, чем те, которые зависят от добавлений, сделанных писцом, чему нет никаких свидетельств.

Как многообразие, так и сомнительный характер альтернативных теорий сами по себе говорят в пользу апостольского авторства, так как сторонники каждой из них должны не только дать твердые основания для отвержения традиционного взгляда, но и сами дать альтернативное объяснение всем фактам, которое было бы более убедительным, чем отвергаемые гипотезы. Если столь серьезный критик, как Э. Ф. Скотт⁸² честно признает, что Послание было приписано Петру по неизвестным для нас причинам, то аргументы против авторства Петра становятся менее убедительными⁸³. Были предложены разные причины использования псевдонима, такие как средство связать между собой павлианскую и иерусалимскую традиции⁸⁴, либо как желание показать единомыслие ссылкой на поддержку сотрудников Павла⁸⁵, либо как намерение сохранить традиции павлианской школы⁸⁶.

Г. Заключение

Результаты обзора различных теорий не оставляют у нас никакого сомнения в том, что традиционный взгляд на авторство Петра более обоснован, чем любая из альтернативных гипотез. В Послании ясно говорится, что апостол был "свидетелем страданий Христовых и славы, которая откроется". Если в нем нет глубины мысли Павла, то в нем, несомненно, есть глубокая любовь и сострадание к тем, кому он старается помочь.

Косвенную поддержку этого взгляда можно найти в различных параллелях с учением Иисуса⁸⁷, некоторых намеках на записанные в Евангелиях события, в которых

Петр участвовал (ср. 1 Пет. 5.5 и Ин. 13.4-5; 1 Пет. 5.2 и далее и Ин. 21.15-17). А также немаловажны параллели с речами в Деяниях, приписываемых Петру⁸⁸.