230
вследствие того, что благодаря фрагменту достигается познание предмета [§ 682]. Без сомнения,
для
понимания
решающим здесь все еще является понимание предмета, предметное уразумение:
это отнюдь не исторический и тем более не психолого-генетический подход.
Тем не менее Хладениусу совершенно ясно, что искусство истолкования приобрело новую и
особенную актуальность, поскольку оно одновременно и оправдывает истолкование. Искусство
истолкования было бы, очевидно, излишним, если бы «ученик имел одинаковые познания с
истолкователем» (чтобы смысл открывался ему «без доказательств») или если бы он «полностью
доверялся истолкователю». По мнению Хладениуса, оба этих условия в его время уже больше не
выполняются; второе потому, что (под лозунгом Просвещения) «ученики хотят видеть своими
глазами»; первое потому, что с ростом познаний о предметах — имеется в виду: с прогрессом
науки — темные места подлежащих пониманию фрагментов становятся все более неясными [§
668]. Потребность в герменевтике, таким образом, прямо доказывается исчезновением
спонтанного понимания.
На этом пути в конце концов принципиальное значение приобретает окказиональная мотивация
истолкования, а именно: Хладениус приходит к крайне интересному выводу. Он констатирует, что
в совершенстве понимать автора — не то же самое, что в совершенстве понимать речь или текст [§
86]. Нормой для понимания книги ни в коей мере не является мнение автора; «так как люди не все
способны предусмотреть, то их слова, речи и произведения могут означать нечто такое, о чем они
сами не собирались говорить или писать», и, следовательно, «пытаясь понять их произведения,
можно думать о вещах, и притом с полным основанием, которые не приходили на ум их авторам».
И тогда, когда мы имеем дело с противоположным случаем: «автор подразумевал больше, чем
сумели понять из его произведений»,— подлинная задача герменевтики для Хладениуса состоит
не в том, чтобы наконец достичь понимания этого «больше», а в том, чтобы достичь понимания
самих книг в их истинном, то есть предметном, значении. Поскольку «все книги людей и их речи
имеют в себе нечто непостижимое», а именно темные места, проистекащие из недостатка
предметного постижения, постольку есть потребность в правильном истолковании:
«неплодотворные фрагменты могут стать для нас плодотворными», то есть «побудить ко многим
мыслям».
231
Надо учитывать, что при этом Хладениус имеет в виду не назидательную экзегезу Библии; он
определенно отвлекается от «священных текстов», для которых «философское искусство
истолкования» есть лишь преддверие. Своими доводами он, конечно, совсем не стремится
узаконить в понимании книги все то, что при этом можно подумать (все «применения»), но лишь
то, что отвечает замыслам автора. Однако такое ограничение не имеет для него смысла историко-
психологического ограничения; Хладениус подразумевает предметное соответствие, по поводу
которого категорически утверждает, что оно учитывает в экзегезе новую теологию
14
.
β)
Шлейермахеровский проект универсальной герменевтики
Как мы видим, предыстория герменевтики XIX века выглядит действительно совершенно иначе,
если ее рассматривать не с позиций Дильтея. Какое расхождение между Спинозой и Хладениусом,
с одной стороны, и Шлейермахером, с другой! Непонятность, которая у Спинозы мотивирует
обходной путь через историческое, а у Хладениуса выдвигает в качестве главного искусство
истолкования с четко выраженной предметной ориентацией, у Шлейермахера имеет совершенно
иное, универсальное значение.
Если я не ошибаюсь, интересный нюанс прежде всего состоит в том, что Шлейермахер ведет речь
не столько о непонимании, сколько о недоразумении. Он имеет в виду уже не педагогическую
ситуацию истолкования, которое приходит на помощь пониманию другого, ученика; истолкование
и понимание, напротив, переплетаются для Шлейермахера самым тесным образом, подобно
внешнему и внутреннему слову, и все проблемы истолкования являются в действительности
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.
Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
120
проблемами понимания. Речь идет только о subtilitas intelligendi (искусстве понимания), а не о
subtilitas explicandi (искусстве истолкования)
15
, не говоря об applicatio (применении)
16
. Но в
первую очередь Шлейермахер проводит четкое различие между более непритязательной
практикой герменевтики, исходящей из того, что понимание возникает само собой, и более
строгой практикой, которая основывается на том, что само собой возникает недоразумение
17
. На
этом различии основывается его подлинное достижение, которое состоит в том, что на место
механических наблюдений Шлейермахер поставил подлинное учение об искусстве
Достарыңызбен бөлісу: |