Попытки добиться повышения производительности

Некоторые из этих технократов склонялись к тому, чтобы в деле повышения производительности труда отдать предпочтение увеличению материальной заинте­ресованности, другие - колебались между жестокими принудительными мерами и

лучшим обращением; в итоге складывается картина постоянных колебаний между кнутом и пряником. Причём весьма показательно, что кнут в качестве наибольшего общего знаменателя всегда оставался последним доводом. Попытки добиться в определенной мере сотрудничества посредством лучшего обращения и пропаган­дистских манипуляций были обречены на провал не только поэтому, что национал-социалистское руководство не было склонно к такой политике. Сама политическая система, основанная на порабощении и эксплуатации других народов, была в прин­ципе неспособна перейти к сотрудничеству, которое предполагало бы уступки в отношении других народов. Кроме того, сопротивление, вызванное жестокой политикой порабощения во всех оккупированных странах уже невозможно было подавить. Национал-социалистское правительство оказалось по сути бессильным перед лицом пассивного сопротивления подвергавшихся эксплуатации принуди­тельно набранных рабочих. Квалифицированных рабочих при выполнении слож­ных технологических операций очень трудно было уличить в намеренном сабо­таже, уловить грань между трудовой непригодностью и нежеланием трудиться, и каждая принудительная мера, которая была использована, должна была лишь укрепить волю к пассивному сопротивлению.

а) Открытие службы по делам военнопленных для влияний со стороны партии и экономики

Чтобы выяснить возможности влияния партийной канцелярии, с одной сторо­ны, и военной экономики, с другой, необходимо сначала кратко описать происхо­дившие в этой области процессы.

Генерал Рейнеке, который ещё до войны ратовал за тесное сотрудничество вер­махта с НСДАП, в деле обращении с советскими военнопленными с самого начала старался действовать в тесном согласии с партией. На процессе по делу ОКВ Рей­неке заявил, что он отдавал соответствующие приказы только по указанию Гитлера, Бормана и Кейтеля¹⁶⁴, но это заявление нелепо уже потому, что подразумевает, буд­то они каждый из этих приказов проводили вопреки его активному сопротивлению.

Первый этап этого тесного сотрудничества заключался в том, что все соответ­ствующие приказы службы по делам военнопленных направлялись в партийную канцелярию, откуда затем в виде «конфиденциальной информации» или секретных циркулярных писем передавались Борманом гауляйтерам и крайсляйтерам¹⁶⁵. Одним из первых объявленных таким образом приказов был основополагающий приказ Рейнеке об обращении с советскими военнопленными от 8 сентября 1941 г. Партийные органы получали тем самым возможность контролировать выполнение этих приказов и сообщать о солдатах, которые были склонны к более человечному обращению с пленными.

Этот первый этап оказался недостаточным как для партийной канцелярии, так и для Рейнеке. 24 сентября 1941 г. начальник штаба Рейнеке, подполковник Конс­тантин фон Бегвелин подписал основополагающий приказ о сотрудничестве началь­ников служб содержания военнопленных с гауляйтерами:

Установлено, что связь между начальниками служб содержания военнопленных и гауляйтерами в данной области не столь тесна, как то желательно для того, чтобы держать гауляйтеров в курсе по вопросу о положении советских военнопленных,

который имеет чрезвычайно важное значение для их округа с политической точки зрения. Именно ввоз советских военнопленных в Германию таит в себе множество политических проблем, которые невозможно решить без представителей партии. Охрана, использование и снабжение - исключительная прерогатива вермахта. Однако это не мешает постоянно лично информировать гауляйтеров обо всех возникающих в этой области вопросах. Так как именно они являются теми людь­ми, которые должны сориентировать подчинённые им службы на то, чтобы те смогли дать отпор возможным волнениям среди населения, Они же являются те­ми, которые могут точно оценить обстановку в округе, в то время как работающие в службе по делам военнопленных офицеры именно теперь во время войны часто прибывают из других частей рейха¹⁶*.

В какой мере начальники служб содержания военнопленных, - в основном по­жилые генералы «в запасе», которые вновь были призваны в условиях войны, -следовали этому распоряжению установить невозможно. Представляется, что с их стороны усилиям руководства вермахта оказывалось в определенной мере пассив­ное сопротивление, так как Рейнеке в 1942 и 1943 гг. неоднократно считал необхо­димым принимать аналогичные решительные меры. При этом его приказы всякий раз выходили далеко за рамки проблемы. В то же время из них ясно следует, что усилия партийной канцелярии не были продиктованы исключительно идеологи­ческими мотивами и что представители военной экономики также пытались про­водить через партийную канцелярию свои интересы.

Следующим этапом процесса подчинения службы по делам военнопленных контролю партии было «указание» ОКВ партийной канцелярии, что, мол, «весьма желательно было бы посещение лагерей для военнопленных полномочными представителями государственной власти». Во время каждого посещения следо­вало информировать комендантов лагерей о том, что все учреждения вермахта, ко­торые должны заниматься охраной пленных, обязаны поддерживать «теснейшую связь» с партийными структурами. То же самое следовало делать и на курсах для комендантов лагерей. Партийная канцелярия, со своей стороны, дала указания своим органам не ждать приглашения со стороны вермахта, но самим «регулярно выражать желание посетить лагеря, расположенные в зоне их ответственности¹⁶⁷».

26 июня 1942 г. отдел по делам военнопленных в ОКВ «по инициативе партий­ной канцелярии»¹⁶⁸ отдал приказ о «повышении производительности труда всех военнопленных»¹⁶⁹. В нём говорилось, что производительность труда военноплен­ных, в особенности «западных и юго-восточных», сильно снизилась. Это объясня­лось тем, что на местах проявляется безразличие к труду пленных и что охранники «видят свою задачу лишь в охране военнопленных, но не в надзоре за производи­тельностью их труда». Каждый пленный обязан «использовать свою рабочую силу в полной мере», но он этого не делает, так что до выхода новых предписаний к нему следует «со всей строгостью применять меры в соответствии с прежними распо­ряжениями». Охране в случае, «если она не будет принимать меры в отношении военнопленных, которые сдерживают свою производительность труда»¹⁷⁰, грозило суровое наказание.

Когда вскоре после этого на совещании гауляйтеров была изложена жалоба по поводу того, «что охранники во многих местах принимают недостаточно строгие

меры в тех случаях, когда военнопленные снижают производительность труда или вообще бастуют», то Рейнеке использовал это в качестве повода для требований, которые зашли ещё дальше. От начальников служб содержания пленных, комен­дантов лагерей и командиров стрелковых батальонов охраны тыла теперь требова­лось лично вручать «полномочным представителям НСДАП (гауляйтерам, [...] крайсляйтерам и руководителям населенных пунктов)» копию приказа от 26 июня: При таких посещениях [...] следует спрашивать, известно ли, и если да, то откуда, что охрана пренебрегает своей обязанностью надзора за производительностью труда военнопленных. [...] К 10 сентября 1942 года следует доложить ОКВ, что все представители НСДАП, в чьих округах используются для работы военнопленные, получили данное предписание¹⁷¹.

Принятием этого распоряжения Рейнеке дал понять, что речь идёт уже не о рав­ноправном сотрудничестве, а о том, что органы службы по делам военнопленных на всех уровнях должны подчиниться партийным органам. В то же время он тем самым в значительной мере подчинил партийному контролю один из секторов вер­махта - службу по делам военнопленных, - что для всего вермахта не было дос­тигнуто даже после введения НСФО в декабре 1943 г., а произошло лишь после открытия официального порядка подачи жалобы по поводу мировоззрения в марте 1945 г.¹⁷²

Принципы, изложенные в этих приказах, об отношениях между военнопленны­ми и партией были дополнены 16 ноября 1942 г. распоряжением, подписанным ге­нерал-майором фон Гревеницем, которое урегулировало условия посещений лаге­рей и рабочих команд «представителями»¹⁷³.

Тем временем, в мае 1943 г. руководство вермахта и партийная канцелярия соз­дали «налаженную тесную связь с партийными органами...». Таким образом мож­но было говорить лишь о том, чтобы ещё больше укреплять и организационно со­вершенствовать эту тесную связь. Это было целью следующего приказа, который фон Гревениц подписал 13 мая 1943 г. В нём говорилось, что задачу повышения «трудового энтузиазма и стремления к успехам» у пленных и постоянного разъяс­нения «всем соотечественникам» угрозы, которую пленные представляют для немецкого народа, можно выполнить только в «неразрывном сотрудничестве» с пар­тией. Дополнительно было приказано проводить на уровне руководителей населен­ных пунктов и рабочих команд ежемесячные, а на уровне крайсляйтеров и ко­мандиров стрелковых батальонов охраны тыла ежеквартальные «товарищеские об­мены мнениями»¹⁷⁴.

На основе созданных таким образом отношений - несомненно одной из при­чин, по которым Рейнеке получил 30 января 1943 г. золотой партийный значок, -партийная канцелярия могла теперь напрямую, без обходных путей через ставку фюрера, настойчиво добиваться проведения своих пожеланий. Отсюда исходила наибольшая угроза тем пленным, которые ещё находились под защитой Женевской конвенции, так как в глазах партийного руководства эта конвенция означала лишь нежелательное препятствие для «целесообразного» обращения со всеми воен­нопленными. Когда осенью 1943 г. несколько гауляйтеров пожаловались Борману на то, что с пленными обращаются «слишком мягко», и что в некоторых местах охрана стала прямо-таки защитницей пленных, тот обратился с «указанием» в ОКВ:

У работающего немецкого населения не существует абсолютно никакого пони­мания того, что в то время, как немецкий народ борется не на жизнь, а на смерть, военнопленные, - следовательно наши враги, - ведут лучшую жизнь, чем немец­кий рабочий¹⁷⁵.

26 октября после этого фон Гревениц издал ещё один строгий приказ об обра­щении с военнопленными и их использовании. Намерение обращаться с «несовет­скими» пленными строго в соответствии с Женевской конвенцией зачастую при­водило к обращению, «которое не согласовывалось с требованиями навязанной нам тотальной войны». В случае с советскими пленными теперь, «как правило, больше не требуется» строго следить за здоровьем и проверять текущий вес. Хорошее об­ращение с пленными воспринимается населением довольно скептически из-за воз­душных налётов:

В особенности слишком мягкое обращение с советскими военнопленными нигде не найдет понимания после того, как стало известно, какие ужасные страдания приходится выносить немецким солдатам, которые попали в советские руки.

Задачей охраны является путём соответствующего обращения

поднять производительность труда в возможно большей мере и тут же сурово наказывать военнопленных, если они ленятся, проявляют небрежность и оказы­вают неповиновение.

Причём любопытно, что фон Гревениц счёл необходимым выразить своё мне­ние по поводу неоднократно высказываемой критики относительно методов пред­принимателей:

Мысль, что, мол, военнопленные своим трудом наполняют прежде всего кошель­ки предпринимателей и поэтому должны браться под защиту против последних, является ложной. [...] Предприниматели знают, что эти рабочие руки заменить некем и хотя бы по этой причине должны проявлять больший интерес к сохра­нению их сил.

Охранники, предприниматели и немецкие рабочие должны иметь лишь одну об­щую цель - достижение победы\

Тот, кто не служит этой цели или мешает её достижению, является врагом народа и совершает преступление против своих товарищей на фронте. Поэтому обращение с используемыми на работах военнопленными должно быть направлено исключительно на то, чтобы добиться от них как можно более высокой производительности труда; следует тут же принимать самые суровые меры в том случае, если военнопленные небрежны, ленивы и оказывают неповиновение. О военнопленных нужно «заботиться», но в то же время обращаться так, чтобы требуемый максимум выработки был достигнут¹⁷⁶.

Несмотря на эти усилия, поставленная цель и теперь не была достигнута. Во всяком случае ещё, пожалуй, оставшиеся у пленных остатки сил можно было мобилизовать только посредством лучшего питания и человечного обращения, но никак не путём угроз. В немецком же руководстве ставку делали почти исключи­тельно на насилие. Об иллюзиях, которые при этом питали, яркое представление даёт следующий приказ начальника службы по делам военнопленных от 13 мая 1944 г. В нём излагались следующие соображения: если среднюю выработку

миллиона советских военнопленных удастся поднять с 80 до 100%, то это будет равнозначно «привлечению 250000 дополнительных рабочих рук». Точно так же по­вышение выработки 800000 французских пленных с 70 до 100% будет равно «прив­лечению» ещё 340000 рабочих рук. Тем самым обратились прежде всего к офице­рам по использованию рабочей силы. От них требовалось стать «фанатиками идеи повышения производительности труда военнопленных». Добиваться реализации цели - повышения производительности труда - следовало только «в постоянном контакте с лидерами экономики», минуя при этом «бюрократические структуры»¹⁷⁷.

Но и летом 1944 г. отданные распоряжения «во многих случаях не достигли ожидаемого результата». Партийные и хозяйственные органы «постоянно [...] жа­ловались на низкую производительности труда всех военнопленных». Поэтому 17 августа 1944 г. Рейнеке оказался вынужден «в согласии с заинтересованными органами партии и государства» отдать новые и опять-таки более жёсткие дирек­тивы об обращении с военнопленными¹⁷⁸. При этом во главе стояло требование «ещё больше прежнего усилить» сотрудничество с партийными инстанциями. Для этого коменданты лагерей должны были откомандировать «к крайсляйтерам по од­ному опытному, энергичному офицеру в качестве офицера связи». Поскольку «внутренняя готовность к правильной позиции охранников в отношении военно­пленных [...] по сути является вопросом их политических взглядов», следовало «как можно активнее проводить в охранных войсках работу по политическому воспита­нию». Для этого «при всех стационарных лагерях нужно было побыстрее ввести должности национал-социалистских высших офицеров»¹⁷⁹.

Наряду с этим усовершенствованием организации партийного влияния и обыч­ным требованием - «направлять обращение с пленными исключительно на то, чтобы добиться от них как можно более высокой производительности труда», стояли ещё два требования, касавшиеся экономики. Теперь официально вводилось «продуктивное питание», к которому часть угледобывающих предприятий призы­вала ещё в 1942 г. В перспективе, пожалуй, ещё более важным было то, что «ди­ректорам предприятий» были предоставлены чрезвычайно широкие полномочия в отношении военнопленных и охранников. Поскольку «оценку производительности труда и поддержание трудовой дисциплины» удобнее всего осуществлять директору предприятия, то ему

было предоставлено право внесения предложения о наказании военнопленных. Само наказание должно было немедленно налагаться полномочным дисципли­нарным начальником или в каждом отдельном случае полномочным судом вер­махта. Директора предприятий должны быть срочно извещены о допустимых в отношении военнопленных наказаниях. Точно так же директору предприятия предоставляется право предлагать полномочному учреждению вермахта наказы­вать или отстранять от должности нерадивых охранников или служащих вспомо­гательного персонала.

Охранники обязаны принуждать пленных к работе «со всей энергией и без вся­кой пощады»:

Их следует привлекать к ответственности и наказывать в том случае, если они не приняли мер в отношении военнопленных, которые ленились или отказывались работать.

В первый раз косвенно одобрялось дурное обращение с военнопленными:

Маловажные проступки при обращении с военнопленными со стороны охранного и вспомогательного персонала в той мере, в какой они служат повышению произ­водительности труда, преследоваться не должны¹⁸⁰.

Поначалу общее управление ОКВ лишь от случая к случаю информировало партийную канцелярию о принятых им решениях, затем последовало вначале бессистемное информирование партийных органов на различных уровнях, а позже были предписаны регулярные консультации, и фактически партийным органам было предоставлено право инспекций. Теперь же посредством двойной связи меж­ду партией и вермахтом, - здесь офицеры связи при крайсляйтерах, там - офицеры НСФО, - была достигнута кульминация. Следует подчеркнуть, что предписанные меры имели силу для всех пленных. После обозначившегося поражения и всё более отчаянных усилий немецкого руководства репрессивная точка зрения начала терять значение для всей службы содержания пленных. В то же время фанатичная партий­ная линия, не придававшая даже тактического значения соблюдению международ­ных конвенций, приобретала всё больший вес.

Однако опасность для относительно хорошо защищаемых до сих пор Женев­ской конвенцией «несоветских» пленных исходила отнюдь не только из партийной канцелярии. Оба последних пункта в приведённом выше приказе Рейнеке следует приписать скорее усилиям министерства вооружения Шпеера. Уже 23 декабря 1943 г. Шпеер в доверительном циркулярном письме «к немецким директорам предприятий» предлагал соответствующие меры¹⁸¹. Для «поддержания дисципли­ны» охранникам следует разрешить «в тяжёлых случаях применять также оружие, чтобы сломить возможное сопротивление военнопленных против распоряжений директора предприятия». В остальном рекомендуется использовать иные «воспита­тельные и карательные средства»:

Так, например, с успехом была предпринята попытка воспитания или наказания плохо работавшей части военнопленных путём выдачи еды разного качества. Тем самым подавляющее большинство военнопленных будет стараться путём лучшей работы опять добиться выдачи более качественной пищи.

В любом случае следует

путём соответствующего воспитания или в случае необходимости наказания поза­ботиться о том, чтобы выработка военнопленных приблизилась к выработке немецкого рабочего.

Для этого путём более тесного сотрудничества между командами по вооруже­нию и командами лагерей следует пробудить «интерес охранников к повышению производительности труда военнопленных, за которыми они надзирают».

Эти предписанные Шпеером меры существенно выходили за рамки того, что к этому времени было «официально» разрешено на основании существующих в от­ношении пленных приказов. Представители жёсткой линии вскоре добились того, что их методы были санкционированы сверху. Поначалу они коснулись интерниро­ванных итальянцев, которым теперь пришлось испытать на себе долго копившую-

ся ненависть бывших союзников. После того как до слуха Гитлера дошли «много­численные жалобы о лени интернированных итальянцев», Кейтель в телеграмме от 27 февраля 1944 г. призвал командующих корпусными округами заставлять этих пленных «трудиться как можно усердней» самыми «жёсткими методами»:

Только полностью удовлетворительная производительность труда даёт право на полный размер рациона. Питание должно принципиально зависеть от производи­тельности труда, и в том случае, если она неудовлетворительна, его следует сокра­щать для всей рабочей команды, невзирая на отдельных тружеников¹⁸². Решение о градации и сокращении питания принимает предприниматель; при осуществлении решения ему должен оказывать поддержку охранный персонал. Сэкономленную пищу предприниматель должен выдавать в качестве добавки за производительность труда прилежным военнопленным и интернированным италь­янцам других рабочих подразделений. Начальник ОКВ будет привлекать к от­ветственности каждого руководителя, который не примет суровых мер в ответ на жалобы по поводу низкой производительности труда и плохой дисциплины ин­тернированных итальянцев. Тот, кто не реагирует на эти жалобы, саботирует ведение войны Германией. Начальник ОКВ защитит каждого, кто прибавит силы его авторитету¹⁸³.

В этом приказе содержались уже все те положения, которые Рейнеке распро­странил 17 августа 1944 г. на всех военнопленных. Этот приказ Рейнеке опять-таки по меньшей мере в отдельных частях восходит к переговорам между имперским министерством вооружения и боеприпасов и отделом по делам военнопленных в ОКВ, которые велись около февраля - марта 1944 г. Позиция имперского минис­терства вооружения и боеприпасов по поводу несохранившегося проекта приказа отдела по делам военнопленных от 20 апреля 1944 г. даёт в этом отношении очень ценную информацию¹⁸⁴. В этой позиции было заявлено, что «один из важнейших пунктов», который уже был оговорён с Рейнеке, не был принят во внимание: По нашему мнению, следовало чётко прописать, что охранники в случае небреж­ного исполнения обязанностей будут привлекаться к ответственности, с другой сто­роны, - в случае принятия жёстких, но справедливых мер в отношении военно­пленных, - браться под защиту и даже поощряться, не боясь попасть под трибунал. Директоров предприятий следует информировать о наказании пленных. В том случае, если наказания, несмотря на предложение директора предприятия, не пос­ледует, последнему обязаны дать по этому поводу «разъяснение».

Если эти пункты были включены только в приказ Рейнеке от 17 августа, то это, вероятно, объясняется тем, что против распространения этих принципов на всех пленных ещё существовали сомнения, ибо это должно было негативно сказаться на обращении с немецкими пленными прежде всего в английских и американских тюрьмах. К тому же отдел по делам военнопленных опять, начиная с 1942 г. ока­зался вынужден выступить против слишком жёсткого даже в его глазах обращения с пленными со стороны предпринимателей и по этой причине не хотел идти на ещё большее ужесточение правил обращения. В какой мере это было поддержано Рейнеке и фон Гревеницем, установить невозможно.

Усилия имперского министерства вооружения и боеприпасов этим не ограни­чились. Представляется, однако, что только осенью 1944 г. от импровизированных

мер перешли к систематическим размышлениям о том, как можно наиболее рационально использовать рабочую силу советских пленных и «остарбайтеров». Предложение «активизировать производительные ресурсы советских военноплен­ных и остарбайтеров» в октябре 1944 г. предусматривало перечень мер, в котором впервые была предпринята попытка сочетания принудительных мер и материаль­ного поощрения¹⁸⁵. Использование этих рабочих должно было происходить при не­мецком планировании, руководстве и контроле, но при ответственности за выпол­нение работы со стороны самих советских рабочих. Для этого пленных и «остар­байтеров» решили разбить на «бригады», причём «рабочие-ударники» должны были стать бригадирами и нести ответственность за производительность труда своей бригады. Рабочие принципиально должны были использоваться только в кол­лективе и получать пищу в соответствии с производительностью своего труда, причём подумывали о том, чтобы отобрать у вермахта выдачу пищи. Точно так же в соответствии с производительностью труда решили ввести и оплату. При этом, однако, желаемые принципы вообще должны были поставить под сомнение имев­шие до сих пор силу приоритеты немецкого руководства в использовании рабочей силы советских рабочих. Так, введение «социально-компенсационного сбора» должно было сделать возможным «обеспечение схожего с немецким уровня жиз­ни», а также «финансирование социальных направлений» (например, переквали­фикация русских инвалидов, забота о больных, [...] проведение пропаганды). Более широко следовало использовать материальное поощрение; «социалистичес­кое соревнование» должно было поощряться производственной премией, старатель­ных рабочих следовало лучше одевать и селить в «лучше оборудованных жили­щах»; они должны были также получать возможность выходить в город и посещать кино. Кроме того, требовалось создавать «клубы», музыкальные, игровые и спор­тивные группы и передать лагерный буфет в ведение остарбайтеров под их ответ­ственность. Поистине революционным было решение ввести право подавать жало­бы. Поддержание дисциплины также следовало передать самим «остарбайтерам». Ядром всего была мысль отпускать из плена хорошо работающих военнопленных и переводить их в разряд «остарбайтеров». Соответствующие меры следовало опро­бовать сначала на отдельных образцовых предприятиях и в случае успеха распро­странить по всей территории рейха.

В имперском министерстве вооружения и боеприпасов это предложение, по-ви­димому, получило одобрение¹⁸⁶. Крах национал-социалистского режима помешал реализации этого плана в полном объёме, однако первые шаги в этом направлении были сделаны. Так, 9 января 1945 г. начальник службы по делам военнопленных, -после передачи ведомства по делам военнопленных Гиммлеру 1 октября 1944 г. им был обер-группенфюрер СС Готлоб Бергер, - приказал в целях «повышения произ­водительности труда» перевести большое количество советских пленных на 3-х бер­линских испытательных предприятиях в разряд гражданских рабочих. Пленные должны были «отличаться особенно высокой производительностью труда, безупреч­ной позицией и надёжным политическим образом мыслей». Одновременно с этим был отдан приказ подготовить соответствующие меры по всей территории рейха¹⁸⁷.

В этих планах, равно как при вербовке добровольцев в «Русскую Освободи­тельную Армию» и в «Авиацию восточных народов»¹⁸⁸, речь шла об отчаянных

попытках использовать антисоветские настроения среди пленных и «остарбайте­ров». С помощью этих попыток хотели добиться определенного отклика; их неудача объясняется не только тем, что из-за продвижения союзников они были доведены до абсурда. Немецкое руководство, которое в течение долгих лет делало ставку исключительно на беспощадную эксплуатацию военнопленных и «остарбай­теров» и тем самым портило им жизнь, только в крайнем самоослеплении могло теперь надеяться на то, что сможет добиться успеха с помощью этих методов.