является лингвистической причиной развития многозначности в терминах [16, с. 83]

Установление корреляции ЗТ и ОУС в метавысказывании, взаимодействие термина с ОУС в основном тексте, его контекстное варьирование с неспециальной лексикой приводит к развитию полифункциональности заимствования как единицы научного дискурса и подготавливает его переход в другие сферы вербального общения.

II.4.4. Становление полифункциональности заимствованного слова в языке-реципиенте и проблема единства языка

Процессы, характеризующие динамику языка на рубеже XX–XXI вв. и закрепленные в метафорах инновационного и терминологического взрыва, иноязычного потопа, возрождают дискуссии по поводу старых, как языкознание, проблем – проблемы единства языка науки и проблемы единства национального языка. Относительная самостоятельность данных проблем обусловлена в том числе и разновекторностью действий, направленных на их решение. Объединяет эти две проблемы в одну главный на сегодняшний день источник их возникновения – заимствование английской лексики. Решение первой проблемы состоит или, вернее, видится ученым в том, чтобы скоординировать усилия по гармонизации, оптимизации научной терминологии, ее рационализации, т.е. “устранения лексической избыточности”[39, с.198; 79, с.43]. Решение задачи “упорядочения всего массива терминологии” сразу же упирается в вопрос о языковой основе унификации метаязыка.

Специальный язык науки в настоящее время определяется как национальный в своей основе язык с постоянной, традиционной тенденцией к его интернационализации [39, с 175], тенденцией к обособлению “подъязыков” науки “от семантики общеупотребительного языка” [14, с.178]. Исследователи отмечают, что стремление к интернационализации терминологии особенно сильно в ряде недавно образованных терминосистем [60, с. 35]. Н.С. Валгина подчеркивает, что международный обмен информацией был бы “затруднительным без единого языкового кода, чем и является в данном случае интернациональная терминология” [9, с. 109]. В связи с “растущей тенденцией к интернационализации научных исследований, увеличением объема научной и технической информации”, “ростом престижа интернациональности, или близости по форме и совпадения по содержанию, терминов, употребляемых в разных интернациональных языках”, интернациональность термина включается в перечень критериев его нормативной оценки [39, с 203]. Ряд ученых с процессами интернационализиции и глобализации связывает достижение единства “языка для специальных целей”.

Достижение единства языка науки в результате его унификации на основе английского языка для всех остальных языков означает дистанцирование специального языка от общенационального, то есть ведет к нарушению целостности языка. Естественно, что подобный подход к унификации вызывает возражения со стороны тех, для кого упорядочение терминологии на исконной основе, на основе национального языка, представляется предпочтительным или даже единственно возможным. Наблюдаемое в настоящее время явление замены исконной лексики заимствованиями-англицизмами воспринимается противниками глобализации как угроза национальному языку, а процесс вытеснения, замены терминов и неспециальной лексики научного дискурса заимствованиями-англицизмами – как разрушение сложившейся научной традиции. Поскольку язык науки и общенациональный язык, с этой точки зрения, стоят перед общим вызовом, постольку и решение напрашивается одно: остановить наплыв, нашествие, интервенцию, инвазию английской лексики. Таким образом, предлагаемые способы достижения единства языка науки можно оценить как взаимоисключающие. Решение задачи унификации научной терминологии на основе исконной лексики (если такое решение возможно) означает отказ от идеи единого языка мировой науки. А выбор в пользу глобального английского – это вызов единству национальных языков и курс на их стилистическую дифференциацию.

На наш взгляд, актуален как вопрос о глобализации языка науки, так и вопрос о том, что противостоит тенденции к распаду национального языка на общелитературный язык и “глобализованный” язык науки. Прежде всего, следует отметить, что стремление к секуляризации существовало всегда. Дифференциация стилей в какой-то степени была обусловлена той ролью, которую наделяли специальный язык его создатели, – ролью тайнописи, языка для посвященных. Единицы научной речи были призваны олицетворять значимость основного действа, которому посвящали себя ее творцы, – значимость научного познания и постижения тайн мира. Эта функция сохраняется и до сих пор, оставаясь одной из причин противопоставления термина общеупотребительному слову: в то время как мы выбираем на роль эзотерического знака слово английского языка, англичане и американцы для этой же цели используют латынь.

Это стремление к дистанцированию прослеживается и в современной лингвистике, особенно в той ее части, которая развивается под зонтиком когнитивной науки. Возможно, отчасти ощущением значимости поставленных целей – изучения познания, раскрытия природы знания, проникновения в тайны сознания и бессознательного – объясняется та настойчивость, с которой русские и украинские когнитологи внедряют заимствованную терминологию, предпочитая ее традиционному термину и исконному слову.

Научный дискурс, проявляя обе разнонаправленные тенденции (единства языка науки на основе языка-лидера и единства национального языка), свидетельствует о преобладании и преимущественной реализации одной из них, т.е. о формировании современных терминосистем на базе языка-лидера. Но речевая практика показывает, что наряду с тенденциями к расподоблению общего и специального языка заявляют о себе и обратные тенденции.

В условиях “иноязычного потопа” проблема заимствования становится зоной пересечения двух обозначенных проблем (единства общего языка и специального языка и, с другой стороны, единства языка мировой науки). В вопросе о заимствовании также проявляет себя разнонаправленность интересов и несовпадение, столкновение мотиваций. Научный дискурс отражает это противостояние как в виде прямых оценок, суждений и предписаний, так и в виде речевых практик. Что же касается оценок, то они колеблются в диапазоне от категорического неприятия нового заимствованного слова, до его безусловного признания. На практике же мотивация единства языка науки на основе языка-лидера сводится к предпочтению заимствования, а мотивация единства национального языка – к выбору традиционного термина или ОУС как форм ословливания научных понятий. Изучение научного дискурса, сопоставление лексики разных стилей может быть направлено на то, чтобы проследить как тенденцию к интернационализации специального языка, так и тенденцию к восстановлению единства, складывающуюся в самом языке-реципиенте в результате естественных адаптивных процессов.

Вопрос о единстве языка имеет “временной” и “пространственный” аспекты. В данном случае мы не рассматриваем проблему единства языка в диахронии, иначе говоря, не рассматриваем вопрос о “чистоте” языка (о вытеснении заимствованиями исконной лексики). Речь идет о единстве языка и метаязыка, о единстве, которое определяется сейчас, и определялось всегда, наличием общеупотребительной, межстилевой лексики. В этом смысле реальную “угрозу” единству языка и метаязыка представляют те изменения, которые происходят отдельно в каждом из стилей, то есть носят характер узкий, специальный. Если же слово входит в язык как общеупотребительное и полифункциональное, то оно хотя и влияет на “чистоту” языка (например, при появлении дублетных форм и замещении исконного слова англицизмом), но не нарушает его единства. Такое слово не только не нарушает общности специального и общенационального языка, оно становится ее надежной основой. Процесс детерминологизации заимствованной терминологии, становление полифункциональной лексики на основе новейших заимствований обеспечивают сохранение единства языка и метаязыка в условиях произвольной и многовекторной динамики подсистем общелитературного языка.

Детерминологизация заимствованной терминологии решает лишь часть проблемы, лишь отчасти снимает ее остроту, однако задача восстановления единства языка решается и другим путем. Тенденция к восстановлению единства языка, помимо процесса детерминологизации, связана еще с двумя явлениями, первое из которых – полифункциональность заимствуемой лексики – принадлежит к исходному языку, а второе – параллельность процессов заимствования в общий и специальный язык – относится к языку-реципиенту. Появление полифункционального и многозначного терминологического слова может быть не только следствием функционального перехода термина в область общего языка, но и результатом пересечения “параллельных”– (синхронных) и повторных (диахронных) заимствований.

Не менее важно и то, что процесс заимствования англицизмов идет широким фронтом, охватывая и терминологическую, и общеупотребительную лексику английского языка. Так, понятие некооперативный (недружественный, не готовый к сотрудничеству) приходит не только в лингвистику, но и в язык СМИ (ср.: “некооперативный интервьюер” и “некооперативный слушатель)”).

Лексические единицы фрейм, кластер заимствуются и как общенаучные термины, и как спортивная лексика. А термин профилировать принадлежит одновременно и когнитивному и политическому дискурсу. При параллельном заимствовании слов и терминов становление полифункциональности слова в языке-реципиенте происходит как ее восстановление.

Параллельные заимствования в сознании реципиентов объединяются в многозначное слово или образовывают омонимическую пару. Кроме того, как одно полифункциональное слово могут восприниматься этимологические дублеты, если разная этимология нивелируется употреблением или не осознается носителями языка вследствие близости значений. Так, не исключено, что со временем как одно многозначное слово станут восприниматься этимологические дублеты коммуникация 1 (общение, связь) и коммуникация 2: первое закреплено в словаре и уже утвердилось как полифункциональное слово (ср.: теория коммуникации, системы коммуникации), второе – новейшее заимствование из английского, а точнее калька, восстанавливающая в заимствующем языке одно из значений слова-прототипа: коммуникация от communication – contact.

Утверждение заимствования как полифункционального слова, восстановление полифункциональности слова-прототипа в языке-реципиенте зависит от частотности использования и степени внедренности слова. А у науки, как и у других сфер социальной деятельности, есть свои широкие возможности внедрения.

II.4.5. Пересечение параллельных: (вос)становление многозначности слова

Становление многозначности (и полифункциональности) заимствованного термина в языке-рецепторе происходит как вследствие детерминологизации, так и в результате параллельного заимствования. Вернее сказать так: ее развитие происходит вследствие детерминологизации, а (вос)становление может быть результатом параллельного заимствования.

Отличительная особенность современного этапа взаимодействия языков состоит в том, что в процесс заимствования вовлекается значительный массив английской лексики. Вследствие массового характера заимствования становление внутрисистемного значения слова в языке-реципиенте осуществляется в том числе как восстановление его исходной значимости. На древе заимствующего языка не производятся, а появляются словообразовательные гнезда: “родственные” слова веточка за веточкой переносятся из английского языка в язык заимствующий; способствуя восстановлению мотивированности слова. На основе иного языка происходит восстановление слова и как единицы специального языка, и как единицы лексической системы в целом. А благодаря параллельному заимствованию терминов и общеупотребительных слов и их последующему объединению идет восстановление исходной полифункциональности слова. Во многом благодаря средствам массовой информации тезис о том, что “иностранные слова относятся главным образом к специальным отраслям знания или производства” [46], утратил свою актуальность. Англицизмы (американизмы), или глобализмы, широко заимствуются как в специальный, так и в общелитературный язык.

Результатом параллельного заимствования двух или нескольких лексико-семантических вариантов полисемантического слова, или заимствования межстилевых омонимов – термина и общеупотребительного слова английского языка, становится (вос)становление многозначности и полифункциональности слова. Как происходит пересечение параллельных и каков механизм процесса? Факт параллельного заимствования преодолевается фактом сосуществования формальных эквивалентов в едином дискурсе.

В первую очередь причиной сближения и отождествления параллельных заимствований как единого многозначного (и полифункционального) слова является их функционирование в общих контекстах. Активно идет внедрение в общий язык терминов экономики, социологии, психологии и т.д., подготавливая условия для детерминологизации заимствованной терминологической лексики. С другой стороны, заимствования из общелитературного английского языка широко используются как неспециальная лексика в научных текстах. При объединении параллельных большую роль играет частотность употребления вообще и частотность их пересечения в письменных и особенно в устных текстах. Преференции отдаются тому, что на слуху.

Сближению способствуют разные типы общих для термина и общеупотребительного слова контекстов – от научного текста до общенационального дискурса. В круговороте лексики, встречного движения нетерминологических заимствований и заимствований-терминов, заимствований разных лет и из разных языков, неизменным и константным остается формальное тождество слова. Пересечение параллельных заимствований – это их сближение в тексте, их появление и сосуществование в общих контекстах, и одновременно их сближение в умах, т.е. осмысление формальных эквивалентов как полифункционального слова.

Объединение параллельно заимствованных вариантов – лишь один из вариантов становления многозначности у заимствованного термина. Появляются и иные виды объединения формальных эквивалентов, в частности объединение этимологических дублетов. С заимствованием английских терминов латинского происхождения связано и появление новых этимологических дублетов, и их взаимодействие в речи. Достаточно назвать такие популярные ныне корреляции, как концепт и концепт, когниция и когниция – заимствования из английского и латыни.

Объединение формальных эквивалентов – это особый психолингвистический процесс, и это не метафорический, не метонимический перенос, а мотивировка – осмысление параллельных “омонимичных” форм как вариантов значения многозначного слова. Осознать параллельные заимствования как значения многозначного слова – значит установить семантическую общность формальных эквивалентов. Однако такой семантической идентификации предшествует отождествление по форме.

Параллельные заимствования входят в язык как отдельные лексемы, а затем мотивируются как значения многозначного слова. Формальным тождеством слов определяется путь становления многозначности – истинная или ложная мотивация. Отождествление не только параллельных заимствований – значений одного и того же слова-прототипа, но и этимологических дублетов и окказиональных формальных эквивалентов обусловлено презумпцией формального тождества слова, а сама презумпция формального тождества слова восходит к исходному представлению носителей языка о мотивированности знака, понимаемой как связь формальной и содержательной сторон слова, обусловленность формы значением. Новая единица языка воспринимается носителями языка как подобная уже известной единице независимо от того, являются ли отношения между заимствованием и заимствованием отношениями многозначности или омонимии. При восприятии слова сознание “подсказывает” значение по внешней форме, даже если это значение абсолютно формального эквивалента.

Итак, объединение этимологических дублетов, как и сближение “параллельных” заимствований, – это результат мотивировки как психолингвистической операции. При этом для сближения нового и исторического заимствования не нужно и появления формальных эквивалентов в одном и том же тексте, достаточно наличия прототипа (данной формы) в сознании носителя языка. При восприятии слова сознание по форме “подыскивает” его аналог из арсенала хранящихся в памяти языковых единиц.

Благодаря многочисленным предшественникам из латинского, французского и т.п. у новых заимствований в русском языке богатые возможности семантизации. Кто не испытал ощущение déjà vu, встретив в тексте слова валидный и кооперативный, корреспонденции и рецепции, мотиватор и анонсер и т.д. и т.п. При восприятии нового слова формальный эквивалент, его предшественник, выступает в роли мотиватора.

Иногда мотиваторами значения служат не только полные, но и частичные омонимы, или паронимы, и часто – однокоренные слова (анонсер – анонс, эксклюзивный – инклузивный), или слова, воспринимаемые как таковые (рецепции – рецепт?). Например, для семантизации слова провокативный (Provoke – inflame, incite. Incite – stimulate, motivate) из глубины сознания извлекается провокация. Для заимствования некомплиментарный (ср.: некомплиментарная внешность), очевидно, производного от uncomplimentary, сознание подбрасывает подсказку в виде комплимента.

Примером идентификации (определения значения слова) по внешней форме может служить и семантизация нового заимствования мотиватор (motivator) с помощью известного и освоенного слова мотив и его производных. Англицизм мотиватор идентифицируется с помощью давнего заимствования из французского (motif).

Мотивация может быть обоснованной и ложной. Идентификация слова по форме предполагает произвольное (от “произвольный” – ‘каждый, любой’ и “произвольный” – ‘случайный, по своей воле’) объединение формальных эквивалентов и может привести к появлению слов ложной этимологии (ср.: свидетель).

Ложная мотивация возможна при восприятии слова на слух. Опережающий характер устного заимствования англицизмов делает ее еще более вероятной. Так, например, заимствования комплемент (complement – balance, accompaniment) и комплимент (compliment – praise admiring comment flattering remark) – омофоны. Идентификация по форме может привести к их произвольному сближению.

Сравнение формальных эквивалентов и их отождествление (как одного и того же слова или разных слов) происходит не в кабинетных условиях, под лингвистическим микроскопом, а в условиях живого общения. И оно идет постоянно и повсеместно. Иначе говоря, носители языка бессознательно, исподволь, а зачастую и осознанно, осуществляют логические операции сравнения и вывода. Результат такого отождествления в каждом конкретном случае зависит от лингвистической компетенции, от языкового опыта индивида. Мотивация может быть внутриязыковой и межъязыковой (для билингвов). Разная степень владения языками в каждом конкретном случае может дать разные результаты идентификации параллельных заимствований. Восстановление же многозначности слова требует всенародного признания параллельных заимствований единым словомⁱ.

Пересечение параллельных – это и (1) восстановление многозначности, присущей слову прототипу (объединение вариантов значения слова-прототипа в языке-приемнике) и (2) восстановление полифункциональности слова-прототипа при объединении терминологических заимствований и заимствований в общий язык, а также (3) становление многозначности и полифункциональности вследствие объединения этимологических дублетов. При этом становление многозначности и полифункциональности заимствования в языке-реципиенте безусловно является более сложным процессом, чем простое сложение параллельных. Рассмотрим, например, как происходит сближение слов разной этимологии диверсификация 1 и диверсификация 2 – заимствований из латинского и английского языков.

“Словарь иностранных слов” предлагает такое определение исторического заимствования: Диверсификация [лат. diversus разный, + facere делать] – разнообразие, разностороннее развитие [71, с. 162].

Новейшее заимствование из английского языка требует обращения к прототипу. Компьютерная версия англо-русского словаря содержит следующее толкование слова diversification: 1. а) процесс изменения; модифицирование, б) модификация, расхождение (результат). The minuter diversifications are called varieties. Более мелкие расхождения называются вариантами. в) экон. диверсификация, распространение ⁱⁱ.

Примечателен иллюстративный пример, в котором minuter diversifications (мелкие диверсификации) трактуются как варианты. Показательно также само восприятие результатов расхождения как вариантов: вариантам присуще расподобление. В обеих трактовках термина речь идет об эволюции целого, результатом которой становится разделение целого на части – появление вариантов, т.е. о распадении единой сущности на части.

Заимствование из английского сближается со своим этимологическим дублетом в одном из значений (диверсификация как ‘распространение’ и как ‘разностороннее развитие’), что благоприятствует их отождествлению как единого слова. Кстати, англицизм в другом его значении – значении ‘расхождение’ – это буквальное прочтение латинского по происхождению слова.

В лингвистическом дискурсе слово диверсификация также употребляется как синоним слов расхождение, расподобление:

(1). Пожалуй, одним из наиболее репрезентативных примеров "расширения языкового кода" путем лексического заимствования является наметившаяся диверсификация значений англицизма globalisation и его французского эквивалента mondialisation [36, с.195].

Следствием сближения параллельных может стать амбивалентность, двойственность смысла слова, которая снимается лишь в дифференцирующем контексте. Сравните у того же автора:

(2). Особый интерес представляют случаи лексико-семантической диверсификации, когда в профессиональном тезаурусе сосуществуют английское заимствование и его французский эквивалент, причем специалистами отмечаются различия между ними [36, с. 194].

Здесь есть некий синкретизм значений, т.к. контекст термина, помимо значения ‘расподобление’, ‘развитие’, актуализирует также корреляцию диверсификация – вариантность (сосуществуют ... заимствование и его ...эквивалент). Вспомним это же значение в примере из словаря: Более мелкие расхождения называются вариантами. The minuter