Дипломная работа Повседневные бытовые практики энергопотребления в современном российском обществе

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Самарский государственный университет»

Социологический факультет

Кафедра социологии социальной сферы и демографии

специальность социология

специализация социология социальной сферы

Дипломная работа
Повседневные бытовые практики энергопотребления в современном российском обществе
Выполнила

студентка 5 курса

группы 11501.10

Фролова Лариса Владимировна

__________________________
Научный руководитель

к.с.н., доцент

Никитина Б.А.

__________________________

1.1 Модернизация энергопотребления как социально-экологическая и экономическая проблема современности………………………………………... 10

1.2 Теоретико-методологический потенциал микросоциологических

теорий в изучении энергопотребления в современном обществе………………28

2.1. Опыт качественного социологического исследования бытовых практик

и пространств энергопотребления………………………………………………...39

2.2. Электроприборы и внедрение инноваций в повседневные практики энергопотребления современных россиян………………………………………. 49

В последнее десятилетие в странах Западной Европы и в Америке обсуждается вопрос о влиянии повседневной жизнедеятельности людей на природу и их ответственности за состояние природной среды. Подвергается сомнению привычный образ жизни, при котором природе постоянно наносится ущерб. [2, с. 80-81]

В связи с актуальностью для сферы энергопотребления переключения внимания на повседневные и бытовые практики населения, важно ввести эту тему в число приоритетов для гуманитарных наук, в том числе и социологии.

В свою очередь, в последнее время в социологии наблюдается встречное движение, изучение повседневных практик на сегодняшний день становится все более популярно. Сегодня можно засвидетельствовать возникновение нового образа социальной теории. Одни называют его постклассическим, другие — постсовременным. Перестройка идеалов и норм социального исследования связана с выяснением отношений теории и повседневности. Наблюдаемый ныне сдвиг в подходах к повседневности, повседневному сознанию и менталитету влечет за собой кардинальные изменения в методологии социального познания. Социология повседневной жизни перестала быть лишь одной из отраслей, имеющей дело со специфическим предметом. Она превратилась в новую дефиницию «социологического глаза». Произошло переосмысление самих представлений о социальном порядке, о способе, каким он может быть понят и объяснен. Повышенное внимание к повседневности — признак смены парадигм, слома, который сопровождается критикой глобальных объяснительных схем, глобальных социальных и культурных проектов, стремлением к поиску новых оснований социальных наук, восстанием против репрессивности классической науки, классических социальных институтов, повышенным вниманием к культурной плоти истории. Сама природа объекта, который изучает социология повседневной жизни, как бы «изнутри» меняет отношение исследователя к тому, что он знает, к самой идее познания социального мира. [3, С. 48]

Поэтому пристальное внимание социологов к проблеме энергоэффективости посредством изучения бытовой жизнедеятельности человека на фоне слабой изученности данного виды повседневных практик может стать прорывным направлением на стыке наук.

Характеризуя степень научной разработанности, следует учесть, что повседневность является предметом целого комплекса научных дисциплин: социологии, психологии, истории, теории литературы и философии. Эта тема часто доминирует в философских трактатах и исследованиях, авторы которых обращаются к определенным аспектам жизни, истории, культуры и политики. При этом оценка повседневности может быть неоднозначной.

В зарубежной литературе тема исследования практик представлена работами М. Полани «Личностное знание» (1985 г.) [4], М. Мосса «Общества, обмен, личность» (1996 г.) [5], Д. Серла «Конструирование социальной реальности» (1999 г.) [6], Г. Райла «Понятие сознания» (2000 г.) [7], Н. Элиаса «О процессе цивилизации» (2001 г.) [8], Г. Гарфинкеля «Исследование привычных оснований повседневных действий. Постановка проблемы» (2002 г.) [9], «Обыденное знание социальных структур: документальный метод интерпретации в профессиональном и непрофессиональном поиске фактов» (2003 г.) [10], И. Гофмана «Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта» (2004 г.) [11], П. Бурдье «Социология социального пространства» (2007 г.) [12], П. Штомпки «В фокусе внимания повседневная жизнь. Новый поворот в социологии» (2009 г.) [13].

В российской литературе стоит отметить таких авторов как В. Волков «О концепции практик(и) в социальных науках» (1997 г.) [14], Н. Козлова «Социология повседневности: переоценка ценностей» (1992 г.) [3], А. Худенко «Повседневность в лабиринте рациональности» (1993 г.) [15], Л. Гудков «Российская повседневность» (2007 г.) [16], В. Волков, О. Хархордин «Теория Практик» (2008 г.) [17].

Сегодня во всем мире растет обеспокоенность состоянием окружающей среды. Также широкое распространение получила проблема экомодернизации, в контексте которой обязательным элементом является развитие энергосбережения и внедрения экологически дружественных технологий производства и потребления энергии. Эти проблемы изучают: А. Вебер «Глобальное изменение климата: кто виноват? и что делать?» (2008 г.) [22], Б. Кузык, Ю. Яковец «Россия: стратегия перехода к водородной энергетике» (2007 г.) [23], «Глобальная энергоэкологическая революция XXI века» (2007 г.) [24], В. Иноземцев «Принуждение к инновациям: стратегия для России» (2009 г.) [25], О. Яницкий «Экомодернизации России: теория, практика, перспектива» (2011 г.) [26], И. Кулясов «Роль экологической модернизации в развитии цивилизации» (2005 г.) [27], «Экологическая модернизация: теоретические аспекты» (2005 г.) [28], А. Посадский «Теория экологической модернизации в свете отечественного консерватизма» (2008 г.) [29], М. Ельчанинов «Природная среда и модернизация России» (2007 г.) [30], В. Клименко «Энергия, климат и историческая перспектива России» (1995 г.) [31].

В социологическом дискурсе не осталось без внимания развитие экологической политики, несомненно влияющей на экологический аспект повседневных практик россиян. Эта тема представлена в коллективной монографии «Институционализация экологической политики в России: социальные практики, стратегия государства, управленческие решения» (2006 г.) [32], работах А. Болотовой «Экологическая политика повседневности в западных странах и в России» (2002 г.) [2], И. Яковлевой «Эколого-ориентированное управление как аспект реализации устойчивого развития» (2012 г.) [33], В. Рукавишникова «Рационально ли общественное мнение по вопросам экологии» (1994 г.) [34].

Анализ структуры энергопотребления в различных сферах представлен в работах И. Подгорного «Энергосбережение в бюджетной сфере: опыт и предложения по распространению энергосберегающих технологий» (2007 г.) [35], А. Бурдяка «Анализ региональных тенденций энергопотребления в секторе домашних хозяйств» (2008 г.) [1], А. Некрасова, В. Семикашева «Затраты на энергию в российских домашних хозяйствах» (2006 г.) [36].

Энергопотребление это один из элементов потребления в современном обществе, отражающийся в определенных практиках потребительского поведения. Особенности современных практик потребления изучены в работах таких авторов как Ж. Бодрийяр «Общество потребления. Его мифы и структуры» (2006 г.) [37], К. Кондратьев, В. Крапивин «Современное общество потребления и его экологические ограничения» (2005 г.) [38], С. Цирель «Смена типов потребления как фактор модернизации» [39].

Работ, посвященных непосредственно энергопотреблению в быту безотносительно к экологическим аспектам этой деятельности на сегодняшний день нет. Но в ряде исследований тема бытового энергопотребления затронута по касательной. В частности в таких исследованиях как «Малообеспеченные в России: Кто они? Как живут? К чему стремятся?» (2008 г.) [40], «Российская повседневность в условиях кризиса: взгляд социологов» (2009 г.) [41], «Экологическая ситуация в российском массовом сознании» (2008 г.) [42], «Экологическая ситуация и глобальное потепление» (2008 г.) [43]. Также можно отметить близкие по тематике работы по социологии быта таких авторов как Л.Гордон, А.Возьмитель «Социология быта, здоровья и образа жизни населения» (1998 г.) [44], Е. Шнейдер «Теоретико-методологические основания анализа быта в современном российском обществе: социологический подход» (2007 г.) [45]. Но, несмотря на то, что тематика близка - изучается деятельнос­ть в быту, практикам энергопотребления внимания не уделяется.

1. 
   Изучить модернизацию энергопотребления как социально-экологическая и экономическая проблему современности
   
2. 
   Рассмотреть теоретико-методологический потенциал микросоциологических теорий в изучении энергопотребления в современном обществе
   
3. 
   Описать опыт качественного социологического исследования бытовых практик и пространств энергопотребления
   
4. 
   Проанализировать оснащенность современных домохозяйств электроприборами и процесс внедрения инноваций в повседневные практики энергопотребления
   

1. 
   Изучить информированность населения в сфере энергопотребления
   
2. 
   Рассмотреть оснащенность современных домохозяйств электроприборами
   
3. 
   Охарактеризовать бытовые практики освещения в домохозяйствах
   
4. 
   Исследовать отношение к инновациям в сфере бытового энергопотребления и энергосбережения
   
5. 
   Определить уровень готовности населения к оптимизации энергопотребления
   
6. 
   Выявить типы энергопотребления населением
   

Необходимо сконцентрировать научные и общественные силы, чтобы сделать предстоящую модернизацию более экологически ориентированной. В нашем обществе наблюдается переизбыток информации, созданный, прежде всего, Интернетом и СМИ, а знаний и ресурсов, необходимых для сбережения природы на новом этапе модернизации, не хватает. Российские научные школы, семинары, незримые коллективы – эти ключевые ядра экосистемной организации общества знаний – стареют и исчезают на глазах.

Именно сейчас социально-экологическая проблематика особенно актуальна. Принцип «сначала экономика – потом экология» исчерпал себя. Экономика все более становится экологозависимой.

Сегодня в условиях глобальной конкуренции за ресурсы – речь идет фактически о новом переделе жизненного пространства и природных ресурсов планеты. Или мировое сообщество выбирает мирную модель сосуществования, основанную на согласии и взаимопомощи, и тогда потребность в природных ресурсах для поддержания национальной безопасности снижается в разы, или мир сползает к модели «господство-подчинение», и тогда он неизбежно втягивается в бесконечные ресурсные войны, холодные и горячие. Так или иначе, о принципах глобальной социально-экологической организации ученым и политикам думать надо сейчас [20].

Несмотря на важность социально-экологической проблематики, вопросы энергопотребления и энергоэффективности в социологическом дискурсе освещены крайне мало. Поэтому мы вынуждены обращаться для изучения проблемы, прежде всего к административным, нормативно-правовым документам, законодательным актам, международным соглашениям, которые можно рассматривать, в том числе и как социологические тексты.

На сегодняшний день в нашей стране экосоциологии не придается должного значения. Удивительным является, то, что в реестре ведущих социологических институтов нет специальности «социальная экология». Специфика проблемы в том, что экосоциология - междисциплинарная отрасль знания. Начиная с 1980-х гг. на Западе сложились: environmental sociology, environmental politics, environmental history, environmental education и т.д. как самостоятельные отрасли знания со своими институтами, научными обществами, лабораториями, учебными курсами и т.д. То есть была выстроена научно - организационная вертикаль: от министерства до неправительственных организаций и волонтёров. У нас же такой вертикали нет. То, что было создано усилиями русских и советских учёных - научные общества и советы, - в 1990-х гг. или резко сократили свою активность, или сошли практически на нет. Например, в реестре Высшей Аттестационной Комиссии нет соответствующей специальности, значит, нет студентов и аспирантов, нет стабильных курсов (бывают только спецкурсы), нет в программах крупных российских социологических съездов и конференций, сессий или секций по экосоциологии (здесь Российское общество социологов - исключение). Проблема есть, и она все острее, а её дисциплинарной и институциональной организации нет. Поэтому её и нет в перечне специальностей, по которым можно получить грант, выехать на конференцию за границу, предоставить работу на государственную или иную премию [21].

Вместе с тем, ситуация в сфере энергопотребления является угрожающей. Человек - продукт эволюции природных систем. Общество черпает у природы источники энергии и материальных ресурсов, находится в зависимости от окружающей среды и оказывает все возрастающее влияние на нее. Наиболее ярко взаимосвязь природы и общества можно увидеть на примере энергетики. Энергосектор охватывает по сути дела все сферы воспроизводства и жизни обществ: разведку, добычу, переработку, транспортировку различных видов топлива и энергии, их использование во всех отраслях экономики и в домашнем хозяйстве, экспорт и импорт энергоресурсов. Энергосектор играет ключевую роль в формировании и развитии общества (рисунок 1) [24].


Рисунок 1 - Энергопотребление на душу населения в мире [46].

(млн. т у.т – млн. тонн условного топлива)

Однако в настоящее время первые два фактора перестали действовать, а наиболее крупные из развивающихся стран – Китай и Индия – все быстрее наращивают душевое потребление энергии. С учетом продолжающегося экономического роста развивающихся азиатских стран, быстрого увеличения там численности населения и высокой энергоемкости национальных экономик резко растут потребности этих стран в энергоресурсах. Опережающими темпами увеличивается потребление энергии в Африке и Латинской Америке, и даже в странах Европейского союза возобновился рост душевого энергопотребления.

Все перечисленное выше позволяет говорить об угрозе нового цикла увеличения энергоемкости мирового ВВП и ускорения темпов роста мирового энергопотребления (рисунок 2) несмотря на внедрение новых технологий и энергосберегающих тенденций [47].


Рисунок 2 – Динамика мирового энергопотребления, 1985 – 2035 гг. [48].

(млн. т н.э. – млн. тонн нефтяного эквивалента)

Наращивание добычи топливно-энергетических ресурсов повлекло за собой серьезное ухудшение экологической ситуации. А рост спроса на эти ресурсы усилил конкуренцию как стран — экспортеров топливных ресурсов за лучшие условия продажи, так и между странами-импортерами за доступ к энергетическим ресурсам. Проблема роста энергопотребления является исключительно важной для всего человечества и относится к разряду глобальных.

Что касается теплового загрязнения планеты, проблема глобального потепления привлекла внимание мировой общественности в 1980-е годы. Высказывались опасения, что загрязнение атмосферы и рост среднегодовых температур может привести к таянию полярных льдов, из-за чего повысится уровень мирового океана и будут затоплены многие густозаселенные прибрежные территории. Это потепление связывают с результатами человеческой деятельности – с ростом выбросов в атмосферу планеты так называемых парниковых газов, углекислого газа (СО₂) и метана. В связи с этим, в 1997 году, в Киото был подписан Киотский протокол – международное соглашение о сокращении выбросов парниковых газов в атмосферу для сдерживания глобального потепления.

То, что антропогенное изменение атмосферы ведет к глобальному потеплению, было официально признано в конце 1980-х – начале 1990-х в докладах Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), действующей под эгидой ООН. Тем не менее, естественнонаучное обоснование Киотского протокола часто подвергали критике. Все эти сомнения, однако, не опровергают полезности создания механизмов глобального регулирования уровня загрязнений окружающей среды. Хотя борьба конкретно с парниковыми газами может оказаться и ложной целью, ограничение загрязнений в целом объективно необходимо. Ограничение выброса парниковых газов важно как первый шаг к созданию глобальной системы контроля за всеми видами загрязнения окружающей среды.

31 декабря 2012 года срок действия Киотского протокола заканчивается. Одним из наиболее острых вопросов, стало будущее Киотского протокола. Многие развивающиеся страны выступают за принятие второго периода, на которое не согласны, например, Япония, Россия и Канада. Россия выступает за принятие нового всеобъемлющего и юридически обязывающего климатического соглашения. Такая позиция была озвучена российской делегацией на климатических переговорах ООН в Дурбане. Российская Федерация стремится к достижению всеобъемлющего, комплексного климатического урегулирования и в качестве конечной цели переговорного процесса видит единое универсальное соглашение по климату на период после 2012 года, которое охватывало бы все страны как развитые, так и развивающиеся, прежде всего из числа основных эмитентов парниковых газов. Так как Япония и Россия неоднократно заявляли о том, что не видят смысла во втором периоде по более не эффективному документу: на страны Киотского протокола приходится лишь около 27% мировых выбросов парниковых газов [49, 50].

Тем не менее, Киотский протокол является одним из проявлений глобализации современной экономики, когда регулирование экономической деятельности перестает быть исключительной прерогативой национальных правительств и становится объектом межправительственных соглашений [51]. В самом широком смысле: Киотский протокол — первый международный доку­мент, использующий рыночный механизм для решения глобальных экологических проблем [52].

Как утверждает А. Вебер, к настоящему времени мировым научным сообществом получены неопровержимые доказательства векового тренда глобального потепления, которое служит индикатором изменения климата на Земле. Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК), в которую входит до 2500 экспертов из 130 стран, в представленном ею в 2007 году четвертом докладе по оценке констатирует: глобальное потепление неоспоримо и уже необратимо. К важнейшим результатам исследований МГЭИК, получившим отражение в последнем ее докладе, относится вывод о том, что наблюдаемое ныне изменение климата инспирировано человечеством. В этом отношении эксперты категоричны: по сравнению с предыдущим докладом (2001) они повысили степень своей уверенности в существенной роли антропогенного фактора с «вероятно» до «весьма вероятно» (или с 60 до 90%). Бурный рост мировой торговли и обострение международной конкуренции провоцируют антиэкологические практики, особенно в связи с ускоренным развитием энергетики, морского, железнодорожного и автомобильного транспорта, авиационного сообщения и т.д. Неолиберальная глобализация последних десятилетий скорее усугубляет ситуацию, чем способствует ее исправлению. Главная трудность связана с крайне неравномерным распределением выбросов парниковых газов между странами - развитыми и развивающимися, большими и малыми. Богатые страны не хотят поступиться образом жизни, присущим «обществу потребления»; бедные страны с их растущим населением не могут отказаться от увеличения промышленного производства и экономического роста.

Осознание серьезности ситуации и необходимости неотложных действий постепенно проникает в мировую политику. К сожалению, те, кто готов действовать, возлагают все надежды на новые технологии и рыночные механизмы. Ни то, ни другое само по себе не решит проблем. Доклад МГЭИК связывает возможность смягчения последствий глобального потепления с социетальными изменениями в образе жизни, в культурных, поведенческих, потребительских установках и практиках.

Мировое сообщество стоит перед грандиозной задачей переопределения глобальных приоритетов, преодоления доминирующего пока типа экономического развития - в пользу модели устойчивого развития. Речь идет об изменении основной ценностной ориентации, способа мышления, мотивации человеческой деятельности. Там, где уже достигнут высокий уровень материального прогресса и благосостояния, на смену озабоченности ростом производства и потребления должны придти принципы достаточности, умеренности, самоограничения, изменение нерациональной структуры производства и потребления, повышение роли неэкономической, немонетарной составляющей общественных интересов [22].

Термин «устойчивое развитие» вошел в научный обиход и в международную политическую и экономическую лексику более тридцати лет назад. В 1996г. в нашей стране была принята Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, а также создаются проекты систем показателей для отдельных субъектов РФ, регионов, городов и предприятий.

Под устойчивым развитием понимается такое развитие, которое удовлетворяет потребности ныне живущего поколения и при этом не ставит под угрозу возможность будущих поколений удовлетво­рять свои собственные потребности.

Концепция устойчивого развития при ее разработке и реализации в последующие годы неоднократно подвергалась критике. Контраргументы были в основном двух родов: теоретические и практические. Теоретические опирались на семантический анализ самих терминов «устойчивость» и «развитие». Дело в том, что термин «развитие», определяемый как процесс перехода от одного качественного состояния к другому, от старого к новому, от низшего к высшему, ассоциируется с радикальностью и быстротой изменений. Устойчивость же, т.е. способность сложной системы в изменяющихся условиях сохранять свои свойства и функции, ассо­циируется с консервативностью и даже со стагнацией. Это противоречие вызвано, с нашей точки зрения, неточностью русского перевода зарубежного выражения. В европейских языках перевод sustainable development дается так: sustainable - поддерживаемый; development - развитие. Это - развитие «продолжающееся» («самодостаточное»), то есть такое, которое не противоречит дальнейшему существованию человечества и развитию его в прежнем направлении.

Практический аспект критики концепции проявляется в том, что в большинстве своем ни развитые, ни развивающиеся страны не пошли по пути самоограничения, борьба за природные ресурсы и бесконтрольное их использование приобретает все более сложные формы; нет ни одного общего органа для воплощения в жизнь идей устойчивого развития.

Тем не менее, ничего взамен этой концепции предложено не было, отсутствуют альтернативные концептуальные модели, которые хотя бы теоретически представляли позитивное конструктивное развитие цивилизации в будущем. Таким образом, критические соображения в основном касаются отдельных положений концепции или способов ее реализации, но, как правило, не затрагивают сущностных направлений глобальной или локальной стратегии устойчивого развития [33, C. 110].

Повышение энергоэффективности является одной из приоритетных задач для социально-экономического развития России. Энергосбережение и повышение энергоэффективности экономики, объявленные в числе основных российских национальных приоритетов, могут внести существенный вклад страны в снижение выбросов парниковых газов и предотвращение климатических изменений [61]. Россия - одна из немногих стран, которые являются энергетически независимыми. Будучи энергонезависимой, Россия не очень заботливо относится к своим энергоресурсам. Современная российская экономика энергорасточительна, что ощутимо снижает ее конкурентоспособность. Большая часть вырабатываемой энергии (около 45%) потребляется в струк­турах топливно-энергетического комплекса (ТЭК). На втором месте стоят промышленность и строительство (около 25%). На долю ЖКХ приходится порядка 20%, на сельское хозяйство и транспорт - чуть более 10% потребляемой энергии (рисунок 3). При этом 35 - 47% всего объема получаемой энергии тратится впустую [35, С. 4].

Итак, до недавнего времени в России повышению энергетической эффективности уделялось очень мало внимания. Вместе с тем, сейчас эта проблема привлекает внимание руководства страны на самом высоком уровне. Вскоре после инаугурации, Президент Дмитрий Медведев в ряде публичных выступлений в качестве одной из важнейших проблем, стоящих перед государством в настоящее время, обозначил неэффективное использование энергии в России, а также его негативное влияние на экономику и экологию страны. Он признал, что «По потерям энергии в тепловых сетях наша страна занимает первое место в мире. Это плохой рекорд. Что же касается уровня энергоэффективности, то по большинству производств он отстает от современного в 10–20 раз. Поэтому к 2020 году и была поставлена задача по снижению энергоёмкости экономики практически наполовину (40%)» [62, C. 7].

Несмотря на заявленную важность повышения энергоэффективности, в государственных документах в сфере энергопотребления и энергосбережения внимание домашним хозяйствам уделяется минимальное, а зачастую не уделяется вообще. Хотя жилищно-коммунальный сектор потребляет около 20% от всей вырабатываемой энергии и имеет большой потенциал сокращения расхода электроэнергии.

Например, в документе «Основные направления государственной политики в сфере повышения энергетической эффективности электроэнергетики на основе использования ВИЭ на период до 2020» отмечено лишь, что необходимо формирование рациональной системы внутренних цен на энергоносители за счет их постепенной управляемой либерализации для стимулирования рачительного использования энергоносителей в экономике и населением [65].

В проекте документа 2010 г. «Основные направления социально-экономического развития российской федерации на долгосрочную перспективу» указано, что для интенсификации энергосбережения необходимо проведение государственной энергосберегающей политики, включающей административные и экономические меры, направленные на эффективное использование энергии. Что касается жилищно-коммунальной сферы, здесь, на основе аудита энергопотребления планируется проведение реформы, направленной на энергосберегающее потребление. Что подразумевается под «энергосберегающим потреблением» из этого документа остается неясным [56].

Так как энергопотребление очень тесно связано с климатическими изменениями, мы проанализировали Климатическую доктрину РФ. В этом документе отмечается, что последствия изменений климата проявляются на всех уровнях - глобальном, региональном, субрегиональном и национальном.

Глобальное изменение климата создаёт для Российской Федерации (с учётом размеров её территории, географического положения, исключительного разнообразия климатических условий, структуры экономики, демографических проблем и геополитических интересов) ситуацию, которая предполагает необходимость заблаговременного формирования всеобъемлющего и взвешенного подхода государства к проблемам климата и смежным вопросам на основе комплексного научного анализа экологических, экономических и социальных факторов. Ясность и информационная открытость политики в области климата необходимы на всех уровнях и для всех субъектов общественных отношений, в том числе для населения, поскольку, с одной стороны, изменения климата сказываются на социальных факторах (изменение условий комфортного проживания и предпочтений населения при выборе места жительства, изменения на рынке труда и другие факторы), а с другой – поведенческие факторы населения существенным образом влияют на потенциал осуществимости и эффективность мер по адаптации и смягчению антропогенного влияния на климат.

Среди субъектов реализации политики в области климата наряду с органами государственной власти, организациями и СМИ, выделяются также домашние хозяйства. На микроэкономическом уровне решение задач по адаптации и смягчению антропогенного воздействия на климат на производстве и в сфере услуг возлагается на предприятия, в быту – на домашние хозяйства. При этом механизм решения этих задач заключается в «повышении энергоэффективности зданий и развития энергосбережения в быту». Каким именно образом должно происходить «развитие энергосбережения в быту» остается неясным [66].

Для нашего региона также разрабатываются различные эколого-ориентированные документы. Например «проект стратегии социально-экономического развития Самарской области на период до 2030 года». В нем указано, что Самарская область проводит экологическую политику, основанную на принципах, изложенных в федеральном законодательстве, целью которой является: устойчивое развитие, предусматривающее равное внимание к экономической, социальной и экологической составляющим, признание невозможности развития Самарской области при деградации среды обитания населения [67]. Также существует «Концепция экологического развития Самарской области на 2011 - 2020 годы» [68]. Но в этих документах отсутствуют какие-либо упоминания об эффективном использовании или сбережении электроэнергии.

В итоге, несмотря на то, что вопросам модернизации энергопотребления уделяется достаточно много внимания, можно сделать вывод о том, что оно носит по большей части декларативный характер. По крайней мере, в сфере ЖКХ. Мы можем наблюдать в государственных документах отсутствие четких механизмов действия, направления действий, инструментов реализации энергосберегающей политики. Нет акцента на бытовое энергопотребление на государственном уровне, нет его и в социологическом дискурсе.

В последнее время социологи все чаще обращаются к исследованию обыденной жизни людей. Рекомендации социолога, а главное, политические доктрины и связанные с ними программы переустройства общества бесперспективны и обречены на провал, если остается без внимания богатейший повседневный опыт людей, многократно апробированный здравый смысл [15, C. 70].

Существует несколько принципиальных характеристик и трудностей исследования фоновых практик. Во - первых, разницу в фоновых практиках различных культур или пространств легко заметить, когда она визуально схватывается. На фон для вербальной коммуникации, использующей абстрактные понятия, указать более трудно, чем на фон для высказывания, которые упоминают визуально регистрируемые вещи. Например, легко заметить феномен нормальной разговорной дистанции, так как он визуально регистрируется почти любым наблюдателем. В таких странах, как Япония, где плотность населения очень высока, личная территория может быть небольшой, а в других странах, люди привыкли к просторам и не любят, когда к ним слишком приближаются [69]. Второй чертой знания о практиках – в дополнение к пониманию, что есть более или менее легко регистрируемые практики – является понимание, что знание о них – это знание «как», а не знание «что» [7]. Знание о практиках – это знание не объективируемое. Иными словами, когда мы пытаемся объективно описать фоновые практики, описать их как обычный предмет научного знания, они как раз в этот момент и не функционируют как фоновые практики – ведь они в данный момент находятся в фокусе сознания, на переднем плане. Фоновое знание становится нам доступно в момент замечания фона, но не анализирования его. Так, энергосбережение может становиться обычной практикой энергопотребления и наоборот, энергопотребление становится энергосбережением тогда, когда осмысляется его значение и регулирование. Если, покупая чайник, вы думаете о классе энергопотребления, потому что так давно принято во всем обществе – это обычная практика энергопотребления. А если вы задумались об этом в первый раз, видимо, практика энергосбережения только начала приобретать актуальность. И, в таком случае, энергопотребление только становится энергосбережением.

Третья принципиальная характеристика знания, даваемого теорией практик, - это то, что это знание типа озарения или неожиданного усмотрения, а не то, которое дается научным объяснением. Задача – увидеть другими глазами, а не построить причинно-следственную связь, которая объяснит наблюдаемые эмпирические явления [17, c. 40-45].

Раскрывающий характер практик заключается в том, что практики конституируют и воспроизводят идентичности или "раскрывают" основные способы социального существования, возможные в данной культуре и в данный момент истории. Так, сегодня сложно представить себе человека, который не пользуется электрическим освещением в темное время суток.

Раскрывающие практики меняются исторически главным образом в зависимости от конкретной культуры. В основе различных миров лежат совокупности практических навыков, которые осваиваются путем особых игр или упражнений (или просто - "на практике"). Например, «быть женщиной» в американской культуре и в японской культуре нечто совершенно различное.

Аналитически выделяются три способа изменения практик: артикуляция, реконфигурация и заимствование. Артикуляция - это когда определенный стиль или способ действия попадает в фокус внимания, поименовывается, становясь как бы более четко очерченным, за счет чего становится возможным его нормативное выражение и распространение в обществе. Примером артикуляции форм цивилизованного поведения, лежащих в основе западной культуры, можно считать текст Э. Роттердамского «О цивилизованности детей». Он дает четкие указания на то, как сморкаться, сидеть за столом, есть, разговаривать с другими и т.д. Текст систематически описал и дал объединяющее название разрозненно существовавшим к тому времени аспектам повседневного поведения и манер, сделав их более явными и выраженными в техниках воспитания детей.

Процесс реконфигурации происходит тогда, когда практика или аспект практики, которые ранее были маргинальными, становятся центральными. В военном искусстве, например, дисциплина долгое время была маргинальной. Она не имела того значения, какое в средневековых армиях имела спонтанная агрессивность. А в XVII веке становится центральным именно дисциплинарный элемент.

Заимствование предполагает перенос каких – либо практик в другую сферу. Таким образом, дисциплинарные практики были заимствованы из военной сферы в другие функциональные пространства – школы, тюрьмы, фабрики [70].

Практики принципиально не сокрыты, но для того чтобы их рассмотреть, требуется определенная техника отстранения, описания и интерпретации.

Можно выделить две аналитические перспективы в исследовании практик: синхронный (С - анализ) и диахронный (Д - анализ) анализ. С - анализ пользуется антропологическими техниками дистанцирования и отстранения. Общество рассматривается во временной статической перспективе. Д - анализ предполагает отстранение за счет оперирования исторической дистанцией. Исследование, включает поток времени и делает акцент на социальных изменениях.

Различие между С - анализом и Д - анализом можно понять на примере сравнения подходов И. Гофмана и М. Фуко к проблеме сумасшествия. И. Гофман использовал технику, которую можно условно определить как с - анализ. Он рассматривал повседневные способы идентификации «ненормальных» индивидов, процесс их попадания за границы «общества нормальных», превращение «ненормальных» в «больных». М. Фуко, в свою очередь, сделал это путем обращения к истории сумасшествия. Он реконструировал исторический генезис классификации, практик заключения, медикализации сумасшествия.

Основные посылки в изучении практик развивались в русле философии сознания и обыденного языка. Наиболее ярко этот стиль мышления, который оказал длительное и глубокое влияние на социальные науки, выражен в текстах Л. Витгенштейна.

В традиции лингвистического анализа Л. Витгенштейн обратился к обыденному языку, вернув ему самостоятельное значение. То, что можно видеть, настаивает Л. Витгенштейн, и есть практика, то есть вся совокупность производимых действий, только ее не замечают либо по причине непроблематичности, либо считая ее лишь внешним проявлением чего-то скрытого, стоящего за ней – сознания, мышления, когнитивных процессов. Здесь мы имеем дело с парадоксальной логикой, утверждающей, что настоящей проблемой является то, что мы все знаем и видим, но не замечаем, поскольку это знакомо и непроблематично, буквально – что прямо на виду, но слишком близко. Это и есть проблематизация, типичное обоснование социологии повседневности: видеть проблему там, где ее нет [71].

Например, когда мы покупаем компьютер, нам не приходит в голову, что 700 или больше различных материалов, использованных при его изготовлении, были собраны с рудников, нефтяных скважин и химических заводов по всему миру. Процессу изготовления компьютера сопутствует 320 килограммов обычного и вредоносного мусора, кроме того, на его изготовление тратится около 32 тонн технической воды и около четверти того объема электроэнергии, который компьютеру предстоит потребить за все время его работы. При этом, каждый год выбрасывается или списывается более двенадцати миллионов компьютеров. Тем не менее, нам все еще трудно осознать связь между покупкой компьютера и глобальными экологическими проблемами [72, c. 68-69].

Один из истоков прагматического поворота в социальных науках – попытки осмысления и исследования в 1930 – 40-х годах практического или локального знания, навыков, знания «как» - того, что составляет необходимое условие любой деятельности, оставаясь при этом не проговариваемыми не отчуждаемыми от своего носителя. М. Полани и Г. Райл обосновали различие между практическим, неявным знанием или знанием «как» и содержательным, пропозициональным знанием, знанием «что».

Знание «что» описывает какое-либо действие или применение, его можно выразить словами. Это может быть кулинарный рецепт, правила дорожного движения, инструкция по пользованию электродрелью. Но даже если выучить наизусть эти рецепты, правила и инструкции, это не значит, что теперь мы сможем приготовить вкусный ужин или водить машину. Успешная деятельность или исполнение требуют знания иного рода, знания «как», которое имеет самостоятельный статус, передается и усваивается совершенно другим способом, нежели знание «что». Другое название для практического знания – непропозиционное, то есть то, которое не выражается пропозициями, т.е. предложениями [7].

М. Полани приводит три основные характеристики неявного практического знания. Первая характеристика составляет парадокс: человек часто не знает и не может объяснить то, как именно он что - то делает, даже если он в совершенстве владеет этой деятельностью – самый выдающийся футболист вряд ли сможет объяснить, как именно он забивает голы. Вторая особенность состоит в личностном способе его передачи – от учителя к ученику. Основным способом передачи практического знания является демонстрация целостных образцов решения какой - либо задачи, то есть показ, а не рассказ. Нельзя научиться танцевать по книгам. Третья особенность, отчасти объясняющая парадокс (делаем, но не знаем или не можем объяснить, как именно), заключается в его периферийном, фоновом характере. Общий механизм научения состоит в том, что овладение каким - либо навыком или инструментом означает его перемещение на периферию сознания или переключение внимания с частей и мелочей, из которых состоит деятельность, на целое – ее цель и смысл. Пока мы не овладели навыком использования молотка, он находится в фокусе внимания и его применение затруднено. Но по мере обучения инструмент передвигается в область фона, и мы можем сосредоточиться на цели [4].

Л. Витгенштейна, Г. Райла и М. Полани можно назвать сторонниками сильного тезиса относительно природы практического знания. Этот тезис заключается в том, что оно лежит в основе всякого знания, а не является просто сжатым выражением некоторого набора пропозиций или операций. Сильный тезис означает, что иного знания, кроме практического, просто нет, что есть некоторый «скальный грунт» или принципиально не проговариваемые основания, на которых надстраиваются все остальные виды знания.

Исследование практик может выступать и в роли инструмента познания. Немецкий социолог Н. Элиас - один из ведущих представителей исторической социологии, автор двухтомника «О процессе цивилизации» - разворачивает перед нами в своем труде совокупность практик, посредством которых создавался цивилизованный человек. «Процесс цивилизации» содержит детальное описание постепенных изменений в повседневном взаимодействии людей – в практиках еды, разговора, гигиены, других эмоциональных и телесных аспектах поведения, которые в совокупности задавали стандарты агрессии, стыда, дистанции, сознательности, то есть формировали и воспроизводили определенный антропологический тип. История практик была для Н. Элиаса критическим инструментом, позволявшим переосмыслить современную социологию и психологию, отказаться от универсальной сущности под названием «индивид», и от отчужденно понимаемого «общества», которое ему противопоставлялось. Ставая вопрос о том, как люди в прошлом на практике классифицировали поведение друг друга, отличая «цивилизованное» от «нецивилизованного», Н. Элиас направлял свой взгляд на повседневные практики. Таким образом, исследование берет начало в идеологии, переводит ее в плоскость повседневных нормативных определений, классифицирует поведение и затем обращается к фоновым практикам, которые задают в конкретное историческое время смысл понятия цивилизации. Далее автор решает социологическую задачу. Он реконструирует совокупные эффекты практик, ассоциированных с цивилизацией или «цивилизовыванием», анализируя их в терминах дисциплины аффектов, самоконтроля, индивидуализации, усложнения мыслительного аппарата, - получается процесс цивилизации, создавший современного человека. Наконец, микропроцессы, изменения практик повседневного взаимодействия соотносятся с макроструктурными историческими сдвигам, формированием централизованных государств в результате войн и усилий правителей по монополизации насилия и созданию аппаратов по поддержанию монополий.

Такова общая логика исследований. Источники, которыми пользуется Н. Элиас, это многочисленные пособия для освоения хороших манер, предписания, стихи, наставления, поучения, касающиеся поведения за столом и в общественных местах, воспитательные книги, документы, касающиеся образа жизни рыцарей, придворных, и многие другие дидактические тексты, детально описывающие и предписывающие то, как себя вести, регламентирующие движения, дающие моральную оценку и классификацию. (Э. Роттердамский «О цивилизованности детей» 1530 г., стихи И. Гарландского 1241г., Бонвичино да Рива «Куртезии», «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению») [8].

Авторская позиция, которая делает доступным изучение практик цивилизации с точки зрения их исторических изменений, заключается в том, что главным личностным требованием является устранение тех предрассудков и особенностей восприятия общества и его истории, которые были сформированы самим процессом цивилизации и прочно укоренились в западных людях как их естественный взгляд на мир. Тем самым достигается изначальное дистанцирование, отстранение, необходимое для критического анализа.

Итак, подытоживая все вышесказанное, можно отметить, что исторически наука об обществе конституировалась, дискредитируя обыденное знание, сознание и ментальность, сводя их к предрассудкам и суевериям. Стремясь нарисовать объективную картину мира, наука исключала субъективную точку зрения. Но этих целей она достигала путем превращения изучаемых жизненных практик в мертвый корпус данных, изолированных от того живого контекста, в котором они реально функционируют. Более того, в дальнейшем эти данные подвергались переинтерпретации, переводились в «чистый научный дискурс» и оценивались в терминах рациональных норм. В результате неузнаваемо преображалась картина повседневной жизни [3, С. 50].

Сегодня же, происходит поворот в теории и методологии. Смысл этого поворота заключается в том, что от уровня абстрактных макросоциологических проблем мы переходим к уровню повседневной жизни людей. Здесь социальные события становятся реальными, очевидными и доступными. Социология повседневности претендует на то, что комплексные абстракции, социальные системы и структуры воплощены и реализованы в эпизодах повседневной жизни. И поэтому их лучше всего рассматривать, наблюдать, фиксировать именно здесь. Именно здесь мы найдем социальное неравенство, классы, власть, глобализацию, идентичность, цивилизационные процессы и все другие проблемы, важные для социологии [13, С. 12].

В частности, через призму повседневных бытовых практик энергопотребления, мы можем изучать современные процессы модернизации, протекающие в нашей стране и мире.