IV.2. Использование сполий (spolia)

IV.2. Использование сполий (spolia).

Вторичные детали получили условное название сполий (spolia) в Италии в начале XVI в. Оно происходит от латинского слова spoils (или spolium), то есть военные трофеи.⁸⁶⁹ Поначалу негласное использование сполий впоследствии узаконил несколькими указами Кодекс Феодосия, по которому можно было использовать камни из древних святилищ, гробниц, заброшенных городов.⁸⁷⁰ Нельзя считать традицию включения в архитектуру новых зданий старых сполий исключительно византийской. Сполии встречались в Древнем Египте, классической Греции⁸⁷¹, Риме. Плиний пишет, что «в Лакедемоне с кирпичных стен была вырезана штукатурная работа из-за великолепной росписи и, заключенная в деревянные рамы, увезена в Рим... Хотя это произведение было поразительно само по себе, однако больше поражались тому, что удалось его перевезти».⁸⁷² Сулла после завоевания Афин в 86 г. до н.э. увез часть коринфских колонн из святилища Зевса Олимпийского для капитолийских построек.⁸⁷³ Арка Януса и Триумфальная Арка Константина Великого были украшены сполиями, в последнем случае – рельефами из памятников Траяна, Адриана и Марка Аврелия, преемственность с которыми намеренно подчеркивалась.⁸⁷⁴

Эти примеры показывают, что в римской архитектуре роль сполий действительно была трофейной. Такую ли же роль они играли в ранневизантийском искусстве?

Выдвигались различные теории. Наиболее показательны две крайние из них. Ф. Дайхман утверждал, что изготовление новых деталей для развернувшегося массового строительства церквей было слишком трудоемким в сложившихся в период поздней античности экономических условиях.⁸⁷⁵ Р. Краутхаймер, напротив, видел в использовании сполий исключительно эстетическую основу, «реннесанс античности».⁸⁷⁶ Обе точки зрения, видимо, имеют право на существование; и каждая из них имеет своих сторонников и противников.

На стороне теории Дайхмана оказываются факты: разработка римских каменоломен в III в. была приостановлена, и прежние связи пришли в упадок. Уже в 301 г. по Эдикту Диоклетиана цены устанавливались только для мраморных панелей, в то время как фусты колонн из цельного куска цветного мрамора стали недоступны и фактически бесценны⁸⁷⁷, что резко контрастирует с римской эпохой. До сих пор забытые и неиспользованные римские заготовки находят в портовых складах. Так, например, в Остии в 1969 г. обнаружили блоки нумидийского мрамора, которые были завезены в Рим при Домициане (81–96 гг.), но частично использованы только в 394 г.⁸⁷⁸

Теорию Краутхаймера поддержал Крауфут, определив традицию использования сполий «музейным стилем».⁸⁷⁹ Суть этого стиля наиболее точно раскрывают письма Теодорика, в которых говорится о желании подражать античным зданиям. Он просил присылать для нового строительства остатки только тех зданий, которые уже разрушены и не используются: «Мы хотим строить новые здания, но без разрушения старых».⁸⁸⁰

Еще одной неоспоримой причиной было желание христиан выразить торжество над язычеством, что доказывают многочисленные упоминания в источниках. Например, известно, что св. Шенуда был ярым воителем с язычниками, поэтому большое число сполий в его египетском монастыре не вызывает удивления. При этом в житии святого сказано, что «Недостававшие для постройки храма средства св. Шенуда нашел в пустыне в виде клада»⁸⁸¹ (понятно, что была разобрана какая-то египетская постройка). Св. Иоанн Златоуст стал вторым Геростратом, когда в начале V в. возглавил разрушение святилища Артемиды в Эфесе. Рядом с ним была установлена печь для пережога мрамора на известь. Скупые остатки легендарной постройки были включены в христианские базилики.⁸⁸²

В «Сказании» (середина VI в. – середина IX в.) о постройке храма св. Софии Константинопольской рассказывается о привозных деталях из «идоловых церквей», древних бань и домов.⁸⁸³ Евсевий Кесарийский сообщает, что в Константинополь было свезено большое число статуй языческих богов, в том числе «Геликонские музы, Сминтиец (т.е. Аполлон)» (Eusebius. Vita Constantini, III, 54). Их перенос означал десакрализацию изображений, доказательство их магического бессилия. Созомен пишет о Дельфийских треножниках, статуях Аполлона из Пифии, Геликонских муз, и знаменитого Пана.⁸⁸⁴ В Кесарии Палестинской в VI в. площадь была украшена двумя римскими статуями, одна из них – Адриана.⁸⁸⁵ К. Холум пишет, что: «Вторичное использование статуй свидетельствует, что городской образ Кесарии в VI в. был ностальгическим и антикизирующим – с оглядкой на классическое прошлое, в ускользающий мир».⁸⁸⁶ В Бейт-Шеане византийские бани собраны из сполий.⁸⁸⁷ В Герасе в мастерской каменщика рядом с Фонтанным Двором были найдены две колонны, которые постепенно распиливались на тонкие облицовочные плиты.⁸⁸⁸

В Палестине сполии появляются довольно поздно. Евсевий Кесарийский, повествуя о строительстве Храма Гроба Господня в Иерусалиме, говорит, что Константин повелел не только снести языческое святилище на этом месте, но и вырыть землю под его основанием, дабы оно не оскверняло новую святыню (Eusebius, Vita Constantini, 111.30). Это распоряжение отличается от того, что Константин делал в Риме, где христианские церкви возводились, наоборот, на значительном расстоянии от святилищ и с уважением к языческой аристократии. В Палестине первые достоверные сведения о сполиях известны из Жития св. Порфирия епископа Газийского, в котором рассказывалось как в начале V в. в Газе был разрушен Марнейон, а из его остатков сооружена церковь и облицована мостовая (Vita Porphyrii, 65-68).⁸⁸⁹ Археологических подтверждений данным историческим сведениям нет, но зато немало примеров использования сполий в постройках северной Палестины.

Самый яркий и показательный из них – Кафедрал в Суссите (591 г.), в котором все колонны и капители являются греко-римскими сполиями. Фусты колонн изготовлены из троадского серого⁸⁹⁰ и из ассуанского красного гранитов⁸⁹¹, из каристейского зеленого мрамора с характерными разводами (о. Эвбея). ⁸⁹² Все они одинакового унифицированного размера и были изготовлены в один и тот же римский период. Капители из светло-серого проконнеского мрамора относятся к редкому типу коринфского ордера с т.н. «двойными внутренними завитками». Подобное сочетание серых гранитных фустов и проконнеских капителей было характерно для римской эпохи. ⁸⁹³ Встречается также римский карниз из проконнеского мрамора, полы храма были когда-то выложены мраморными плитками в технике opus sectile. Единственная деталь с характерным языческим изображением дельфина была использована в качестве алтарной плиты, на обратной стороне которой вырезаны уже христианские символы (находится в Музее Израиля в Иерусалиме). Все эти большие и малые архитектурные формы были завезены в Палестину из малоазийских и египетских каменоломен в I–II вв., в период расцвета мраморных монополий. Каким образом они попали в христианский храм? Частично элементы Кафедрала встречаются в самой Суссите: форум полиса украшен серыми гранитными фустами с точно такими же проконнескими капителями. Но другие детали – фусты из красного гранита и зеленоватого мрамора – встречаются только в соседнем Бейт-Шеане. Плитки для пола могли быть нарезаны из самых разных мраморных деталей. Таким образом, весь Кафедрал в Суссите был практически целиком собран из римских сполий, весь его облик строился на сочетаниях разноцветных пород гранитов и мраморов. Но все детали были религиозно нейтральными; единственная, содержавшая языческое изображение плита, – была спрятана от глаз зрителя.

Исследуя церковные памятники региона, можно наметить хронологическую последовательность во вторичном использовании римских деталей: в храме Умножения Хлебов и Рыб в Табхе встречается уже знакомая по Кафедралу сполия –проконнеская капитель с двойными внутренними завитками, но это единственная римская деталь во всем здании. Церковь была построена более чем за сто лет до Кафедрала. Видимо, в этот период полисы еще не были в настолько плачевном состоянии, чтобы из их остатков можно было сооружать целые новые здания. Но ряд землетрясений в V–VI вв., а также политика императора Феодосия, узаконившая использование руинированных построек,⁸⁹⁴ – все это способствовало тому, что к концу VI в. города превратились в настоящие «каменоломни», и большое количество старых деталей высвободилась для нового строительного бума. Это повлекло за собой расцвет ранневизантийского зодчества и появление оригинальных по своей стилистике церквей. Весь процесс лишь постепенно набирал силу, начинаясь с десакрализации святилищ в IV в. и заканчивая их активным использованием в VI. Подобные явления происходили не только в Палестине, но и во всей Империи.

В еврейских источниках встречается несколько диалогов раввинов и их учеников, которые спрашивают о том, можно ли из остатков старых синагог возводить новые. Так, люди из Бейт-Шеана спросили рабби Ами (конец III в.): «Допустимо ли брать камни из одной синагоги, чтобы построить другую?» Он ответил им: «Это запрещено». Рабби Хелбо сказал: «Рабби Ами запретил это только потому, что он был опечален». Рабби Горион сказал: «Люди из Мигдалы (на север от Тверии, Магдала) спросили рабби Симеона сына Лакиша (середина III в.): «Можно ли взять камни из синагоги в одном городе и построить синагогу в другом?»; он ответил: «Это запрещено». Рабби Ами учил, что даже с восточной стороны города для западной запрещено брать камни здания из-за разрушений на том месте, где стояла синагога» (Y Megilla 3.1, 73d).⁸⁹⁵ Однако, в других учениях раввинов синагога могла быть продана, если ее здание запустело (город Уша, II в.), и транспортирована из одного города в другой.⁸⁹⁶ Видимо, противоположные ситуации возникали не только в теории, но и на практике.

В реальности достоверно известно лишь о нескольких сполиях в синагогах, остальные случаи спорные и требуют комплексной методики исследования. В синагоге в Сардисе найден рельеф с изображением Кибелы и Артемиды, фигуры которых спрятаны в кладке.⁸⁹⁷ В Хорват-Шеме, в Гуш-Халаве, в Вади-Хамам часть капителей, баз и пьедесталов использованы вторично и, вероятнее всего, принадлежали более ранним синагогам. Вероятнее всего, рельеф со львом из синагоги в Рехове⁸⁹⁸ происходит из Бейт-Шеана, так как в данном полисе среди фризов встречаются совершенно аналогичные образцы. В Умм-эль-Канатире капитель с изображением орла расположена в качестве базы одной из колонн портика и спрятана под кладкой пола.

Наиболее примечательно и спорно использование сполий в антикизированных по своей стилистике синагогах, в которых намеренно подчеркивалась связь с античной традицией. Наиболее яркие примеры в этом ряду – это постройки в Капернауме, Хоразине, Бараме. Они датируются IV–VI вв., и, таким образом, единовременны большинству христианских базилик на этой территории. В них вызывают вопросы откровенно языческие по своим сюжетам и античные по своему характеру рельефы.

Данные синагоги целиком выполнены из местных каменных пород: известняка или базальта, что создает их колористическую цельность. Даже для малых архитектурных форм не использовались привозные породы камней, что затрудняет определение их происхождения. М. Авиам проанализировал детали в южном фасаде Барамской синагоги (наиболее хорошо сохранившаяся синагога), и на основе многочисленных неточностей выявил теорию об их вторичном происхождении. Автор отметил, что основания восточных опор портика несоразмерны с базами, у них отсутствуют традиционные нижние торусы. Вероятно, готовые опоры были укорочены для нового основания. Восточный дверной проем оформлен порталом и фризом, вырезанными из единого каменного блока, в то время как карниз в виде симы сделан из другого блока. Восточный край карниза выступает за пределы фриза более чем на 5 см и является сполией. Композиция западного дверного проема симметрична восточному, но в первом случае сима короче фриза, а вертикальные опоры сделаны из отдельных каменных квадров, не совсем точно пригнанных к плоскости стены.

В центральном дверном проеме только восточная консоль сохранилась in situ (западная была помещена симметрично при реставрации). Принцип данного расположения консолей отличается от римской традиции. В синагоге консоль наполовину спрятана за перемычкой. Обе консоли меньше фриза и не совпадают с ним по высоте. Фриз над перемычкой декорирован виноградной лозой, прорастающей из амфоры, которая расположена на западном конце. Авиам считает, что данный фриз был обрезан.⁸⁹⁹ Несоразмерности и неточности встречаются также в конструкциях окон, в частности, утрачен конец надписи на одном каменном блоке. Диаметр арки центрального окна меньше, чем ширина перемычки, на которую она опирается.⁹⁰⁰

Авиам не касается анализа дверной рамы с двумя Никами, поддерживающими венок, а также профили в виде скрученной верви и лаврового венка. Последние случайны по размеру и также, вероятнее всего, являются сполиями. Даже если строители не обладали римскими навыками в совершенстве, странно, что рельефы выполнены на хорошем качественном уровне. Но можно ли тоже самое утверждать и относительно перемычки с Никами?

Подобная форма дверной рамы, частью которой она является, с прямоугольными боковыми выступами (Т-образная) встречается в античной традиции в архаичных гробницах в Греции, мавзолеям в Тунисе (Мактар, финикийское происхождение), частично – в помпейских росписях. Но в местной архитектуре она известна только по иудейской традиции: синагоги в Мейроне и на горе Арбель (III–IV вв.), в гробницах Бейт-Шеарима, Акелдамы и Санхедрии в Иерусалиме (II–IV вв.). Композиция с фигурой Ник, хотя и является традиционной римской, встречается также в гробницах в Бейт-Шеариме и в голанских синагогах в э-Дикке, в Раме, и их иудейское происхождение в этих случаях практически не вызывает сомнений. Изображение Ник хотя и было распространённым римским мотивом, но было допустимо для украшения синагог. Соответственно, дверная рама в Барамской синагоге могла быть специально изготовлена для строительства синагоги.

В Капернауме особенно выделяются дверные перемычки над тремя дверными проемами южного фасада, на которых встречаются композиции с фигурами Эротов, сенмурфов, львов и орлов. Перемычку над центральным входом украшали четыре фигуры Эротов, которые несли пять гирлянд из сплетенных листьев.⁹⁰¹ В каждой дуге гирлянды расположена розетта с пятью лепестками. На нижней части перекладины, внутри дверной рамы были рельефные изображения, от которых остались слабо прочитываемые очертания. В них угадывается центральное изображение орла с распростертыми крыльями. Над фризом располагался карниз в виде симы, который поддерживался двумя консолями, украшенными барельефами финиковых пальм с плодами.

Декор боковых дверных перемычек во многих деталях симметричен, отличие состоит лишь в нескольких деталях. Так, восточная перемычка, сохранившаяся лучше, состоит из двух горизонтальных профилей. Нижняя, более крупная в размере, окантована профилем в виде каблучка. Центральное поле было украшено двумя фигурами кентавров, или сенмурфов (симурги), четырьмя пальмами и, вероятно, центральной фигурой орла.⁹⁰² Сверху располагается фриз с аканфовыми листьями. Западная перемычка, которая также поделена на две зоны, сохранилась хуже. По бокам располагались фигуры животных, вероятно, львов. Изображения пальм фланкировали центральный кратер с канелированной поверхностью. Снизу заметен ряд бусин. Верхний фриз декорирован виноградной лозой с листьями и гроздьями, которые прорастают из вазона, расположенного справа. Это наблюдение позволяет предположить, что данная деталь была вторично использована после того, как восточный ее рукав был отрезан.⁹⁰³ Дверная перемычка над западным входом в атриум украшена одним рядом меандра. Хотя такой мотив встречается в других синагогах (см. раздел по декору дверных перемычек), в Капернауме он не включает дополнительных мотивов, которые могли бы указывать на иудейское происхождение, и выглядит вполне классично. Конструкция дверных проемов скалькирована с античных образцов, и отличается большей строгостью и уравновешенностью по сравнению с Барамом. В Капернауме кронштейны оформляются не аканфом или ложечками, как в Бараме, а мотивом пальм, в чем просматривается скорее ближневосточный контекст, чем римский. Другие перекладины над дверными проемами синагоги оформлены проще: в них сочетаются розетты, вазоны, раковины, помещенные в рамы с растительными мотивами, и их стиль указывает на ранневизантийскую датировку (см. раздел по декору перекладин).

Исключительна по своему декору перекладина над центральным входом в атриум по южной стороне.⁹⁰⁴ Ее декор содержит иудейские символы и был специально изготовлен для синагоги. В верхней части дверной рамы расположено изображение двустворчатой двери с треугольным фронтоном над ней, которые символизировали вход в Скинию. Фронтон украшен трилистником. Каждая створка состоит из трех кессонов, которые образуют иллюзорную перспективную глубину. Створки несимметричны друг другу, левая чуть приоткрывается внутрь. Двери Скинии – частый мотив в иудейском искусстве, в самой Капернаумской синагоге встречается на карнизе в интерьере (фронтон полуциркульный, кессонов меньше). В большинстве случаев двери створки изображались закрытыми, за исключением гробниц Бейт-Шеарима, где они приоткрыты также, как и в Капернаумской синагоге. Слева от двери изображена пальмовая ветвь с небольшим круглым иоником, справа – розетта. Они могли символизировать традиционные для такой композиции лулав (пальмовая ветвь), шофар (рог), этрог (цитрусовый плод) и махту (лопатка для благовоний). Особенность данной композиции состоит не только в иудейской иконографии, но в общей асимметрии, которая подчеркивается и декором верхней профилировки: правый рукав украшен иониками, левый – пальмовыми ветвями.

Анализ всех перемычек показывает, что в синагоге было в общей сложности до четырех их разных видов, и греко-римские по своей стилистике выпадают из общего ряда более или менее стилистически близких. Помимо этого, фризы в синагоге делятся на две основные группы (см. раздел по декору антаблементов). В интерьере нет ни одной капители, идентичной другой, хотя все они коринфские. Только на одной из них встречается иудейский символ в виде Меноры, что указывает на ее специальное изготовление (нет следов вторичной обработки в районе фигуры Меноры), хотя общая стилистика архаичная.

Интересным примером является синагога в Хоразине. В декор ее антаблементов включаются сцены сбора винограда⁹⁰⁵, сцены охоты и когтения, кормление львицей детёныша, Зевс-Хадад, жрец, Зевс в ипостаси орла с Ганимедом – весь этот набор откровенно языческих изображений весьма странно соотносится с синагогальной постройкой. Также трудно проследить какую-либо программу в наборе изображений, только лишь частично. Замечание Мэй, высказанное в совместной публикации с Евином о том, что мастера как будто бы применили все известные им приемы декора одновременно⁹⁰⁶, вполне справедливо и отражает ощущение полной хаотичности работы. Однако, набор общих декоративных элементов (зигзаги на нижней части фризов), которые повторяются на всей протяженности фризов, свидетельствует о том, что даже такие сцены могли быть изготовлены специально. К тому же, многие из этих мотивов, которые вызывают языческие аллюзии, встречаются в других галилейских и голанских синагогах, где они выполнены в типичной для их искусства стилистике. Так, мотив леопарда с характерной разработкой шкуры в виде повторяющихся колец известен по синагоге в Хоразине, а также по синагогам в Набратейне (скульптура), Маон-Нириме и Газе (мозаика). Мотив кормления львицей детёныша также кроме Хоразина встречается в Эн-Нешуте (рельеф) и в Газе (мозаика). Мотив сбора винограда известен по многочисленным мозаикам, в том числе, по мозаике синагоги в Бейт-Альфе. Одна деталь в Хоразине более других похожа на сполию: это небольшой блок, украшенный по периметру меандром и с изогнутой поверхностью, которая указывает на принадлежность широкому арочному пролету, который не встречается в конструкции самой синагоги. Но растительные мотивы из листьев аканфа и винограда в центре блока находят себе параллели в синагогальном искусстве.

Рассмотренные синагогальные памятники обладают совершенно уникальным свойством: при общей строгой выдержанности архитектурных пропорций и ордерных канонов, которые создают прочный архитектурный каркас построек, едва ли можно было достичь большей хаотичности в декоре как в общем масштабе, так и в деталях. Кроме упомянутой перемычки с иудейскими символами из Капернаума, декор оконных фронтонов в Барамской синагоге также асимметричен: боковые акротерии представлены разными флоральными мотивами. Различные несоответствия встречаются также на декоре фасадов синагог в Умм-эль-Канатире, Эн-Нешуте, э-Дикке и других. Это говорит о том, что разнообразие, или т.н. стиль varietas, был частью художественного замысла, органично сочетался с остальным декором и возник, возможно, под влиянием сполий. Многие исследователи выявляют эту особенность в церковной архитектуре и приписывают ее происхождение использованию сполий.⁹⁰⁷ Аналогии подобным приемам известны задолго до позднеантичной эпохи. Так, например, в Западной колоннаде перед пилоном святилища Исиды на о. Филе (II в. до н.э.) и в киоске Траяна (II в.) все капители разные и расположены вразнобой: в одних и тех рядах встречаются египетские капители с аканфовыми листьями и бусинами, с виноградной лозой, с аканфовыми листьями и завитками, с пучками винограда под волютами и т.д.⁹⁰⁸Данный прием был характерной чертой александрийской архитектурной школы, продолжением которой является синагогальная архитектура Палестины.

Обильное использование фигуративных античных изображений в синагогах является оригинальным признаком их архитектурного стиля, отличного от церковного на этой территории. Их наличие в скульптурном декоре синагог может быть не обязательно следствием использования сполий. Так, в синагогах с мозаичным декором, который по ясным причинам не может быть вторично-использованным, встречаются сцены из Гомера (синагога Кириоса Леонтиоса в Бейт-Шеане)⁹⁰⁹, а также развитые композиции с изображением людей в новооткрытых синагогах в Хукок⁹¹⁰ и Вади-Хамам.⁹¹¹ По всей этой логике сполий в синагогах было немного, они тщательно подбирались под остальной декор.

Анализ декоративного стиля отдельных синагог показывает, что греко-римские сполии служили в них стилистическим «камертоном» для всего остального декора. Даже в тех синагогах, где отсутствовали сполии, общий стиль также выдерживался в духе греко-римской традиции. При таком почтительном отношении к римскому стилю в целом маловероятно, что их использование в синагогах демонстрировало победу под язычеством, как это могло быть в христианской архитектуре. Иудейские мастера возрождали греко-римскую культуру и демонстрировали лояльность по отношению к ней и даже восхищение, несмотря на то, что языческая традиция все дальше уходила в прошлое. Синагоги галилейского типа в большей степени, чем церкви, следуют ордерным канонам, которые в некоторых случаях даже заставляли путать синагоги со святилищами: в раввинистической литературе есть указание на то, что не следует осуждать иудея, совершившего поклонение языческому храму, думая, что перед ним синагога (B. Sabbat 72b).⁹¹² О противоречивом, но сближении двух традиций свидетельствуют также некоторые исторические сведения. Так, во время общей для всего Ближнего Востока активной эллинизации при Антиохе IV Епифане иудейский Храм в Иерусалиме при был посвящен Дионисию Сабазию (или Зевсу Олимпийскому), а самаритянский храм на Гаризиме – Зевсу Гостеприимному (II в. до н.э.).⁹¹³ После подавления иудейского восстания в 135 г. и начавшейся вслед за этим урбанизации Палестины на месте Храма в Элии Капитолине (бывший Иерусалим) было возведено святилище Юпитера Капитолийского⁹¹⁴; в этот же период синагога в Тверии была превращена в святилище (Hadrianeum).⁹¹⁵

Таким образом, в христианских храмах сполии использовались по самым разным причинам, но по экономическим в первую очередь. Возвращение к строительной технике с использованием мраморных деталей вызвало волну ностальгически-римского архитектурного стиля. Но в христианских храмах, построенных из тех же материалов, что и языческие здания, уже не было той же симметрии, чувства пропорций и сдержанного благородства колорита – взамен этого появляется многоцветность, масштабная свобода, снимаются строгие рамки ордерных канонов. По сравнению со строгостью греко-римского стиля, ранневизантийский выглядит хаотичным, в котором разнохарактерные детали сближаются и примиряются за счет колорита, штукатурной обмазки и общей небрежности, которые, как ни странно, создают впечатление величественного уюта в архитектуре христианских базилик.

В синагогах использовалось сравнительно небольшое количество сполий, так, как будто «полисы-каменоломни» находились для иудеев под запретом. В декоре греко-римские детали не скрывались, а скорее, напротив, подчеркивались. Они были своего рода стилистическим камертоном, на который ориентировалась вся остальная постройка (и пропорционально, и колористически). За счет этого оттачивалось воспроизведение римских архитектурно-декоративных канонов, что в отдельных случаях создает большие сложности с датировками синагог, так как архаическая стилизация часто принимается за стиль. Подобное уважение к языческой культуре выглядит более чем странно на фоне прежних противостояний иудейской и римской властей. Возможно, что в ранневизантийский период иудеи демонстрировали свою непримиримость по отношению к новой христианской власти, поддерживая то, что ею отрицалось. Важную роль в выборе подобного альтернативного развития могло сыграть кратковременное правление Юлиана Отступника, который, как известно, поддерживал иудеев наравне с язычниками, и даже разрешил им восстановить Иерусалимский Храм. Возможно также, что иудеи возводили бейт-кнессеты в «старинном» стиле с тем, чтобы избежать действия закона Феодосия от 429 г. о запрете на строительство новых синагог: стилистика, близкая классическому искусству III в., создавала иллюзию более раннего создания постройки. Это лишь несколько вероятных факторов, которые повлияли на формирование стойкой «проримской» направленности иудейского зодчества позднеантичного периода. Антикизация синагог расцветает именно в период V–VI вв., когда христианизация империи достигает периода уверенного расцвета.