Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения Специальность: 17. 00. 04 Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура

2. Историография

Историография по синагогам обширна и включает в себя как обобщающие монографии, так и частные исследования. Поскольку многие выводы и теории разных авторов, касающихся одних и тех же вопросов, ранее полноценно не сопоставлялись в одном ряду, значительная часть исследования связана с накопившимися в самой историографии противоречиями. Их объем и проблематика не позволяют представить все работы в одной вводной части, поэтому большинству глав предшествуют историографические разделы с освящением различных теорий. В особенности подробно в соответствующей главе рассматриваются вопросы, связанные с классификациями синагог, где и сосредоточена большая часть историографических наблюдений. Также при анализе отдельно взятых памятников и их декоративных элементов указываются работы археологов, с именами которых связано их открытие, изучение, дискуссии. В данной части диссертации представлен обзор истории открытий и изучения синагог на Святой Земле и других памятников архитектуры, которые важны для раскрытия основной проблематики. В работе приходится прибегать к тому обширному методологическому и концептуальному опыту, который был накоплен при изучении искусства позднеантичной и раннехристианской эпох, в особенности, в области междисциплинарных и межконфессиональных исследований.

История изучения синагог и других памятников монументальной архитектуры Палестины имеет давнюю традицию. Древние постройки привлекали внимание многих европейских ученых уже с конца XIX в. и продолжают интересовать мировое научное сообщество и наших дней. В палестиноведении можно выделить тактовую закономерность развития исследований: периоды активных экспедиций, раскопок и каталогизирования памятников чередуются с этапами теоретических и обобщающих исследований. Путешественники в XIX – начале XX в., такие как В. Гёрен⁴, Г. Коль и К. Ватцингер⁵, капитан Ч. Вилсон⁶, К. Кондер и Г. Китченер⁷, Э. Ренан⁸, М. Вогуэ⁹, Ш. Клермон-Ганно¹⁰ обследовали большое количество синагог и других памятников во время экспедиций по Палестине. В то время они сопрягались с большими трудностями самого разного характера. Проведение раскопок в ряде случаев было еще невозможно, и исследования базировались на археологических разведках и первых полевых наблюдениях. Многие из открытых на заре археологической эпохи памятников продолжают изучаться и сейчас, к ним возвращаются с перерывами даже на десятилетия. Однако, иные памятники к настоящему моменту уже утрачены или находятся в значительно более худшей сохранности. Поэтому обращение к ранним источникам всегда актуально.

В настоящее время раскопки в Палестине ведутся, в основном, израильскими специалистами, хотя впечатляет и степень участия европейских и американских специалистов. В самом начале научной эпохи было организовано Палестинское Исследовательское Общество. Первым его проектом стали раскопки синагоги рядом с Тверией в 1921 г. Представители многих европейских держав также имеют свои школы и институты в Палестине с давней и непрерывной научной традицией. В этом особенно преуспели Германия (Deutsches Evangelisches Institut für Altertumswissenschaft des Heiligen Landes)¹¹ и Италия (Studium Biblicum Franciscanum). Россия также участвовала в этом процессе. Стойкий и конкурентно-способный интерес к странам Ближнего Востока, поддерживавшийся на государственном уровне, планомерные и систематичные экспедиции и публикации наших ученых (Н.П. Кондаков¹², А.А. Олесницкий¹³, М.И. Ростовцев¹⁴, Ф.И. Успенский¹⁵, Я.И. Смирнов¹⁶) позволяли находиться на уровне зарубежных школ и обладать весомым научным авторитетом. Православное Палестинское Общество, созданное при содействии императорского двора, было направлено на научно-исследовательские цели и задачи¹⁷, а также на фактическое закрепление России на Святой Земле, в котором огромную роль сыграла деятельность о. Антонина Капустина.¹⁸ На тех местах, которые его силами и возможностями приобретались для России, были проведены раскопки, в результате которых открыты интересные археологические объекты (все в южной Палестине). Они вошли в общий корпус памятников Святой Земли и изучаются в Израиле и сейчас (лестница эпохи Маккавеев в Гефсимании, византийские и армянские мозаики на Элеоне, гробница Тавифы в Яффе, остатки ранневизантийских построек в Иерихоне, раскопки которых продолжаются в наше время под руководством Л.А. Беляева¹⁹ и т.д.).

Первая волна открытий, совершенных во время экспедиций, завершилась рядом публикаций, составленных самими путешественниками. Второй этап изучения был связан с тем, что эпоха экспедиций примерно с 30-х гг. XX в. сменилась планомерными раскопками. Новое поколение исследователей – Б. Багатти²⁰, Э. Сукеник²¹, Э. Гудинаф²², М. Ави-Йона²³, Дж. Крауфут²⁴ и другие, – во многом, базировались на научном наследии предшественников, но ученые ввели в научный оборот большое число ранее неизвестного археологического материала и новых теоретических представлений. Еще обозримое на тот момент количество артефактов позволяло ученым быть более сконцентрированными на каких-то определенных объектах, благодаря чему выстраивать выводы и наблюдения было во многом проще, чем сейчас, когда количество открытий увеличилось в сотни раз. Значительная часть современной историографии развивается в русле тех вопросов, которые были поставлены более века назад. Интуитивно ученые старого поколения действительно предугадали многие выводы, к которым нынешняя наука приходит заново, через большее количество исследований и с большей убедительностью. Прежняя школа иногда может даже показаться более сильной по сравнению с нынешней. Это зачастую приводит к тому, что старые теории принимаются на веру, без верификации, и таким образом переходят из одного исследования в другое, с опорой на последний авторитет, вместо критического обращения к первому. Например, за основу даже самых последних исследований берутся реконструкции, предложенные еще Колем и Ватцингером в начале XX в. или Сукеником в 30-х гг.

Пик археологических открытий пришелся на 60–90-е гг. XX в., но и сейчас активность работ высока. Их интенсивность, несмотря на политические и экономические сложности, все возрастает. За последние десятилетия археологическое изучение позднеантичной Палестины превратило представление о ней как малозначительной провинции в понимание того, что она играла заметную роль в архитектурном развитии всего Средиземноморья и Ближнего Востока и была богата постройками нескольких конфессий. Новые открытия памятников или открытия в прежде известных – меняют многие представления об устоявшихся датировках и реконструкциях. Усвоение количества новой информации представляет трудности при ее обобщении в индивидуальных и коллективных трудах. С 70-х гг. XX в. на помощь пришли первые монументальные каталоги. Важным шагом явилось издание археологической энциклопедии по всем памятникам Израиля под редакцией М. Ави-Йоны.²⁵ С 90-х гг. началось издание новой, расширенной и обновленной энциклопедии под редакцией Э. Штерна и других²⁶, которое завершилось выпуском дополнительного пятого тома в 2008 г. В этом издании объединены все последние находки, кратко изложены основные теории и библиография по каждому памятнику или сайту, что значительно упрощает и ускоряет дальнейшую работу с ними.

Греко-римская стилистика синагог давно привлекала внимание исследователей. Одним из первых трудов, который остается до сих пор крайне важным для понимания процесса эллинизации иудейского искусства, была многотомная монография Э. Гудинафа («Еврейские символы в греко-римский период», 1953–1968), с монументальной аналитической базой и каталогом иллюстраций, многие из которых были опубликованы впервые.³⁶ Выработанная им методология межцивилизационных сравнений и параллелей до сих пор используется в исследованиях современных ученых. Использована она и в настоящей работе, но применена не к визуальному искусству, а к архитектуре, с акцентом не на религиоведческих наблюдениях, а на исключительно искусствоведческих. В монографии Л. Левина «Эллинизм и иудаизм в античности: конфликт или слияние?»³⁷ рассматривается исторический контекст, в котором происходило противоречивое слияние двух культур, начиная с эпохи эллинизма и заканчивая периодом Мишны и Талмуда. В его новой монографии, выпущенной в 2012 г. («Визуальный иудаизм в период поздней античности»), многие из этих сведений обновляются более зрелыми идеями, проводится важный водораздел между различными иерархическими структурами в иудейском обществе (патриархат, раввины и т.д.), освящаются их внутренние отношения и внешние взаимодействия с доминирующей имперской властью. Особенно важным кажется раздел под названием «Искусство и иудейская идентичность в позднюю античность», многие идеи которого в диссертации анализируются и оспариваются.

Синагоги с мозаичным декором, изучение которого имеет свою специфику, представлены в работах Э. Сукеника (Бейт-Альфа), М. Дофана (Хамат-Тверия)⁵⁴, З. Вайса (Сепфорис).⁵⁵ Последний автор внес значительный вклад в понимание вопросов взаимовлияния между христианским и иудейским изобразительным искусством на примере подробного анализа памятника в Сепфорисе с наиболее развитой системой напольного декора. Две новооткрытые синагоги в Вади-Хамам и Хукок также находятся в северной Палестине и изучаются У. Либнером⁵⁶ и Дж. Магнесс.⁵⁷ Магнесс, помимо работы под собственным археологическим проектом, издала большое число статей, в которых опровергаются многие из общепринятых теорий относительно синагог северной Палестины (Капернаум, Хорват-Шема) и их датировок.⁵⁸ Ее выводы, с которыми не всегда можно согласиться, оригинальны и смелы и создали стимул для изучения уже, казалось бы, известных памятников. В диссертации освящаются противоположные точки зрения различных дискуссий и высказываются собственные, основанные на стилистическом анализе памятников.

В России изучение палестинских памятников не отличается особой активностью. Выделяются работы Л.А. Беляева⁵⁹ и Л.С. Чаковской⁶⁰. В «Христианских древностях» Л.А. Беляев дает краткий обзор развития палестинской археологии с упоминанием наиболее известных памятников, истории их открытия и изучения. В совместной с Мерпертом монографии автор кратко, буквально на нескольких страницах, касается и синагог. Монография Л.С. Чаковской – единственная работа на русском языке, посвященная синагогальному искусству позднеантичного периода. В ней затрагивается часть из той проблематики и тех памятников, которые находятся в центре моего исследования, в частности, особенности эллинизированной среды, в которой зарождалось синагогальное искусство, а также архитектура синагог в Хорват-Шеме, Бараме, Бейт-Альфе. В соответствующих разделах представлена дискуссия, оспаривающая датировки и архитектурные наблюдения. Но автор сам признает, что изучает синагоги в связи с другими проблемами, касающимися, в основном, изобразительного искусства и его семантики, в то время как в моем исследовании основное внимание уделяется архитектурной проблематике. В недавнее время была подготовлена к защите кандидатская диссертация К.В. Неклюдова на тему «Галилейский контекст проповеди Иисуса Христа: проблемы, сформулированные библеистикой XIX–XX вв.» (2015 год), где затрагивается ранний археологический контекст региона и те концепции, которые возникали в европейской науке благодаря его изучению. Еще одна важная публикация на русском языке, посвященная Палестине, принадлежит А.Г. Грушевому.⁶¹ Он касается политической и религиозной истории иудеев в период римской республики и римской империи, захватывая время первых христианских императоров и их политике относительно иудеев. В работе анализируется корпус письменных источников, что дает представление о сложном иудейском мире и той историко-культурной среде, в которой зарождались сами памятники. Набатейской культуре, религии и отчасти памятникам архитектуры, которые оказывали влияние на палестинский регион, посвящена монография И.Ш. Шифмана.⁶² К этому собранию публикаций по Палестине примыкают религиоведческие работы по иудаизму⁶³, эллинистическому миру Ближнего Востока и его влиянию на иудаизм⁶⁴, редкие переводы на русский иностранных авторов⁶⁵ и отдельные статьи в Православной энциклопедии.

Греко-римская и раннехристианская архитектура, проблема синтеза традиций.

Помимо истории открытий и изучения самих синагог, важными для формирования их облика являются другие архитектурные традиции Палестины – предшествующая греко-римская и единовременная ранневизантийская. В каждой из них соединялись сложные стилистические течения, и их понимание позволяет определить происхождение отдельных приемов в синагогах или, напротив, подчеркнуть их обособленность. Иудейская архитектура уже рассматривалась в данном ракурсе в отдельных разрозненных исследованиях, но в настоящей работе обращено внимание не только на источники заимствования идей, но и на школы, в которых разрабатывались те или иные архитектурно-декоративные решения, акцентируется протяженность его использования, переход из одной конфессии в другую и т.д.

Уже в греко-римский период Палестина была перекрестком нескольких архитектурных школ: набатейсткой, сирийской, классической римской и доминировавшей в то время александрийской. Во многом эта эклектичная ситуация сформировалась в эпоху Ирода Великого, строительная деятельность которого предвосхитила расцвет полисов во II–III вв. ⁶⁶ Сосуществование различных архитектурных традиций и их взаимодействие все еще было актуально и в позднеантичный период. Интересно понять, как такая ситуация могла сохраниться после длительного перерыва в строительстве в середине III в.⁶⁷, какие метаморфозы происходили со стилистикой в позднеантичный период при христианской власти, при смене религий, в какой мере прежняя местная традиция повлияла на архитектуру синагог. Л.С. Чаковская считает (личная беседа с автором), что период III в. характеризовался расцветом строительства в сельской местности, которое подразумевало и появление новых синагог. Небольшое их количество действительно известно. Но не является ли это как раз свидетельством общего кризиса, когда процесс урбанизации останавливается, и жители вынуждены покидать крупные города? Тсафрир и Фостер, отмечая приток населения в Бейт-Шеан во II в., указывают на спад архитектурной деятельности в городе в середине III в. в результате кризиса и активизацию в конце этого же века⁶⁸, хотя это относительное наблюдение, так как в подобном же масштабе строительство уже больше никогда не возобновлялось. У. Либнер, крупнейший специалист по динамике населения в Палестине позднеантичного периода, также отмечает, что в III и даже в IV в. многие поселения на севере страны были опустошены: «Этот феномен, не упоминаемый в исторических источниках и едва известный в предыдущих археологических исследованиях, важен для нашего понимания демографии Галилеи и процесса ее заселения в позднеантичный период».⁶⁹

Хотя лишь небольшое число синагог датируются точно, вероятнее всего, пик их строительства пришёлся на IV–V вв. Интенсивность же христианской строительной деятельности возрастает к концу V в. и расцветает в VI в. Все сведения о более ранних церковных строениях на территории северной Палестины – легендарны и гипотетичны. По теории З. Сафрая, которую он доказывает многочисленными археологическими и историческими сведениями, в середине V в. снова наступил строительный кризис. Автор так и называет свою монографию, посвященную этому периоду – «Упущенный век».⁷⁰

Из общих работ по византийскому искусству известно, что стилистика северно-палестинских храмов во многом зависела от более влиятельных иорданской, сирийской и египетской школ, то есть строилась на синтезе более сильных региональных традиций. Последние исследования показывают, что даже такие незначительные на общем фоне христианские памятники, как церкви северной Палестине, отражали важные архитектурные изменения.⁷¹ Все же, учет процессов позднеантичного зодчества региона в целом и сложения церковной архитектуры представляется важным, что предполагает и обращение к публикациям по греко-римской и ранневизантийской архитектуре Палестины.

Библиография в этих областях, сложно отделимая от изучения соседней Арабии, Ливана, Сирии и даже Египта, – огромна. Даже краткое освящение исследований по святилищам и церквям Палестины рискует оказаться более масштабным, чем раздел по синагогам, поэтому мы вынуждены ограничиться только самыми главными публикациями, причем в основном теми, которые освещают проблематику синтеза традиций и взаимовлияний.

В области религиоведения и истории аналогичная проблематика созрела значительно раньше, чем в искусствоведении. Уже сложившиеся теории и идеи наиболее крупных религиоведов и историков (М. Элиаде⁷², Ф. Кюмон⁷³, Э.Р. Доддс⁷⁴, Дж. МакМаллен⁷⁵, Дж. Фрезер⁷⁶, А. Ли⁷⁷, П. Фридландер⁷⁸) крайне важны методики работы с художественными и архитектурными произведениями. Еще в начале XX в. появились предтечи современных междисциплинарных исследований. В работе по историографии по общей истории Церкви Л.Г. Хрушкова отмечает: «В начале XX в. появляется новое важное понятие – «христианская античность». Оно отражает понимание раннего христианства как органической части античной эпохи, в противоположность концепции Вильперта, которая, в сущности лишила христианскую культуру ее подлинных корней. Венский археолог Людвиг Бруно фон Зибель (1846-1929) опубликовал двухтомный труд «Христианская античность»».⁷⁹ В трудах К. Краэлинга⁸⁰ и Г. Батлера⁸¹, совершивших несколько экспедиций на Ближний Восток (Арабия, Сирия), греко-римская и раннехристианская архитектура рассматривались совместно. Многие израильские ученые занимались и занимаются одновременно несколькими эпохами. Так, М. Ави-Йона, А. Овадиа составили монументальные каталоги и христианских храмов, и греко-римских святилищ⁸², и элементов мозаичного и скульптурного декора. Однако, они избегали делать широкие и обобщающие выводы, ставя основной целью своих работ максимальный сбор материала по заявленной тематике. ⁸³ Настоящий прорыв совершила Дж. МакКензи, которая в монографиях по архитектуре Египта и Петры последовательно и методично объединила эллинистическую, римскую и ранневизантийскую эпохи. ⁸⁴

В настоящее время межрелигиозной проблематике посвящено целое научное направление в европейской науке. Признано, что взаимодействие и столкновение религий лежали в основе формирования ранневизантийской архитектуры Ближнего Востока. На эту тему проведено множество симпозиумов, изданы сборники статей. Наиболее важные из них для данной диссертации можно разделить на отдельные направления.

Значительная часть исследований посвящена разным аспектам такого явления, как межрелигиозное переосвящение сакральных построек. Чаще всего оно изучается на примере перестроек языческих святилищ в христианские храмы, которые происходили повсеместно в Средиземноморье и на Ближнем Востоке, хотя и не носили массово-насильственный характер, как было принято считать ранее.⁸⁵ В синагогальной архитектуре аналогичных примеров немного, они упоминаются в небольших разделах (Сафрай⁸⁶) или статьях⁸⁷, но лишь кратко. Одни из наиболее полных публикаций, в которых рассматриваются различные примеры переосвящений святилищ в церкви, – это сборники статей под редакцией Дж. Хахна⁸⁸, Н. Кристи⁸⁹, М. Хиат⁹⁰, В. Баудена⁹¹ и т.д. Весь этот богатый исследовательский опыт помогает вывести исследование аналогичных случаев в иудейской архитектуре на другой уровень понимания.

Вопрос использования сполий в синагогах не имеет пока достойного освящения в историографии. Кроме краткого раздела в монографии Хахлили, а также отдельных упоминаний по конкретным памятникам – обобщающих и концептуально развитых исследований нет. Вопрос вторично использованных деталей плотно связан с проблемами визуальных образов в синагогах и иконоклазма. Но в диссертации ставится акцент на архитектурно-декоративном контексте данного явления, который прекрасно разработан на примере христианской архитектуры. Чаще всего сполии были греко-римского происхождения и играли определенную стилистическую роль. Это направление прекрасно разработано в европейской науке на примере раннехристианских базилик (Х. Саради⁹², Б. Бит⁹³, Б. Брэнк⁹⁴ и многие другие).

Локально затрагивается проблема влияния на позднеантичную архитектуру зданий философских школ, которые по своим функциям были близки с бейт-мидращами и даже бейт-кнессетами. Эти исследования особенно значимы в свете изучения т.н. «византийских» синагог. Довольно хорошо описаны школы Прокла и Ямвлиха в Афинах⁹⁵, и также т.н. нео-пифагорейская подземная базилика рядом с Порта Маджорой в Риме.⁹⁶ В отдельных городах Империи философские школы поддерживали свое существование на протяжении всего позднеантичного периода, до тех пор пока в соответствии с законодательными указами Феодосия и Юстиниана они наряду со святилищами не были закрыты. Именно с этого периода начинается наиболее оригинальный для ранневизантийского зодчества период: «к VI в., когда характер ведущих художественных явлений обозначился вполне определенно, оригинальность, принципиальная отличность новых построек от античных образцов отчетливо разграничили уходящее в прошлое зодчество и начинающую тысячелетний путь развития византийскую архитектуру».⁹⁷

Для выявления характера греко-римского влияния на северо-палестинскую архитектуру синагог важно учитывать теорию, которая наиболее подробно развита в двух монографиях Дж. МакКензи, хотя появилась задолго до нее⁹⁸, о существовании в Александрии мощной архитектурной школы. Ее приемы распространились на территории почти всей римско-византийской империи, вплоть до Рима, Малой Азии и Сирии. Эта «александрийская» теория в некоторой степени уравновешивает прежнее представление о Риме и Константинополе как об основных источниках идей в позднеантичный период, в течение которого действовало несколько конкурирующих сил с давней традицией. К ним, помимо Александрии, также следует отнести восточно-эллинистический центр, находившийся, скорее всего, в Антиохии или в другой крупной столице сирийско-месопотамского округа, но пока он не удостоился столь же масштабного исследования, что усложняет выявление последовательных влияний на Палестину именно с сирийской стороны. Для этой цели приходится опираться на несколько отдельных монографий. Парфянское искусство римской эпохи рассматривается в монографиях Д. Шлюмберже⁹⁹, Г. Кошеленко¹⁰⁰, В. Гражетски.¹⁰¹ Помимо уже упомянутых работ Овадиа и Турнхейм, ряд статей и несколько монографий А. Сегала, в том числе вышедшая в 2008 г., посвящены глубокому анализу сакральной архитектуры Ближнего Востока римского периода, с особенным вниманием к памятникам Палестины.¹⁰² По ранневизантийской Сирии существует обширнейшая библиография, включающая работы Х. Батлера, Ж. Лассуса¹⁰³, Ж. Чаленко¹⁰⁴, И. Пены¹⁰⁵, Ж.-П. Содини¹⁰⁶ и других.

По аналогии с каталогами по синагогальным памятникам были большая часть известных христианских храмов Палестины была объединена в монументальном труде А. Овадиа в 80-х гг. XX в.¹⁰⁷ Он собрал около 200 построек, описал их по основным характеристикам и составил статистические таблицы. Его работа с основательными выводами уже почти ушла в прошлое, требуя исправлений и дополнений новыми открытиями, но полного нового корпуса ранневизантийских храмов Палестины пока не появилось, хотя по иорданским памятникам такой каталог, основанный на трудах М. Пиччирилло¹⁰⁸, уже выпущен в свет А. Мишель.¹⁰⁹

Интенсивность работ в области церковной археологии впечатляет. Ведутся постоянные археологические разведки и раскопки, которые обновляют старые данные новыми открытиями. На их основе созданы монографии, среди которых для данной диссертации представляются ценными работы В. Тсафериса по церкви в Курси¹¹⁰, Й. Хиршвельда – по базилике в Тверии на горе Береники¹¹¹, по монастырям Иудеи и Самарии¹¹², польских и американских ученых – по базиликам в Иппосе-Суссите (далее – Суссита)¹¹³ и другие. Результаты многолетних раскопок на территории Самарии и Иудеи опубликованы в прекрасном четырех-томном издании под названием «Христиане и христианство»¹¹⁴, над продолжением которого работает целая группа археологов. Авторы немногочисленных обобщающих исследований – М. Тайлор¹¹⁵, Й. Патрик¹¹⁶, В. Тсаферис¹¹⁷, Й. Тсафрир¹¹⁸ – обладают серьезным археологическим опытом, и их выводы оказываются важными для понимания развития архитектуры на гораздо более обширном пространстве, чем Палестина. Общие наблюдения по стилистике ранневизантийской архитектуры Палестины можно найти в обобщающих всю ранневизантийскую архитектуру публикациях Р. Краутхаймера¹¹⁹, К. Манго¹²⁰, Р. Мильбруна¹²¹, А.Л. Якобсона.¹²² Хотя они опираются на уже устаревшие данные и рассматривают только наиболее значимые памятники (Кесария Приморская, Тверия, Суссита, Курси, Табха), – во многом их наблюдения остаются ценными.

Некоторые работы по византинистике, не связанные напрямую с Палестиной, важны для понимания генезиса архитектуры синагог. Следует учитывать, что все известные синагоги имеют форму базилики или близкую к ней, поэтому отчасти, исследования происхождения раннехристианской базилики, могут быть отнесены и к синагогам. Среди многочисленных работ¹²³ по-прежнему наиболее влиятельными остаются исследования Дж. Ворд-Перкинса¹²⁴, Р. Краутхаймера¹²⁵, А. Орландоса.¹²⁶ В них синагоги упоминаются лишь в качестве одного из возможных источников формирования церквей, но подробно анализируются типы римских базилик и их трансформация в позднеантичный период. Работа Орландоса до сих пор представляет собой наиболее полный анализ региональных особенностей церквей-базилик.

Еще одно направление исследований – это проблема влияния ветхозаветной религии на христианство, что проясняет аналогичные влияния на иудейскую архитектуру позднеантичного периода. Как писал А.В. Карташев, христианство по своим «культурно-историческим прецедентам есть слияние двух течений: семитического и эллинистического». Но синтез, который соединил оба эти истока, был радикальным, преображающим для них, а не «механической амальгамой». ¹²⁷ Подобный процесс можно проследить и в богословии, и в архитектуре: о слиянии двух культур в еще дохристианский период написано немало исследований¹²⁸, о развитии этого же синтеза внутри христианской культуры написано значительно меньше. Семитическое течение подразумевало ветхозаветное, и выражалось в виде прочной памяти об Иерусалимском Храме, который послужил символической основой для раннехристианских построек. К данной традиции обращаются при разработке и трактовке храмового пространства такие историки и богословы как Евсевий Памфил,¹²⁹ Прокопий Кесарийский,¹³⁰ Максим Исповедник.¹³¹

Открытие греко-римских святилищ и ранневизантийских церквей Палестины имеет свою обширную историографию. Данные памятники известны в европейской научной среде гораздо лучше, чем синагоги. История изучения церковного искусства продолжительна и включает в себя сложные перипетии и постепенную выработку научного подхода из сугубо религиозного. Исследования же синагог начались сравнительно недавно (чуть более века) и проходили с разной степенью интенсивности. Изначально они привлекли внимание европейских ученых за счет своего необычного изобразительного ряда (Дура-Европос, Бейт-Альфа), не встречавшегося в церковных памятниках. Долгое время их изучение подпитывалось целью опровергнуть представление об аниконизме еврейского искусства¹³² и видением синагог лишь как прототипов для христианских храмов, но не как самодостаточного явления, с комплексом сложных архитектурно-декоративных решений. В настоящее время визуальное (мозаичное и фресковое) искусство синагог, их роль как религиозного и социального института изучены в достаточной мере полно, чего нельзя сказать об их архитектуре, скульптурном декоре и стилистике. В данной работе формулируются новые представления и теории о развитии и тенденциях монументального иудейского зодчества, которые подчеркивают его художественную самоидентификацию и ставят в один ряд с раннехристианским искусством. Многочисленные вопросы, связанные с определением архитектурной стилистики синагог, с формированием их сакрального образа не только за счет изобразительных средств, но и скульптурных, пластических ставятся и решаются в данной работе, хотя их объем невероятно велик и едва ли может быть охвачен и в более монументальных трудах.