Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии

В эгалитарных отношениях «слуга» это тоже друг, платящий услугой за услугу, очень щедро: «Два года плавал я по морю [в гробу с железными обручами] никто меня не взял, один ты сжалился. Бью челом за мое избавление и буду тебе верным слугою»⁴⁶⁷. По исполнении службы-благодарности слуга прощается и исчезает. К братским эгалитарным гендерным стереотипам отнесем волшебного слугу. «То, не знаю что», если не имеет собственного имени («сват Наум», Саура-слуга), говорящего прямо о его поле, то отсылает в область сакрального, Ветра или духа святого («только дуновение по траве прошло»). Земные воплощения Бога и слуг Его в библейской традиции – мужские⁴⁶⁸.

В сказках большое внимание уделяется мотиву зависти, порождаемой неравенством, ибо талант поделить нельзя (хотя и можно добровольно поделиться его плодами). Каким бы справедливым ни был отец, какой бы милосердной ни была мать, дети все равно не тождественны между собой. Отцовский эгалитарный принцип «всем поровну» претерпевает негативную трансформацию в силу зависти «обделенных» братьев, желающих восстановить «справедливость» тем, что отнимают и делят между собой «излишки» имеющиеся у одного из братьев (обычно – младшего), но при этом обделяют «раскулачиваемого»: у него отнимают не излишки (двух «лишних» девиц, спасенных им, и предназначенных в жены братьям), а все, в том числе - жизнь.

Несправедливость, то есть невозможность реализации жизни по совести, нарушение эгалитарных принципов заставляют героя или биться за свободу или бежать на волю, то есть бежать от насилия, бесчестности и несправедливости. Брат, заслуживший генеральский чин, отказывается от своего брата-солдата и приказывает его наказать. Солдат бежит в лес⁴⁶⁹. Однако брат, предающий брата (друга) или причиняющий ему какое-либо зло, обязательно наказывается. «Царь его в солдаты разжаловал: не отказывайся вперед от роду и племени!»⁴⁷⁰ Законный брат, (муж сестры) не узнает своего шурина, хочет убить. Молитва, обращенная к Богу, спасает героя, помогает ему невредимым вернуться к отцу. Разбойник наказывается, по закону⁴⁷¹. Виновный брат признает свою вину и раскаивается. Раскаяние брата вознаграждается помилованием и прощением. «Иван-царевич выпросил себе прощение у Дмитрия–царевича [за то, что держал его в заточении], и все трое во дворец пошли…»⁴⁷².

Позитивный эгалитарный брак мужчины и женщины призван повторить священное воссоединение мужского и женского начала⁴⁷³. Эгалитарный брак представляет собой главный образ андрогинности. Это союз, призванный восстановить полноту, целостность мира, дать ему продолжение, поэтому сказки часто заканчиваются свадьбой, которая, на самом деле, является лишь серединой жизненного цикла героев⁴⁷⁴. В сказке может быть представлен весь жизненный цикл: соединение мужчины и женщины, рождение и воспитание детей, вступление детей в брак; а может быть лишь его часть, или, напротив, полтора цикла – отношения дедов и внуков.

Эгалитарный принцип добровольности реализуется уже в выборе супруга - свободном и взаимном. В позитивных эгалитарных сюжетах женщин не крадут. Божество принимает человеческий облик, женщина дает добровольное согласие на брак⁴⁷⁵. Отсутствует сексуальное насилие: жених целует невесту и берет ее кольцо или платок. Подчеркнут невынужденный характер этих действий, по сравнению с патриархальными гендерными стереотипами, где поцелуй «срывают», платок «выхватывают» из рук. «Приметочкой» женщины, по которой потом узнают жениха, служит клочок шерсти⁴⁷⁶, а не рана от меча⁴⁷⁷ или ножей⁴⁷⁸.

Партнер выбирается под пару: жених должен разгадать загадки невесты⁴⁷⁹; невеста - жениха⁴⁸⁰. Дочь мужика, разгадывающая царские загадки, то есть, проявляющая царский разум, воцаряется⁴⁸¹. Выбор «неравного» партнера (не подходящего под пару видимым образом) носит характер интуитивного озарения. Это провидение в невесте или женихе скрытых возможностей, о котором иногда говорится прямо. Королевич, пожалевший безрукую нищенку, видит чудесный сон: «снится ему, что говорит чей-то голос: возьми ты за себя замуж эту безрукую, она породит тебе сына, по локти руки в золоте, по колена ноги в серебре, во лбу красно солнце, на затылке светел месяц»⁴⁸². Можно сказать, что в «неравном» браке недостатки каждого из партнеров уравновешиваются достоинствами. Лягушка безобразна, но умеет творить

чудеса⁴⁸³; Дурак грязен и ленив в крестьянской работе, зато способен преодолевать страх⁴⁸⁴.

Комплементарность мужского и женского часто представляются в зримом образе пары. Оппозиция мужское-женское при этом часто сопоставляется с оппозицией правое-левое⁴⁸⁷: женщина шьет башмак, перчатку, мужчина шьет парный предмет⁴⁸⁸ или находит невесту по башмаку⁴⁸⁹. Тем самым реализуется принцип ценности объединения различного: пара башмаков более ценна, чем просто два башмака. Один башмак годится только одноногому, калеке. Образ пары подчеркивает, что оба супруга важны, уникальны и вместе составляют единое целое. Объединение исцеляет – превращает в нечто целое – и здоровое. Разъединение обесценивает – и калечит. Супруг, оставшийся в одиночестве, немедленно отправляется в трудный путь на поиски своей половины: жена (в железных башмаках) отправляется на поиски мужа⁴⁹⁰, а муж (в железных сапогах) - жены⁴⁹¹.

В эгалитарном браке женщина и мужчина делятся своим счастьем (счастливой долей): мать и отец соглашаются выдать дочь за Ивана Бессчастного: «Может быть, жениным счастьем и он счастлив будет, а наша дочь в сорочке родилась»⁴⁹⁸. И действительно, «господь посылает ему иную долю»⁴⁹⁹; жена-счастье трансформирует горестный удел в счастливый. Проявляется и его творческая сила, храбрость, мудрость.

Часто жена-счастье является заслуженной. Мужчина ради него становится Слугой, Работником, Воином. Слуга заканчивает свою службу (у-вольняется), и получает награду: образы счастья и образы воли сливаются. Воля и есть счастье⁵⁰⁰, свобода делать все по своему желанию, своей охоте, а не из-под неволи.

Муж, расколдовывающий жену-медведицу⁵⁰¹, должен перенести «три ночи смертной тоски». Ордалии в виде одиночного заключения, значительной сенсорной депривации (заколдованные безлюдные замки, замкнутые пространства), переживаемые мужем, помогают родиться жене на этот свет в человеческом обличье. Мы полагаем, что они ставят мужа в положение жены как существа подземного. Выдерживает муж пребывание под землей, прорывается наружу вместе с ним и она. Муж исполняет роль психопомпа, проводника души на этот свет, в символическом плане, а в психологическом – глубоко сочувствующего, самоотверженного спутника.

Мужчина, исполняющий трансцендентную функцию (преображения), аналогично жене-счастью, трансформирующей силой любви мужа, способствует трансформации жены из животного в человека (царевна-лягушка). Отличие состоит в том, что в некоторых вариантах он должен биться с нечистой силой, а в некоторых – это путь терпеливой любви. Если муж пытается уничтожить волшебный атрибут (сжигает лягушачью кожу), то бывает наказан за свое нетерпение: слишком легко досталась ему жена-счастье. Теперь он должен идти искать свое утраченное счастье и сражаться за него⁵⁰². Муж, не берегущий своего счастья, должен обычно искупить свою вину.

Другой вариант счастья – счастье как дар Божий. Это счастье Дураку. Но для него нужно интуитивное озарение, в силу которого дурак делает все «по-дурацки»: отпускает добычу⁵⁰³, тратит последние деньги на ненужное⁵⁰⁴, отказывается от пищи, когда голод уже нестерпим⁵⁰⁵, жалеет собаку, котенка⁵⁰⁶, змею – любую последнюю тварь. (Здесь мы должны дифференцировать эгалитарного Дурака от патриархального. Персонаж, принадлежащий патриархальной системе гендерных стереотипов, жалеет кошку, но убивает землепашцев за то, что те не могут дать ему совета⁵⁰⁷, проявляя тем самым черты божества, которое может быть как милостивым, так и немилостивым, то есть жестоко и несправедливо наказывающим - с точки зрения эгалитарных норм справедливости.) Иными словами от мужа нужна святость – не только отказ от заработанного или подаренного, но даже и необходимого⁵⁰⁸. Эта «дурость» родственна юродству и святости. Особое почитание юродивых на Руси вылилось в канонизацию, гораздо более существенную по сравнению с другими христианскими странами⁵⁰⁹. Если Топоров отмечет родство Дурака со святым (юродивым), то Синявский говорит о Дураке как «пассивном созерцателе», «обратной стороне Мудреца». Философия пассивности Дурака «пересекается с утверждениями мудрецов древности («я знаю только то, что я ничего не знаю» (Сократ); «умные не учены, ученые не умны» (Лао-цзы)), а также с мистической практикой. … Суть этих воззрений заключается в отказе от деятельного контроля рассудка, мешающего постижению высшей истины. Эта истина (или реальность) является и открывается человеку сама, в тот счастливый момент, когда сознание как бы отключено, и душа пребывает в особом состоянии – восприимчивой пассивности»⁵¹⁰. Неравный на первый взгляд брак Дурака и Мудрой жены - это, в христианском контексте, брак Святого (Мудреца) и Премудрости Божией, Софии. Мудрая жена служит наградой за «дурость», то есть – за отказ от стяжательства: «Не желай богатства, пожелай жену мудрую».⁵¹¹

Деяния Мудрой жены говорят также о ее родстве с более древним, языческим, матриархальным Премудрым персонажем, всеведущим и всемогущим. Жена (невеста ) служит мужу (жениху) службу, «которую не сделать и ввек»⁵¹², иногда сама, по волшебству, иногда задание выполняют ее «служки, няньки, верны служанки». Мы помещаем эту пару в эгалитарные гендерные стереотипы, поскольку заслуга мужа не меньше – он выводит жену из подземного царства, играет роль психопомпа⁵¹³.

Точно отделить позитивную эгалитарную жену от матриархальной Милостивой госпожи не всегда возможно. Главный принцип выделения эгалитарных гендерных стереотипов – эгалитарный принцип добровольности. Матриархальной жене муж подчиняется, а она осыпает его милостями. Патриархальная жена сама подчиняется мужу, ее главная добродетель – покорность. В эгалитарном браке речь может идти только о добровольно взятых на себя обязательствах. Например, в системе эгалитарных гендерных стереотипов не муж вынуждает жену быть верной, беря с нее клятву, угрожая, поручая ее надзору слуг или запирая, а жена по своей воле хранит верность: «С той самой поры, как ты из дому ушел, я все время по лесам да по рощам сирой горлинкой летала»⁵¹⁴. Верная жена (невеста) не отказывается от мужа (жениха), несмотря на то, что выше его по сословию или богаче⁵¹⁵. Не употребляет во зло доверенные ей тайны⁵¹⁶. Верный муж отправляется на поиск жены (невесты), унесенной драконом, Кощеем. Нежеланный, отвергнутый жених не может подкупить женщины или запугать⁵¹⁷. В системе эгалитарных гендерных стереотипов женщина – не товар и не средство обмена. Обоюдная верность супругов не принудительна, а добровольна, потому что супруг уникален, другого такого не найти. Видимость принуждения служит символом неразрывности связи: Женщина не может выйти из кольца мужского огня, а мужчина не может выйти из очарованного (змеиного) женского круга⁵¹⁸. Разъединение обесценивает – и калечит. Супруг, оставшийся в одиночестве, немедленно отправляется на поиски своей половины: жена отправляется на поиски мужа⁵¹⁹, а муж - жены⁵²⁰.

В эгалитарном браке и мужчина и женщина занимают позицию и ребенка и родителя сразу, поэтому подчинение супругов друг другу тем более временное и добровольное. Родительская забота о супруге и детское послушание ему сливаются. Само по себе подчинение мужа жене (или жены мужу) не делает партнера отрицательным персонажем. Это признание его или ее мастерства, знаний и т.п. ценных качеств, старшинства, в буквальном и переносном смысле. В этом подчинении – обретение счастья Иваном Бессчастным⁵²¹. Отметим, что жена не «приказывает» и не «наказывает» мужу, (как в сказках о матери и детях), но «посылает», «говорит». Она неавторитарный и вежливый начальник: благодарит за исполненное поручение, не наказывает за отклонение от ее плана действий⁵²² - не обесценивает подчиненного ей мужа. Равным образом и муж подчеркивает свободу жены⁵²³.

Любой поступок (верность, предательство, подвиг, работа, хитрость, обман, вероломство) получает позитивную / негативную оценку независимо от того, кто его совершает, мужчина или женщина. Отсутствие двойного стандарта приводит к отсутствию внутреннего насилия в эгалитарной системе гендерных стереотипов. Происходит не насильственное разделение сфер влияния, когда сфера влияния подчиненного персонажа обесценивается, а сфера влияния доминирующего персонажа признается (единственно) важной, а объединение сфер компетентности мужа и жены. Яркий пример: жена компетентна на том свете, муж – на этом⁵²⁴. Восстановлением нарушенного лада, гармонии брака и кончаются многие сказки: «Стали они все вместе жить-поживать, добра наживать, а лиха избывать»⁵²⁵. Расколотый мир восстановлен.

Н.Л. Пушкарева пишет о непримиримой позиции православной церкви в вопросах сексуального насилия. На первый план выдвигается наносимое женщине «бесчестье». «Согласно Русской правде Ярослава Мудрого дела об изнасиловании подлежали двойной юрисдикции, духовной и светской. Семейный статус изнасилованной женщины не имел значения, так же как и социальное положение насильника», зато имела значение ее репутация⁵²⁶ [то есть целомудренность]. Таким образом, законодательно тело женщины было закреплено за ней, в качестве неотчуждаемой собственности, за которую она несет ответственность. Понятие женской чести, и соответственно, возможности лишить женщину чести, отнять эту собственность именно у нее, а не у хозяина женщины, видимо, достаточно позднее, совпадающее с христианизацией Руси в IX – XI веках. Однако за периодом эгалитаризации женщины на Руси последовал долгий период ее порабощения: монголо-татарское иго маргинализовало эгалитарные гендерные стереотипы; превратило в рабов не только женщин, подготовило российский менталитет к смирению с крепостным правом. Поэтому мы и встречам два прямо противоположных гендерных стереотипа – целомудрие и ответственность - бесстыдство и безответственность. Первый относится к свободной женщине, второй – к рабыне и будет, соответственно, рассмотрен в системе патриархальных гендерных стереотипов. В наши задачи не входит подробное описание культурного упадка в этот период, но мы считаем необходимым все же упомянуть распространенность грамотности в период, предшествующий игу, и почти поголовную неграмотность крестьянства на момент сбора русских народных сказок А.Н. Афанасьевым⁵²⁷.

Ценность «парности» подчеркивается с негативной точки зрения. С эгалитарных позиций неравный брак изображается как мучительный, полный насилия, требующий сказочных усилий по установлению гармонии, «лада». Муж–царь придумывает «хитрые испытания» своей жене – дочери пастуха⁵²⁹. Дочь царя бежит от мужа- солдата, пытается его «извести», ему приходится с ней и ее «полюбовником» сражаться. Убив жену-царевну, он женится на стряпке, которая спасает солдата от смерти, способствует его воскресению, прячет, укрывает, то есть является ему парой во всех отношениях⁵³⁰. Отказ солдата жениться на царевне⁵³¹ можно, с такой точки зрения, воспринять как отказ нарушить эгалитарные принципы. Хитрец (а, может, мудрец) понимает, что ничего хорошего из этого брака выйти не может⁵³².

Негативные эгалитарные стереотипы только и появляются, когда нарушаются эгалитарные принципы, привносится неравенство: жена–неровня, муж-неровня, претендующие на исключительность сестры или братья; приближается враг - тот, кто хочет лишить воли (свободы, равноправия), разрушить эгалитарный мир и лад. Это вторгающийся носитель матриархальных или патриархальных стереотипов, систем ценностей. Тогда вражда выносится за рамки семьи – на нарушителя эгалитарных ценностей, того, кто хочет поработить, нарушить «мир и лад». Сказки с печальным концом повествуют о гибели героев, желающих следовать эгалитарным стереотипам милосердия и прощения, веры в силу добра в битве с врагами. Муж жалеет притворно больную жену, она предает его, он остается в одиночестве⁵³³; богатырь жалеет Змеиху за красоту, она его съедает⁵³⁴. Патриархальные богатыри такой «ошибки» не совершают, как мы увидим.