Множественность и противоречивость стереотипов обыденного сознания издавна привлекала внимание ученых и философов. Анализу «предрассудков» посвящена классическая работа М. Монтеня178. Изучение Ф. Бэконом «идолов» площади, театра и т.п.179 легло в основу позитивистского подхода в социологии180. Несмотря на множественность, гендерные стереотипы, как и любые другие стереотипы сохраняют определенное единство, как свойственное данной культуре, так и единство более глубокого порядка, свойственное человеческой культуре вообще181, находящее отражение в космогониях народов мира182, распадающихся на три класса по гендерному признаку. Как уже говорилось, в силу того, что на Земле только два пола, мужской и женский183, то миф о рождении (творении) носит тройственный характер и, поэтому, возможны и существуют три и только три набора гендерных стереотипов, соответствующие трем моделям изначального мира. Эти три универсальных по структуре набора гендерных стереотипов имеют свое историческое и национальное своеобразие, отражаемое во всей полноте в сказках каждой данной культуры, ибо сказка – последовательно трансформировавшийся миф культуры, носитель ее идеи184. Мы раскроем содержание указанных трех моделей, проиллюстировав теорию вопроса примерами, относящимися к (генетически) мифологическим образам русских народных сказок
Эгалитарная модель мира представлена мифом о великом начале, порождающем Мужчину и Женщину185. Согласно Фрейденберг, «первоначально… каждый тотем выражает собой и женскую и мужскую природу», а затем … боги получают сразу и одновременно две сущности и два
разделительных имени, с одной и той же основой, одно женского рода, другое – мужского»186.
Назовем эту модель – эгалитарной, поскольку в ней бинарной оппозиции мужское-женское не сопоставляются оппозиция старший-младший, и вытекающие из нее отношения субординации. Ее можно было бы назвать строго андрогинной, поскольку изначальный, целый мир модели содержит в себе оба начала, мужское и женское. Именно эта модель и дает идею восстановления изначальной целостности мира через брак, союз мужчины и женщины как воплощение божественного андрогина187, в наиболее ярком виде.
Главным эгалитарным гендерным стереотипом служит родительство как неразрывный союз женщины и мужчины в рождении и воспитании детей. Дериваты рождения - возрождение и исцеление, спасение из плена, освобождение от заклятия тоже осуществляется совместными усилиями мужчины и женщины.
Силы, препятствующие соединению мужчины и женщины (то есть исцелению мира и его продолжению), разрушающие этот союз, (смерть, пленение, заклятие) также мыслятся как злодеяния (вражеского) союза мужских и женских божеств (змей со змеихою).
В матриархальной модели мира мужчина не мыслится как порождающее начало. Великое женское начало, порождающее Мужчину и Женщину, предстает в образе Земли (или Вод Земных, Талассы188) рождающей самой из себя. «Вынашивание и порождение Землей живых существа относится к общераспространенному верованию. Во многих языках человек называется «рожденный Землей»189. Элиаде ссылается на мифы «о первых людях, которые некогда жили в утробе матери, в глубине Земли, в ее недрах и были еще несформированными»190. В русских народных сказках они предстают как Ветры, не имеющие (еще) облика чудесные слуги, рыбы (щука), гады (змея, лягушка). «Люди верят, что дети «приходят» из недр земли, из гротов, пещер, расселин или из прудов, родников, рек. Другие мифы говорят о порождении Землею людей наподобие растений» (волшебный говорящий тростник). Таким образом Мать-Материя воспроизводит сама себя. В русских народных сказках мы встречаем дочерей Бабы-Яги, Ягишен. Можно предположить, по этому матрониму, что они именуются так, как дочери одной только матери191, порожденные партеногенетически. Можно также соотнести это с делением, вегетативным размножением. Дракон (змей) также принадлежит матриархальному миру, не только в силу прямых указаний на то, что его мать – Баба-Яга или Змеиха; он все еще сохраняет вегетативность (вместо отрубленной головы вырастает новая)192. В русских народных сказках часто встречается образ копирования: одинаковые сестры («все на одно лицо»), реже – братья. (Рождение в результате оплодотворения предполагает наличие творца плода, то есть наличие иного (мужского) начала, проникающего в изначальное (женское) пространство.) Сказочное матриархальное рождение мыслится как результат поедания материального субстрата: женщина проглатывает горошину – плод Земли, или съедает волшебную рыбку – плод Воды, и вынашивает и рождает божественного ребенка (детей). Смерть в матриархальной модели - та же Земля (или Таласса). Другой вариант матриархального рождения (или перерождения, исцеления) – обращение к материнскому божеству огня – Печи, где дети «испекаются» – как рождаются, так и сгорают, а также перерождаются, в буквальном смысле слова восстают из пепла (Иван Попялов193), или впоследствии трансформируются, принимая царственное, сакральное обличье (Маша-Чернушка, служащая Печи, воцаряется194). Сказочная (мифологическая) смерть носит либо временный характер (подчеркивается ее родство со сном, отмеченное Ференци195), либо характер перемещения в пространстве196, в иное царство. Умершие остаются с живыми, покровительствуют им. Возрождение и исцеление в строго матриархальных гендерных стереотипах осуществляют женские божества: тело женщины является источником живой воды (то есть жизни), женщина хранит живую и мертвую воду, владеет молодильными яблоками. Женщина освобождает от заклятия (наложенного тоже женской фигурой), спасает из плена. Там, где Ветер и Огонь изображаются как мужские стихии, в матриархальной модели они являются порождением Великой Матери. Ветер предстает верным сыном Великой Матери, служащим ей197, а Огонь – и как дружественная (преданные сыновья, отмеченные знаком огня) и как враждебная (сожженного не вернешь – это безвозвратная смерть). Порой справится с огнем матриархальное божество не может, нуждается в помощи мужских героических фигур, что сближает данные сюжеты с эгалитарной моделью. Таким образом, матриархальная модель дает представление об андрогинности женщины.
Достарыңызбен бөлісу: |
