Джэй Вайднер, Винсент Бриджес
жүктеу/скачать 5.5 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- (см. ил. 1.5 X
- Легенда о Фулканелли
- Андайский Крест
- (см. ил
- (см. ил. 1.7).
- (см. ил. 1.9)
- Магнит, притягивающий сверхъестественное
| Новая глава
За исключением одной-единственной таинственной главы, вошедшей в состав «Тайны» лишь в 1957 г., деятельность Фулканелли была интересна лишь специалистам в области оккультной истории и парапсихологии. Во втором издании книга вышла с новой главой, озаглавленной «Циклический Андайский Крест», и несколько измененным подбором иллюстраций. Но в предисловии ко второму изданию Канселье даже не упомянул об этих изменениях. Сразу после публикации «Обители» некоторые лица принялись распространять клевету и выражать подозрения, что сие творение не более чем озорная проделка группы оккультистов, которая сложилась вокруг книжного магазина Пьера Дюжоля в Люксембургском районе Парижа. Критики лукаво уверяли, что это рискованное предприятие было невразумительной литературной мистификацией, задуманной, вероятно, чтобы удостоить Братство Гелиополиса, так эта группа любила называть себя, статуса продолжательницы некоей реально существующей традиции. Надо признать, что если это и в самом деле так, то данное предприятие потерпело полную неудачу. Нет ни одной убедительной причины, по которой здравомыслящий человек захотел бы решиться на литературную мистификацию. К тому же учение так называемого Фулканелли никому из членов братства не принесло ни пользы, ни богатства — никому, кроме Эжена Канселье и, возможно, Жана-Жюльена Шампаня, иллюстрировавшего оба тома. Братство Гелиополиса так и осталось маленькой замкнутой группкой, включавшей в себя лишь Шампаня и его друзей и распавшейся в 1932 г. после его смерти. Однако издатель, Жан Шеми, предположил, что «Фулканелли» и Шампань — одно и то же лицо, что, заговорив при встрече с Шампанем, он говорил с Фулканелли, — и это предположение, как нам кажется, имеет под собой некоторые основания?Даже если Шампань не Фулканелли, то он, по всей вероятности, его доверенное лицо. А Канселье, по мнению Шеми, его секретарь. В 1993 году вышла в свет книга французской исследовательницы легенды о Фулканелли Женевьев Дюбуа «Fulcanelli dévoilé» («Разоблачение Фулканелли»), в которой она делает вывод о том^ что «Тайна соборов» была плодом совместного творчества: вдохновителем и поставщиком идей был блестящий эрудит Пьер Дюжоль (умерший в 1926 г., то есть в год выхода «Тайны»), опиравшийся на деловую хватку Шампаня и помощь Канселье, который взял на себя ответственность собрать все записи и составить из них единое целое. Но даже если мы согласимся с аргументацией этой исследовательницы и поверим, что лучшего группового кандидата, чем Шампань и его друзья, на роль Фулканелли не найти, то один вопрос все-таки останется непроясненным — это вопрос об авторстве главы, которой пополнилась «Тайна» при повторном издании. Шампань умер за четверть века до переиздания. Хотя, судя по тексту, новая глава для «Тайны» была написана примерно за десятилетие до смерти Шампаня, едва ли он был ее автором. Уже в первом абзаце главы об Андайском Кресте Фулканелли упоминает «о новом пляже, усеянном горделивыми виллами», а в следующем абзаце описывает лиственные деревья, окружавшие церковь Сен-Винсент на городской площади. Андайского пляжа, или взморья, до начала двадцатых не существовало, а горделивые виллы появились здесь в 1923 г., когда интеллектуалы и богема открыли для себя этот городок. Деревья вокруг церкви погибли в конце тридцатых годов и были уничтожены в войну. Следовательно, впечатления, легшие в основу главы об Андайском Кресте, были получены во время посещения, состоявшегося где-нибудь между 1924—1938 годами. Как же нам объяснить отсутствие упоминаний об Андайском Кресте в работах, написанных ранее середины 1950-х гг., если учесть, сколь неоценимую и всестороннюю помощь получил Фулканелли от Канселье, а также от Шампаня, Дюжоля и группы «Фулканелли»? Если дополнительная глава написана Шампанем, то Канселье должен был знать о ней. Перед нами не столь простой вопрос, как это может показаться. Глава об Андайском Кресте — самый уникальный, превосходнейший труд по эзотерике из когда-либо написанных на Западе. В этой главе содержатся доказательства связи алхимии с эсхатологией, с вычислением времен и сроков, грозящих миру концом. В ней делается вывод о неминуемой «двойной катастрофе», надвигающейся на человечество. Если Канселье знал об этом, то едва ли он смог бы удержаться, чтобы не воспользоваться этим знанием, и даже не упомянуть о нем. Однако молчание было полным и всеобщим. Итак, откуда же взялась эта глава? У нас есть одна интригующая догадка, способная приподнять завесу над тайной. В 1936 г. Жуль Буше, который, судя по мемуарам Канселье, был второстепенным членом группы, а если верить воспоминаниям самого Буше, — человеком, без которого деятельность группы была просто непредставима, — итак, Жюль Буше опубликовал на развороте нелегального оккультного обозрения «Утешение» двухстраничную статью, озаглавленную «Андайский Крест». Некий художник по имени Лемуэ, отдыхая в окрестностях Хендая, сделал, видимо, несколько фотографий креста и показал их своему другу — издателю «Утешения» Маризу Шуази. В результате одному молодому писателю оккультного направления, Жюлю Буше, было поручено написать «эзотерическую» статью о кресте (см. ил. 1.4•)• Статья Буше знаменательна скорее своими отличиями, нежели совпадениями с интерпретацией, атрибутируемой Фулканелли. К моменту написания статьи Буше был уже человеком достаточно сведущим в символике и способным истолковывать тайны, но нет ни намека на то, что ему открылись более глубокие пласты знания, зашифрованного на кресте. Фулканелли же излагает свои мысли четко и ясно. Он знает мельчайшие подробности и готов вручить нам ключи, которые сам мог получить лишь при самом непосредственном знакомстве с тайной. Нет ни намека на то, что Канселье воспользовался статьей Буше, чтобы написать на ее основе новую главу об Андайском Кресте. Однако
очевидно, что Буше собрал объективную информацию, которая и была востребована при написании этой главы. Ключом к пониманию проблемы служит один интересный факт — дело в том, что Буше использовал сделанный Фулканелли перевод странно расположенной надписи на передней стороне креста. Если надлежащим образом разбить надпись на слова, то получится простая фраза, которую можно встретить на тысячах и тысячах надгробных памятников: «О Crux Ave Spes Unica», или «Радуйся, о Крест, Единственная Надежда»10. Но, как показано на иллюстрации 1.5, последнюю букву «s» в латинской надписи нужно перенести из первой строки во вторую, тогда получится слово «spes», то есть «надежда». Надпись же на кресте выглядит так: «О Crux Aves / Pes Unica». Буше каким-то образом догадался, что благодаря странно добавленной в конце первой
строки букве надпись при прочтении превращается во французскую фразу, которая может быть записана так: «О Croix Have Espace Unique», или «О крест, единственное бледное пространство» (см. ил. 1.5 X В главе об Андайском Кресте Фулканелли передает эту мысль следующими словами: «Написано, что Жизнь находит прибежище в единственном пространстве». На основании этого факта мы можем прийти к выводу, что Буше слышал или читал перевод Фулканелли, а затем уточнил его в соответствии с латинской фразой. Едва ли кто-нибудь обратил бы внимание на Андайский Крест, если бы он не учитывал возможностей игры слов, которая дает нам ключ к пониманию французской речи, угадываемой внутри причудливо разбитой на части латинской фразы. Хотя французские слова, образованные Буше, могут на глазах рассыпаться в прах, они очень близки к фразе, получившейся у самого Фулканелли. Из дальнейшего повествования, в частности из главы 11, в которой мы внимательно рассмотрим аналогичные проблемы, станет ясно, что Фулканелли стремился лишь объяснить принципы, позволяющие прочесть эту символическую фразу. Совершенно очевидно, что Буше обращался за помощью к некоему первоисточнику, которым, возможно, послужил частично написанный текст новой главы об Андайском Кресте. У нас нет доказательств, что Канселье имел хоть малейшее представление о статье Буше, и это при том, что они оба вращались в одном и том же кругу людей, — странно, но дело обстояло именно так. Лишь спустя многие годы после вторичной публикации «Тайны» исследователи смогли наконец обнаружить статью Буше, остающуюся единственным близким по времени публичным сообщением об Андайском Кресте. Столь независимая интерпретация сймволики креста, которой отмечена статья Буше, свидетельствует о том, что Фулканелли был весьма сдержан в общении со своими учениками, исключением был лишь Канселье. Итак, если Канселье не повторяет идей Буше, если остававшиеся в живых члены группы «Фулканелли» — к моменту публикации новой главы — все уже умерли, то откуда же взялась эта новая глава? Если она была написана в середине 1920-х и по каким-то причинам оставалась неопубликованной, то почему было необходимо так долго сохранять тайну? И был ли посвящен в нее сам Канселье? Если нет оснований предполагать, что Буше получил необходимую информацию через Канселье, — поскольку в подобном случае последний не назвал бы Буше второстепенным членом группы, — то остается признать, что тайна Андайского Креста всецело принадлежала Фулканелли, который охранял ее как самое ценное из своих сокровищ. Возможно, все дело в том, что Канселье еще раз встречался с самым настоящим Фулканелли и получил текст непосредственно от него. Канселье заявляет, что такая встреча произошла в начале 1950-х гг. в Пиренеях. Хотя до момента последнего случайного свидания с учителем Канселье никогда не упоминал Андай- ский Крест, сам рассказ об их встрече представляется чем-то фантастическим и загадочным. Чтобы понять, где и когда Фулканелли в последний раз повстречал своего ученика, и определить, какой эпизод в контексте всего жизненного пути самого Канселье более подходит для этой встречи, нам необходимо разобраться в запутанных свидетельствах последнего о взаимоотношениях с «Мастером». Родившийся в 1899 г., Эжен Канселье рассказывал, что он познакомился с Фулканелли еще в юности — вскоре после начала Первой мировой войны. В следующем году, как сам он о том свидетельствует, Канселье встретился с Шампанем, который тоже был одним из учеников Фулканелли. Впоследствии Канселье утверждал, что с Фулканелли он провел целых пятнадцать лет. Следовательно, если они познакомились в 1915 г., то последний раз Канселье видел «Мастера» в 1930 г. Однако с середины 1920-х годов до смерти Шампаня в 1932 г. Канселье жил рядом с Шампанем — через коридор — в доме без лифта и горячей воды, расположенном в районе Бат-Монмартра. Поэтому лишь Канселье мог бы с уверенностью сказать, действительно ли Шампань и был тем самым Фулканелли. Но Канселье отрицает, что Шампань был кем-то большим, чем простым иллюстратором. Даже если согласиться с тем, что Канселье, как никрму другому, было выгодно увековечение мифа о Фулканелли, совершенно ясно, что в портрете «Мастера» светится нечто большее, чем корысть и эгоизм его ученика. Если Фулканелли в действительности был не кем иным, как Дюжолем или Шампанем, то ради чего Канселье упорно продлевал розыгрыш уже после того, как оба они умерли? Почему вообще был изменен текст «Тайны»? Почему бы не признать правдоподобными свидетельства и рассказы Канселье? Тем более что он так и сошел в могилу, не переставая уверять, что Фулканелли — реальный человек и что он, конечно же, не Шампань и не Дюжоль. История алхимии переполнена замысловатыми мистификациями и таинственными посвященными. Поэтому на первый взгляд кажется, что мы столкнулись с очередной мистификацией. Конечно же, Канселье было выгодно провозгласить Фулканелли «Мастером», поэтому едва ли стоит верить всем его уловкам и головоломкам. Однако рассказанная им таинственная история содержит в себе ключ к собственной разгадке, косвенно свидетельствуя о том, что за этой обдуманной шарадой, в самом ее ядре, возможно, скрывается подлинный «Фулканелли». Давайте-ка хотя бы на время отбросим сомнения и постараемся по достоинству оценить рассказ Эжена Канселье — вдруг мы обнаружим в нем подлинные свидетельства о Фулканелли. Как уже было сказано выше, Канселье уверял, что познакомился с группой учеников Фулканелли вскоре после того, как была развязана Первая мировая война, и что оставался в кругу его учеников на протяжении всех военных лет. Однако после 1919 г. Фулканелли, вероятно, куда-то исчез — сошел со сцены. По всеобщему признанию, эти показания Канселье содержат в себе массу противоречий, ибо они основаны на заведомо измененных фактах. Впоследствии Канселье говорил Роберту Ама- ду, что Фулканелли уехал из Парижа в 1922 г. Но кем бы этот Фулканелли ни был, он оставил Братству Гелиополиса, в частности Канселье, Шампаню и другим, — как бы в память о себе — знание нескольких тайн. И тайну физической трансмутации в том числе — именно о ней впоследствии вспоминал Канселье. В середине 1970-х, за несколько лет до смерти, он рассказал американскому оккультисту Вальтеру Лэнгу, что в 1922 г. он, Шампань и еще один брат, Гастон Соваж, совершили трансмутацию в лаборатории Сарсел- ле при муниципальном газовом заводе, воспользовавшись ничтожно малой толикой порошка (философского камня), предназначенного для бросания на расплавленный металл в алхимическом тигле и данного им некогда Фулканелли. В разговоре с Альбертом Ридлом (отцом Альбертом из Общества исследователей Парацельса) Канселье заявил, что он совершил трансмутацию под руководством Фулканелли. Некоторые полагают, что Фулканелли в самом буквальном смысле присутствовал в лаборатории, демонстрируя верную технику выполнения этой процедуры. В действительности же Канселье указал лишь на то, что следовал указаниям Фулканелли, которые, возможно, были написаны задолго до этого. По мнению Альбертуса, который ссылается на независимый источник, сам Фулканелли совершил трансмутацию в Бурже в 1937 г. в присутствии Фердинанда де Лессепса II и Пьера Кюри. Следовательно, наше предположение о том, что Буше мог контактировать с Фулканелли независимо от других членов кружка, может быть справедливым, тем более что даже в конце 1930-х годов Фулканелли продолжал свою деятельность. К сожалению, Альбертус ничего не сообщает нам об источнике информации. Канселье же утверждает, что ему ничего не известно об этом событии. Проще всего было бы признать все эти свидетельства очередным подлогом оккультистов, за исключением, может быть, упоминания о де Лессепсе и Кюри, которые, как утверждает Канселье, действительно входили в обширный круг друзей Фулканелли. Это свидетельство, как мы увидим, имеет решающее значение для осмысления тайны. Разведывательные службы Франции и других дружественных стран сразу по окончании Второй мировой войны приступили к поиску Фулканелли, возможно, именно благодаря его знакомству с такими учеными, как Кюри. Канселье подтвердил это в разговоре с отцом Альбертусом, намекнув, что Фулканелли до сих пор еще ищут. Видимо, в конце войны, то есть в 1945 г., он, в том или ином качестве, действительно существовал. Для человека, который умер или исчез незадолго до 1926 г., если верить предисловию Канселье к первому изданию «Тайны», такой срок иллюзорной деятельности можно признать рекордным. Внимательно проанализировав свидетельства Канселье, мы можем вычленить общий контур событий. С 1915 г. приблизительно по 1919 г. Канселье был в непосредственном контакте с Фулканелли. В 1922 г. он посещает Канселье в лаборатории Сарселле, возможно, чтобы передать ему порошок философского камня и груду манускриптов. Затем Канселье многократно рассказывает нам о встрече в 1930 г. и еще раз — в 1952 г., когда произошла, видимо, самая удивительная встреча. Как бы там ни было, но эта упрощенная хронология имеет для нас весьма важное значение. Фулканелли ни разу не посещал Шампаня и Канселье в тот период, когда они жили по соседству. Он навещает Канселье у Сарселля, а где происходила встреча в 1930 г., мы так уже никогда и не узнаем. Отсутствием Фулканелли объясняются многие другие происшествия, кажущиеся нам менее загадочными, — например, публикация учения, на которую столь свободно решились Канселье и Шампань. Может быть, Канселье действительно считал, что, как сказано в предисловии к первому изданию «Тайны», он более не встретится с Фулканелли вновь. Какой же шок должен был испытать Канселье в 1930 г., когда учитель вернулся после того, как обе его книги были уже опубликованы. Возможно, Фулканелли не одобрил того, что Канселье и Шампань сделали с его трудом. В таком случае становится понятным, почему Шампань неожиданно предался апатии и пьянству, которое через два года стало причиной его смерти. Конечно же, спустя пятнадцать лет Фулканелли порвал отношения с Канселье и предоставил его самому себе. Однако Фулканелли, видимо, хотел восстановить контакт со своим учеником и подал ему какой-то знак. Что-то в этом роде, видимо, произошло, ибо, как мы знаем, Канселье оставался доверенным лицом. В 1952 г., после почти двадцати двух лет ожиданий, Канселье, как сам он сообщал, встретился со своим мастером в последний раз. Перед смертью Канселье поведал эту историю многочисленным друзьям и исследователям. Получив сигнал, Канселье направился в определенный город, где его встретила машина и отвезла в потаенное место в Пиренеях. Добравшись до величественного замка, Канселье удостоился приветствия своего старого мастера, Фулканелли, который теперь, то есть в начале пятидесятых, выглядел как его ровесник, хотя мастеру еще в 1930 г. было около восьмидесяти. С этого момента повествование Канселье становится туманным, словно то был сон, а не явь, превращается в нагромождение не укладывающихся в голове событий и фактов. Все было, как в истории о Парцифале, впервые оказавшемся в замке, где хранилась чаша Грааля: точно так же, но теперь уже перед взором Канселье чудеса сменялись чудесами, а он даже не задавался вопросом, почему это все происходит. И, подобно Парцифалю, Канселье под конец оказался за стенами замка, который начал исчезать, оставляя после себя лишь чувство удивления: что же все это было? Ему отвели комнатку наверху башенки и «крохотную лабораторию» для опытов. Под наплывом впечатлений от маленькой лаборатории он не переставал удивляться ей, ведь даже самая просторная и величественная лаборатория едва ли смогла бы сравниться с нею. Встретившись с другими посетителями, Канселье начал догадываться о том, что замок мастера стал убежищем совершенствующихся в своем искусстве алхимиков. Вечером он увидел группу маленьких детей в одеждах XVI в., они играли во дворе под окном. Канселье, как и Парцифалю, даже в голову не приходило, что можно расспросить обо всем увиденном. Он лег спать и все забыл. Дни шли за днями, а Канселье, как в счастливом сне, бесцельно бродил по своей лаборатории. Как-то раз Фулканелли зашел посмотреть, каковы успехи у его ученика, однако в памяти Канселье сохранилось лишь смутное воспоминание об их споре. В другой раз Канселье работал с раннего утра, а затем, наспех набросив одежду, спустился во двор сделать глоток свежего воздуха. Когда он там стоял, — в рубашке нараспашку, в готовых свалиться брюках, ибо подтяжки не поддерживали их, а просто свободно болтались, — во двор вошли три женщины, в их счастливо щебечущих голосах слышалась женственность. Канселье застыл в смущении, надеясь, что случаем — хотя он и стоял у самых дверей — его как-нибудь не заметят. Когда они проходили мимо, одна из трех женщин обернулась, посмотрела прямо на Канселье и улыбнулась. Пораженный до глубины сердца, Канселье узнал в чертах лица молодой женщины своего мастера, Фулканелли. Перед смертью Канселье мог бы много раз рассказать и написать о своем посещении замка посвященных, но он сберег этот драгоценный камень из никому не известного минерала для своих ближайших друзей. Эта история была опубликована только после его смерти в составе книги Кеннета Р. Джонсона «Феномен Фулканелли», о которой в следующих главах нам предстоит еще многое сообщить. Конец истории Канселье оказался совершенно бессвязным, в итоге он покинул замок. Однако Фулканелли дал Канселье напутствие, предупредив его: «Наступает время, мой сын, когда ты не сможешь более заниматься алхимией, но тебе придется искать редкостную благословенную землю, расположенную где-то вдоль южных границ» — так писал Канселье в своей книге «Алхимия», изданной в 1964 г. Склонность Канселье к мистификациям и скрытности возрастает по мере того, как мы приближаемся к тайне происхождения главы о Андайском Кресте с ее странными намеками на катастрофу, — или к тайне местоположения замка, служащего прибежищем для алхимиков. Что касается новой главы, история последней встречи бессильна помочь нам, скорее всего, ее стоит признать позднейшей выдумкой, игрой воображения. Что бы ни произошло на самом деле, факт остается фактом: во втором издании «Тайна» вышла с новой главой, посвященной Андайско- му Кресту и это заставляет нас пересмотреть и переосмыслить все факты, связанные с идентификацией личности Фулканелли. Однако после этой чрезвычайно странной встречи, если она действительно была, Фулканелли и в самом деле исчез. Его более никто и никогда не видел — ни сам Канселье, ни кто-нибудь другой, кому мы могли бы хоть сколько-нибудь доверять. У нас осталось лишь воспоминание о таинственных ключах и полумифических событиях, в которых отразилась способность склоняться по родам, характерная также для «Роза Селяви» — маски Дюшана; принципы лингвистической алхимии, провозглашенной Бретоном и Мерзе; показной «выпендреж» во время презентаций картин, свойственный всем сюрреалистам. Может быть, глава об Андайском Кресте предназначалась для «Обители философов» и мыслилась как эпилог к памятнику на брегах Марны? Или эта глава — единственный уцелевший фрагмент книги «Finis Gloria Mundi», который рассерженный Фулканелли почему-то не потребовал ему вернуть в 1930 г.? Если это так, то почему главу так долго скрывали, каким образом информация из нее просочилась к Жюлю Буше, и именно к нему, а не к Канселье? Может быть, главу об Андайском Кресте стремились скрыть потому, что в ней содержатся косвенные указания на личность самого Фулканелли или на стоящую за ним группу людей? Возможно, были бы нарушены правила игры, если бы глава оказалась в печати ранее середины 1950-х гг.? Повременим с разгадками и обратимся прежде всего к изучению зарождения и бьггования легенды о Фулканелли. Легенда о Фулканелли Насколько бы мы ни приближались к пониманию существа алхимии, единственной наградой для нас остается неизбывная неизвестность, — и ничего не изменится до тех пор, пока изучаемый нами предмет не вернется к своим изначальным тайнам, дробящимся среди зеркал. Однако если мы не будем внимательны, то столкнемся лицом к лицу лишь с отражением собственных предрассудков. Тайна защищает себя, даже если ее показывают в самом простом и доступном для понимания ракурсе. Примером тому может стать Фулканелли. Крупнейшие алхимики Парижа желали убедиться в возможности физической трансмутации, в результате мысль, что кому-то действительно удалось совершить ее, настолько завладела умами, что превратилась в навязчивую идею. Фулканелли был современным Фламе- лем, химиком-отступником, который, подобно Кюри, наткнулся на идею манипуляций с радиоактивными «лучами», направленными на материю. При этом неважно, что в «Тайне» нет теоретических обоснований атомной энергии: алхимики всегда шифруют свои знания. Итак, тайна заключается в том, кем был Фулканелли. Если бы можно было установить его личность, то мы получили бы возможность проверить, совершил ли он трансмутацию. К сожалению, претендентов на звание Фулканелли так и не появилось, никто не подтвердил своего права носить это имя. Но идеи не умирают. В двадцатом столетии жил «настоящий» алхимик. Его образ подернут сюрреалистической патиной: представьте себе высокого старца с аристократической внешностью, проводящего группу юных помощников через все этапы процесса трансмутации в лаборатории муниципального газового завода. Эти образы, конечно же, навеяны рассказами Канселье, они просочились сквозь толщу лет, видимо, затем, чтобы увековечить миф. В то же время, если предположить, что Фулканелли — это лишь коллективный розыгрыш, то становится непонятным, ради чего была написана сама книга, какую мысль она должна была донести до нас. Возьмем, к примеру, главу об Андайском Кресте — ее появление не может быть адекватно объяснено ни одной из существующих гипотез, поэтому ее просто отказываются замечать. Между тем в ней содержатся глубочайшие сведения об алхимии, а может быть, и ключ к тайне личности Фулканелли. Вышедшая в 1959 г. вторым изданием книга «Обитель философов» стала новой вехой в развитии мифа. В последних двух главах этой книги, «Солнечные часы дворца Холируд в Эдинбурге» и «Парадокс неограниченного прогресса в науке», а также в написанном Канселье предисловии к новому изданию открыто обсуждается проблема глобальной катастрофы. Не прошло и года, как в результате публикации книги «Утро магов» Повеля и Бержье, ставшей главным бестселлером адептов течения Нью Эйдж, легенда о Фулканелли оказалась на новом витке своего развития. В 1963 г. в Англии был опубликован перевод этой книги. Феномен Фулканелли вновь стал подавать признаки жизни, словно у него открылось второе дыхание, и легенда стала развиваться в неожиданном направлении. Благодаря магам за Фулканелли утвердился архетип алхимика двадцатого столетия, который, подобно современным «космическим братьям» и возвысившимся учителям, предупреждал об опасности атомной энергии. В 1960 г., видимо, окончательно оформились некоторые взгляды оккультной элиты, которые и получили свое выражение в книге Повеля и Бержье. Хотя их труд представляет собой пеструю смесь идей, Повелю и Бержье удалось поставить некоторые правильные вопросы. Исследуя проблему в выбранном нами ключе, мы вынуждены будем вновь и вновь возвращаться к идее синхронистичности «Утра магов». Эта книга сослужила добрую службу уже тем, что познакомила англоговорящую публику с историей Фулканелли. Спустя десять лет на волне интереса к легенде о нем появился блистательный перевод второго издания «Тайны соборов», выполненный Мэри Свордер. Вскоре после публикации этого перевода в Англии появилось первое полноценное исследование по алхимии, в котором также уделялось внимание самому Фулканелли. В 1980 г. в Англии вышел в свет труд Кеннета Рэйнора Джонсона «Феномен Фулканелли», однако в книге больше вопросов, чем ответов. Джонсон основательно и всесторонне рассмотрел проблемы, касающиеся исторической и практической стороны алхимии, судьбы Фулканелли и Канселье. Иногда этот труд оказывается единственным источником, способным указать на белые пятна. Однако внимательный читатель неожиданно для самого себя сталкивается с изрядным количеством предвзятой, односторонней аргументации Джонсона, которая в конечном счете затемняет суть не в меньшей мере, чем раскрывает ее. Причем в эпилоге подобной аргументации больше, чем где-либо; а исследование об Андайском Кресте написал некто, подписавшийся Полом Меврилом. Нам, таким образом, остается лишь благодарить незнакомца за то, что он отважился высказаться в печати относительно Ан- дайского Креста. Меврил, врываясь в область научной фантастики, рьяно принимается за дело и с творческим энтузиазмом навязывает новый смысл криптографической тайнописи. Поэтому можно понять и простить скептически настроенного читателя за то, что он с отвращением отдергивает руки от книги и заявляет, что в ней все обман и галлюцинация. Возможно, так оно и есть. Фулканелли и алхимия стали излюбленной темой, вдохновляющей авторов обскурантистской литературы. Большинство книг по алхимии, особенно те, которые написаны знатоками, замышлялись как средство сбить с толку опрометчивых и наивных читателей. Лишь те немногие, кто обладают ключом к уразумению тайного языка, способны понять истинный смысл написанного. Однако начиная с «Утра магов» книги, посвященные Фулканелли, впадают в другую крайность. Кажется, что они написаны с единственной целью — сделать расплывчатым образ самого Фулканелли, словно они видят в нем транжиру драгоценных идей. Следующая значительная работа, в которой есть довольно глубокие замечания по поводу Фулканелли, еще глубже страдает обскурантизмом. «Убежище от Апокалипсиса», книга Элизабет Ван Бурен, начинается с описания Андайского Креста, вслед за чем излагаются комментарии Фулканелли к его символике. Писательница цитирует предупреждение Фулканелли, адресованное Канселье, а затем ни с того ни с сего заявляет, что Фулканелли некоторым поведал следующее: место, способное защитить от Апокалипсиса, — это замок Ренн-ле-Шато в городе Од на юге Франции. Из этой тонкой тростинки Ван Бурен возводит многосложный массив собственной гипотезы, в которую встроены и родословная Иисуса Христа, и подземные каналы, и ландшафтные соответствия знакам зодиака, — все это якобы указывает на Ренн-ле-Шато как на «единственно безопасное место», указанное самим Фулканелли. Это предпринятое Бейджентом, Линкольном и Ли отступление от темы в мир Святого Грааля и Святой Крови Господней выглядело довольно странно. Следующая книга, в которой автор останавливается на проблемах, связанных с Фулканелли, кажется менее причудливой, хотя и в ней обсуждаются некоторые странные вопросы. Речь идет о книге Андре Ванден Брока «Аль-Хеми: Алхимические, оккультные, политические и частные аспекты мемуаров РА Шваллера де Любица», в которой доказывается, что Шваллер, эзотерик, египтолог и автор монументальной монографии «Храм человека», был тесно связан с группой Фулканелли. Ванден Брок рьяно доказывает, что Шваллер де Лю- биц и был настоящим Фулканелли или, по крайней мере, автором «Тайны соборов» и что Шампань выкрал у него рукопись. Тут все исследователи могут дружно воскликнуть, выражая свои эмоции словами бедной Алисы: «все чудаковатее и чудако- ватее». Мы, видимо, как и сама Алиса, где-то переступили границу зазеркалья. Андайский Крест От устья Нивы в окрестностях Байонна до Бидасского пролива протянулось на юго-западе Франции побережье, известное как Кот д’Аржан (Серебряный берег) — в противоположность Кот д’Азур (Лазурному берегу) Французской Ривьеры. Хотя ничто не может сравниться со славой Ривьеры, местом отдыха королей всегда был Кот д’Аржан. Людовик XIV, «король-солнце», провел свой медовый месяц на Сен-Жан-де-Лу, в то время как Биарриц, расположенный выше по берегу, был излюбленным местом отдыха королевы Виктории. В XIX и XX вв. все королевские особы, от Евгении и Наполеона III до королевы Виктории, принца Альберта и принца Уэльского, провели здесь хотя бы один сезон. Герберта Джорджа Уэллса вполне устраивал маленький рыбацкий городок, хорошо известный отличной ловлей тунцов — Сен-Жан-де-Лу, прославившийся как место отдыха интеллектуалов. Нетрудно представить себе, как безукоризненно элегантный Уэллс, с отвисшими, как у моржа, усами, устраивается поудобнее на белоснежном пляже, тянущемся вдаль узкой полосой. Сети для ловли тунца сняли с багров и вытащили на берег для просушки на солнце, а вдали виднеются лодки, раскинувшие траловые сети. Уэллс тем временем диктует небольшой когорте своих помощников «Заметки об истории». Уэллс, Олдос Леонард
Хаксли и изысканное общество молодых лондонцев открыли Сен-Жан-де-Лу в 1920 г., а к 1923 г. здесь уже высились роскошные виллы, цепь которых тянулась вниз, вдоль побережья, до нового Андайского пляжа (см. ил,. 1.6). Через несколько лет после того, как Людовик XIV провел в этих местах свой медовый месяц, то есть около 1680 г. — плюс-минус десять лет, — на приходском кладбище Андайской церкви Сен-Винсент появился таинственный надгробный памятник. Мы ничего о нем не знаем: ни точной даты, когда он был поставлен, ни события или человека, чью память он должен был увековечить, ни даже места, где он изначально стоял. О Циклическом Кресте, как назвал его Фулканелли, мы знаем лишь то, что его сдвинули с первоначального места на кладбище и поместили в юго-западной части церковного двора, где он пребывает до сих пор, в 1842 г., когда церковь подверглась реставрации. Потребовалось немало труда, чтобы разговорить церковного сторожа, но терпение принесло свои плоды: оказалось, что крест был воздвигнут в честь здешней семьи д’Аббади, на средства которой реставрировалась церковь. Эта крупица информации, которая с таким трудом была отвоевана у тайны, подтолкнула нас к тому, чтобы поинтересоваться наконец судьбой одной весьма весомой исторической фигуры, связанной многими нитями с бесконечными проблемами, опутывающими Андайский Крест. Семья д’Аббади, родом с Пиренеев из Беарнской области, что к востоку от Андайского Креста, принадлежала до Французской революции к одному из самых знатных родов. Одна из ветвей этого семейства обосновалась в Дублине и разбогатела на транспортных перевозках по морю. Старший сын, Антуан, родившийся в 1810 г., впоследствии вернулся в Андай в земли басков, но лишь после того, как он смог восстановить прежнее привилегированное положение своей семьи в обществе и нажиться в результате грабительской политики, проводимой французским правительством в Эфиопии. В 1842 г. он купил земли, вклинивающиеся подобно стреле между городком Андай и Сен-Жан-де-Лу, а также оплатил работы по реставрации церкви Сен-Винсент, передвинул крест на новое место или даже восстановил его из обломков. В 1860 г., после многократных плаваний в Египет и Эфиопию, в том числе и затем, чтобы отыскать истоки Нила, Антуан д’Аббади вернулся в Андай и пригласил выдающихся архитекторов своего времени для строительства уменьшенной копии готического замка. Эжен Эммануэль Виолле-ле-Дюк, архитектор, реставрировавший задний фасад Нотр-Дам в Париже, и многие другие специалисты в области готической архитектуры внесли неоценимый вклад в разработку эскизов и проектных чертежей Шато д’Аббади. В 1870—1880 гг. Антуан был президентом Французской Академии наук, а также другом и сподвижником Фердинанда-Мари де Лессепса в его стремлении построить Суэцкий канал. Он променял шато в Андае на академию и тут принялся за работу: например, учредил обсерваторию, предназначенную для составления каталога звезд. Этот каталог в наши дни насчитывает более 500 000 звезд. Племянник Антуана Мишель д’Аббади и кузен Анри д’Аббади д’Арраст привили к древу семейной традиции ростки интереса к новым сферам деятельности. Мишель стал меценатом, покровителем художников и другом первого поколения сюрреалистов, в число которых входили Дюшан и Макс Эрнст. Мишель был не просто современником, но скорее даже закадычным другом Пьера де Лессепс^ — сына Фердинанда-Мари де Лессепса, строителя Суэцкого канала. А Пьер Лессепс, в свою очередь, состоял в дружбе с Шампанем и упоминался как друг Фулканелли. Друзья Анри были по преимуществу кинозвезды и деятели литературы. В Беарне, в замке, что к востоку от Андая, останавливались и Чарли Чаплин, и Эрнест Хемингуэй, который упоминает Андай в романе «И восходит солнце», опубликованном в 1926 г., т.е. одновременно с «Тайной соборов». Итак, что же нам удалось выяснить о самом Кресте? Дело в том, что семья, воздвигшая его, оказалась многими нитями, хотя и не напрямую, связанной с людьми, имеющими самое непосредственное отношение к тайне Фулканелли. Поможет ли нам это знание ответить на вопрос, почему главу, посвященную Ан- дайскому Кресту, так долго держали в секрете? Если бы она была явлена в 1920-е годы, то не была бы она воспринята как прямое указание на «братство», стоящее за мистификацией, носящей имя Фулканелли? Кроме того, не похож ли замок из фантастического путешествия Канселье в Пиренеи на замок из Сен-Эть- ен-де-Баджиорри, который странным образом связан с такими важными деятелями прошлого, как Гастон де Фуэ и даже Никола Фламель? Могла ли тайная мудрость, породившая феномен Андайского Креста, а следовательно, и самого Фулканелли, одновременно утаиваться от посторонних, а для имеющих глаза, чтобы видеть, — раскрываться посредством тайных намеков и уверток? В наши дни Крест стоит в южной части крайне маленького внутреннего церковного дворика. Рядом с ним находится крохотный садик со скамейкой для отдыха. Циклический Андай- ский Крест имеет в высоту около двенадцати футов, но кажется, что он грозно нависает над двориком, являя собой таинственный призрак в ярких солнечных лучах Басконии. За триста с лишним лет памятник изменил окраску и стал коричневым. Камень начал крошиться, все заметнее становятся разрушения, вызванные воздушными загрязнениями, тем более что Крест находится всего лишь в нескольких ярдах от центральной площади,1 рядом с улицей, всегда полной машин. Прежде чем в результате загрязнений изображения и сообщение навеки исчезнут, еще не одно поколение сможет наблюдать их — эти знаки и надписи на латыни, оставленные нам на Кресте. Основание Креста, в форме не слишком правильного куба, вытесано из местного песчаника и установлено на широкой, но несимметричной трехступенчатой платформе (см. ил. 1.7). Измерения показали, что высота куба немного больше его ширины. На каждой из четырех сторон основания виднеются причудливые символы (см. ил. 1.8): странная, напоминающая щит композиция из букв «А», разделенных между собой крыльями Креста;
ярко вспыхнувшая восьмилучевая звезда; солнце, поразительно похожее на древнеамериканские изображения солнечного божества; и, что особенно странно, архаичное изображение лунного человека в профиль с рельефным глазом, обращенным на нас. От основания поднимается колонна в древнегреческом стиле, с каннелюрами, увенчанная очень грубо обтесанным греческим крестом с равными концами и надписью на латыни (см. ил. 1.9)- Над символом солнца, начертанным на западной стороне основания, в верхней части Креста можно заметить начертание знака «X», под которым на крыльях Креста прочитывается несколько видоизмененная и упоминавшаяся уже надпись, весьма характерная для крестов: «О Crux Aves / Pes Unica», или «Ра-
дуйся, о Крест, Единственная Надежда». На оборотной стороне Креста, в верхней его части, находящейся над изображением звезды, просматривается христианская аббревиатура: «INRI». Фулканелли говорит нам: «Каков бы ни был его возраст, Ан- дайский Крест уже самим убранством своего пьедестала свидетельствует о том, что он является удивительнейшим памятником первобытной эсхатологии (sic), уникальнейшим из всех виденных мной символических истолкований идей хилиазма». Но что автор имеет в виду, говоря о «первобытной эсхатологии»? И каким образом рельефное убранство пьедестала может оказаться «уникальнейшим из символических истолкований идей хилиазма»? И что именно подразумевается под термином «хилиазм»? Фулканелли предлагает нам руководство к действию, ссылаясь при этом на Отцов Церкви: Оригена, св. Дионисия Александрийского и св. Иеронима, который сперва принял хилиастиче- ское учение, а затем выступил с его опровержением. Он говорил, что хилиазм «был частью эзотерической традиции древнего учения алхимиков». Хилиазм — мировоззрение гностиков II в., которые верили в буквальное исполнение пророчества о том, что после разрушительного катаклизма, коим ознаменуется день Страшного Суда, земля вновь возродится. Этот мир, переживший трансформацию, не будет нести в себе семени греха, он превратится в самый настоящий рай, пьянящий чувством восхищения, несказанной радостью и свадебным весельем, — так или почти так проповедовали гностики свое хилиастическое учение. Действительно, большинство наиболее ортодоксальных течений и направлений внутри христианства чувствуют угрозу, исходящую от этого учения, хотя оно, по верному замечанию Фулканелли, и не было никогда официально осуждено. Ориген, труды которого являются главным источником информации о хилиазме, во II в. подверг эту доктрину сокрушительной критике, и она стала постепенно сдавать позиции и ушла в подполье. «Первобытная эсхатология» — выражение еще более необычное. Использование слова «первобытный» в данном контексте включает ассоциации с понятиями «первоначальный» или «доисторический», то есть «дохристианский». Этот памятник, таким образом, отражает не только христианскую ересь, но и первобытные, если не сказать доисторические, представления о конце света. Фулканелли акцентирует наше внимание на том, что «неизвестный рабочий, который создавал эти образы, обладал подлинно глубокими знаниями об универсуме». Итак, нам довелось соприкоснуться со странным памятником, который описывает как еретическое искажение христианского учения об апокалипсисе, так и первобытные представления о событии, видимо, вселенского масштаба, которые положат конец истории. Кстати говоря, Фулканелли полагает, что такого рода концепция содержалась в учении, принадлежавшем к «эзотерической традиции древней алхимии». В литературе по алхимии и ее истории еще никто и никогда открыто не заявлял о связи алхимии с эсхатологией. На первый взгляд это кажется смешным. Как конец света и апокалипсис могут быть связаны с превращением свинца в золото? Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что Фулканелли вручил ключ к пониманию великой тайны, скрытой в самом сердце алхимии. Нам следует понять, что алхимия всегда была связана с идеей времени и времяисчисления, и, как сообщает Фулканелли, хилиазм составляет сердцевину учения о трансформации самого времени. Кроме того, нам предстоит усвоить простую и ясную мысль о том, что неизвестный проектировщик Креста действительно обладал достоверными знаниями об универсуме. Благодаря тому знанию, которое зафиксировано на Андайском Кресте, мы в конце концов сможем разобраться во всем многообразии потенциальных возможностей алхимии, одни из которых соприкасаются с сокровенными тайнами магии, мистики и религии, а другие — ставят нас перед проблемой угасания или рассвета жизни на всей планете. Магнит, притягивающий сверхъестественное Хотя Андай разросся до размеров курортного города, площадь и церковь Сен-Винсент остались почти такими же, какими они были в 1920—1930-х гг., когда здесь бывали Фулканелли и художник Лемуэ. Среда здесь по-прежнему осталась днем, когда рынок ждет своих покупателей, а на площади выстраиваются ряды продавцов свежей рыбы и овощей. Люди, идущие привычным путем на рыночную площадь, едва ли замечают невзрачный крест, стоящий за церковной оградой, в нескольких футах от которой расположился автопарк, а вокруг кипит повседневная, несколько суетная жизнь французского курортного городка. Изредка кто-нибудь из туристов, как некогда месье Лемуэ, останавливается, чтобы сделать фотографию. Обычно туристы щелкают фотоаппаратом, а затем ищут какую-нибудь табличку, разъясняющую, что за объект они только что сняли. Не найдя никакой информации, способной пролить свет на чрезвычайно странные образы, наши туристы пожимают плечами и впоследствии надписывают на оборотной стороне фотографии: «Крест с сердитым солнцем анфас, Андай». Рано утром, стоя перед Крестом под яркими лучами баскского солнца, в среду, когда, кажется, весь город хлопочет и суетится на рынке, мы лицом к лицу столкнулись с великой тайной. В новой главе «Тайны соборов» Фулканелли задумал, причем впервые в мировой литературе по алхимии, связать воедино хилиазм с секретами практической алхимии и прямо указать на реально существующую тайну, сокрытую в природе самого времени. Как магнит, притягивающий сверхъестественное, нас влечет к себе странная связь, существующая между тайной конца времен и процессами алхимической трансмутации. Наше приключение началось случайно, когда один из нас на торговом дворике подобрал экземпляр «Тайны соборов». Спустя десять лет загадочный шифр стал напоминать о себе, и мы почувствовали себя причастными к некоей тайне, которая начала пожирать наши жизни. Чтобы удостовериться в существовании этого Креста, мы поехали в Андай и стали изучать его историю, в результате нас осенили некоторые догадки, ставшие ключом к постижению тайны. В истории Креста, кажется, не было ничего примечательного. Если бы не Фулканелли и Буше, он до сих пор бы оставался никем не замеченным. Итак, Крест действительно существует. И символы по его сторонам точно такие же, как описал Фулканелли. Может быть, и в самом деле в Хендае, как утверждал Фулканелли, рыл установлен памятник двойной катастрофе, которая будет «пытать северное полушарие огнем»? Бурное весеннее утро озарило переднюю сторону Креста; чтобы оценить важность зашифрованного на нем послания, нам предстояло ответить на пять категорий вопросов. Вот они:
Стоя в тот день напротив Андайского Креста, мы ощутили настоятельную необходимость ответить на все эти вопросы. Чтобы разгадать тайну, нам были нужны информация и достоверные факты. Мы даже не подозревали о том, что, как только нам будет явлен смысл Креста и книги Фулканелли, мы тут же включимся в работу. Желали мы того или нет, но, отвечая на вопросы, которые иногда разрешались сами собой, а иногда ждали, когда мы докопаемся до истины самостоятельно, мы вдруг поняли, что область неизвестного перед нами неуклонно разрастается. Тогда мы решили сосредоточить все наше внимание на главе, посвященной Андайскому Кресту, и на самом памятнике. Круг наших изысканий был по необходимости расширен за счет включения в него истории алхимии, но лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания послания, зашифрованного на Кресте. У нас не было намерения разгадать тайну самой алхимии, еще менее мы стремились до конца, с исчерпывающей полнотой, постигнуть смысл «Тайны соборов» и «Обители философов». Нам просто хотелось знать, можно ли считать истиной все то, о чем Фулканелли сообщает в главе, посвященной Андайскому Кресту. Теперь, после многих лет интенсивных поисков и исследований, мы убедились не только в том, что информация, зашифрованная на «Циклическом Андайском Кресте», достоверна, но и в том, что на нем наглядно представлены поразительные знания о механике небесных сфер и галактик, знания, которые в 20-х годах XX в. побудили заявить о себе Фулканелли, а еще раньше, в 1680 г., — мастера, создававшего Андайский Крест. Эти знания просто ошеломляют.
жүктеу/скачать 5.5 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
