Джон Дуглас и Марк Олшейкер

— Если и это не убийство первой степени,— заявил Дэвид, — тогда я не знаю, каким оно должно быть.

И это было еще не всё.

В том же месяце, когда Джон Генри Уоллен убил Дуга Триппа, Ричард Одом, убийца, сбежавший из тюрьмы Миссисипи, изнасиловал и убил в гараже семидесятивосьмилетнюю Мину Этель Джонсон, направлявшуюся к своему ортопеду. Во время изнасилования Мина Джонсон умоляла пощадить её, говорила, что она девственница, и пыталась смягчить гнев преступника, повторяя: «Не делай этого, сынок!»

«Я тебе покажу сынка!» — ответил ей Одом. Изнасилование было таким жестоким, что при нем разорвалась стенка влагалища. Затем преступник несколько раз ударил жертву ножом в сердце, легкие и печень, пока она не умерла. На её руках оказались раны, полученные при сопротивлении. Одом заявил, что она оставалась в сознании до самой смерти. Присяжные признали Одома виновным и приговорили его к смертной казни.

К тому времени, как дело дошло до Верховного суда Теннесси, Пенни Уайт уже стала его членом. Вместе с другими судьями она постановила, что в деле отсутствуют доказательства тому, что изнасилование и убийство Джонсон было «особо зверским, страшным и жестоким, включало пытки или серьезные физические травмы, кроме тех, которые повлекли смерть», — следовательно, отсутствовали «отягчающие обстоятельства», необходимые для вынесения смертного приговора. Значит, дело Одома предстояло пересмотреть.

Верховный суд, допускающий, что «в то время как почти все убийства являются в какой-то мере «особо зверскими, страшными и жестокими» и потому незачем умалять страдания жертвы убийства», постановил, что эти мерки «следует применять только к тем случаям, которые, в сравнении или по контрасту, можно с уверенностью назвать «худшими из худших». «Иначе,— наставительно добавляют члены суда, — каждого убийцу, обвиненного в изнасиловании, можно отнести к разряду .подсудимых, заслуживающих смертного приговора».

Хорошо, о преимуществах смертной казни можно поспорить. Но хочу заметить, что лично мне за четверть века службы в правоохранительных органах известны тысячи случаев изнасилования и убийства, а если перефразировать слова детектива Дэвида Триппа, то изнасилование семидесятивосьмилетней девственницы, для которой это насилие стало последним в жизни, причем произошел разрыв стенки внутреннего органа и были нанесены повторные удары ножом, не является «особо зверским, страшным и жестоким», то есть изнасилование не принадлежит к числу «серьезных физических травм», — в таком случае я не могу даже представить себе, какое ещё преступление можно отнести к этой категории, а я, поверьте, повидал немало.

Рон Мак-Уильяме, следователь по этому делу, плакал не стесняясь, описывая жестокость преступника во время выступления по телевидению. Противники судьи Уайт сочли это решение явным свидетельством того, что судья просто не сочувствует жертвам насильственных преступлений и действительно не понимает, какие испытания им довелось пережить. Супруги Коллинз и их союзники, в том числе Ребекка Исли, Дэвид Трипп и сестра Мины Джонсон, Луиза Лонг, пришли к выводу, что судья Уайт, видимо, является противницей смертной казни и пользуется своим положением и властью, чтобы отменять решения присяжных.

Сторонники судьи Уайт утверждали, что она всего лишь добивается справедливости для подсудимых и что несправедливо судить ее всего по нескольким решениям, хотя критики и заметили в них единство взглядов. Но как бы там ни было, лично я считаю так: утверждать, что не следует судить судью по одному конкретному решению, — все равно что отказываться от осуждения преступника за одно конкретное преступление. И в том и в другом случае единственного поступка достаточно, чтобы составить мнение о человеке.

Ещё в одном решении она заявляла, что постановление суда первой инстанции, по которому на доме обвиненного растлителя малолетних некоторое время должен висеть предупреждающий знак, следу-

ет отменить, поскольку оно «уязвляет чувство собственного достоинства подсудимого и понижает его самооценку».

С этим мнением мы могли бы поспорить, и я мог бы даже согласиться, что такая огласка действительно влияет на самооценку человека. Но следовало бы также отметить, что такой приговор выбран судьей вместо тюремного заключения. А поскольку в наши дни так много говорится об альтернативном наказании, такой выбор вполне мог быть предпочтительным, если обвиняемый, о котором идет речь, не слишком опасен. Но опять-таки решение судьи Уайт выдавало её благосклонность к преступнику и пренебрежение к жертве.

1 августа 1996 года избиратели Теннесси проголосовали за вывод Пенни Уайт из Верховного суда большинством в 55 процентов голосов против 45. Это был первый отзыв из Верховного суда в истории Теннесси.

— Я объяснил людям, в чем дело, и они решили действовать, — говорит Джек Коллинз.

Он считает отзыв судьи Уайт предостережением всем судьям, которые слишком зазнаются, сидя в своих «башнях из слоновой кости».

— Едва добившись власти, эти люди успокаиваются, приобретают академические и теоретические взгляды на жизнь. Они не успели понюхать пороха, не пробовали крови. Они понятия не имеют о горе и скорби. И заявляют, что их роль — быть над схваткой. Черт возьми, нет! Схватку надо понимать. Можно находиться в стороне от неё, но понимать ее необходимо. Джек и Труди подозревают, что им предстоят ещё годы ожидания, прежде чем приговор Седли Эли приведут в исполнение, и надеются только на то, что сумеют дожить до казни. И в этом случае они хотят присутствовать при казни, видеть, как убийца их дочери наконец заплатит последнюю цену за свои зверства. Их постоянно мучает мысль о том, что их не было рядом с Сюзанной в час смерти, и хотя прошлого уже не вернуть, его можно искупить последними шагами пути вместе с ней.

8 июня 1996 года, в день, когда Сюзанне исполнилось бы тридцать лет, Джек и Труди решили устроить праздничный ужин.

— Она была такой жизнерадостной и энергичной, мы хотели порадоваться вместе с ней, — объясняет Джек. — Это был чудесный вечер. В годовщину её смерти мы вряд ли устроим такой ужин, как и в день её похорон. Но в день ее рождения — да, мы радуемся за нее. Так будет каждый год.

Им по-прежнему недостает Сюзанны — каждый день, и в большом, и в малом. Джек носит на ремешке от часов крохотное золотое сердечко, которое висело на цепочке на шее Сюзанны в ночь, когда она погибла. Стивен до сих пор хранит в бумажнике школьные фотографии сестры. Сюзан Хэнд, диспетчер ВМС с базы Эль-Торо, ныне Сюзан Мартин, жена капитана Эрика Мартина и мать двоих детей, не может без слез слушать песню «Не забывай меня» группы «Simple Minds». Это была одна из любимых песен Сюзанны. В числе много другого Труди не хватает сопровождения дочери в походах по магазинам, её возражений: «Мама, эти сережки здесь не подойдут».

Недавно Джек написал короткий рассказ, озаглавленный «Элегия морскому пехотинцу», — лишь слегка приукрашенное повествование о смерти Сюзанны от ее лица. Он говорит, что написание рассказа стало для него очищением, еще одним способом осознать трагедию, разделить боль дочери и быть с ней в час смерти если не физически, то духовно, В рассказе отдана дань уважения жизни и смелости Сюзанны, это одна из наиболее пронизанных любовью вещей, какие я когда-нибудь читал, и вместе с тем взгляд в самую глубину родительского горя. На законодательном фронте Джек и Труди продолжают любой ценой добиваться справедливости для своей дочери и для других, подобных ей. Но они также учредили живой мемориал: стипендию Сюзанны Мари Коллинз — часть программы стипендий американского Министерства иностранных дел. Стипендию Сюзанны Коллинз назначают детям служащих министерства — нынешних, отставных или погибших,— чтобы получить образование в колледже, и выдают только нуждающимся.

Свой вклад можно внести по адресу: AFSA Scholarship Fund/American Foreign Service Association 2101 Е street, N.Y. Washington, D.C. 20037 Телефон: (202) 338-4045, факс: (202) 338-6820 (Просим указать, что ваш вклад предназначен в фонд стипендии Сюзанны Мари Коллинз).
10. КРОВЬ ЯГНЯТ
Где-то в промежуток между поздним вечером в пятницу, 13 марта 1987 года, и утром в субботу, 14 марта, тридцатилетняя Нэнси Ньюмен и две ее дочери, восьмилетняя Мелисса и трехлетняя Энджи, подверглись сексуальному нападению и были убиты в своей квартире на Эйд-стрит в Анкоридже, Аляска. Это было одно из самых жестоких и зверских убийств, с каким когда-либо сталкивались следователи. Сестра погибшей Шерил и ее зять Пол Чепмен первыми увидели весь этот ужас после того, как Нэнси не появилась на работе. Кроме нападения и убийства были обнаружены следы взлома. Преступление внушало такой страх, а власти были настолько обеспокоены тем, что опасный серийный убийца разгуливает на свободе, что полиция Анкориджа и штата Аляска немедленно образовала объединенную следственную группу. В любом деле, которое может оказаться бытовым убийством, в число первых подозреваемых всегда включают супруга. Но Джон Ньюмен, оператор оборудования нефтепровода, приехавший на Аляску вместе с семьей из родного штата Айдахо, три месяца назад получил травму на работе и с 3 января находился в Сан-Франциско, в центре лечения и реабилитации. Не говоря уже о невозможности его причастности к этому убийству, следователям вскоре стало ясно: Ньюмен, его жена и дети были образцом любящей семьи без малейших намеков на проблемы.

Но даже если бы Джона .не исключили из числа подозреваемых по этим очевидным и конкретным причинам, едва услышав описания убийств и увидев фотографии места преступления, мы поняли: Джон не имеет к нему никакого отношения. Прискорбно, но факт: некоторые родители дурно обращаются со своими детьми и даже убивают их. Их насилуют, избивают, жгут, морят голодом, душат, иногда даже наносят ножевые ранения. Но родители не делают того, что случилось с детьми Ньюменов. Мы видели бытовые убийства, в которых муж убивает жену, бывшую жену или бывшую подругу, оставляя слишком много лишних улик-— например, множественные ножевые раны на голове и шее. Мы видели случаи, когда мужчина убивал всю свою семью. Но каким бы оружием ни пользовался убийца, место преступления оказывалось гораздо «чище», чем в этом случае. Как бы ни обошелся мужчина со своей женой, какому бы ужасному наказанию ни подверг ее, прежде чем убить, невозможно представить себе мотив, из-за которого отец семейства грубо изнасиловал и исполосовал ножом своих двух дочерей, а потом оставил трупы на виду, выставил их на обозрение тому, кто их найдёт.

Такого мы еще не встречали.

И полицейское управление Анкориджа, и полиция штата Аляска — первоклассные организации, достаточно уверенные в своем умении и дееспособности, чтобы без опасений попросить помощи у тех, кто сможет ее оказать. Обычно в полиции Анкориджа помощник районного прокурора прикрепляется к каждой команде по расследованию убийства, чтобы следить за ходом следствия с самого начала. Потому вновь сформированная команда немедленно связалась с особым агентом Доном Макмулленом, координатором по анализу профиля личности из периферийного отделения ФБР в Анкоридже, и тот описал приблизительный портрет человека, способного совершить такое страшное преступление. Макмуллен — отличный агент, один из лучших в своей области. Мы проработали вместе три с половиной года, когда он был координатором в расследовании убийств, совершенных Робертом Хансеном — булочником из Анкориджа, который похищал проституток, увозил их из города на личном самолете, а затем ради развлечения охотился на них в лесу, вдали от цивилизации. Сообщив полиции свою первоначальную оценку убийства Ньюменов, Макмуллен связался с Джудом Реем из Квонтико. К тому времени Джуд проработал во вспомогательном следственном отделе около двух с половиной лет, имел уникальное прошлое и высокую квалификацию. Ветеран войны во Вьетнаме, он начал свою карьеру в правоохранительных органах офицером полиции в Джорджии, быстро поднялся по служебной лестнице и успел стать следователем по убийствам, прежде чем попал в ФБР. Мы с Джудом познакомились ещё в 1978 году, когда он служил в полицейском управлении в Колумбусе, Джорджия, расследуя «Силы зла» — дело о множественных убийствах в Форт-Беннинге. Затем мы некоторое время сотрудничали с ним в начале 1981 года, когда он был особым агентом в окружном отделении в Атланте, а я прибыл из Квонтико по делу о «детоубийце из Атланты». Но по этому делу нам не пришлось долго работать вместе. Как я упоминал в книге «Охотник за сознанием», 21 февраля 1981 года двое преступников, нанятых женой Джуда, чуть не убили его в собственной квартире. Три недели он провел в больнице под круглосуточной охраной, оправляясь от ран. Эмоциональное выздоровление заняло гораздо больше времени.

Несмотря на явные различия между нами — например, я высокий, голубоглазый и белый, а Джуд — низкорослый, гибкий и чернокожий — он стал для меня более близким человеком, чем брат. Он служил координатором по анализу профиля личности в Нью-Йорке, когда в отделе освободилось место, и я немедленно перевел к нам Джуда и Джима Райта, который тогда служил в вашингтонском отделении, работая по делу Джона Хинкли.

Джуд попросил у Макмуллена фотографии места преступления и другие материалы, собранные по делу. Несколько снимков были немедленно переданы по факсу, а остальные прибыли в Квонтико в четверг утром. Макмуллен сообщил Джуду, что на основании профиля, составленного окружным отделом ФБР, у полиции уже появился надежный подозреваемый. Но, разумеется, на этой стадии поисков Джуд не хотел слышать ни слова о потенциальных подозреваемых, желая иметь то, что он называет «свободой нейтралитета». Сидя в одиночестве за столом с разложенными по нему материалами дела, Джуд задал себе первый вопрос: какая из жертв больше всего пострадала от рук преступника ?

Фотографии стали мрачным свидетельством того, что всех троих постигла страшная смерть. Нэнси Ньюмен и обе девочки были найдены обнаженными, если не считать ночных рубашек, поднятых до груди; все они подверглись и вагинальному, и анальному насилию, прежде чем несколько раз были ранены ножом. Но Джуду не понадобилось много времени, чтобы установить: самая большая жестокость, самые тяжелые увечья и сильнейшая ярость адресовались младшей девочке, Энджи. Шея трехлетней малышки была рассечена так глубоко, что голову чуть не отделили от тела. На снимке, сделанном крупным планом во время вскрытия, отчетливо видны перерезанные трахея и пищевод, а яремная вена и левая сонная артерия рассечены. Труп Энджи был залит кровью, на пальцах её правой руки обнаружились раны, полученные при сопротивлении.

Какое чудовище могло так поступить с трехлетней малышкой ?

По снимкам места преступления было ясно, что убийство относится к категории дезорганизованных. По распространению крови по месту преступления и благодаря помощи экспертов, определивших, какая кровь принадлежит каждой из жертв, полиция установила, что НС сначала напал на миссис Ньюмен, затем на Мелиссу и, наконец, на Энджи. Кроме того, в его поведении прослеживался некий ритуал, не имеющий явного символического значения, но распространенный у чрезвычайно дезорганизованных преступников: НС вытер дочиста небольшой участок на окровавленном животе Энджи — от вагинальной области до пояса.

Нэнси работала официанткой в ночном клубе, но ничто в виктимологии не указывало на её подверженность высокому риску. Все товарищи по работе, опрошенные полицией, заявили, что ее все любили, держалась она дружелюбно, но никогда не флиртовала с посетителями. Судя по всему, она была верна мужу, никогда не встречалась с клиентами и не употребляла наркотики. Короче, не нашлось никаких причин, по которым на Нэнси или ее дочерей напали в собственном доме и подвергли такому варварскому убийству. Среди улик нашлась одна, имеющая потенциально важное значение. После убийств преступник смывал с себя кровь в кухне, у раковины. На посудной тряпке, которой он пользовался (на ткани отпечатки пальцев не остаются), полицейские эксперты обнаружили вошь. Поскольку больше нигде в квартире вшей не нашлось, значит, ее принес убийца. Помимо этого, Джуд счёл значительным тот факт, что НС чувствовал потребность смыть с себя кровь, прежде чем вышел из квартиры. Почему он рисковал, задержавшись на месте преступления и оставляя лишние улики, а не вернулся к себе, чтобы привести себя в порядок? Прежде всего, возможно, ему было некуда идти. Преступники такого типа часто бывают бездомными бродягами. А если он знал эту квартиру, как предполагал Джуд, для него было простым делом зайти на кухню. Но самое важное: если он потратил время и рискнул смыть с себя кровь, прежде чем покинуть место преступления, значит, он либо жил не один и, следовательно, при возвращении домой должен был выглядеть нормально, либо боялся, что на выходе его заметят, — следовательно, уже рассвело. Последнее предположение говорило о том, что убийство произошло скорее в субботу утром, чем в пятницу вечером. Но в деле имелся и странный, мистический оттенок. В четверг перед убийствами одна из пациенток психиатрической больницы позвонила в полицию Анкориджа, описывая ритуальное убийство, которое скоро произойдет. По ее словам, убийца будет пить кровь малолетней девочки и принесет в жертву трупы. Незачем добавлять, что это пророчество изумило всех, особенно когда разнеслась весть об убийстве. Полиция Анкориджа допросила эту женщину и проработала различные аспекты ее версии, но ни Джуд, ни следователи не увидели между этими событиями никакой реальной связи. Казалось, это всего лишь одно из мрачных совпадений, которые часто возникают неизвестно откуда в делах об убийствах и угрожают направить следствие по неверному пути.

Посоветовавшись с периферийным офисом ФБР в Анкоридже, полиция получила приблизительный портрет и стратегию допроса, предназначенные, чтобы отловить человека, удовлетворяющего профилю классически дезорганизованного преступника, прежде совершавшего сексуальные нападения. Он должен быть белым мужчиной лет двадцати—двадцати пяти, неряшливой внешности, с ночным образом жизни, закончившим школу в лучшем случае, не служившим в армии, неработающим или чернорабочим и так далее. Этому описанию соответствовал один из подозреваемых — молодой человек, который недавно поселился по соседству с Ньюменами. У него не оказалось алиби на время убийства, и полиция считала, что преступник у них в руках.

По мнению Джуда, возникала всего одна проблема.

— Я не переставал думать о трёхлетней девочке,— рассказывает он, — и сам поражался собственной убежденности в том, что НС наверняка знал свои жертвы. Подозреваемый, выбранный полицией, не был знаком с Ньюменами.

— С примитивной точки зрения он соответствует нашей модели, и все-таки вы арестовали не того человека, — уверенно заявил Джуд во время разговора с представителями следственной группы. Они возражали, что во всех других отношениях, кроме знакомства с семьей потерпевших, он идеально соответствует описанию. Но Джуд остался верен своему мнению, утверждая, что в данном случае знакомство с семьей является ключевой деталью профиля; ничто другое не имеет такого значения -— ни возраст, ни род занятий, ни поведение до или после преступления.

Джуд считал, что это необдуманный ход — допрашивать подозреваемого в самом начале следствия. Если допрос окажется неудачным, это во многом повлияет на ход следствия, полиция лишится доверия и уверенности, а настоящий преступник вздохнет с облегчением.

— Я никак не мог поверить, что незнакомец решился бы провести столько времени в том доме и взял бы те вещи, которые оказались похищенными. Для незнакомца риск проникнуть в квартиру в ту ночь был слишком велик, а по мере возникновения улик я все больше убеждался, что полиция арестовала невиновного. Жертвы были связаны веревкой из квартиры Ньюменов.

- Замыслив просто убийство, преступник этого не сделал бы, — объясняет Джуд. — Если он связал жертвы, значит, продолжительное время общался с ними, вел какие-то переговоры. Мне не верилось, что человек, которого полиция считала главным подозреваемым, мог провести столько времени со своими жертвами. Для этого ему требовались лучшие навыки межличностного поведения, способности общаться и вести переговоры, чем те, которыми он обладал. Это единственное действие сказало мне о многом, и когда я сопоставлял его с человеком, которого полиция намеревалась допросить, внутреннее чутье подсказывало мне: «Нет, нет, нет!»

Нанесенные травмы не соответствовали профилю сексуального садиста, но явно свидетельствовали о неукротимой ярости, направленной на каждую из жертв, — именно поэтому незнакомца следовало сразу сбросить со счетов. Незнакомец не стал бы этого делать: у него не было причин. Отсутствовали мотивы. Это действие не имело ничего общего с МО или определенным «почерком».

Ещё одной причиной стали похищенные вещи. Пропал 35-миллиметровый фотоаппарат с ручным управлением; кроме того, НС взял деньги из банки в кухонном столе, куда Нэнси складывала чаевые. Банка была спрятана, — НС либо случайно наткнулся на неё во время поисков, либо заранее знал, где она находится. Учитывая, сколько времени он провел в квартире, можно с уверенностью предположить, что он обыскал ее. Однако в квартире почти не было беспорядка, что не согласовывалось с действиями дезорганизованного преступника. Нельзя оставить место преступления, напоминающее бойню, а затем тщательно и аккуратно обыскать квартиру, выбирая, что украсть, возвращая на места все ненужные вещи. На это способны профессиональные взломщики, но не дезорганизованный насильник-убийца.

В середине двухчасового телефонного разговора с представителями следственной группы один из детективов спросил:

— Ну, и что вы об этом думаете, Джуд? Похоже, лучшего подозреваемого невозможно и представить. Джуд повторил, что им следует найти белого мужчину лет двадцати пяти, близко знакомого с Ньюменами. После этого, добавил он, необходимо выяснить, что имел этот мерзавец против маленькой Энджи и какой провоцирующий стресс испытал — вероятно, связанный либо с работой, либо с личной жизнью,— непосредственно перед совершением убийств.

Детектив задумался.

— У Нэнси был племянник — точнее, племянник ее мужа.

— Племянник? — переспросил Джуд.

— Да, но в то время он находился в пяти-шести сотнях миль к юго-западу от Анкориджа и, насколько мне известно, только что вернулся в город.

— Это он! — заявил Джуд.

— Что вы имеете в виду? — спросил детектив.

— Вот человек, которого вы ищете. Именно он убил их, и никто другой. Его звали Керби Энтони. Этот двадцатитрехлетний мужчина прибыл в Анкоридж в сентябре 1985 года из Твин-Фоллс, Айдахо, и некоторое время жил у Ньюменов.

— Проверьте его прошлое, — посоветовал Джуд, предсказывая любопытные находки. — Проверьте, удастся ли найти в его жизни события, которые могли спровоцировать эти убийства.

Полиция провела расследование и обнаружила, что Энтони и его подруга, Дебби Хэк, прибывшая с ним из Айдахо, работали на рыболовном судне, курсирующем в Датч-Харбор, в одном из множества заливов в цепи Алеутских островов. За две недели до убийства Дебби увлеклась капитаном, который уволил Керби. Позднее Дебби сообщила следователям, что у Керби был взрывной характер, что он много раз бил её. Керби считал, что капитан увел у него девушку, а потом выгнал его с работы, чтобы избежать соперничества. Керби вернулся в Анкоридж злой и подавленный. Джуд предсказывал, что Энтони согласится сотрудничать с полицией — прежде всего, чтобы выяснить, как далеко продвинулось расследование и что известно о нем. Если ему не будут предъявлены обвинения, предполагал Джуд, то, как только об убийстве забудут и шум в прессе утихнет, Керби найдет какой-нибудь благовидный предлог, чтобы покинуть город. Анализ его поведения после убийств подкреплял предположения. Хотя Керби жил у Джона и Нэнси (вместе с Дебби), он не пришел на похороны. Он лишь один раз встретился с Джоном, когда тот вернулся из Сан-Франциско, — несмотря на то что Джон был убит горем и нуждался в эмоциональной поддержке со стороны близких. Выяснилось также, что у Керби есть приятель Дэн Грант, живущий на Игл-стрит, через три квартала от дома Ньюменов.

После консультации с Джудом полиция Анкориджа и штата Аляска как следует взялась за нового подозреваемого. Его допрашивали несколько раз, но так и не вытянули признание. Тем временем против него искали улики, но Энтони казалось, что следствие идёт по ложному пути. Убедившись в этом, он покинул город, как и предсказывал Джуд. Ожидая, что Керби попытается перейти через канадскую границу, полиция Аляски известила канадский пограничный патруль, и вскоре Керби был пойман с просроченными водительскими правами.