Другое Слово о полку Игореве. В. П. Тимофеев предисловие два столетия прошло со времени опубликования «Слова о полку Игореве»

«Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука, встунилъ девою на землю Трояню...»

«На седьмомъ веце Трояни връже Всеславъ жребш о девицю...»
Кто же такой Троян, с чьим именем связаны в «Слове» еще «земля Трояня» и неведомая «тропа Трояня»? Ответов на эти вопросы великое множество — вплоть до Троянской войны, но в основном все они делятся на две группы:

1) Троян — римский император Траян и 2) Троян — божество русского пан­теона. Поэтому привожу только главные толкования из принятых на сегодня.

«Русская земля могла быть названа землей Трояна только в том случае, если Троян был русским божеством... Вот почему несколько веков русской истории, предшествовавших времени Ярослава, веков языческих, дохристианских, названы веками Трояна — веками языческой Руси, а годы Всеслава Полоцкого — пос­леднего «вещего» князя, князя-оборотня, названы «седьмым» (т.е. последним) веком Трояна». Князь кудесник и неудачник действует напоследок языческих времен, когда сила язычества иссякла... Расшифровать поэтическую периодиза­цию русской истории в «Слове» («были вечи Трояни, минула лета Ярославля, были плъци Олговы») следует так: были языческие времена, времена бога Троя­на, затем наступило Ярославово время (годы княжения Ярослава Мудрого и, возможно, его наследников «ярославичей»), наконец, настали междоусобия Олега Святославича», — это уже подробная аргументация Д.С. Лихачева.

Прояснилось ли неясное? У Б.А. Рыбакова «века Трояна» суть годы правле­ния императора плюс три века — «счастливый (для славян) период». Однако киевская одиссея Всеслава могла произойти на «седьмом» Трояновом веке толь­ко в том случае, если не считать ни самого Трояна, ни «счастливого периода». Могут ли века, если они «Трояновы», начаться через три столетия после смерти самого императора?

Ни в какие ворота не лезет и начало седьмого (160-летнего!) века от покоре­ния Дакии. Кто же из наших предков так оперировал летосчислением? Разве в обоих «императорских» вариантах не видна элементарная, ничем не стесняе­мая подгонка ради увязки «седьмого века» с моментом, когда Всеслав стал киев­ским князем? Нет в тогдашней литературе веков, каждый из которых равен 100, или — тем паче — 160 годам! Да если б даже были, то можно ли сочетать чьи-то семь столетий с тридцатью пятью годами Ярослава? Возможно ли в единой уп­ряжке соединить слона с моськой?

Так что не выдерживает нагрузки и «поэтическое» толкование образа, пред­лагаемое Лихачевым. Кроме того, «седьмое столетие Трояна» оторвалось в его трактовке от предыдущих шести и лихо перепрыгнуло даже через «годы Ярос­лава». Ведь князь покинул мир в 1054 году, а вокняжение Всеслава в Киеве про­изошло в 1068 году.

Итак, налицо хронологическое затруднение, да еще какое! Но, к сожале­нию, собственные недоумения исследователи с поразительной легкостью при­писывают Автору: «Трояново царствование сравнительно с Ярославовым кня­жением автор представляет себе довольно нечетко, а именно как туманную, седую старину, для него, возможно, уже полусказочную, но такую, которую сам он относит все же к истории, конечно же, в собственном наивном ее понима­нии» (Л.А. Булаховский).

С каким глаголом всё это отражалось в древнерусских источниках? Перевод­чики почему-то и здесь дружно запамятовали, что «быти» в сочетании с поня­тиями времени означает «прийти, наступить», но никак не «быть»!

дондеже съяеть солнце дондеже солнце съяеть и весь

и весь мир стоить...» мир стоить в нынешния веки и в будущая...»

В абсолютно одинаковом словесном окружении очевидно, что оба соче­тания — «в нынешния веки и в будущая» и «на вся лета» (а вместе с ними сло­ва веки и лета) — означают одно и то же. В современной речи им соответ­ствовало бы «на вечные времена». Точно так же и у нас сопоставимы «вечи Трояни» с «летами Ярославля», означающие просто «времена Трояна» и «вре­мена Ярослава». Между собой они различаются не больше, чем время и час в известной поговорке: «Делу — время и потехе час». Небрежение языка и бук­вализм привели, если не к оглуплению, то по меньшей мере к смысловому искажению, ибо сейчас говорят: «Делу — время, а потехе — час», подразуме­вая, что всё свое время следует отдавать работе, а для отдыха сойдет и часок. Но предок, придумавший афоризм, не был трудоголиком; суть его высказы­вания в том и состоит, что человек должен не только работать, но и полно­ценно отдыхать от своих трудов. «Час» здесь — обыкновенное «время», как в укр. «не маю часу» («у меня нет времени»).

Именно так употребил его царь Алексей Михайлович в своем «Уряднике», посвященном соколиной охоте: «Радуйтеся и веселитеся и наслаждайтеся... Сия притча душевне и телесне — правды же и суда и милостивыя любве и ратнаго строю николи не позабывайте: делу вре­мя и потехе час». В подтверждение именно такого толкования приво­жу поговорки из сборника В.И. Даля: «Мешай дело с бездельем, прово­ди время с весельем»; «Мешай дело с бездельем: с ума не сойдешь».

С «веками Трояна» в таком значении сопоставимы также «дни»: «Да будуть очи мои ту въ векы и сердце мое вся дни» (Г. Амартола). Столь же отчетливо — просто как самое обыкновенное «время» — могут употреб­ляться лета и годы, причем, как в ед., так и во мн. числе: «В лето же царства его си Кроусор покори вся... царствия ближняя его и далняя его» (И. Малала); «...в год вечерний Игорь же возрев на небо и виде сол­нце стояще яко месяць» (1185); «должны есми благодарите Бога о всем, еже дарова нам... предобраго Сергия... во дни наша, в последняя же вре­мена и лета» (Серг. Радон.,1408); «В та же лета князь Дмитрий при- шед на град Вологду в зимное время многою ратию» (Григ. Волог., 1426).

Вопреки представлениям о «веках императора Траяна», время, названное именем конкретного человека, не может продолжаться несколько столетий! Ис­тория не дает нам таких примеров. Мы, сегодняшние, почему-то не растягива­ем «петровские времена» за пределы правления Петра, равно как и «золотой екатерининский век» не натаскиваем на правление наследников великой им­ператрицы. Но, может быть, в конце XII века представления были иными? От­нюдь нет, ибо и об Александре Македонском, завоевателе еще более знамени­том, чем император Траян, Низами, современник нашего «Слова о полку Игореве», писал вполне определенно:
С той поры, как пророком взнесла его вера,

Назван срок его дней: Времена Искендера!

Княжеское время исчислялось количеством лет на престоле, а потому тот, кто пробыл там дольше других, назывался «Старым» — т.е. речь шла не столько о физической старости, сколько о длительности правления. В летописях та­кого эпитета удостоился «Игорь Старый» (Рюрикович), возглавлявший Киев­скую Русь 32 года, а в «Слове о полку» «Старый Владимир» (Святославич) — 35 лети «Старый Ярослав» — 35 лет. Всеволод Ярославич, княживший в Кие­ве 26 лет, уже не попадал в эту категорию, тем более не мог считаться «Ста­рым» Владимир Всеволодич Мономах, проживший 72 года, но имевший толь­ко 12-летнюю «выслугу». Прочие киевские князья тоже не могли претендо­вать на этот титул, подчеркивающий длительность и, следовательно, стабильность своей власти. Только в тех случаях, когда наш Автор говорит о «старых князьях» как о совокупности — без привязки к конкретным личнос­тям, это слово следует понимать в таком же общем значении, как и «старое (т.е. былое, прежнее) время».

Читатель уже обратил внимание на то, что вслед за «веками» Трояна и «ле­тами» Ярослава почему-то идут именно «полки» (походы) Олега, а не его време­на: «Были вечи Трояни, минула лета Ярославля, были плъци Олговы...»

Олегу не довелось сидеть на главном троне Руси, поэтому, например, для киевских летописцев «время Ольгово» формально не существовало. Но сам пе­реход в этой цепочке от Ярослава-дедя к Олегу-внуку выдержан всё в той же, характерной для «Слова» оценочной шкале «дедов-внуков». Да и сама цепочка понадобилась Автору только для того, чтобы сравнить дедовы дела с делами внука, Всеслава. Уже в следующем пассаже он производит «тот же звон Ярос­лавов» — то есть, как и дед (но через семьдесят лет), идет отвоевывать город Чернигов.

Но если всё так просто, тогда зачем же здесь потребовались «века Трояна»? При чем здесь вообще Троян, будь он божеством или императором? Увы, речь идет о недоразумении. В исторической песне о Борисе Годунове читаем:

Ох, было у нас, братцы, в старые годы,

в давние веки,

В давние веки, при старыих при царях,

Было время злое, пагубное.

Уж настало то время злое при старом при царе

Федоре Ивановиче.
Перед нами выразительная характеристика одного «времени» при одном пра­вителе, причем всё это выражено теми же «веками» и «летами». А теперь при­глядимся внимательней уже к нашему ряду: «былИ» — «минулА» — «былИ». Почему вторая из этих форм написана с грамматической «ошибкой»? А если всё же без ошибки? Прочтение будет совершенно иным: «Были вечи троянии, минулая лета Ярославле, были плъци Олговы». Что изменилось? — Удалось разглядеть краткие прилагательные, в результате чего и перевод становится следу­ющим: «Наступило время долгое, минувшее время Ярославово; пришло время похо­дов Олеговых». В перечне остается два, а не три исторических лица — дед и внук!
Если минулый от минуты — как унылый от уныти, то наше трояни поддержано дружной родней на славянских Балканах: словен. trajati, болг. трая, с.-хорв. mpajamu — «длиться, тянуться, продолжаться»: ще трае дълго — «это затянется надолго» (болг.); Седница je mpajana до de­cern сати — «заседание длилось до 10 часов» (серб.). Ср. с лат. trahere «тянуться, длиться» («trahere decern annos» — «продолжаться 10 лет»), с англ. drag и draw — «тянуться, затягиваться» (о деле, концерте, заседа­нии). От этого болг. траен «продолжительный, долговечный», траене «продолжительность, длительность», през траенето... «в течение, на протяжении...», серб. mpajaн «длительный, продолжительный»; сло­вен. trajen «длительный, прочный», trajno «надолго»; хорв. trajnost«дли­тельность».

Такого же происхождения метафорическая «тропа трояня» («длинный, про­тяженный путь»), румынский «троян неба» и так называемые «трояни (змие- вы) валы». Что же касается сочетаний «земля Трояня» и «на седьмом веце Троя­ни», то мы действительно имеем дело с именем (вернее, прозвищем) Троянъ, од­нако принадлежит оно не императору Рима и не языческому богу.

Кому же?
О земле Трояней

В главе о «Деве-обиде и Дажьбожем внуке» показано, что на «землю Тро- яшо» вступала не «Дева-обида», а Олег «Гориславич» со своими дружинами. И речь идет о Черниговской земле, завещанной Ярославом Святославу, Олегову отцу, за которую и сражался Олег «Гориславич» — «Дажьбож внук». Из этого следует нечто «несусветное», сначала просто не укладывающееся в го­лове: Троянъ — он же Дажьбогъ — он же Ярослав Мудрый! Однако все обсто­ит именно так.

У поколений русских людей при Ярославе и после него князь имел, вероят­но, не единственное прозвище. Однако «Мудрого» среди них определенно не было. Впервые так окрестил князя Н.М. Карамзин — основываясь, вероятно, на впечатлении от прочтения летописей. Но если, как мы уже определились, прозвище Старый подразумевало «длительное время правящий», то в этом смыс­ле оно идеально передается субстантивом Троянъ (из царь трояний).

Важно, что Ярослав стал первым русским князем, официально величаемым «цесарь» (царь), — таким его запечатлела надпись на стене Софийского собора, где он похоронен. Вот это обстоятельство и дает нам ключ к раскрытию про­зе ища Дажьбог.

Правителей во все времена сравнивали с солнцем, из-за чего, например, в сан­скрите возник не один десяток слов, означающих это светило, — имя очередного князька быстро становилось заменителем основного термина. Не избежала по­добных сравнений и Русь («солнце светится на небесе, Игорь князь в Руской зем­ли»), однако в случае с Ярославом они имеют под собой еще более веские осно­вания, поскольку заключены в его собственном имени. Если сегодня мы, не вду­мываясь, воспринимаем славянские имена вполне абстрактно, то в Средневековье их всегда давали «с намеком». Каков же он в имени Ярослав? Вторую его часть одолеваем без труда: «славный», «прославляемый», «слывущий». Но за что «про­славляемый» и кем «слывущий»? Об этом говорится в первой части имени.

Чтобы получить о ней представление, рассмотрим болг. яра «блеск, зарево», рус. ярь «игра и перелив блеска» и наяривать «наводить блеск», укр. яр'чпи «сверкать, блистать» и ярий «пылающий», польск. zajarzyc «засиять» и jarzyc siq «сиять, сверкать». Для полноты впечатления срав­ним словац. rozjareny «сияющий» и польск. solnce jare «ясное солнце» с фразами: «к полунощи солнцю от ярости восиявшу» (о воскрешении Христа); «Блажен глаз, видящий восход царя в день сражения словно солнце чудесно сияюще» (о хазарском царе Иосифе, 960 г.).

Нетрудно догадаться, что имя Ярослав означало «слывущий солнцем», «про­славляемый за сияние», «солнцеподобный». И если в таком контексте «Ярос­лав Цесарь» есть то же самое, что и «Солнце Цесарь», то наверняка это как-то соотносится с выражениями: «Сълнъце Цесарь, сын Сварогов, еже есть Дажь­бог» и «Царствова Египтяном сын его Солнце именем, его же наричють Дажь­бог» (в летописи и у Малалы). «Траян» Ярослав мог быть доволен прозвищем «Царь-Солнце» и нимало не смущаться его языческих корней. В документах только XIV—XV веков на Украине сто три раза отмечено имя Дажбогъ и ни од­ного случая отлучения родителей от церкви.

Соответственно, Дажъбожим внуком Автор «Слова» называл не весь «рус­ский народ», а вполне конкретного внука князя Ярослава: в тексте дважды упот­реблено именно «внук», а не «внуки» в связи с Олегом Тмутараканским.

А теперь разберемся с естественным вопросом, который, конечно, уже со­зрел у читателя:
Как понимать «на седьмом веце Трояни»?

Именно «на седьмом веце Трояни» Всеслав Полоцкий бросил свой жребий на девицу. В соответствующей главе показано, что речь шла о реальной же­нитьбе князя, а вовсе не о притязаниях на Киевский трон. Определить, когда это случилось, мы можем уже сейчас. Для начала, напомним, что «века» есть всего лишь синоним слову «время» или «возраст».

В старобелорусском языке они хорошо известны: «В недозрелом теж веку з света ее поквапил»; «В таи молодым веку...»; «А ежели бы крестился кто в дорослом веку...»] «Сам юнак то есть в среднем веку и взроете квитночий муж, власне есть человеком»; «А потом в недошлом веку лет своих умерл»; «Уконналнем веку здоровье нашол». Встречаем их и в других славянских языках — у поляков: wiek niemowlecy (niemowlectwo) «младенческий возраст», wiek szkolny «школьный воз­раст», wiek junacky «молодецкий возраст», wiek dojrzaly «зрелый воз­раст», podeszly wiek «пожилой, преклонный возраст»; у чехов: utly vek «ранний возраст», predskolny, skolny vek «дошкольный, школьный воз­раст», титлу vek «зрелый возраст», vysoky vek «преклонный возраст».

А теперь предпримем еще одно отступление.

После сотворения мира к Богу по очереди приходили животные, чтобы узнать у него, сколько им предстоит жить. Господь хотел каждо­му дать по 30 лет, но звери стали просить уменьшить срок, ибо жизнь их слишком тяжела. Ослу было трудно с утра до ночи носить тяжести, во­зить зерно, чтобы люди ели хлеб, и получать от них за это одни пинки и побои. Собака за столь долгий срок боялась сносить на службе ноги, потерять голос и зубы, из-за чего ей останется только ворчать. Даже обе­зьяна, от которой никто не требовал работы, пожаловалась, что не в со­стоянии столько лет корчить гримасы и, смеша людей, получать от них в благодарность кислые яблоки. Бог пожалел животных и, к их радости, сократил сроки, дав ослу 18,собаке 12 и обезьяне 10 лет жизни.

Но вот пришел человек и очень расстроился, узнав, что жить ему дано всего 30 лет: «Когда я построю дом, посажу деревья и они дадут плоды, когда я только начну радоваться жизни, я должен буду уме­реть!» Бог пожалел человека и предложил ему дополнительно 18 осли­ных лет, затем еще 12 собачьих и в конце концов согласился отдать и 10 обезьяньих. Но человек так и ушел недовольный.

С тех пор человек живет 70 лет. Первые 30 — его собственные — человеческие — годы: он здоров, работает с увлечением и живет, раду­ясь бытию. В следующие 18 лет — ослиные — на него ложится бремя одно за другим, он таскает зерно, чтобы накормить других, и получает от них лишь пинки да побои. Затем наступают 12 — собачьих — лет: лежит человек в углу, ворчит, и нет у него больше зубов, нечем разже­вать пищу. Но и это время проходит, наступает 10-летний — обезья­ний — век: человек становится чудаковатым и слабоумным, делает глу­пости, корчит гримасы и превращается в посмешище для детей.

Великолепная сказка получилась у братьев Гримм! И хотя называется она «Срок жизни», речь в ней, как мы видим, идет о разных возрастах человеческой жизни. Вспомним в связи с этим роман B.C. Пикуля «Четыре возраста Окинисан» или книжку американского гинеколога Элизабет П. Барш «Семь возрастов женщины». Наши предки также разделяли жизнь по возрастам. Каков же пол­ный «век» человека по средневековым представлениям?

Как и в сказке, именно семьюдесятью годами наши предки исчисляли век чело­веческой жизни. Представление о семидесяти годах, из коих последняя декада отводится на «старость», — наследие общечеловеческой культуры: лат. senex — «старик — старше 60 лет»; «Шестьдесят лет прошёл, ума назад пошёл (говорят татары)» (В.И. Даль).

Ну а раньше — сколько таких «веков-возрастов» числилось у авторов, опи­равшихся на религиозные постулаты? В принципе, ответ уже заранее ясен, но процитирую дополнительно пророка Даниила (4:13, 29), летописное изречение и поговорку: «и сердце зверино дастся ему, и седмь времен изменятся над ним»; «и травою яко вола напитают тя, и седмь времен изменятся на тебе»; «Неделя и мать седмь дний, образует житие человеческое. Четвертый день — средове- чие»; «День наш — век наш, а неделя — и весь живот (жизнь)».

Можно ли более определенно сказать, что 70-летняя жизнь состоит из семи «веков»? Получается, что искомый «седьмой век Троянь» есть седьмое десятиле­тие жизни этого Трояня. Какие уж тут «столетия» от походов римского импера­тора, или «тысячелетия» язычества, или от сотворения мира, или еще, бог зна­ет, отчего! Но ведь держал же в руках эти «семь человеческих возрастов» Д.С. Ли­хачев — ведь упоминает же их в своем объяснении! Одного лишь шажка не хватило!

«На седьмом веце Трояни...» — не на фанфарно-величественном языке, ве­щающем о закате язычества, а в простом пересказе означает: «Когда Троян был уже стар (состарился)...» Подобное начало фразы точно соответствует обыч­ной для тогдашней литературы конструкции: в такой-то период правления про­изошло то-то и то-то.

«Хроника» И. Малалы: «В 14-е лето царства Кирова царствова Крус, царь Людеск...», или же в библии (Дан.2:1; Иер. 25:1): «В лето второе царства Навуходоносорова соние виде Навуходоносор, и ужа- сеся дух его»; «Слово, еже бысть ко Иеремии... в лето четвертое Иоаки- ма, сына Иосиина, царя Иудина — то лето первое Навуходоносора, царя Вавилонскаго».

Это возвращает нас к хронологии реальных событий. Всеслав совершил поступок, изумивший современников, конечно же до того, как возглавил в 1044 году свой Полоцк. Перепроверим. «На седьмом Трояновом веке» наш Все­слав похитил девицу и помчал ее... куда? — в Киев! А кто там княжил, когда Всеслав по молодости лет еще способен был на такое безрассудство — уж не Ярослав ли? Именно так. А когда тому пошел седьмой десяток? — в 1038 году. Отсюда следует, что событие со «жребием на девицу» произошло между этими двумя датами (1038—1044) — то есть ближе к середине 40-х, чем к концу 60-х, как ныне утверждается.

Итак, в рассмотренных эпизодах «Слова» Трояном назван Ярослав, и он же именуется здесь Дажьбогом. Это позволяет нам понять и еще один фрагмент «Слова»:

Тогда при Олзе Гориславличи

сеяшется и растяшеть усобицами,

погибашеть жизнь Даждьбожа внука,
Тогда, при Олеге Гориславиче, сеялись и

взрастали усобицы, разорялось наследие

внука Дажьбогова.

Автор хочет подчеркнуть, что разорялось собственное наследное достояние Олега Святославича, а никак не жизнь всего русского народа — «Дажьбожего внука». А раз так, то видеть Олега единоличным виновником всех княжеских распрей нет никаких оснований. Однако прежде чем перейти к этому сюжету подробнее, предлагаем окончательный перевод трех фраз, с которых мы нача­ли главу:

Были вечи Трояни, минула лета Ярославля, были плъци Олговы...
Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука...

На седьмомъ веце Трояни връже Всеславъ жребiй о девицю...

Наступило время долгое, минувшее время Ярославово; пришло время походов Олеговых...

Восстала обида в дружинах внука Дажьбога-Ярослава <Олега Святославича >...

Когда Троян — Ярослав был уже стар, бросил Всеслав жребий о девице...

ВЛАДИМИР МОНОМАХ И ОЛЕГ ГОРИСЛАВИЧ

жүктеу/скачать 2.29 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: