ИЗ КИЕВА С ПЫЛКОЙ ЛЮБОВЬЮ

ИЗ КИЕВА С ПЫЛКОЙ ЛЮБОВЬЮ

Шева невероятно стремителен. Как неожиданно сорвавшаяся стрела. Ворвавшись в штрафную площадку, на последних метрах он всегда непредсказуем. Говорят, что мускулатуру своих бесценных лодыжек он укрепил игрой на жестких полях, на которых тренировался чуть ли не с первого удара по мячу. Также говорят, что он мудро рассчитывает рывки, избегает пустых пробежек и пользуется изощренной техникой пасуя партнеру, ушедшему от опеки, или обстреливая вратаря хитрыми ударами, умеет поразить ворота и мощным дальним ударом. Не видели, чтобы он прохаживался по полю руки в боки, он всегда умеет «прочесть» игру и предвидеть ее дальнейшее развитие. И (слава Богу!) не было еще защитника, которого бы он испугался, даже если это гигант под два метра роста. Он одинаково хорошо владеет правой и левой и редко ошибается при игре головой. На киевский Республиканский стадион, на котором свои игры проводили «Динамо» и сборная Украины, приезжали часто иностранные гости, чтобы посмаковать его игру. С появлением Шевченко аэропорт «Борисполь» стал местом паломничества многих селекционеров и журналистов.

В стране, которая, несмотря на независимость, экономически продолжала зависеть от капризов Москвы и была вынуждена периодически затягивать пояс, так как не хватало товаров даже первой необходимости, футболисты, по сравнению с простыми смертными, пользовались многими преимуществами. Они выезжали за рубеж, могли приобрести дорогой иностранный автомобиль, часто переселялись в новые квартиры, зарабатывая огромные по украинским меркам суммы, которые могли достигать 200–300 миллионов лир (100000 150000 долларов) в год, и часто даже не представляли, что волнует обыкновенных людей. Это была своего рода небольшая каста. Но, не смотря на это, у футболистов все же были собственные глаза и собственные сердца, чтобы видеть и чувствовать. Многие из них мечтали выдвинуться, обосноваться в каком либо иностранном клубе, а затем перекинуть мост солидарности на родину. Хотя Андрей и превосходил многих партнеров в виртуозности игры и твердо стоял на ногах, он не мог не замечать: у «Динамо» достаточно игроков такого уровня, что они могли бы составить честь для любой европейской команды, и Украина – это настоящий питомник футбольных звезд. Один из таких – Сергей Ребров, который как никто другой умеет воспользоваться своим мощным ударом с правой, нанося на холст последний точный мазок. Он не только прекрасно бьет, своими дриблингом и финтами Ребров может объявить шах и мат любому защитнику. А ведь не колосс, рост – 171 см, вес – 60 кг. И это в стране, где на людей ростом меньше метра восьмидесяти смотрят почти как на карликов. А какой класс! А какое удачное прозвище – Бесенок – из за его умения выскользнуть буквально из рук противника! А какая сыгранность с Шевченко! Если бы это зависело от него, Ребров тоже пошел бы по пути к Навильи¹ (район Милана – прим. ред. ) и стал бы с его данными одним из величайших форвардов. Когда Шевченко и Ребров вместе – никакого страха даже перед самыми маститыми защитниками Европы, никакого комплекса неполноценности перед воротами противника…

Но не только Валерию Лобановскому удался замысел превратить свою команду в лабораторию тактики, стратегии, технической и физической подготовки звезд. Другие команды, опираясь на более скромные ресурсы, с таким же завидным постоянством выводят на сцену все новые жемчужины. Возьмем, к примеру, Донецк, так называемую «команду шахтеров». Хотя она и находится в тени гегемонии «Динамо», ей все же удается находить и воспитывать настоящие сокровища. Среди таковых Андрей Воробей с его невероятным голевым чутьем, классический центр нападения, прекрасно бьющий с обеих ног, умеющий при необходимости сыграть и в обороне. И ни в коем случае не забудьте о новой звездочке, вундеркинде Алексее Белике, очень быстром футболисте, c отличными врожденными техническими данными и фигурой кирасира.

В общем, таков украинский футбол в его непрерывном развитии и множеством старых и новых, испытанных и начинающих футболистов, которые в разное время вызывали изрядный аппетит богатых и знаменитых клубов. Но безусловный лидер в хит параде второй половины 90 х годов – блистательный Андрей Шевченко.

Ключ к тому, чтобы быстрее расти и достичь зрелости – это общение с людьми старше тебя, c товарищами по команде. «В ежедневном общении можно понять многое». Отдавая себе отчет в том, что в жизни – не все цветочки, Шева был оптимистом и старался «забывать оскорбления, подлости, грубость, гадости». Его считали спокойным и даже робким. На самом же деле он был робким только при первом знакомстве, потом же вел себя как нормальный человек. Андрею не нравилось ни принимать, ни делать провокаций, ни на поле, ни вне него. Среди случайных собеседников он терпеть не мог людей, «которые смотрят на тебя сверху вниз», «привыкших к мысли, что они лучше других», тех, кто «с легкостью забывают, что все мы равны». Зато очень высоко ценил «ум и простоту». Философию его образа жизни и поступков можно выразить единственным словом: уравновешенность. А тем, кто упрекал его в частой переменчивости настроения, Андрей говорил: «А разве этого не бывает со взрослыми детьми? Надо, чтобы остальные дали им возможность открыться, поучиться, понаблюдать». А уже достигнув вершины славы, он объяснял: «В жизни бывают то хорошие, то плохие дни. Сегодня мне хорошо, но я думаю, что настанут и черные дни. Вот почему, пока все идет прекрасно, я стараюсь получить максимальные эмоции».

Дебют Шевченко в чемпионате Украины в составе лучшей команды – киевского «Динамо» – состоялся, когда ему не исполнилось и восемнадцати лет. Он часто просматривает видеозапись того матча, чтобы еще раз понять свои ошибки. И хотя сезон 1994/95 не был для Шевы щедрым на голы (всего один за шестнадцать встреч), он понял собственную роль в общекомандной игре. «О голах не беспокойся. Они придут сами по себе. Прежде всего, думай о выборе позиции», – внушал ему цербер Лобановский. Андрей беспрекословно подчинялся. Иногда, чтобы не нарушить суровых требований тренера, не оставлявшего ничего на волю случая, он, казалось, действовал как робот. 25 марта 1995 года состоялся его первый выход в составе сборной Украины. Правда, в тот день хорваты устроили украинцам головомойку, забив четыре безответных мяча, но Андрей сумел продемонстрировать свое упорство и умение выбирать правильную позицию. Говорят, что домой он вернулся со словами: «Скоро будет лучше. Вы просто не представляете, чего бы я ни сделал, чтобы с украинским футболом стали считаться по настоящему». В том же году, в одном из матчей против итальянцев он встретился с Паоло Мальдини, «самым сильным, идеальным защитником», почти непробиваемым. Опекал итальянец его очень плотно. Шевченко друзьям и родителям рассказывал потом о Паоло просто чудеса, но и предположить не мог, что когда нибудь будет играть с ним в одной команде. Дома ему многое позволяли. «Мы просто верим, что все, что ты делаешь, – правильно», – говорили папа Николай и мама Люба. «Уверена, ты нас не подведешь», – подбадривала сестра Елена, которая к тому времени уже занималась художественной гимнастикой, училась и работала на компьютере.

Больше всего в семье боялись травм. За каждой игрой следили, затаив дыхание, и все бежали навстречу, когда видели, как сын и брат улыбается им с порога. Но однажды Шева появился дома на костылях. На лице мамы Любы отразилось отчаяние, но Андрей утешил ее и шутил: «А как бы иначе я добрался?» А уже через несколько дней он забросил костыли в угол и стал ходить самостоятельно, постоянно появляясь на тренировках товарищей. Конечно, было очень трудно ничего не делать несколько недель. Каждое бесконечное утро он лениво валялся под одеялом, его одолевала скука от временной бездеятельности. Он чувствовал себя счастливым только рядом с любимым мячом. А потом не всем же так повезло: попасть в такую знаменитую команду как киевское «Динамо» чуть ли не с детского возраста, получить тут необходимые знания в юности и чувствовать постоянную заботу в зрелом возрасте! Если тренировки в прошлом были просто обязанностью, то теперь они стали и удовольствием. Даже в свободное время.

Летний отдых? Вот он играет в футбол на пляже. Вернулся из поездки? Если выпадало два выходных, на другой день Андрей уже с мячом: в саду, на поляне, в общем, везде, где есть свободное место для тренировки. Он благодарил небо за то, что каждый божий день может хотя бы прикоснуться к мячу рукой.

Будучи человеком верующим, очень огорчался из за того, что не хватает времени сходить в церковь. Из 49 миллионов украинского населения, как выяснилось в ходе визита папы Иоанна Павла II в страну в 2001 году самыми многочисленными христианскими конфессиями можно считать четыре: Украинскую ортодоксальную церковь (7,5 миллионов верующих), связанную с Московской патриархией; Киевский патриархат (2,5 миллиона), основанный в 1922 году отлученным от Русской православной церкви патриархом Филаретом; Автокефальную ортодоксальную церковь (1 миллион), запрещенную в эпоху коммунизма; Украинскую греко католическую (5 миллионов), возглавляемую кардиналом Хусаром, оказавшуюся в центре полемики между Московской патриархией и Ватиканом по вопросам католического прозелитизма и претензиями на церковное имущество. Какова же позиция Шевченко? Вот его слова: «По моему, Бог один для всех: ортодоксы и католики, – мы все почти одинаковы. Большой разницы нет. Меняются только праздники, наша Пасха и ваша…» Но в Киеве, когда удавалось, он заходил и в католические церкви, и у него было много друзей среди католиков. Как то он зашел в Миланский собор – Дуомо. «Там служили мессу. Я немного постоял и послушал. Мне понравилось…»

В год своего дебюта Андрей завоевал звание чемпиона Украины. Потом он добивался этого титула еще четыре сезона подряд. Изменилась и картина забитых голов: совсем не тот единственный, что был в самом начале. Шевченко мог бы забивать и больше, если бы не приходилось так часто перемещаться по полю, чтобы помочь защите, когда ей приходилось особенно туго.

В сезоне 1995/96 Андреем было забито 16 голов в 31 м матче. В следующем, сопровождавшемся рядом проблем, всего 6, но в 20 и матчах. А в сезоне 1997/98 года цифра подскочила до 19 в 23 х играх. В чемпионате 1998/99 было забито 18 мячей в 27 и встречах, и это принесло Шеве звание лучшего бомбардира. С центральным нападающим Шевченко киевское «Динамо» выиграло еще и три Кубка Украины: в 1996, 1998 и 1999 годах. Поклонницы буквально заваливали спортсмена письмами, на которые случалось и отвечать. С одной девушкой даже началась история, которую, по зрелом размышлении, он мог бы назвать серьезной, ведь она заставила пережить настоящие чувства. Все могло бы повториться, но когда? Ведь «времени для любви всегда хватит». А, потом, серьезная помолвка «может как то, и изменить твою жизнь, а ты в какой то момент вдруг не захочешь этого: жизнь и так тебе нравится такой, как она есть. Во всяком случае, по значению помолвку не сравнить с футболом…» В общем, мяч всегда на первом месте. И в сердце, и в голове.

Турниром, который представил Андрея Шевченко мировому зрителю, стала, несомненно, Лига чемпионов. Чтобы понять ее истинное значение, необходимо всесторонне осмыслить, насколько важен этот турнир стал в девяностые годы после падения Берлинской стены и развала СССР. Это было невероятное чувство постоянной гордости от возможности непосредственно встретиться с сильнейшими европейскими клубами с блестящим прошлым, это означало резкий скачок профессионализма, расплату за унижения, которые претерпел несчастный футбол, не позволявший себе даже малой роскоши. Чаша Республиканского стадиона стала той демонстрационной платформой, на которой появлялись легендарные европейские команды, тем подиумом, который, с одной стороны, позволял привлечь внимание владельцев тугих футбольных кошельков и заставить их раскошелиться, наполнив деньгами кассы далеко не процветающих клубов Восточной Европы, с другой, давал возможность породниться с какой нибудь клубом миллионером из Италии, Испании, Франции, Англии, Германии или Голландии. В общем, Лига чемпионов, была витриной неограниченных возможностей.

Случалось ли вам хоть раз побывать на барселонском «Ноу Камп»? Это – праздник красок и неистовство болельщиков. Задолго до первого свистка начинаются шествия и звучат песни, динамики на полную мощь перемежают рекламу с музыкой, целые сектора стадиона выкрикивают бодрые «оле»… Когда же команды выходят на поле, от первого удара по мячу до последней секунды игры шум стоит оглушительный. Часто рассказывают о торсиде,² столь характерной для бразильских стадионов, но давайте не будем забывать, что на этом шикарном стадионе иногда случаются вещи и похуже. Итак, на Лиге чемпионов 1997/98, когда еще не утихло эхо подвигов Роналдо, перешедшего в «Интер», настал черед именно киевскому «Динамо» войти в логово испанцев.

«Динамо» в тот вечер не поддерживало столько же болельщиков, сколько сопровождают титулованные европейские команды типа «Манчестер Юнайтед», «Байерн», «Ювентус» или «Милан», а лишь несколько сотен иммигрантов из восточных государств, «посланцев» миллионов таких же простых людей, что и украинцы, которые, не зная, как дотянуть от обеда до ужина, могли рассчитывать лишь на стул перед телевизором. На трибунах царила атмосфера почти что единодушия вроде, того, что «Мы их шапками закидаем!» Огромное число флагов и лозунгов. А голос диктора из динамика звучал так нахально уверенно, будто бы он не сомневался в том, что через 90 минут ему ничего не останется, как объявить о заранее известной победе.

Никто, очевидно, и не подозревал, что сначала надо бы рассчитаться с клиентами. А клиент появился в образе блондина нападающего, сразу же рванувшего в атаку на пятой скорости. Многим показалось, что дело тут в эпизодической вспышке, и все успокоится через несколько минут. Кто то надеялся, что во втором тайме сменятся и музыканты, и музыка. Но случилось так, что эта сотня иммигрантов превратилась в ревущий хор восставших. Поначалу испанцы на стадионе просто онемели, а потом, постепенно приходя в себя от испуга, присоединились к общим аплодисментам. А блондин демонстрировал дриблинг, отрывался от опеки, вырывался вперед, бил с правой и с левой из любого положения, играл головой… И ушел со стадиона, сделав хет трик и удостоившись лавров Аттилы, усмирив и повергнув к своим стопам неукротимый и священный «Ноу Камп».

В Киеве Шеву и его команду встречала целая толпа. «Что тебе нравится больше всего?» – спросили у бомбардира. Он – как всегда: «Жить и играть». Некоторые пытались его подковырнуть: «Теперь то, по крайней мере, ты чувствуешь себя талантом?» А он: «Нет. Я чувствую себя нормальным футболистом».

В Европе тем временем, среди желающих заполучить украинца, начинал разгораться самый настоящий аукцион. Хет трик в Барселоне подогрел аппетиты обозревателей, тренеров, руководства футбольных клубов и их покровителей, которые начали прощупывать почву, чтобы заполучить к себе триумфатора. Но Григорий Суркис, президент ФК «Динамо» (кроме футбола – крупные дела на ТВ, нефть и многое другое), похоже и слышать об этом ничего не хотел. Продать Шевченко, который в таком возрасте в представлении многих специалистов, следивших за развитием европейского футбола в течение последнего десятилетия, не имел себе равных – значило обеднить футбол всей Украины. И потому многомудрый и осторожный Суркис решил вести себя как Улисс: не поддаваться сиренам, но и не заливать уши воском при звуках восхвалений в адрес футболиста. Приняв такую стратегию, финансист и промышленник, возможно, и предположить себе не мог, что найдется человек, который сможет его переиграть, а если и предполагал, то принимал вызов, поскольку в качестве президента, патрона и ангела хранителя «Динамо» ничего подобного с ним раньше не случалось. Вот почему именно с этого момента и далее все подробности начинают утопать в бесконечных «кажется», «похоже», «говорят» и так далее, которыми обычно отличается любое секретное соглашение, а миланская операция по «слому» сопротивления Суркиса и покупке Шевченко стала исключительным плодом интуиции, предприимчивости, секретности, дипломатии, искусства менеджмента и экономической дальновидности.

Так это было или иначе на самом деле, но в какой то момент в Киеве прошел слух, будто на стадионе появился весьма любезный господин. Он прилетел из Милана, и звали его Ариедо Брайда. Директору гостиницы, который его регистрировал, он ничего не сообщил, кроме того, что родился в Преченикко, провинция Удине, весной 1946 года, точнее – 21 апреля. Но поскольку в Киеве все причастные к футболу об итальянском знают все до последней запятой, вскоре не без приятного удивления стало известно, что в город приехал один из известнейших представителей миланского футбольного рынка.

Наиболее осведомленные также знали, что Брайда – один из множества фриуланцев (Фриули – область на севере Италии) – раньше выступал как центральный или, при случае, как нападающий второго плана в местной команде. Вместе с клубом «Брешия» пробился в серию А, играл в «Пизе», «Мантуе», «Варезе», «Чезене», «Палермо», «Монце». Но известность на мировом уровне пришла к Брайде, когда он вошел в руководство миланского клуба и стал заниматься поисками талантов, удачным обменом футболистами и, очень серьезно, финансовыми вопросами клуба. Встретить его в Киеве было почетно, но хитроумный Суркис не очень долго удивлялся. Прекрасно понимая, что Брайда в Киеве не без причины, Суркис пребывал в уверенности: никому не удастся ввести его в соблазн продажи Шевченко. Шел 1997 год. Андрей продолжал играть в чемпионате Украины, в ходе которого он забьет 19 голов в 23 х матчах…

Так или иначе, продолжали сведущие киевляне, но в тот день Брайда не пропустил на стадионе ни одного движения своего «особого подопечного». Он заметил, что чем более двигался вперед Андрей, тем более возрастала его скорость; увидел, что чем чаще футболист менял направление, тем более безуспешными были попытки защитников противника сбить его с ног или придержать за футболку. И он понял, что Шевченко неустрашимо и невозмутимо рвется к победному голу.

Так или иначе, заключали в Киеве, но в тот день у Брайды сложилось о Шевченко окончательное убеждение, созрела твердая мысль, которую он вынашивал не один месяц после знакомства с откликами, отчетами, свидетельствами с футбольных полей Украины и Европы. И он подошел к футболисту и, якобы, подарил черно красную футболку с его фамилией. Шевченко недоверчиво улыбался.

Конечно, Брайда с самого начала операции говорил о возможной покупке с Адриано Галлиани, заместителем и полномочным представителем Сильвио Берлускони, с которым он бок о бок, еще с 1986 года, работал над созданием «Милана». Родившийся в Монце 30 июля 1944 года Галлиани уже был одним из его основных помощников, когда необходимо было распространить телепрограммы Берлускони из Сен Винсента в Каникатти. Сплошь усеять телеантеннами значительную территорию было в тот период жизненно необходимо, это был фундамент пирамиды для запуска масштабных программ и рекламы, финансовых операций и новых инициатив. И без лишних слов понятно, что именно Галлиани преобразовал тогдашний «Телемилан» из обычного местного ломбардийского телеканала в общенациональную сеть, от которой потом отпочкуются «Канал 5», «Италия 1» и «4 й канал».³ Он пересек Италию от Сицилии до верховья Адидже, взбираясь на горы и покупая свободные частоты, договариваясь об уже занятых, добавляя к единой мозаике все новые, уже действующие, небольшие телецентры. Он получил известность как «человек антена», потому что еще на своем небольшом заводике по производству приемных устройств и рипетиторов, сразу же почувствовал, что Берлускони замыслил что то грандиозное и по первому зову оказался с ним рядом. На телевидении ты можешь себе позволить делать сколь угодно прекрасные программы, но если их никто не смотрит, можешь спокойно закрывать лавочку. Быстрота и проницательность, с какими Галлиани в разное время распространил программы Берлускони по всей Италии, сделали из него надежного и одного из самых ценных сотрудников, к которому прислушивался сам шеф. Так что и в области футбола он стал его правой рукой. Берлускони обсуждал с ним новые инициативы, отдавая должное его мнению в вопросах любого уровня. Более того, когда Берлускони целиком посвятил себя политике, его власть в «Милане» перешла в руки Галлиани в качестве вице президента и члена правления, а почести и ответственность как первого человека в клубе соответственно возросли. Поэтому, более чем естественно прозвучали его слова 20 января 2001 года, когда между группировками тифози повеяло разногласиями в отношении взглядов на место «Милана» на футбольном рынке. Бывший «человек антенна», озабоченный судьбами клуба и Берлускони, сказал: «20 февраля 1986 года, когда мы тут появились, мяснику не платили уже три года, также и булочнику и многим другим поставщикам команды. С тех пор „Милан“ выиграл 6 чемпионатов страны, взял 3 Кубка чемпионов и многое другое»…

Галлиани никогда не выходил из себя, его лысина редко покрывалась потом, улыбка почти не покидала лица, ирония, что в определенных обстоятельствах так и сквозила в его словах, вызывала чувство симпатии даже в пародиях Тео Теоколи (знаменитый итальянский комик – прим. ред. ) в его телерубрике «Те самые футболисты». Он простодушно объяснял, что у него и в мыслях не было когда нибудь попасть в высшее общество. «Я не хочу быть президентом „Милана“. Этой должности я не заслужил, она по праву принадлежит только Сильвио Берлускони». С большой охотой допускал, что если бы его спросили, какая игра произвела на него неотразимое впечатление, то назвал бы финал Кубка чемпионов 1988 года между «Миланом» и «Стяуа» (Бухарест), выигранный итальянцами с разгромным счетом 4:0. Мотив прост: то был первый большой трофей нового «Милана», а первое всегда незабываемо. В тот день, когда Адриано Галлиани, возможно, начнет писать свою книгу о первом пятнадцатилетии общения с «Дьяволом» мы увидим и футбольный рынок в новом для нас разрезе. Очевидно, он ответит на многие наши «почему». К примеру, почему тот же «Милан» не стал удерживать у себя молодых и очень талантливых голландцев Давидса и Клюйверта или француза Виейру, расскажет, что почти готов был надеть на Фигу (ни больше, ни меньше!) красно черную футболку, но когда прилетел в Барселону для подписания контракта, португалец пришел в гостиницу, чтобы сказать, что передумал. А что уж говорить о феноменальном ван Бастене? И разве он не расскажет нам о втором шедевральном приобретении конца тысячелетия – Андрее Шевченко, о блестящей блицоперации дуэта Брайда – Галлиани, проведенной с благословения Сильвио Берлускони?

Казалось, весь предыдущий опыт был против начала этих переговоров. Ни один из бывших советских игроков никогда не отличался по настоящему блестящей игрой в Италии, хотя украинский футболист Заваров и белорус Алейников завоевали Кубок УЕФА и Кубок Италии в составе «Ювентуса» Дино Дзоффа, а украинец Михайличенко стал чемпионом Италии в составе «Сампдории». Именно он, как помощник Лобановского, узнав о заинтересованности «Милана», перестал думать об осторожности и пророчески предсказал: «Шевченко создан для больших свершений. Это образец профессионала, который никогда не подведет. К тому же он не нашего поколения. Такому молодому, как он, будет легче привыкнуть к Западу, чем когда то было нам». В общем, времена меняются. Если спортсмены типа Заварова в Италии и не вызывали особого восторга, то это можно объяснить двумя причинами. Им было по 28–30 лет, когда они уже практически «выложились» и не могли показать более высокие результаты. К тому же они привезли за собой типичные недостатки в подготовке, которые со временем могли исправить только тренеры нового поколения.

Главным затруднением в переходе Шевченко в «Милан» был Григорий Суркис, который, с одной стороны, упорно и ни за что не хотел кому бы то ни было уступать своего аса, а с другой, приглядывался к зарубежью, чтобы не упустить удобного случая и продать его по самой выгодной цене. Поэтому, возбужденный «ухаживаниями» «Милана», он в то же время пытался понять, что на самом деле думали об этом «Ливерпуль», «Манчестер Юнайтед», «Ювентус», «Рома», «Барселона»… не отказываясь от мысли затеять за кулисами что то вроде аукциона. Галлиани и Брайда оказались способнейшими людьми и провернули операцию в два хода. Первый: не играть на повышение. Второй: не слишком затягивать дело, дабы не возбудить аппетит конкурирующих клубов. Уже в декабре 1998 года, то есть как раз в сезоне, по итогам которого Андрей станет лучшим украинским бомбардиром, в Киеве уже поговаривали, что теоретически договаривающиеся стороны могли прийти к обоюдному соглашению. Но Суркис, большой специалист в области отношений с общественностью и дипломат, побаивался официально делать какие то заявления о сделке, опасаясь народного возмущения.

Столица Украины была буквально вся заклеена огромными плакатами с изображением своего идола. Газеты и телевидение стали следить за его вкусами и предпочтениями. Так, выяснилось, что, кроме украинской и японской кухни, Шева все чаще балуется пиццей или макаронами, которые очень хорошо готовил его киевский приятель. Среди закончивших карьеру суперфутболистов ему приписывали восхищение ван Бастеном, Кройффом и Марадоной, а среди действующих игроков (странное дело – всеми, кто выступал в Италии и, между прочим, ко многим из «Милана»): Мальдини, Костакурту, Веа, Роналдо, Зиданом, Дель Пьеро…

По утрам почтальон приносил на «Динамо» уже не привычную сотню писем, а целые пачки. Число фанатов и поклонниц Шевченко росло от недели к неделе. Машину Андрея, который ездил уже на «Мерседесе» или «Ландровере» и мог позволить себе дачу рядом с президентской, осаждали болельщики, взбудораженные слухами о богатых европейских клубах, соперничавших за право его купить. Они умоляли его остаться. Во время перерывов и после тренировок он все чаще говорил с Михайличенко об итальянском футболе. Бывший игрок «Сампдории», постер которой висел на стене рядом с Блохиным, легендарным левым краем «Динамо» и сборной СССР, не уставал повторять: «Это трудный и сверхконкурентный футбол, но с твоим оптимизмом и уравновешенностью, готовностью открыто встретить любую трудность, тебе бояться нечего». Действительно, если он чего то и опасался, так это не сюрпризов со стороны мяча, а, скорее, необходимости коренным образом менять свою жизнь. Ясно, что он сможет больше заработать, но для него деньги не стояли на первом месте. Дело было в том, чтобы переехать в страну, где играли в самый прекрасный футбол в мире и надеть на себя футболку клуба со столетней историей, одного из самых титулованных и авториторитетнейших во всем мире. Папа Николай и мама Люба часто повторяли: «Смотри, Андрей, твой поезд может подойдет раз в жизни. Главное понять, тот ли это поезд и когда он подходит». Поняв, что это именно тот самый локомотив, разве мог он на него не сесть? «Динамо» навсегда оставалась для Андрея колыбелью, которая видела его рождение, следила за ростом и стремительными успехами. Он всегда будет любить «Динамо». А «Милан», возможно, – причал, предел его мечтаний. Стало быть, даже патрону Суркису ничего не оставалось, как сдаться на милость черно красного менеджмента, который заключал соглашение с той же конфиденциальностью, с какой вел переговоры с самого начала: без тамтамов, кричащих заголовков и прямых репортажей.

Судьбоносными оказались также и советы Резо Чохонелидзе, бывшего известного грузинского футболиста 60–70 годов. Он очень хорошо знает итальянский и время от времени занимается с русскими и другими футболистами, которые приезжали в Италию за последние десять лет. Резо не только друг. Он стал для Андрея настоящим прокуратором (так в Италии называют футбольных агентов – прим. ред. ). Еще до отъезда Шевченко из Киева, он шаг за шагом наблюдал за контактами между «Миланом» и «Динамо» и помог Андрею после приезда в страну освоиться в стране и клубе. Благодаря Резо Андрей уже заранее знал, чего ему ожидать в той или иной ситуации. А это – уже не мало. В отличие от многих других своих предшественников Шева смог психологически подготовиться к встрече с Италией и клубом еще до того, как переступил его порог.

Кончалась зима. Шел февраль 1999 года. Адриано Галлиани, вице президент и член правления «Милана», и Ариедо Брайда, генеральный директор клуба, подписали контракт с киевским «Динамо», который закреплял приобретение футболиста и означал прекращение каких бы то ни было маневров со стороны остальных клубов. Стоимость контракта – 25 миллионов долларов, что равнялось на тот момент 41 миллиарду лир, сумме, вызывавшей улыбки, но для «Милана», который вскоре поднял собственные цены выше 100 миллиардов лир за футболиста, это были еще и семь миллиардов экономии по сравнению с тем, что «Интер» заплатил «Барселоне» летом 1997 года за Роналдо. И совсем скромно трансфер Шевченко стал выглядеть после переходов Эрнана Креспо из «Пармы» в «Лацио» (110–120 миллиардов лир), Луиша Фигу из «Барселоны» в мадридский «Реал» летом 2000 года (170), Зинедина Зидана из «Ювентуса» в тот же «Реал» в июне 2001 года (140) и т. д.

Сорок один кругленький миллиард. Стало быть, не было и речи о сорока пяти, о чем столько трубила и писала спортивная пресса в отношении игрока, которого через некоторое время оценят более чем в двойную сумму, и он возглавит хит парад самых котируемых форвардов мира и от которого «Милан» не откажется ни за какие деньги, – это не так уж и много.

Сорок один миллиард, ставший плодом многочисленных переговоров, взаимных ловушек и интриг. После завершения операции многие другие клубы стали говорить, что открыли для себя Шевченко после знаменитого хет трика 1997 года на «Ноу Камп» в Барселоне. Но форвард уже был под неусыпным наблюдением Ариедо Брайды и Адриано Галлиани, которые не только сделали выгодный выбор, но и плотно «пасли» футболиста, чтобы не дать другим клубам выкинуть в их адрес какую нибудь дурную шутку. А 2 миллиарда 200 миллионов лир (примерно 1100 долларов) в год при контракте на пять лет стали неплохой суммой для самого Шевченко на начальной стадии его сотрудничества с «Миланом».

«В Италию я не за деньгами приехал, а чтобы играть в одном из самых знаменитых клубов мира», – сказал Андрей без особого смущения и в свойственной ему обычно спокойной манере. А его еще не полные 23 года заставляли подумать и о браке в неопределенном будущем. Когда его спросили, не станет ли «Милан» конечным пунктом его карьеры, он вполне серьезно ответил: «Когда говорят об одной из самых знаменитых команд, то это – конечный пункт для любого профессионала. Время от времени клуб меняется, но нельзя забывать и о традициях. А прекрасно в нем то, что каждый раз он старается подняться еще выше».

Он оставлял на Украине отца, военнослужащего на пенсии, мать, еще работавшую в госучреждении, вездесущую сестрицу Елену, которая продолжала работать и учиться, друзей детства со своим Женей, оставлял свои хобби и среди прочих рыбалку и с недавнего времени – караоке. (Русские песни он пел, когда ему было особенно тяжело). «Думаю, вы все скоро ко мне приедете, и мы побудем вместе». Но он уже был уверен, что особо мучиться от ностальгии, прекрасного, но слишком печального чувства, из за которого рухнула не одна футбольная карьера, не будет. Андрей понял это еще до отъезда. Психологически он был уже к этому подготовлен. Он не только хотел встретится с другой жизнью, но просто устал ждать вместе с уже неразлучным Резо Чохонелидзе, в какой то степени другом, в какой то – ангелом хранителем. Вот что он сказал: «Я еду в Милан для работы. Как раз в 1995 году, когда „Скуадра адзурра“ (так называют сборную Италии – прим. ред. ) побили нас в Киеве, я понял, что Италия – это то самое место, где, совершенствуясь и самоутверждаясь, можно научиться футболу».