Энтони де Мелло Осознание

Я приготовил вам большой и приятный сюрприз: делать ничего не нужно! Чем больше усилий вы прилагаете, тем хуже. Все, что вам нужно, — это понимать.

Вспомните, кто из домочадцев или коллег по работе вам не нравится и вызывает у вас негативные эмоции. Позвольте, я объясню вам, что происходит. Во-первых, вы должны уяснить, что ваша антипатия живет внутри вас. И отвечаете за нее вы, а не кто-то другой. Кто-то другой в присутствии объекта вашей антипатии не по­чувствовал бы никакого волнения — присутствие этого человека его никак бы не задело. Оно задевает вас. .Во-вторых, осознайте свои претензии. Вы чего-то ожи­даете от неприятного вам человека. Сможете ли вы это осознать? Потом скажите ему: «Я не имею права ни­чего от вас требовать». Говоря это, вы избавитесь от ваших претензий. Я не имею права ничего от вас требовать. О, я смогу защититься от последствий того, что вы сделаете, от вашего плохого настроения и всего прочего. Вы вольны идти своей дорогой и быть тем, кем вы хотите быть. Я не имею права ничего от sac тре­бовать.

Что вы чувствуете, произнося это.-¹ Если что-то внутри вас протестует против сказанного — господи, сколько же вам еще предстоит узнать о себе! Пусть сидящий внутри вас тиран и диктатор выйдет наружу — выпус­тите его. Вам казалось, что вы — этакий робкий ягне­ночек? На самом деле мы с вами тираны (это вариация на тему «я дурак и ты дурак»). Я диктатор и вы диктатор. Я хочу управлять вашей жизнью для вашего же блага; хочу научить, каким вы должны быть и как вам нужно себя вести. И лучше вам меня послушаться, а то я накажу себя негативными эмоциями. Помните, что я говорил: все люди сумасшедшие.

Одна женщина поделилась со мной радостью: ее сын получил в школе награду за отличную учебу и победу в спортивных состязаниях. Она была счастлива, но в то же время ей очень хотелось сказать сыну: «Не упивайся этой победой — она готовит тебя к тому, что ты не всегда сможешь показывать такие высокие результа­ты». Эта женщина никак не могла придумать, как уберечь сына от неминуемого разочарования, не омра­чив при этом его радости.

Надо надеяться, ее сын все поймет, поскольку сама эта женщина постепенно становится мудрее. И главное тут не в том, что она скажет сыну. Главное — кем в конце концов она станет. Когда она все осознает, она поймет, когда и как следует поговорить с сыном. Школьная награда явилась результатом соревнований. А соревно­вания — жестокая вещь, если спортсменом движет ненависть. Человеку хорошо, потому что другим плохо: он берет верх над кем-то. Разве это не ужасно? Но в сумасшедшем доме это самая обычная вещь!

Некий американский доктор написал статью о том, как силен во всех нас соревновательный дух. Этот доктор изучал медицину в Швейцарии; на его курсе было довольно много студентов-американцев. Некоторые из них были шокированы, когда узнали, что в этой школе не принято ставить оценки и награждать отличившихся, не принято подсчитывать рейтинг успеваемости каждого студента и определять лучшего. Экзамены тоже можно было не сдавать. Некоторые из нас не могли с этим смириться. Мы чуть с ума не сошли — все думали, какой подвох за всем этим кроется. Кое-кто из будущих медиков перешел в другой институт. Те же, кто выдер­жал, обнаружили престранную вещь, невозможную в американских университетах: на экзамене студенты — лучшие студенты — показывали свои конспекты однокурсникам и помогали им справиться с заданием. Сын этого доктора изучает медицину в Соединенных Шта­тах. Он рассказал отцу, что в лаборатории студенты нередко специально колдуют над микроскопом, чтобы следующий практикант потерял три-четыре минуты на настройку прибора. Соревнование. Им нужно преус­петь, им нужно достичь совершенства. Свое повество­вание доктор завершает очаровательной историей (он утверждает, что она взята из жизни, хотя на нее можно смотреть и как на красивую притчу). Однажды вечером в каком-то тихом американском городке несколько при­ятелей решили помузицировать. Там были саксофонист, ударник и скрипач — все пожилые люди. Играли они не очень слаженно, но ведь и собрались-то они лишь затем, чтоб порадовать друг друга совместной игрой. Они отлично проводили время, пока в один прекрасный день им не вздумалось поменять дирижера. Новый дирижер оказался очень амбициозным и энергичным молодым человеком. Он сказал им: «Эй, музыканты, надо подготовить концерт и выступить перед горожана­ми». Он потихоньку избавился от тех, кто играл не очень хорошо, потом нанял профессиональных музыкан­тов, и очень скоро в газетах стали мелькать имена участников ансамбля. Отличный результат, не так ли? Музыканты даже стали подумывать о гастролях в ка­ком-нибудь мегаполисе. Но некоторые из старичков со слезами на глазах вспоминали: «Как хорошо было рань­ше — мы играли плохо, но зато с каким удовольстви­ем!» В их жизнь пришла жестокость, но ее никто не распознал. Видите, как безумны могут быть люди!

Меня часто спрашивают, что я имею в виду, когда говорю: «Иди своей дорогой и будь самим собой. Я то­же буду собой, и я смогу себя защитить». Я подразу­меваю, что не позволю вам мной манипулировать. У ме­ня своя жизнь; я пойду своей дорогой; я оставляю за собой право самостоятельно мыслить и поступать соот­ветственно своим наклонностям и вкусу. И я скажу вам «нет». Если мне наскучит с вами общаться, то это произойдет не потому, что у меня возникнут какие-то негативные эмоции, а потому что вы исчерпали себя. Вы исчерпали свою власть надо мной. Может, я просто хочу пообщаться с кем-то другим. И когда вы предло­жите мне пойти с вами в кино, к отвечу: «Прошу прощения, но в кино я пойду с другим человеком. Мне интереснее быть с ним, чем с вами». И это нормально. Говорить людям «нет» вполне естественно, это элемент процесса пробуждения: вы строите свою жизнь так, как хочется вам. И запомните: это не эгоизм. Эгоизм — это когда вы требуете от человека поступать так, как хотите ВЫ. Вот где эгоизм —он вовсе не в том, чтобы самому жить как вздумается. Быть эгоистичным — значит требовать, чтобы и другой исходил из ваших предпочтений или гордости, чтобы жил для вашей вы­годы или удовольствия. Вот что такое эгоизм. Поэтому я буду защищаться. Я не обязан быть с вами, не обязан с вами соглашаться. Если мне понравится ваше общес­тво, я разделяю его, не цепляясь за вас. Но теперь я не буду избегать вас из-за того, что вы вызываете во мне негативные эмоции. Отныне вы надо мной не властны.

Когда вы проснетесь, вы испытаете удивление. Всегда удивляешься, когда случается что-то неожиданное. Же­на Уэбстера, застав мужа целующимся с горничной, сказала ему, что она очень удивлена. Уэбстер, будучи ярым поборником точных выражений (каковым он, ко­нечно, стал после написания словаря), ответил: «Непра­вильно, дорогая. Удивлен я. Ты огорошена».

Некоторые делают пробуждение своей единственной целью. Они исполнены решимости проснуться. Они говорят: «Пока я сплю, я отказываюсь быть счастли­вым». В этом случае лучше оставаться таким, какой вы есть, и просто осознавать себя таковым. Простое осо­знание — сущий рай по сравнению с постоянными попытками на все отреагировать. Если человек реагиру­ет на события, противодействует им, значит, он живет неосознанно. Позже вы поймете, что, даже пребывая в полном сознании, иногда приходится прибегать к противодействию. Но по мере того, как будет расти уро­вень вашей сознательности, противодействовать вы бу­дете меньше, а действовать — больше.

Однажды ученик сказал своему гуру, что • собирается уединиться в спокойном месте, с тем чтобы заняться медитацией и, возможно, обрести просветление. Раз в полгода он извещал учителя о том, как идут дела. В первом письме ученик написал: «Теперь я понимаю, что значит утратить себя». Гуру разорвал письмо и выбросил его в мусор. Во втором послании говорилось: «Теперь я чувствую все живое на земле». Эту записку постигла та же участь, что и первую. «Теперь я постиг тайну одного и многих», — было написано в третьей записке; учитель порвал и ее. Через несколько лет письма от ученика перестали приходить. В конце концов учителя разобрало любопытство, и он попросил направ­лявшегося в дальние края путника разузнать, что слу­чилось с запропастившимся учеником. Через какое-то время гуру опять получил письмо. Там был лишь один вопрос: «Что это значит?» И гуру воскликнул: «У него получилось! У него получилось! Наконец-то у него получилось! Наконец он нашел!»

Однажды солдаты на передовой наблюдали странную картину: отбросив винтовку в сторону, их товарищ бродил по полю боя, поднимал каждый попадавшийся ему под ноги клочок бумаги, рассматривал его, выбра­сывал и шел дальше. «Да он ищет смерти! — решили бойцы. — Надо спасти парня». Его отвезли в госпи­таль и показали лучшим психиатрам. Но те оказались бессильны что-либо сделать. Солдат бродил вокруг гос­питаля, поднимал с земли бумажные обрывки, лениво вертел их в руках, а потом выбрасывал. Придется его демобилизовать, — отчаялись медики и вручили бойцу свидетельство об увольнении со службы. Он развернул его, лениво пробежал глазами и выдохнул: «Никак, оно? Оно, родимое. Наконец-то нашел».

Итак, каким бы ни было ваше нынешнее положение, осознайте его. Перестаньте быть диктатором. Не пы­тайтесь подвигнуть себя на что-либо. И через некоторое время вы поймете, что благодаря осознанию вам удалось достичь того, чего вы так добивались.
КОГДА ЧЕЛОВЕК МЕНЯЕТСЯ
Старайтесь не переусердствовать в желании проснуться. Это — как правила дорожного движения: если человек их игнорирует, рано или поздно он за это поплатится. В Соединенных Штатах левостороннее движение; в Англии, Индии — правостороннее; если не учесть этого, можно попасть в очень неприятную ситуацию. Пра­вила запрещают испытывать боль, что-то требовать и чего-то ожидать; следуйте правилам.

Вы спрашиваете, в чем суть сострадания и чувства вины. Вы поймете это, когда проснетесь. Если сейчас вы чувствуете себя виноватым, разве смогу и вам что-то втолковать? Разве сможете вы понять, что такое сострадание? Иногда люди пытаются подражать Хрис­ту — но если обезьяна начнет дуть в саксофон, она не станет музыкантом. Уподобиться Христу через внешнее подражание невозможно. Нужно быть Христом. Тогда вы будете знать, как поступить в той или иной ситу­ации, — вы будете осознавать свои психологические особенности и особенности того человека, с которым имеете дело. Вам не будут нужны подсказки. Но чтобы достичь подобного состояния, надлежит быть тем, кем был Христос. Внешнее подражание бесполезно. Я ни­как не смогу объяснить вам, что такое сострадание, если вы уверены, что это синоним мягкого обхождения с человеком. Ведь сострадание может быть очень жест­ким и грубым. Сострадание может вытряхнуть из вас всю душу, сострадание может закатать рукава и опери­ровать. Сострадание может быть каким угодно — в том числе и мягким. Но познать его природу невозможно. Только тогда, когда в вашу душу войдет любовь, то есть когда вы избавитесь от всех своих иллюзий и привязанностей, — только тогда вы узнаете.

Когда вы перестанете отождествлять себя с «я», вам станет намного легче общаться с окружающими. Знаете почему? Потому что больше вы не будете бояться, что вас обидят или что вы кому-то не понравитесь. Вы не будете стремиться произвести на людей выгодное впе­чатление. Вам больше не надо будет внушать людям симпатию —- представляете, как легко вам станет жить? Да что там легко — вы наконец обретете счастье! Перестанете ощущать болезненную потребность все объяснять. Все хорошо. Разве нужно что-то объяснять? Вы перестанете чувствовать болезненную потребность извиняться. Так и слышу, как вы говорите: «Я проснул­ся, вместо того чтобы извиняться». Повторяйте: «Я уже проснулся», и тот поступок никогда не повторится. От того, что вы просите прощения за нанесенную обиду, мало толку. Почему люди требуют извинений? Это надо выяснить. Даже если человек действительно вас обидел, ему совсем не нужно извиняться.

Вас никто не обижал. Обидели того, кого считали вами, но не вас. Вам никто не отказывал; отказывали кому-то, кого принимали за вас. Но это палка о двух концах. Вас никто не любил. Пока люди спят, они имеют дело лишь с собственным представлением о вас. И этот созданный ими образ они либо отвергают, либо принимают. Чувствуете, как опустошается и освобождается ваша душа по мере проникновения в самую суть? Все это даже чересчур. Зато как легко любить людей, когда понима­ешь главное! Когда перестаешь отождествлять себя с их представлениями о них самих и о тебе. Становится очень легко любить всех и каждого.

Я себя наблюдаю, но о себе не думаю. Потому что если заставить себя думать, хмурых мыслей не оберешься. А вот когда я себя наблюдаю, я осознаю, что предаюсь саморефлексии. Вообще же человек не думает ни о себе, ни о своем «я». Он как тот водитель, не желающий потерять управление. Можно какое-то время грезить, но полностью отключаться от внешнего мира нельзя. Надо всегда быть начеку. Вспомните, как спит мать: она не слышит рев пролетающих над домом самолетов, но вскакивает при первом всхлипе ребенка. Она насто­роже, в определенном смысле она бодрствует. Человек ничего не знает об ощущениях бодрствующего; что-то сказать он может лишь о своем сне. О том же, что такое бодрствование, он лишь догадывается. И о том, что такое счастье, он тоже догадывается. Счастье -— в от­личие от страдания — определению не поддается. Из­бавьтесь от страданий, и вы познаете счастье. Сказать, что такое любовь, нельзя — можно сказать, что такое нелюбовь. Избавьтесь от нелюбви, избавьтесь от стра­ха, и вы познаете любовь. Вы хотите понять, что чувству­ет проснувшийся человек. Но понять это может только тот, кто уже проснулся.

Означает ли сказанное мной, что даже от детей мы не должны ничего требовать? Ведь раньше я заявил: «Вы не вправе ничего требовать». Рано или поздно ребенок отойдет от вас — согласно Божьему повелению. И у вас не будет никакого права удерживать его. По правде говоря, ваши дети вам не принадлежат и никогда не принадлежали. Они принадлежат жизни. Вам же не принадлежит никто. Вы спрашиваете о воспитании де­тей. Если кто-то хочет получить ленч, он должен прийти на кухню между двенадцатью и тринадцатью часами дня. Иначе он останется голодным. Сроки. Такие тут порядки: не явился вовремя — остался без завтрака. Каждый волен поступать, как ему вздумается, это прав­да, но за свои поступки надо отвечать.

Когда я говорю, что ни от кого ничего нельзя требовать и ожидать, я имею в виду только те ожидания и требования, которые предъявляются мной людям во имя моего личного благосостояния. Президент Соединенных Штатов должен, конечно, предъявлять американцам требования. И полисмен-регулировщик должен требо­вать послушания. Но все эти требования относятся к поведению людей — они касаются правил дорожного движения, принципов устройства общества, спокойной жизни граждан. Личное благополучие президента и полисмена-регулировщика от их выполнения не зависит.
ТОЧКА ПРИБЫТИЯ —ТИШИНА
Меня постоянно спрашивают, что же будет, когда на­ступит пробуждение. Что это — простое любопытство? Людям интересно, как пробуждение согласуется с окру­жающей их действительностью, будет ли мир после пробуждения иметь для них какое-то значение и на что вообще все это похоже. Сделайте первый шаг — и вы увидите нечто неописуемое. На Востоке очень популяр­на пословица: «Тот, кто знает, не говорит; тот, кто говорит, не знает». Истина невыразима; выразить мож­но лишь что-то противоположное ей. Никакой гуру не может преподать истину. Истину невозможно облечь в слова и подвести под определение. Ее нельзя пощупать. Живую реальность нельзя заключить в слова. Учитель может лишь указать вам на ваши ошибки. Когда вы от них избавитесь, вы увидите истину. Но и тогда вы ничего не сможете сказать о ней. Так говорили все великие католики-мистики. Великий Фома Аквинский в конце жизни перестал говорить и писать; он осознал. Я думал, что его знаменитое молчание длилось месяц или два, но оказалось, что он молчал несколько лет. Он понял, что всю жизнь себя дурачил, и открыто об этом заявил.

Вы никогда не пробовали зеленое манго, поэтому спра­шиваете: «А какое оно на вкус?» «Кислятина», — отвечаю я и тем самым сбиваю вас с пути истинного. Постарайтесь понять. Большинство людей не обладает мудростью — они просто цепляются за слова — на­пример, за слова Евангелия — и ошибочно их истолко­вывают. «Кислятина», —говорю я, и вы спрашиваете: «Больше похоже на уксус или на лимон?» Нет, манго кислое не как уксус, а как манго. «Но ведь я не пробовал манго», — отвечаете вы. Очень жаль! Но все же вы садитесь за стол и пишете о манго докторскую диссертацию. Если бы вы попробовали манго, вы бы этого не сделали. Определенно не сделали бы. Вы бы писали о чем-то другом — не о манго. А когда вы наконец попробуете зеленое манго, вы воскликнете: «Боже, я свалял дурака. Не надо было писать ту диссертацию». Вот что произошло с Фомой Аквинским.

Великий немецкий философ и теолог посвятил целую книгу молчанию св. Фомы. Фома просто молчал. Не разговаривал. В предисловии к Summa Theologica, явившейся собранием его богословских изысканий, го­ворится: «Что касается Бога, то чем Он является, мы сказать не можем; мы можем сказать только, чем Он не является. Точно так же мы не можем говорить о том, какой Он, а лишь о том, каким Он не является». В знаменитом комментарии к De Sancta Trinitate Аниция Северина Боэция Фома Аквинский утверждает, что существует три способа познать Бога: по сотворен­ному Им; анализируя ход истории и находя в ней следы Его присутствия; последний же, наивысший уровень заключается в познании Бога tamquam ignotura (в по­знании непознанности Бога). Наивысшее понимание Троицы — это осознание ее непознанности. Вы слы­шите, это говорит не восточный учитель дзэн-буддизма. Это говорит канонизированный католической церковью святой, абсолютный авторитет для теологов. Познать Бога как непознанного. В другом месте св. Фома даже употребляет слово «непознаваемого». Объективная ре­альность, Бог, природа божественного, истина и любовь непознаваемы; это значит, что разумом их постичь невозможно. А если так, то многие накопившиеся у нас вопросы теряют актуальность. Над нами властвует ил­люзия того, что мы что-то знаем. На самом деле мы ничего не знаем и знать не можем.

Но тогда что же такое священное писание? Намек, ключ —— не более. Один фанатик, считающий, что он что-то знает, причиняет больше зла, чем двести отпетых мошенников. Страшно смотреть на то, что творят веру­ющие, полагающие, что им что-то известно. Как хорошо было бы жить в мире, где каждый говорил бы «я ничего не знаю»! В таком мире одной серьезной преградой было бы меньше. Разве не лучше стала бы наша жизнь?

Ко мне приходит слепой от рождения человек и спра­шивает: «Что такое зеленый цвет? Какой он?» Как можно описать слепому зеленый цвет? Иногда прибе­гают к аналогии. Я отвечаю: «Зеленый цвет сродни мягкой музыке». О, мягкая музыка», — повторяет он. «Да, — говорю я, — сродни тихой мягкой музыке». Потом ко мне приходит другой слепой и тоже спраши­вает, что такое зеленый цвет. Я отвечаю, что он похож на нежный бархат, очень нежный и мягкий на ощупь. На следующий день двое слепых колотят друг дружку по голове бутылками. «Он мягкий, как музыка», — кричит один. — «Нет, как бархат», — возмущается другой. И продолжают размахивать бутылками. Они не понимают, о чем спорят, иначе они вообще не затевали бы спор. Вот как обстоит дело. В действительности же все еще хуже: вы даруете слепому зрение, он стоит посреди сада, озирается и на вопрос: «Понимаешь теперь, что такое зеленый цвет?» — отвечает: «Еще бы; сегодня утром мне объяснили!»

Бог везде, но вы не видите Бога, потому что знаете о Нем. Узреть Бога больше всего мешают представления о Нем. Вы не можете уловить его присутствия, потому что думаете, что вам что-то известно. В этом весь ужас религии. Именно об этом говорится в Евангелиях: ре­лигиозно настроенные люди знали и поэтому избави­лись от Иисуса. Высшая форма познания Бога — по­знание того, что Бог непознаваем. О Боге слишком много разговоров — мир устал от них. И очень мало осознанности, очень мало любви, очень мало счастья — но давайте не будем больше употреблять эти слова. Очень редко люди избавляются от своих иллюзии, заблуждений, привязанностей и жестокости; слишком мало осознанности. Вот причина людских страданий — дефицит религии тут ни при чем. О религии речь заходит тогда, когда людям не хватает осознанности. Посмотрите, во что мы с вами превратились. Поезжай­те на мою родину — там из-за религии убивают. И не только там. Знающий не говорит; говорящий — не знает. Любое откровение — не более чем палец, ука­зующий на Луну. Когда мудрец показывает на Луну, глупец видит лишь палец мудреца — гласит восточная пословица.

Глубоко верующий французский писатель Жан Гитон добавил к этому изречению леденящие кровь слова: «И этот палец мы часто используем для того, чтоб выдавить кому-то глаза». Страшно, правда? Осозна­ние, осознание, осознание! В осознании — исцеление, в осознании — истина, в осознании — спасение, в осознании —— духовность. В осознании — развитие, в осознании — любовь, в осознании — пробуждение. Осознание.

Я вынужден давать определения словам и понятиям, поскольку должен объяснить вам, почему, глядя на дерево, мы его не видим. Нам кажется, что мы его видим, но на самом деле это не так. Когда мы смотрим на человека, нам только кажется, что мы его видим. Мы видим некий образ, закрепившийся в нашем сознании. О каждом человеке у нас складывается какое-то мне­ние, за которое мы держимся изо всех сил. В дальней­шем мы воспринимаем человека только через призму сложившегося ранее впечатления. Так происходит всег­да и во всем. Если вы это поймете, вы поймете и то, как здорово осознавать все происходящее вокруг. Ведь живая действительность — здесь, рядом с вами; Бог, или что бы это ни было, тоже здесь. Всё здесь. Ма­ленькая рыбка в океане спрашивает: «Извините, я ищу океан. Не подскажете, как проплыть к нему?» Трогательная картинка, не правда ли? Стоит только открыть глаза — и все сразу станет ясно,

Как можно себя потерять? Вы когда-нибудь пробовали что-то потерять? Правильно, чем больше стараешься что-то потерять, тем тяжелее это сделать. Вещи теря­ются, когда к этому совсем не стремишься. Они теря­ются, когда вы не осознаете себя. Как может человек умереть в собственных глазах? Я имею в виду не самоубийство, а именно смерть, и говорю не о том, как себя убить, но как умереть. Если вы причините себе боль и заставите себя страдать, вы проиграете. Это будет шаг назад. Человек никогда не бывает столь полон собой, как в страдании. И никогда он не погло­щен собой до такой степени. Вы можете забыть о себе только в счастье. Счастье избавляет вас от себя. Что же касается страданий, боли, нищеты и депрессий, то они только привязывают вас к себе. Вспомните, как ясно вы осознаете наличие у вас зуба, когда он начинает болеть. Когда зубная боль прекращается, вы вообще не замечаете свои зубы, как не замечаете, например, голо­ву, если она у вас не болит. Все меняется, когда голова начинает раскалываться.

Итак, традиционный взгляд на душевные и физические муки, на смирение и самопожертвование как на способ самоотречения можно признать ошибочным. Чтобы из­бавиться от «себя», чтобы оно умерло, потерялось, надо познать самую сущность себя. Когда вы это сделаете, оно исчезнет, испарится. Представьте, что кто-то сту­чится в мою комнату. «Заходите, — говорю я. — Можно узнать, кто вы?» «Я Наполеон», — отвечает посетитель. «Тот самый Наполеон?» — спрашиваю я. «Тот самый. Бонапарт, император Франции», — отве­чает он. «Вот это да!» —- восклицаю я, а про себя думаю: надо быть с ним поосторожнее. «Располагай­тесь, Ваше Величество, — говорю я, приглашая его сесть. «Говорят, вы великий учитель, — начинает он. — Я испытываю некоторые трудности духовного порядка: я встревожен, мне трудно поверить в Бога. Моя армия в России, и теперь я не сплю ночами — все думаю, как все обернется». «Что ж, ваше величест­во, — говорю я, — советую вам перечесть шестую главу Евангелия от Матфея: Посмотрите на полевые лилии... они ни трудятся, ни прядут».

И я уже не знаю, кто сумасшедший — он или я. Но я соглашаюсь с этим ненормальным. Что-то в этом роде проделывает и мудрый учитель, когда вы к нему при­ходите. Он соглашается с вами; он относится к вашим проблемам серьезно. Он утрет вам слезы. Вы сума­сшедший, но вы еще не знаете об этом. Скоро он выдернет коврик у вас из-под ног и скажет: «Хватит! Никакой вы не Наполеон». В знаменитых диалогах св. Екатерины Сиенской Бог произносит такие слова: «Я —тот, кто есть; ты —та, кого нет». Вы когда-ни­будь чувствовали, что вас нет? На Востоке популярны образы танцора и танца. Бог представляется танцором, а его творение — танцем. Это не значит, что Бог — великий танцор, а вы — танцор средний. Вас вообще нельзя назвать танцором. Вас танцуют! Вы когда-ни­будь ощущали это? Когда человек приходит в себя и понимает, что он не Наполеон, он не умирает. Он продолжает жить — но теперь он осознает, что явля­ется не тем, за кого себя принимал.

Потерять себя означает понять, что вы не тот, за кого себя принимали. Раньше вы мыслили себя центром мироздания — теперь вы видите, что вы всего-навсего спутник. Вы думали, что вы танцор, — теперь вы чувствуете себя танцем. Все это лишь аналогии, симво­лы, их нельзя понимать буквально. Они — ключ, на­мек; они — указатели, не забывайте об этом. На них нельзя полагаться полностью. Не воспринимайте их буквально.