Энтони Гидденс Социология

Почему войны не исчезают? Может возникнуть впечатление, что готовность людей участвовать в войнах зависит от присущей им от рождения склонности к агрессии. Может быть, агрессия от природы присуща человеку, и это находит выход в разрушительных войнах? На самом деле такая точка зрения не выдерживает критики. Война имеет весьма мало общего с реализацией агрессивных импульсов, хотя не исключено, что поле боя дает возможность некоторым людям проявить дотоле скрытое стремление к убийству. Агрессия — характерная черта самых разных сторон человеческой деятельности, однако, лишь немногих она толкает на убийство себе подобных. Подавляющее большинство тех, кому пришлось убивать других, делали это в военное время, и многие из нас хорошо знают или встречали таких людей. Однако обычно мы их не боимся, поскольку понимаем, что их действия на войне сильно отличаются от персональной агрессивности, которую индивид может проявлять в обыденной жизни.

Во всех армиях обязательно проходят строевую подготовку и приучают к дисциплине. Такие занятия способствуют поддержанию хорошей физической формы и групповой солидарности, что необходимо для победы в бою, вместе с тем эти занятия меняют привычные реакции людей, делают их терпимыми к пролитию крови. Гвин Дайер, много занимавшийся изучением войн и агрессивности замечает по этому поводу: 336

Основное назначение армий — это, в конечном счете, убийство, следовательно, главным в подготовке солдата становится обучение тому, как преодолевать тот барьер, который существует на пути к фактическому применению насилия, чтобы в соответствующих обстоятельствах, столкнувшись с конкретным врагом, солдаты могли в итоге убить его. Подавляющее большинство людей нужно специально учить убивать, хотя есть и исключения. Иногда встречаются “прирожденные солдаты” — люди, получающие наибольшее удовлетворение от мужского товарищества, от боевого задора, от преодоления физических и психологических препятствий. Такой человек не обязательно стремится убивать других людей, но у него не возникает трудностей, если придется убить в ситуации, лающей моральное оправдание такого шага, например, на войне, и это та цена, которую он должен заплатить за достижение желаемой цели... Но армии отнюдь не заполнены такими людьми. Напротив, их так мало, что они составляют лишь скромную долю даже в небольших профессиональных военных отрядах, сосредотачиваясь в основном в специальных высокооплачиваемых частях типа коммандос. В больших армиях, набираемых по призыву, они бесследно растворяются в массе обычных людей. Именно этих обычных людей, которые вовсе не хотят сражаться, армия должна принудить убивать.⁷⁾

Во время Второй мировой войны полковник армии США С. Л. А. Маршалл провел множество интервью с солдатами почти четырехсот пехотных рот. Результаты чрезвычайно удивили его. Маршалл обнаружил, что лишь 15% солдат хотя бы один раз стреляли во время боя, причем даже тогда, когда их позиции атаковались и их жизнь была в опасности. Солдат эти данные поразили не меньше, чем их офицеров, так как каждый думал, что только он уклоняется от своих обязанностей. Солдаты стреляли только в присутствии других людей, в первую очередь офицеров, и никогда в одиночестве. Их нежелание стрелять не имело ничего общего со страхом, оно отражало их отвращение к убийству “без необходимости”⁸⁾.

Таким образом, войны не являются прямым следствием человеческой агрессивности. И причины войн, и частота, с которой они ведутся, должны определяться совершенно иными факторами. К числу наиболее важных из них относится развитие государства как общественной структуры — от традиционного до современного национального. Как мы уже говорили, во времена древних охотников и собирателей войн в полном смысле этого слова не существовало. Случавшиеся тогда вооруженные конфликты скорее были возбуждающим и опасным ритуалом, больше напоминающим спорт, чем войну; их участники старались свести кровопролитие к минимуму, а отнюдь не стремились к нему. По мере возникновения более крупных общественных образований и появления централизованных правительств положение принципиально изменилось. Возникали армии, вводилась воинская дисциплина. Отныне на поле боя сходились уже сотни и тысячи людей, выстроенных в боевые ряды.

Попросту говоря, в мире, где государства обладают средствами применения военной силы, вероятность возникновения войны присутствует всегда. Хотя конкретные события, провоцирующие начало войны, бывают самыми разными, обычно военные действия начинаются тогда, когда сталкиваются интересы различных государств и разногласия между ними не могут быть разрешены путем заключения политических или торговых соглашений, а также дипломатических переговоров. Правительство может начать войну из-за притязаний на территорию другого государства, из-за стремления завладеть какими-либо ресурсами (например, обрести контроль над важными морскими путями) или по причине идеологических или религиозных 337 столкновений. Никогда не бывает, чтобы к войне привела какая-либо одна причина. Война — это всегда испытание мощи и влияния государства на международной арене. Величайший военный теоретик, немецкий мыслитель девятнадцатого века Карл фон Клаузевиц очень точно выразил эту мысль в своем знаменитом изречении: “Война не просто политический акт, но реальный политический инструмент, продолжение политической торговли, способ добиться тех же целей иными средствами”⁹⁾.

Типы военной организации

Слово дисциплина первоначально связывалось с процессом обучения. Мы иногда используем его в этом значении и сейчас, например, когда говорим о социологии или других академических предметах как о “дисциплинах”. Однако в семнадцатом веке оно чаще применялось для обозначения военной подготовки и особым образом управляемого поведения, сформированного в результате этой подготовки. Вскоре появились и стандартные формы организации вооруженных сил, сначала в голландской армии, а затем, очень быстро, во всей Европе. Мориц, принц Оранский (1567-1625), учредил первую в Европе военную академию, позднее его доктрины стали общепринятыми на всем континенте. Современный смысл слова униформа, так же, как и слово дисциплина, восходит именно к его учению.

Слово униформа (uniform) первоначально было прилагательным, существительным оно стало после того, как ношение стандартной одежды было принято как норма во всех армиях. До этого солдаты часто одевались более или менее как вздумается. В течение семнадцатого века ношение специальной формы стало обязательным для военных всех рангов. Мориц Оранский ввел также обучение строевой подготовке, при которой все идут в ногу. Он же разработал схему командного подчинения, охватывающую все военные чины, от генерала до солдата, вследствие чего армия становится моделью для различных бюрократических организаций, как гражданских, так и иных¹⁰⁾. Отныне большие регулярные армии, где можно было сделать военную карьеру, стали одной из важнейших сфер жизни общества.

Вплоть до начала девятнадцатого века офицеры, как правило, были либо аристократами, либо наемниками. Для первых война была чем-то вроде хобби, для вторых это был источник дохода, поэтому наемник предлагал свои услуги всякому, кто готов был платить. Со времени прусских военных реформ в начале девятнадцатого века офицерский корпус становится все более профессиональным. Объявляется открытый набор, вводятся письменные экзамены и разрабатываются формальные критерии для продвижения по службе, хотя поначалу довольно случайные. На заре двадцатого века во всех крупных европейских странах, а также в Соединенных Штатах и России, имелись специальные военные училища, в которых использовались бюрократические методы набора и оценки успехов. Регулярные армейские части отныне состояли из людей, набранных на военную службу на определенный срок. Во время войны или в случае ее угрозы их число увеличивалось посредством дополнительного призыва; по мере увеличения масштабов военных действий правительства стали проводить все более крупные призывные компании. Такая практика зародилась во Франции, именно так в 1813 году Наполеону удалось набрать армию в 1 300000 человек.

Важным нововведением явилась всеобщая воинская повинность, в соответствии - которой каждый молодой человек находится определенное время на военной 338 службе. По существу, это было откровенным признанием того, что в войнах, отвечающих национальным целям, должен принимать участие каждый. Необходимость в поголовном призыве, появившаяся в начале двадцатого века, была одним из факторов, способствовавших введению единого избирательного права для всех граждан мужского пола. В большинстве стран Запада, кроме Соединенных Штатов, такое право было введено лишь в нашем столетии.

Современные армии — это бюрократические организации, укомплектованные постоянно работающими чиновниками на уровне офицерского состава. Термины офицер и официальное лицо (чиновник) имеют общее происхождение, отражающее их связь с позицией, занимаемой данным человеком в официальной иерархии. В армии некоторые бюрократические элементы особенно заметны. В частности, система военных званий едина для всех военных структур, независимо от того, насколько это крупное или рассредоточенное подразделение. Однако в некоторых отношениях вооруженные силы обладают рядом специфических черт, отличающих их от других организаций. В тех странах, где существует военный призыв или воинская повинность, вступление в вооруженные силы не может быть добровольным. Всякий, кто попытается покинуть службу до окончания срока, будь это призывник или вольнонаемный, связанный долгосрочным контрактом, подлежит военному суду и тюремному заключению. Армия — это закрытая организация, в которой большинство ее служащих проводят и дневное, и ночное время. Даже те военнослужащие, которые не живут в казармах, селятся, как правило, в специально предназначенных для них домах, отдельно от гражданского населения.

Согласно Сэмюэлу Хантингтону, современная армия характеризуется четырьмя основными признаками.

1. 
   Профессионализм в управлении силовыми методами воздействия. Современная военная техника чрезвычайно сложна и обладает сильнейшей разрушительной мощью. Профессиональной задачей военных является управление и использование такого вооружения. В прежние времена различия между оружием, которым пользовались профессиональные военные, и тем, которое было доступно гражданскому населению, были невелики. Мечи, щиты, луки были и у обычного населения, и у профессиональных солдат из королевского военного отряда. Сегодня средства, находящиеся на вооружении у армий, по своей мощи намного превосходят те, которые доступны гражданскому населению, и в частности это, разумеется, относится к ядерному оружию.
   
2. 
   Клиентурность. Если не считать периодов партизанских войн или революций, современные вооруженные силы несут ответственность только перед своим главным “клиентом” — правительством страны, частью которой они являются. В доиндустриальную эпоху военный руководитель мог разорвать отношения с политической организацией или союзом, в котором была задействована его армия. Он мог отправиться покорять другие народы и учредить новый административный режим. В современном мире это невозможно, поскольку армия финансируется государством, которое собирает для этой цели налоги, а производство вооружения осуществляется исключительно крупными промышленными корпорациями. 339
   
3. 
   Корпоративность. Представители армейской среды, особенно офицеры, обладают, как правило, сильным чувством корпоративного единства, отличающим их от гражданского населения. Часто военные имеют свои школы, ассоциации, издания и обычаи. Чтобы дослужиться до высших чинов, надо начать с младших офицерских званий, причем военная карьера может развиваться только в рамках военной организации. Здесь, в отличие, например, от торговых фирм, никто не может претендовать на более высокий пост, если его карьера начиналась в другой фирме или вообще в другой области. Поскольку военнослужащие, как правило, живут и работают отдельно от остального населения, все их контакты, и в том числе дружеские связи обычно ограничены военной средой.
   
4. 
   Идеология военного сознания. Классическая военная традиция особой ценностью признавала воинскую доблесть, и битва сама по себе считалась достойной прославления. В современной военной среде эти ценности в значительной мере исчезли или утратили былое значение. Современное “военное сознание” определяется отношениями сотрудничества, подчинением индивидуального начала интересам группы, приматом порядка и дисциплины.
   

Военные редко приветствуют войну. Они всегда говорят, что угроза войны требует наращивания вооружений, но крайне редко утверждают, что рост вооружения делает войну возможной или желаемой. Они всегда приветствуют приготовления к войне, но никогда не скажут, что они к ней готовы. Таким образом, в государственной политике профессиональные военные, как правило, представляют осторожное, консервативное и сдерживающее начало. Такова была их роль в большинстве современных государств, включая фашистскую Германию, коммунистическую Россию и демократическую Америку.¹¹⁾

На развитие британских вооруженных сил в течение последних нескольких веков оказывали влияние два фактора: островное географическое положение страны, делавшее ее относительно защищенной от крупномасштабного вторжения иностранных войск, характерного для войн на континенте, и ее статус центра империи, бывшей в эпоху своего расцвета крупнейшей в мире. Военная мощь Великобритании в равной мере базировалась и на военно-морских силах, и на сухопутных войсках; при этом значительная часть ее солдат, начиная с восемнадцатого века, несла постоянную службу за пределами родины.

В семнадцатом веке английский парламент воспротивился формированию постоянной армии, отказавшись проголосовать за необходимые для этого налоги. Когда началась гражданская война, обеим сторонам пришлось создавать свои армии почти что на пустом месте. Первой постоянной армией Англии стала армия Кромвеля.

340

Это была высокооплачиваемая и хорошо дисциплинированная армия, но после Реставрации она была распущена. В свое время английские армии сыграли ключевую роль во “внутренней колониальной экспансии”, в результате которой и возникла современная Великобритания, объединившая Шотландию, Уэльс, Англию и Ирландию в “Соединенное Королевство”. Однако деятельность Кромвеля в Ирландии, а также высылка в эту страну протестантских поселенцев породила там раскол, не утративший своей остроты по сей день, — и сегодня британские войска вынуждены весьма активно действовать на севере острова.

В результате, несмотря на ведущую роль Великобритании в мировом промышленном развитии, ее военное руководство препятствовало внедрению механизации в армии. В области новых методов индустриализации войны англичане оказались одними из последних. В Великобритании не было обученных частей запаса, подобных тем, которые существовали у большинства континентальных держав уже задолго до конца девятнадцатого века. Согласно британской военной доктрине “Голубая Вода”, британской армии, при наличии сильного военного флота, практически не угрожала опасность ведения войны на территории континентальной Европы. К началу двадцатого века из всех ведущих держав только в Великобритании и Соединенных Штатах не существовало системы массового призыва на военную службу.

Участие Великобритании в Первой мировой войне стало серьезным поводом для пересмотра этой политики. Благодаря колоссальным усилиям по созданию “военной экономики” в 1914-1918 годах британской армии и флоту удалось обзавестись современным вооружением. Несмотря на это, британское военное превосходство начало постепенно отходить в прошлое. Британский флот, безраздельно господствовавший над морями на протяжении всего столетия, уступил ведущую роль флоту Соединенных Штатов. В результате реконструкции германской армии, произошедшей в 1930-х годах, развития и усиления вооруженных сил США, роста военной мощи Советского Союза и Японии Великобритания оказалась далеко позади.

341

Послевоенная политика Великобритании заключалась в отказе от обязательной воинской повинности (хотя она сохранилась в большинстве стран и сегодня) с упором на относительно небольшую профессиональную армию, оснащенную ядерным оружием. В правительственном отчете 1957 года было заявлено о намерении начать “крупнейшую реформу военной политики, когда-либо проводившуюся в мирное время”. Вооруженные силы были сокращены вдвое, одновременно была отменена воинская повинность; был утвержден план по оснащению армии, авиации и флота ядерным оружием.

Фактически Великобритания — первая страна, попытавшаяся создать атомную бомбу. Во время войны исследования были перенесены в США на тех основаниях, что в Америке они были менее уязвимы для противника и что американцы имели большие ресурсы для реализации проекта. Уже в 1945 году комитет под председательством сэра Генри Тайзерда пришел к выводу, что обладание ядерным оружием должно стать основой будущей политики Великобритании в области обороны¹³⁾. В 1947 году была разработана программа создания британского ядерного оружия, в 1952 году начались работы по производству водородной бомбы. К середине 1950-х планировалось создать собственную ракету-носитель, названную “Голубая молния”, однако довести дело до конца так и не удалось. Единственным средством доставки оставались бомбардировщики, пока, наконец, в 1967-1969 годах ее не сменила полученная у Соединенных Штатов и принятая на вооружение ракетная система “Полярис” (которую, согласно нынешним планам, предполагается заменить другой, тоже американской, системой “Трайдент”).

Одним из наиболее важных факторов, повлиявших на военную ситуацию в Великобритании в течение последних десятилетий, явилась серия соглашений, разрешавших США разместить в стране свое ядерное оружие. Начало данной политике было положено в 1958 году, когда тогдашний премьер-министр Гарольд Макмиллан дал согласие на размещение в Великобритании шестидесяти американских ракет класса “Тор”. Два года спустя в местечке Холи Лох была создана американская военная база, оснащенная ракетами класса “Полярис”. Сегодня в Великобритании размешено множество американских военных объектов. По сообщению Данкана Кэмпбелла. всего в стране сейчас насчитывается более сотни американских военных баз¹⁴⁾.

Присутствие в Великобритании ядерного оружия сразу же вызвало широкий протест, несмотря на то, что опросы общественного мнения неизменно свидетельствовали о поддержке большинством населения “британских средств ядерного 342 сдерживания”. С 1950-х годов основной организацией, активно выступающей против ядерных вооружений, была Кампания за Ядерное Разоружение. Широкая поддержка, которой эта организация пользовалась у населения и благодаря которой она смогла организовать массовые выступления протеста и демонстрации, с годами пошла на убыль. Однако появление в конце 1970-х годов крылатых ракет и ракет “Першинг-2” снова сделало Кампанию популярной в Великобритании, так же, как и другие европейские движения за мир. Число членов Кампании увеличилось с 3200 в 1978 году до 100000 в 1984, кроме того, еще 140000 состоят членами ее филиалов.

Женщины и война

Война всегда была по преимуществу мужским занятием. Боевые части всех армий состояли из мужчин, мужчины были командирами и генералами; воинские идеалы, особенно риск, отвага и “чувство локтя”, всегда были именно мужскими идеалами. Восторженное отношение мужчин к войне и отсутствие среди воинов женщин послужили основанием для спекуляций на тему о том, что это различие закреплено генетически. Иными словами, мужчины якобы биологически предрасположены к агрессивному поведению, к борьбе с себе подобными, а женщины — нет. К числу сторонников такой точки зрения относятся некоторые авторы, попавшие под влияние идей социобиологии (см. главу 2, “Культура и общество”), а также часть феминисток. Эту мысль весьма убедительно высказала в 1868 году одна из первых писательниц-феминисток Элизабет Кэди Стэнтон:

Мужское начало — это разрушительная сила, жестокая, самовлюбленная, ненасытная, склонная к войне, захвату, приобретательству. В мире материальном и в мире морали она сеет лишь хаос, вражду, болезни и смерть. Вспомните, сколько кровавых и жестоких страниц открывает перед нами история!... Поскольку мужское начало всегда правило балом, оно с древних времен подавляло женское начало, уничтожало самые возвышенные качества, свойственные человеческой природе.¹⁵⁾

Быть может, добавляет к сказанному Стэнтон, мы смеем надеяться, что в будущем женские ценности — мягкость, забота, взаимопонимание — все же займут подобающее им место в жизни общества и станут противовесом агрессивным побуждениям мужчин. Этим ценностям привержена половина человечества, однако из-за доминирующего положения мужчин в общественной жизни они никогда не оказывали особого влияния на общество.

Насколько справедливо мнение, согласно которому мужчины предрасположены к войне в силу своих биологических особенностей, тогда как женщины нет? В целом факты не подтверждают этот тезис. Существование войны, как мы уже отмечали раньше, не может быть прямым образом связано с агрессивными побуждениями. До возникновения традиционных государств настоящих войн (кровопролитных сражений с большим числом убитых) практически не было. Государства ведут войны по причинам, не связанным с агрессивностью как таковой.

Более того, в военное время женщины нередко становились в строй вместе с мужчинами, и если не воевали сами, то активно поддерживали воинственные устремления. И хотя в подавляющем большинстве случаев в армии командовали мужчины, в истории случались и военачальники-женщины, вдохновенно ведшие 343 солдат в бой. Наиболее известные примеры — это Боадицея, военный вождь саксонцев, и Жанна д'Арк, возглавлявшая французскую армию в войне с англичанами в XV веке. Женщины-монархи (такие, как английская королева Елизавета I) брали на себя управление вооруженными силами страны и без колебаний провозглашали воинские ценности¹⁶⁾.

Женские соединения есть в большинстве современных армий, хотя чаще всего женщины не принимают непосредственного участия в сражениях. В некоторых армиях женщин-новобранцев даже не обучают обращению с оружием и боевым приемам, однако чаще бывает наоборот. Израильские женщины-военнослужащие, например, входят в состав боевых частей, а во время второй мировой войны советские женщины также регулярно принимали участие в боевых действиях. В 1943 году, когда советская армия была наиболее сильной за все годы войны, женщины составляли 8% ее личного состава. Они были пулеметчицами и снайперами, а также артиллеристами и танкистами¹⁷⁾. Военные воспоминания советской летчицы Нади Поповой, летавшей на бомбардировщике, ничем принципиально не отличаются от огромного числа воспоминаний воинов-мужчин: “Они уничтожали нас, а мы их... Я убила многих, но сама осталась жива... Война требует от человека, в числе прочего, умения убивать. Но я не думаю, что следует уравнивать убийство на войне с жестокостью, Я думаю, что риск, на который мы шли, и жертвы, приносимые нами друг для друга, сделали нас более добрыми, а не более жестокими”¹⁸⁾.

Сегодня в большинстве западных армий женщин больше, чем когда-либо. Больше всего женщин в армии США — там их 10%. При этом они служат не в местах, удаленных от районов возможных конфликтов, а равномерно распределены по многочисленным “горячим точкам”. Наиболее воинственные из них ведут борьбу за отмену правил, препятствующих их включению в состав боевых соединений. По данным опросов, большинство женщин, служащих в американской армии, всецело одобрили бы подобный шаг. Стоит упомянуть и о том, что многие современные террористические группировки имеют в своих рядах женщин, играющих там такую же роль, как мужчины.

“Гражданские” женщины действительно нередко выступали против такого варварства, как война, однако столь же часто они поддерживали и восхваляли воинские ценности. Во все времена женщины ухаживали за ранеными и умирающими, “хранили тепло домашних очагов”, устраивали праздничные проводы и встречи героев. Во время обеих мировых войн женщины внесли неоценимый вклад в борьбу большинства воевавших стран, заменив на рабочих местах ушедших на фронт мужчин. Безусловно, женщинам довелось сыграть главную роль и в пацифистских организациях, особенно в Первую мировую войну, однако большинство женских организаций направляли свои усилия на скорейшее достижение победы. Так, незадолго до начала Первой мировой воины Эмилин Пэнкхерст, одна из лидеров женского движения начала 1900-х годов в Великобритании, открыто заявила о своей поддержке военных планов союзников. Издаваемый ею журнал “Суфражистка”, в сущности, полностью переориентировался на военную пропаганду, и в 1915 году был даже переименован в “Britannia”. Национальная американская ассоциация суфражисток 344 также провозгласила преданность женщин делу военной мобилизации страны и их приверженность таким добродетелям, как патриотизм и воинский долг.

В то время, как большинство женщин поддерживали проявления воинственности, находилось немало мужчин, которые, наоборот, отвергали войну и милитаристские ценности. Ряд известнейших религиозных лидеров в истории человечества, в том числе Будда и Христос, осудили войну и связанное с ней насилие (хотя, конечно, их приверженцы отнюдь не всегда следовали заветам своих учителей). В двадцатом веке крупнейшим проповедником идеи отказа от насилия был Махатма Ганди, индийский политический деятель, возглавлявший оппозицию британскому колониальному правлению в Индии. И хотя большинство некогда многочисленных сторонников пацифизма оказалось втянуто в ту или другую мировую войну, нашлись среди них немногие, кто отказался участвовать в каких бы то ни было военных действиях. Они делали свой выбор, несмотря на колоссальное давление со стороны властей, а также враждебное отношение к ним подавляющего большинства населения. Во время Второй мировой войны стало возможно официально зарегистрироваться в качестве сознательного уклониста (то есть человека, отказавшегося от военной службы по религиозным или моральным соображениям). Один такой уклонист, американец, описал свою поездку по стране к трудовому лагерю, куда помещались такие, как он. Его опыт весьма показателен. В том же поезде ехала группа новобранцев морской пехоты, и когда поезд прибыл к месту назначения, пассажиров встретили женщины, которые жаждали вручить им провизию и журналы, поскольку думали, что все прибывшие — солдаты. “Мы все вылезли из вагонов на рельсы, так что эти дамы никак не могли разобраться, кто из нас кто, и в конце концов у каждого в руках оказалась масса всякого добра. Когда же в толпе пронесся слух, что на этом поезде прибыло несколько желтобрюхих (сознательных уклонистов), дамы буквально пошли по рядам, стали хватать нас за руки и спрашивать: "Ты, что ли, этот чертов уклонист? Отдавай обратно мои булочки!"”¹⁹⁾

Высказывания современных феминисток на тему войны и гендерных различий очень часто напоминают идеи Стэнтон, провозглашенные ею столетие назад. Так, в книге “Вторая стадия” Бетти Фриден заявляет, что солдаты-женщины более своих коллег-мужчин склонны к состраданию и что это может способствовать уменьшению жестокости будущих конфликтов²⁰⁾. Однако данное утверждение звучит не слишком убедительно. Как выразился Эльстайн после проведения опроса среди женщин-военных, “настоящие женщины-военные так не рассуждают. Они солдаты, и точка”²¹⁾.

Если в прошлом война или непосредственное участие в боевых действиях составляли исключительную монополию мужчин, то это было связано отнюдь не с биологическими различиями, изначально делающими один пол мягче и добрее другого. Мужчины попросту монополизировали войну так же, как и другие институты, в которых сосредоточена власть. Участие в войне предполагает серьезную подготовку и строгую дисциплину и требует от солдата готовности в любой момент отправиться туда, куда зовет воинский долг. На войне в основном сражаются молодые люди, в том возрасте, в котором женщины производят на свет потомство. Уделом женщин во все времена были семья и дом, и именно это надежно ограждало их от исполнения роли воина.