Есиповская летопись (Основная редакция)

Храбровавшу Ермаку з дружиною во всей Сибирстей земли, ходиша стопами свободными, ни от кого же устрашающеся, страх бо Божий на всех бяше живущих тамо, яко меч обоюду остр идый пред лицем рускаго полка, пожиная и поядая и страша. Повоева же многия городки и улусы по реке Иртишу и по великой Оби, [и] Назимъской городок взяша со князем их и со всем богатством. Возврати же ся во град Сибирь с радостию великою и корыстию.

Глава 20. О пришествии воевод и воинских людей с Москвы в Сибирь.

В лето 7091-го благочестивый царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии посла в свою державу в Сибирь воевод своих, князя Семена Волховского да Ивана Глухова, со многими воинскими людми. В то же время бысть во граде Сибири глад крепок. Да егда приидоша воинстии людие, наипаче гладу обдержащу, мнози же гладом умроша, и князь Семен умре, ту и погребен бысть. Бе же глад зимнею годиною. Егда же прииде весна, тогда же начаша тотаровя и остяки от ловитв своих приносити во град многия запасы. И паки быша во граде многия запасы изообилны житными и овошными и прочими, яж на потребу.

Глава 21. О послании царевича Маметкула к Москве.

Того же лета царевича Маметкула Кучюмова сына послаша из Сибири в царствующий град Москву со многими воинскими людьми. До того ж их приезду к Москве, Богу изволивъшу, благочестивый государь царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии ко Господу отъиде в вечный покой. По своем же преставлении на свой царский престол повеле возвести сына своего Феодора Ивановича, благочестиваго царя и великаго князя, всеа Русии самодержца, еже и бысть. И привезоша воинские людие царевича Маметкула в царствующий град Москву, и по повелению же царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Русии стреча ему была честна. И на приезде государь того царевича Маметкула пожаловал своим царским жалованием многим. Також и служилых людей, которые за ним присланы, государь пожаловал денгами, и кормом, и выходными сукнами.

Глава 22. О послех от Карачи и о убиении казаков от нечестиваго Карачи.

Того же лета приидоша к Ермаку с товарыши от Карачи послы и просиша людей оборонити их от Казачьи орды, Даша ж на том [шерть] по своей вере, что никакова зла на казаков не мыслить. Ермак же с товарыщи посоветова и повериша их безбожному и лукавому [шертованию], отпустиша к нему атамана имянем Ивана Колца, с ним же 40 человек. И егда ж приидоша сии воини к нечестивому Карачи, и внезапу вси избиени быша от нечестиваго Карачи. Слышанно же бысть во граде, яко сии воини побиени быша от нечестиваго Карачи. Ермак же и казаки, дружина их, рыдаху на мног час, аки о чадех своих. Вниде же во уши поганым, яко атамана Ивана Колца и прочих побита, и начаша во многих местех казаков побивати, где обретаемы бываху по волостем и по улусом.

Глава 23. О пришествии тотарина Карачи и прочих тотар под город Сибирь.

Того ж лета во время великого поста прииде Карача со многими воинскими людми, и облегоша град Сибирь обозами, и табары поставиша. Сам же Карача [ста] в некоем месте, иже [зовомо] Саускан, от града три поприща, многую же тесноту деяше гражденом. И тако стоя[ш]е до пролетия. Егда же бысть месяц июнь, в то же время изыдоша из [г]рада казаки тай, и приидоша ко станом Карачииным в Саускан, и нападоша на нь нощию, онем же спящим безо всякого опасения, и [побиша] множество нечестивых тотар, двух же сынов Карачиных убиша. Прочии же тотаровя разбегошася вр[о]знь. Карача же и с ним немнози за езеро убегоша. Инии же бежаш[а], идеже прочий стояху во иступлении града, и поведаша им вся бывшая на нь. Слышав же сия тии, иже во отступлении стояху града, и прибегоша в Саускан, надеяхуся казаков смерти предати, и нападоша на нь. Казаки ж в кустех крыяшеся от них, и на выласку ходяше, и биюшеся C погаными крепце. И бысть же брань до полудне, и преста бранное ополчение. Тотаровя же отступиша от них. Казаки ж во град возвратишася. Видевше Карача, яко одолети казаков невозможно, отъиде восвояси [с] срамом.

Глава 24. О убиении Ермакове и прочих с ним казаков о[т] царя Куч[у]ма.

В лето 7092-го году посланием Божиим уготовися час и прииде на воинов смерть. Приидоша от бухарцов, торговых людей, вестницы в Сибирь к Ермаку с товарыши и поведаша им, яко царь Кучюм не пропустит в Сибирь. Ермак же не со многими воинскими людми поиде на стречю их, поганы[х], по реке Иртишу в стругах. Дошедше до реки Вагая, бухарцов не обрете, и паки шед по Вагаю вверхь до места, иже зовомо Атбащ, и не обрете, и от того возвратися. Пришедши же нощи, казаки ж утрудившеся от многаго пути. Доидоша же до перекопи, ту обночеваш[а]ся и поставиша станы своя. Стража же крепце не [утвердиша] ж, ослабеша умы своими, яко приходит смертный час. Царь же узрев их, повеле тоя нощи крепко стрещи и многих тотар по многим местом розосла. Тоя ж нощи бысть дождь велий, в полунощи ж приидоша ж множество поганых, казаком же спящим без всякого опасения. И нападоша на нь, и побиша, токмо един казак утече. Ермак же, егда виде своих воинов от поганых побиеных и ни от кого ж виде помощи имети животу своему, и побеже в струг свой, и не може доити, понеже одеян [бе] железом, стругу ж отплывшу от брега; и не дошед, утопе, Божиим бо судом прииде на воинов смерть, и тако живота своего гонзнуша. Убиени же бы[ша] месяца авг[у]ста в 5 день. Слышав же сие во граде оставшая, яко атаман Ермак убиен бысть и с прочими, и плакаху по них плачем велиим зело на много время.

Глава 25. О побеге оставших казаков после Ермакова убиения и прочих.

По убиении Ермакове з дружиною оставшая во граде Сибири видяше, яко наставника злочестивыи тотаровя убиша и з дружиною его, с прочими казаками, и убояшася жити во граде, изыдоша из града тай, и поплыша вниз по Иртишу и по великой Оби, и через Камень бежаш[а] к Руси. град же Сибирь оставиша пуст.

Глава 26. О царевиче Алее Кучюмове сыне.

Егда же из града казаки побегоша, тогда же уведа царевичь Алей Кучюмов сын, яко казаки побегоша, град же остави[ша] пуст. Прииде с воинскими людми, и вниде во град, и водворися ту. Слышав же сия князь Сейдяк Бекбулатов сын, яко атаман Ермак с товарыщи на перекопи убиени быша, прочии же бежаш[а] из града, и яко облада градом царевичь Алей Кучюмов сын. И собрася со всем домом своим и с воинскими людми, и прииде ко граду Сибири, и град взя, и царевича Алея и прочих победи и изгна из града. Приемлет же сей отчину отца своего Бекбулата и тако пребываше во граде.

Глава 27. О пришествии с Москвы воеводы Ивана Мансурова и воинских людей в Сибирь.

Во второе ж лето по Ермакове убиении прииде с Москвы в Сибирь воевода Иван Мансуров с воинскими людми и доплыша реки Иртиша. Тотар же множество собрашася во уреченноем месте у реки Иртиша на брегу. Воевода ж виде таково собрание поганых и слыша, яко казаки побегоша из града, и [убояся] воевода, не приста ко брегу, но плыша вниз по Иртишу, доплыша до великой Оби. Бе бо тогда осень, и лед в реках смерзается. Иван же Мансуров виде, яко наставаше зима, и повеле поставити городок над рекою Обью против иртишышсково устья, и сяде в нем и с воинскими людми, и тако озимевше.

Глава 28. О пришестви[и] остяков под городок.

По неколицех же днех приидоша под городок множество остяков, живущих по великой Оби и по Иртишу. Начаша же к городку приступати со всех стран. Людие же из городка противляхуся им, и тако стояш[а] и бишася день цел. Нощи ж пришедши, погании же отступиша от городка.

Глава 29. О кумире остяцком.

На утрии же приидоша остяки под городок и принесоша кумира, его же вместо Бога имяху. Кумир же сей в земли их словутен. Поставиша ж сего кумира под [д]ревом и начаша ж жрети пред ним, начаяхуся помошию его християн взяти и смерти предати. В то ж время, егда жруще, стрелиша из городка из пушки и древо оно, под ним же бе кумир, разби[ша] на многия части и сего кумира. Погании же устрашишася, не ведуще, что се есть, и мняху, яко некто из лука стрелил, и реша друг ко другу: «Силни убо стреляти, яко таково древо разби». И от того часа возвратишася восвояси.

Глава 30. О пришествии воевод.

В лето 7093-го приидоша с Руси воеводы Василей Сукин да Иван Мясной, с ними же многия руския люди. Поставиша ж град Тюмень, иже преже бысть град Чингий, и поставиша домы себе, воздвигоша же церкви в прибежище себе и прочим православным християном.

Глава 31. О граде Тобольске, и о создании его, и о поставлении церкве, и о начальстве его, яко начальный град наречеся.

В лето 7095-го, при державе благочестиваго государя царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Русии и по его царскому изволению, послан с Москвы ево, государев, воевода Данило Чюлков со многими воинскими людми. По повелению государьскому доидоша до реки Иртиша, от града Сибири пятнацать поприщь. Благоизволи ту и просветити место во славословие Отцу и Сыну и Святому Духу: вместо сего царствующаго града причтен Сибири. Старейшина бысть сей град Тоболеск, понеже бо ту победа и одоление на окаянных бусормен бысть, паче ж и вместо царствующаго града причтен Сибири.

Глава 32. О взяти[и] князя Сейдяка, и царевича Казачьи орды Салтана, и Карачи и о убиении прочих.

По поставлении же града Тоболска по немнозех днех изыде князь Сейдяк из града Сибири, с ним же изыде царевичь Казачьи орды Салтан да царя Кучюма думной Карача, с ним же воинских людей 500 человек. И доидоша до места, иже имянуется Княжь луг, и начата пушати ястребы за птицами. Увидев же сих из града Тоболска воевода Данило Чюлков и воинстии людие и посоветовав, отпустиша ко князю Сейдяку посланников и повеле говорити им князю Сейдяку, чтоб он приехал в город советовати о мирном поставлении, еще бо ему сушу, яко ехидне дыхающу на православных християн и не покоряющюся, но яко змии ухапити хотя. Посланницы же, пришедше, возвестиша сия, яже повеле им изрещи Данило Чюлков. Князь же Сейдяк, слыша от них сия словеса, совет потребова с царевичем Салтаном и с Карачею, и абие совету бывшу, поиде князь Сейдяк и с ним царевич Салтан и Карача, с ними ж воинских людей поиде по их велению сто человек, прочих же оставиша вне града. Приидоша же во град Тоболеск. Воевода же Данило Чюлъков с воинскими людми стретиша во градских вратех, оружия же их повеле положити вне града. Приидоша же в дом Данила Чюлъкова и вси сядоша за стол, уже бо ястию готову сущу. Глаголаше же много о мирном поставлении. Князь же Сейдяк седяше за столом, задумався, ни пития, ни брашна вкуси. Виде же сие Данило Чюлков и рече князю Сейдяку: «[Княже] Сейдяк, что мыслиши зло на [православных] християн, ни пития, ни брашна вкуси?» Рече же ему князь Сейдяк: «Аз не мыслю на вас никакова зла». Данило же Чюлков прием чашу питию и рече: «[Княже] Сейдяк, аще не мыслишя зла ты и царевич Салтан и Карача на нас, православных християн, и выпиета чашу сию за здравие». И прием чашу питию князь Сейдяк, и начат пити, и поперхну в гортани его. По сем же прием царевич Салтан, начат пити ю, також поперхну. Еще же приемлет Карача и начат пити, и також поперхну в гортани его, Богу бо обличающ[у] их. Виде же сие воевода и воинские людие, яко [зло] мысляще на них князь Сейдяк и прочии и хотят их смерти предать, и помахав рукою Данило Чюлков, воинские же людие начаша побивати поганых. Князь же Сейдяк вкинувся в окошко, за ним же и царевичь Салтан, и Карача, но абие поимани быша и связани. Прочии же побиени быша. Слышаще стоящия вне града, яко князь Сейдяк побежден бысть, и на бежение устремишася. И таково страхование найде на них, яко и во град свой не возвратишася. Слышаще, иже во граде беша, и сии избегоша из града, и никто же остася во граде.

Глава 33. О послании князя Сейдяка, и Салтана, и Карачи к Москве.

По неколицех же днех времяни послаша князя Сейдяка, и Казачьи орды царевича Салтана, и Карачю в царствующий град Москву со многими воинскими людми.

Глава 34. О смерти царя Кучюма, идеже скончася.

Егда ж побежден бысть царь Кучюм и беже из града и с царства своего в поле, и дойде, и обрете место, и ста ту со оставшими людми. Многажды же покушашеся итти в Сибирь, и попленити агарянски грады сибирския, и месть воздати православным християном, и страхом одержим бяше прежняго ради побеждения. Некогда же покусися итти и собра оставшая [воя], елико бысть, и поиде в Сибирь. И егда доиде до реки Иртиша, еще не близ града Тоболска, и абие нападе на нь трепет и ужас, и не поиде ко граду Тоболску и ко прочим градом, но не многия веси агарянския поплени и бежа, идеже пребываше. Поведано же бысть во граде Тоболске, яко царь Кучюм поплени тотарския веси, и собрашася рускии вои, и погнаша вслед его; постигоша ж сего близ поля и нападоша на нь. И Божиею помощию воя царя Кучюма побиша, и две цариц[ы] его и сына царевича взяша, и множество богаство приобретоша. Царь же Кучюм утече не со многими людми, и доиде до улуса своего, и оставшая люди взят, и иде втаи в Колмыцкую землю и улусы; и подсмотря стада конския, и нападше отгна. Ошутивше же сего колмыцкие людие и погна[ша] его вслед, и постигоша их, воя его многих побиша и кон[и] своя отполониша. Царь же Кучюм бежа в Нагаи и тамо убиен бысть от нагай, еже бо рекоша: «Яко русскии вои уведают, яко ты зде пребываеши, да и нам такожде сотворят, яко ж и тебе». И ту [сконча] живот свой.

Глава 35. Благодарение Богу.

Оттоле же солнце ев[а]нгелское землю Сибиръскую [осия], псаломский гром огласи, наипаче же во многих местех поставишася гради и святыя Божия церкви, и монастыри создашася во славословие Отцу и Сыну и Святому Духу, в прибежище же православным християном. И мнози невернии, уведевше християнскую веру, крестишася во имя Отца и Сына и Святаго Духа и от неверия бысть верни. И повсюду благодать излияся Божия в Сибирстей земли по писанному: «Посетил еси землю и упоил ея, умножил еси обогатити ея». Идеже в слух никому же прииде, идеже ныне гради и веси и в них внутренняя жития, множество православных разсеяшася по лицу всея Сибирския земли. И о сих до зде. Паче ж ко исправлению приидох.

Глава 36. Имей же [помочь], исправляющу летопи[си] сия, еже о взятии Сибири и победе сицеве.

В лето 7129-го Божиим изволением и повелением же благочестиваго и христолюбиваго государя царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии и благословлением краснейшаго святителя Филарета Никитича, патреарха московскскаго и всеа Русии, поставлен бысть в Сибири, в Тоболск, первый архиепископ Киприян, бывый прежде на Хутыни архимарит. И во второе лето престолъства своего [воспомяну] атамана Ермака и з дружиною и повеле разпросити Ермаковъских казаков, како они приидоша в Сибирь, и где с погаными были бои, и ково где убили погании на драке. Казаки ж принесоша к нему написание, како приидоша в Сибирь, и где у них с погаными бои были, и где казаков и какова у них имянем убили. Он же, добрый пастырь, попечение имея о них, и повеле убитых имена написати в церкви Софеи Премудрости Божия в соборной синодик, и в православную неделю кликати повеле c прочими пострадавшими за православие вечную память.

Глава 37. Синодик казаком.

В лето 7089-го, при державе благочестиваго царя и великаго князя Ивана Васильевича всеа Русии, избра Бог и посла не от славных мужь, ни царска повеления воевод очистити место свят[ыни], и победити бусорманъского царя Кучюма, и разорити богомерская их нечестивая капиша, но и еще быша вогнеждение зверем и водворение сирином. Но на тех местех поставишася гради и воздвигошася святыя Божия церкви в прибежище православным християном, во славословие Отцу и Сыну и Святому Духу. Но от простых людей избра Бог и вооружи славою и ратоборством и волностию атамана Ермака Тимофеева сына Паволскаго и со единомысленною и предоброю дружиною храбровавщею. Забыша света сего всю честь и славу и плотскую сладость, и смерть в живот [преложища]. И восприимще щит истинныя веры, и утвердившеся мужественно, и показавъше храбрость свою пред нечестивыми, и вси глагол[юще]: «Достойни умрети за истинныя святыя Божия церкви, и за истинную веру пострадати, и благочестивому царю послужити». И всю надежду свою на Господа твердо положили, яко не от многих бо вои победа бывает, но свыше от Бога, и может бо и [безпомощным] помощи на проявляющихся агарян. И вся сия совершися Божиим промыслом.

И приидоша сии воинстии людие в Сибирьскую землю в их нечестивыя улусы безстрастни, и противънии собрашася во уреченном месте у реки Иртиша на брегу под Чювашевым. И насеяшася множество их, яко травы селны. И [бысть] с ними бой велик октября в 23 день, [и] бияше православное воинство нечестивых Божиею помощию, яко ж класы. На том месте убиенным вечьная память болшая.

Тоя же зимы Ермакове дружине без опасения идущим к рыбной ловли под Ябалак. Погани же внез[а]пу на станы их нападоша и побиша. На то[м] деле убиенным вечьная память средняя.

Во второе же лето по си[би]рском взятии храбровавшу Ермаку [с] своею дружиною и обнажиша мечи своя на нечестивыя, и воеваш[а] по реке Иртишу и по великой Оби, Назим, городок остяцкой, взяша и со князем их и со многими остяки и поплениша. И на том деле в хождении их убиеным вечная память большая.

В третие же лето по сибирском взяти[и] [посла] Карача, думный царя Кучюма, послов своих к Ермаку с товарыщи по люди, оборонити его от Казачьи орды. И Ермак по совету своего товарства повериша их нечестивому и безверному [шертованью], отпустиша к нему, Караче, атамана имянем Ивана Колца да с ним 40 человек. И сии сами предашася в руки нечестивых и тамо вси избиени быша. И на том деле убиенным вечная память болшая.

В четвертое лето по сибирском взятии августа в 5 день приидоша вестницы к Ермаку с товарыщи от бухарцов торговых людей, что их царь Кучюм не пропустит. И Ермак на стречю бухарцов поиде. И доидоша до реки Вагая и обначеваш[а] на перекопи; погании же подсмотриша их и нападоша на станы их нощию. Но посланием Божиим уготовися час и прииде на воинов смерть, и тамо вси избиени быша. И на том деле убиенным Ермаку и еже изволи им Бог живот скончати, вечная память болшая и возглас болшей.

Имяна их в синодики написаны, где которые убиены. Зде же о сем оставих, а се написах к своему изправлению.

Упраз[д]ни[м]ся, братие, паки на Божия чюдеса, еже содеяшася во дни наша в новопрозвещеных местех о Христе Исусе, Господе нашем, Ему же слава со Отцем и Святым Духом, яко [благословен] еси во веки веком. Аминь.

Приложение 1. Имена казаков из синодика

Яков, Роман, Петр 2-жды, Михайло, Иван 2-жды, Ермак Тимофеев сын Поволского.

На Абалацком озере побиша.

Окул, Иван Карчига, Богдан Брязга, Сергей, Иван, Андрей, Тимофей.

ходиша и городки имаша.

Атаман Микита, Иван, Онанья, Онцыфор, Иван, Григорей, Андрей, Алексей, Никон, Михайло, Тит, Феодор, Иван, Артемей, Логин.

Призвав Карача.

Атаман Иван Колцо, Володимер, Василей 2-жды, Лукьян.

Приложение 2. Статья, предшествующая Есиповской летописи

Подлинное аписание Сибирского государства городом, и островом, и рекам, которая река ис которых мест вышла, и которая река в которую реку устьем впала, и которые реки своими устьи впали в море, и по которым рекам стоят государевы городы и остроги, и каковы по тем по рекам розных языков люди имеют жительство, и у которых людей грамота есть, и чем питаютца, и какие звери в Сибирской стране в лесах и в степях, и межь которых рек, и в которыхь языцех ови звери на одеяние розное, а инии двое копити на препитание человеком; и того Сибирского государства во всех реках каковы рыбы по устроению Божию, и каков тем рыбам зов розными имяны, и сколько государство Сибирское отстоит от государьства Московского, и сколько межь сибирскими городами ходу водяным путем большими судами и степьми, и сухим путем большими и малыми людми недель и днищ, и то писано в сей росписи подлинно порознь по стотьям.

Сия убо Сибирская страна от полунощья на север отстоит от государства Росийского от царьствующаго града Москвы д[о] перваго сибирского града Верхотурья две тысечи верст. А поспевают зимним путем с возами недель в шесть и в сем, а скорою ездою в три недели безо всякие мешкоты, только на переменных подводах.

Первой город Верхотурье стоит на Камени вниз реки Туры на левой стороне. А под тем городом Верхотурьем река Тура вышла ис Камени, и около того Верхотурского города леса многие, а по Туре реки вниз пашенные места и деревни многие. А ясачные люди около Верхотурья словут вогуличи, живут кочевьем, а грамоты у них и веры нет, питаютца рыбою и сохатым зверем, лосми и олянями. А государев ясак дают соболи, и бобры, и лисицы, и белки. А рыба в Туре нельма, харьюз, таймень и белая рыба всякая, кроме леща, да головля, да судока, да красной рыбы никакой нет д[о] Тюменского города. А рекь меж Верхотурского города и Туринского острогу, кои впали в Туру реку, на низ пловучи, с правые стороны Чорная, Сада, Тагиль. А по тем рекам живут государевы пашенные крестьяня Верхотурского уезду.

острог Туринской, Епончин тоже, стоит на той же реке Туре, вниз пловучи, на правой стороне. И около Туринского острогу места пашенные и многие села и деревни государевых пашенных крестьян. А ясачные люди Туринского уезду тотаровя, живут кочевъем, а грамота у них и вера по [Ма]аметову закону, питаютца рыбою, и скотом, и сохатым зверем, лосьми и оленьми. А государев ясак дают соболи, и бобры, и лисицы, и бельки. А рыба в Туре реке та ж, что и на Верхотурье. А рек меж Туринского острогу и Тюмени, кои впали в ту ж реку, на низ пловучи, с правые стороны Ница, а в Ницу впала река Кырга, Ирьбит с правую сторону вниз по Нице, а с левую сторону впала в реку Ницу река Нейва. А по тем рекам живут государевы пашенные крестьяня Верхотурского и Япончинского уезду.

город Тюмень стоит на реке ж Туре жь, вниз пловучи, на правой стороне. Под ним река Тюменька. Около того Тюменского города места пашенные и многие села и деревни государевых пашенных крестьян и деревни тюменских детей боярских и служилых и посадцких людей. А служилые и ясачные люди около Тюменского города тотаровя, живут кочевьем, а грамота у них по Мааметову ж закону, хлеб пашут яровой, к тому питаютца скотом и рыбою. А государев ясак дают соболи, и бобры, и куницы, и лисицы, и белки. А рыба в Туре реке белая, та ж, что на Верхотурье и в Туренском остроге, а красная рыба, а осетр и стерледь всходит ис Тоболака. А город Тюмень стоит на высоком месте на красном, а с одну сторону прилегла степь в Колмаки и на Уфу. Из степи приходят колмыцкие люди с торгом. А с Тюмени ходу до Тобольска восмь или девять дней рекою Турою и Тоболом и Иртишом большими судами. А рек меж Тюменским и Тобольским городом река Пышма, впала в Туру с правые стороны, а Тура река впала в реку в Тобол с левую сторону, а Тоболъ впал в Ыртиш с левую ж сторону, да в Тобол реку впала река Тавда с левую сторону.

И на той реке Тавде стоит город Пелымь, а выше Пелыми пали реки в реку Сосву река Лозва с левую сторону, и то стала Тавда. И в тое реку Тавду пала с правую сторону река Кашай. И по тем рекам живут вогуличи Верхотурского и Пелымского уезду, а грамоты у них и веры нет, а государев ясак дают соболи, и бобры, и лисицы, и бельки. А рыба в Тавде реке белая и красная есть. А около Пелыми прилегли лесные и болотные места. И уезд Пелымской сшолся з Березовским уездом, а пашенных мест мало.

город Тоболеск стоит на высоком месте на реке Иртише, вниз пловучи, на правой стороне. А Иртиш река впала в Опь. А вверхь по Иртишу на правой стороне стоит город Тара, а под ним река Аркарка. А по той реке Иртише пашенные места многие и луговые, хлеб родитца, а в вершинах степь, качюют калмаки. А грамота у них и вера по [М]ааметову закону. А около Тобольска и Тары в уездех ясачные люди тотаровя.

Река Об великая, по той реке Обе снизу от моря стоит город Березов, вверхь идучи, на правой стороне. А пашенных мест нет, хлеб не родитца, пришли места лесные, и болотные, и ниские, и стюдено, овощ никакой не родитца. А рыбы и птицы много. А живут остяки, питаютца рыбою и зверьми, а язык сургутцкой и березовской один.