§ 3.6. Атрибуции в различных областях человеческой деятельности

Атрибуции, как психологические механизмы, процессы их использования и результаты этих процессов — чрезвычайно широко распространенные явления. Они — неотъемлемая сто­рона межличностных отношений.

Следовательно, теория атрибуции, которая в последние де­сятилетия так быстро развивается особенно в США, может иметь самые многочисленные и разнообразные применения в различных областях человеческой деятельности. Некоторые из этих применений уже намечаются и наша задача здесь — вкрат­це ознакомить читателя с ними. Это полезно также для нашей основной задачи — выяснения роли атрибуции в области этно­психологии.

1) Атрибуция в области права. Судебные решения могут быть ошибочными, и это давно известно. В чем причина таких оши­бок? Причин, конечно, много, но среди психологических при­чин, по—видимому, одно из первых мест занимают неверные атрибуции. Психолог С. Ратус приводит пример из судебной практики: некоего П. Херста суд приговаривает на определен­ный срок тюремного заключения, считая его виновным в наме­ренном нарушении закона. Иначе говоря, суд осуществил по отношению к нему диспозициональную атрибуцию: приписал со­знательное намерение, антизаконную установку.

Однако через некоторое время президент республики осво­бождает П. Херста от наказания на том основании, что его не­законные действия были обусловлены внешними обстоятельст­вами. А это означает, что президент применил атрибуцию про­тивоположного характера, а именно - ситуативную атрибуцию по поводу того же поведения'. Вполне понятно, что из судеб­ной практики можно привести неограниченное количество та-

¹ См.: Rathus, S. A., Psychology. 3rd ed., New York a. o., 1984, p. 644.

108 Альберт Налчаджян

ких фактов, свидетельствующих о возможностях теории атри­буции.

2. 
   В семейной жизни атрибуции тоже играют заметную роль.
   Когда родители и дети оценивают друг друга, стараются понять
   мотивы поведения друг друга, предвидеть будущие действия и
   т.п., то в этих процессах значительное место занимают атрибу­
   ции всех разновидностей: внутрисемейные конфликты очень
   часто возникают вследствие того, что члены семьи приписыва­
   ют друг другу противоположные и неприятные намерения. Но
   особенности психической жизни таковы, что когда во взаимо­
   отношениях людей превалируют положительные идентифика­
   ции и чувства, увеличивается число также положительных ат­
   рибуций. Именно это мы видим в семье, особенно во взаимо­
   отношениях родителей и детей.
   
3. 
   В области педагогической деятельности, особенно в шко­
   лах, атрибуции учеников и учителей играют важную роль и не­
   редко создают острые конфликты, выступают в виде взаимных
   обвинений. Слабые ученики, чтобы как—то оправдать свое ака­
   демическое отставание, обвиняют учителей, утверждая, будто
   они плохо обучают, неважно знают свой предмет, имеют не­
   приятные черты характера и т.п. Во многих из подобных слу­
   чаев мы имеем дело с атрибуциями.
   

Там, где есть обвинение (политическое, юридическое и т.п.), там непременно вы найдете и атрибуции. Очевидно, что в про­цессе дискредитации противника, совместно с атрибуциями, используются также механизмы проекции и рационализации, которые, таким образом, нередко образуют защитно—адаптив­ные комплексы. Материал о работе всех этих механизмов и их комплексов можно найти в речах политических деятелей, в ма­териалах политических судебных процессов и в других публи­кациях. Это обширная область психологических исследований.

§ 3.7. Атрибуции в межэтнических отношениях

Механизм атрибуции играет существенную роль в межэтни­ческих отношениях. Атрибуция при этом выступает в различ­ных своих разновидностях и направленности. Рассмотрим не­которые из них и попытаемся понять, каковы функции атрибу­ции, когда она используется на уровне этносов.

Атрибуция используется этническими группами в первую очередь для того, чтобы создать о себе положительное пред­ставление. Иначе говоря, она является одним из основных ме­ханизмов создания я—концепции этноса. Это происходит, в ча­стности, путем создания о себе системы положительных сте­реотипов.

Мы уже знаем, что часть положительных стереотипов (и эт­нических стереотипов вообще) имеет реальную основу: у этно­са могут быть положительные черты и достижения, которые от­ражаются в этнических стереотипах. Например, если этнос многочислен, обладает огромной территорией и военной мо­щью, то ясно, что соответствующие психические образы в структуре самосознания этноса соответствуют реальности. Та­ковы положительные представления о себе русских, китайцев, французов, американцев и других народов.

Механизм атрибуции необходим тогда, когда этнос желает создать о себе такие представления, для которых нет достаточ­ной объективной основы. В таком случае самоатрибуции до­полняют положительную я—концепцию, в определенной мере устраняют в ней противоречия и несовместимости отдельных частей, способствуя созданию целостного самосознания, содер­жащего обобщенную положительную самооценку.

Вполне понятно, что в процессе использования самоатрибу­ции допускаются все основные ошибки, свойственные этому механизму. Свои неудачи этносы приписывают внешним об­стоятельствам, а успехи — своим положительным чертам. На­пример, почему потерпел поражение Наполеон в войне против России? Французские и другие западноевропейские историки преувеличивают в этом значение страшной русской зимы и других внешних неблагоприятных обстоятельств, одновремен-

ПО Альберт Налчаджян

но недостаточно учитывая доблесть русских войск, народного ополчения и мудрость полководцев во главе с Кутузовым. Рус­ские же историки делают атрибуции обратного характера, и тут их выводы оказываются более реалистическими¹. — Адольф Гитлер тоже, если верить немецким историкам, потерпел со­крушительное поражение в войне против СССР, поскольку по­вторил ошибку Наполеона и зимой оказался на снежных про­сторах России. О стратегических и других ошибках фюрера обычно говорят как о второстепенных причинах поражения Германии в войне против России. Сам Гитлер же обвинил выс­ших офицеров своей армии, которые якобы предавали его².

Работу механизма самоатрибуции нетрудно видеть во взаи­моотношениях колониалистов и колонизированных народов. В идеологии колониалистов он принимает вид самоатрибуции долга: английские и другие колониалисты утверждали, что их "долг" — облагодетельствовать туземцев¹. Правда, при этом у них действовали и другие мотивы, например желание прослав­лять себя и свою страну, овладеть чужим богатством и т.п. Это явление наблюдается и в наши дни, когда более сильные наро­ды с имперскими стремлениями навязывают слабым свою опе­ку, о которой те не просили.

Такая межэтническая установка, по—видимому, является ре­зультатом особого развития культуры метрополии. Э. Сайд от­метил, например, значение идей Т. Карлейля и подобных ему авторов в формировании колониальной идеологии⁴. Творчество таких авторов предстоит исследовать в свете новейших проблем этнопсихологии.

В. Гетероатрибуции

Так назовем атрибуции представителей одного этноса отно­сительно другого народа. Ясно, что и в этом случае атрибуция,

' См.: Тарле

212.

нередко сочетаясь с проекцией, лежит в основе создания гете-ростереотипов. Наблюдая поведение представителей другого этноса, считают его особенности преимущественно выражени­ем их черт, внутренних мотивов и установок.

Основная ошибка атрибуции в этом случае особенно четко выступает тогда, когда стремятся понять успехи и неудачи, по­беды и поражения другого народа, их причины и обстоятельст­ва. Ясно, что успехи приписываются внешним благоприятным обстоятельствам, а неудачи — их внутренним недостаткам, не­правильным, нереалистическим целям и мотивам. Мы помним, что при оценке успехов и неудач собственной нации эти отно­шения имеют обратные знаки.

§3.8. "Компромиссные" атрибуции

Мы видели, что основная ошибка атрибуции довольно час­то допускается и в тех случаях, когда этносы оценивают друг друга, желая понять мотивы поведения, психические черты и установки общеэтнического уровня. Но у читателя может со­здаться впечатление, будто при взаимных восприятиях и оце­нивании (как и в случае индивидов) всегда имеют место край­ние случаи: поведение чужого приписывается только его внут­ренним мотивам и чертам (при полном игнорировании ситуа­тивных факторов), т.е. с помощью внутренней атрибуции, тогда как собственное поведение понимается только на основе внеш­ней (ситуативной) атрибуции.

Наша идея состоит в том, что хотя такие тенденции сущест­вуют, они почти никогда не бывают абсолютными, не выступа­ют в "чистом" виде. Общая закономерность состоит в сочета­нии этих двух типов атрибуции - внутренней и внешней, при преобладании в каждом конкретном случае одной из них. Речь идет, фактически, о существовании и сочетании двух атрибу­тивных стратегий, в результате чего создается более гибкая и реалистическая компромиссная атрибуция. Когда индивид пси­хологически готов в равной мере использовать обе стратегии атрибуции, у него больше шансов объективного познания дру­гих людей и их поведения, чем в том случае, когда он персеве-ративно придерживается только одной из них.

112 Альберт Налчаджян

Преобладание той или иной атрибутивной стратегии в по­знавательных процессах человека зависит от того, какое пове­дение других он пытается понять и объяснить; 1) успехи враж­дебного этноса, его хорошие дела объясняются внешними бла­гоприятными обстоятельствами (т.е. преобладает ситуативная атрибуция), тогда как неудачи и плохие дела приписываются его внутренним свойствам и мотивам (при этом преобладает внутренняя атрибуция); 2) успехи и благородные деяния своей нации объясняются преимущественно ее положительными чер­тами, талантами и благородными мотивами, тогда как плохие дела — внешними неблагоприятными обстоятельствами. Когда между этносами существуют враждебность и конфликты, эти атрибутивные стратегии становятся крайними и очень трудно придерживаться компромиссной стратегии¹.

Очевидно, что когда подобные процессы происходят в го­ловах значительного числа представителей этносов, особенно во время групповых обсуждений, они приводят к образованию искаженных представлений об этнических группах. Знание этого необходимо этнопсихологу для того, чтобы найти пути преодоления искажающих тенденций — добиваться объектив­ного познания этносов и их взаимоотношений. Знание иска­жений и их психологических причин необходимо, поскольку зачастую на таких ложных представлениях строятся политиче­ские действия. Политические лидеры наций — часто самые предубежденные люди.

§ 3.9. Обвинение жертвы — защитный механизм господствующей группы

А. Фрустрации господствующих этносов

Мы как—то говорили уже в данной главе, что до сих пор внимание исследователей в основном привлекали защитные механизмы подчиненных, порабощенных этносов, националь­ных меньшинств, живущих в полиэтнических обществах. И это неудивительно, поскольку этнозащита для них — весьма акту­альная, насущная проблема и во многих случаях определенные

Эмпирические данные, подтверждающие эти утверждения, мы получили с по­мощью опросов, проведенных в Армении в мае—июле 1999 года.

аспекты этого процесса бросаются в глаза. Однако нами бы­ло отмечено также, что этническая самозащита свойственна и доминирующим, господствующим над другими народами этносам.

Но возникает вопрос: что же их фрустрирует как этносов, если они господствуют? Как личности, члены господствующе­го этноса могут переживать многие из тех фрустраций, которые возникают у всех людей. В данном случае речь идет об этниче­ских фрустрациях: какие они переживают фрустрации как этно-форы с соответствующим этническим самосознанием, и с по­мощью каких механизмов защищаются от фрустраторов?

Мы считаем, что господствующий этнос и его члены фрус-трируются по крайней мере в следующих случаях: 1) от общих экономических трудностей, например, в период кризисов; 2) от попыток этнических меньшинств улучшить свой социаль­но—экономический статус и политическое положение; это они оценивают как соперничество; 3) совершая несправедливость и жестокость по отношению к угнетенным народам, господству­ющие этносы могут переживать когнитивный диссонанс и дру­гие внутренние конфликты из-за того, что их практические жестокие действия могут противоречить их представлениям о себе как моральных, возвышенных, цивилизованных людях. Иначе говоря, в таких случаях возникает конфликт между по­ложительными автостереотипами этноса и его реальным пове­дением; 4) сильными фрустраторами для господствующих, им­перских наций являются поражения — военные и политичес­кие. Так, считается¹, что развал Британской империи нанес со­крушительный удар по самосознанию англичан, по их чувству гордости как нации завоевателей. Возможны и другие фрустра­ции господствующих этносов, в частности такие, которые воз­никают вследствие их соперничества.

Отсюда ясно, что и господствующие нации тоже нуждаются в этнопсихологической самозащите и мы должны исследовать специфику их психологической самозащиты, так как их фрус­трации тоже специфичны.

При этом всегда надо иметь в виду, что победа, успех тоже являются стрессорами и фрустраторами уже хотя бы потому,

См., например: Трухановский В. Г. Уинстон Черчилль. 2-е изд., М., 1977.

114 Альберт Налчадмсян

что сразу же вызывают тревогу перед возможной потерей того, что уже приобретено, может быть, с большим трудом. Этот страх, сочетаясь с постоянной тревожностью, делает завоевате­лей и удачливых лидеров подозрительными и агрессивными. У них развиваются параноидальные черты, как и у диктаторов.

Доминирующий этнос, фрустрируясь, использует ряд за­щитных механизмов, в том числе агрессию, проекцию, рацио­нализацию и другие. Здесь мы рассмотрим защитный комплекс, известный под названием механизма обвинения жертвы.

При первом подходе к этому механизму можно просто ска­зать, что, потерпев поражение в каком-либо предприятии, гос­подствующий этнос в лице (прежде всего) своих лидеров, об­виняет жертву и этим путем несколько смягчает свои страда­ния. Но возникает вопрос: с помощью каких конкретных меха­низмов это делается? Какими способами создается психологи­ческое основание для такого обвинения?

Мы считаем, что для того, чтобы обвинение жертвы было обоснованным и играло свою роль защитного механизма, нуж­на работа ряда других механизмов, которые фактически входят в единый комплекс. Речь идет о следующих механизмах: 1) про­екция обеспечивает то, что представитель господствующего эт­носа видит свои недостатки в жертве, вне себя. Представители подчиненных этносов, по его мнению, агрессивны, честолюби­вы, хитры, ленивы и коварны и т.п.; 2) атрибуции обеспечива­ют приписывание этим людям дополнительных неприятных черт; 3) в результате работы этих механизмов происходит дегу­манизация жертвы, что облегчает применение к ней самых же­стоких и аморальных мер и способов наказания и контроля; 4) агрессор (господствующий этнос) заранее пускает в ход рацио­нализации для оправдания того, что произойдет в будущем. Ес­ли все эти процессы в какой—то степени уже имели место, пси­хологическая подготовка в основном обеспечена: будущая жертва виновата и заслуживает наказания. В результате этих за­щитных процессов активизируются воспроизведение и созда­ние отрицательных гетеростереотипов, создается отрицательный образ жертвы.

Все эти механизмы и процессы продолжают действовать и в дальнейшем - как в ходе "справедливого наказания" жертвы, так и после этого; агрессор получает все новые факты и "сви­детельства" о "подлости" жертвы, которая еще осмеливается оказать сопротивление "справедливым действиям" господству­ющей "благородной" нации.

Существование устойчивого отрицательного образа угнетен­ного этноса представляет большую опасность для него по не­скольким причинам: 1) этот образ может стать психологичес­кой основой для будущих агрессивных действий против него; 2) он может частично приниматься членами самого угнетенно­го этноса, стать частью их самосознания, порождая комплекс неполноценности. Вследствие этого угнетенные народы могут считать, что заслуживают то оскорбительное положение, в ко­тором находятся. Это их "доля", "бог так предрешил" и т.п. Та­кой фатализм губителен для народа.

Фактически обвинение жертвы как механизм, используемый господствующей нацией, и его последствия в виде комплекса неполноценности и фатализма угнетенных народов, являются психологическими предпосылками их геноцида.

Идея существования механизма обвинения жертвы в обще­ственных науках и в психологии явно или неявно бытует уже несколько десятилетий. Так, еще в 1944 году известный швед­ский экономист Гуннар Мюрдаль опубликовал книгу под заго­ловком "Американская дилемма"¹, в которой высказал мысль, что плачевное состояние угнетенной группы - это ответствен­ность доминирующего большинства. Это проблема не столько черных, сколько белых. И вообще, за возникающие социаль­ные проблемы в конце концов ответственны те этнические группы общества, которые пользуются властью и экономичес­кими ресурсами. Поскольку в США, среди белых американцев англосаксонского происхождения, широко распространена точка зрения, согласно которой негры сами виноваты в своих трудностях, ибо они, мол, ленивы, не могут получить образо­вание (не любят учиться), агрессивны, гиперсексуальны и т.п., то мысль Г. Мюрдаля ясна: не обвиняйте жертву, виноваты вы

См.: Myrdal, Gunnar, An American Dilemma: The Negro Problem and Modern Democracy. New York: Harper, 1944.

116 Альберт Налчаджян

— господствующие. За созданные ими же проблемы доминиру­ющие группы обычно обвиняют своих же жертв, угнетенных. "Обвинение жертвы" - широко распространенное явление во всех человеческих отношениях, в том числе и во взаимоотно­шениях этносов. В настоящее время это явление уже привлека­ет к себе внимание многих психологов, а У. Райан даже напи­сал об этом целую книгу¹. Мы же предложили ряд новых идей о том, каким образом это явление выступает у господствующих этносов в качестве их этнозащитного механизма. Выскажем еще ряд соображений, которые помогут дальше развивать науч­ные представления об этом интересном явлении.

Во—первых, исходя из того, что уже сказано о механизме об­винения жертвы как средства этнической самозащиты господ­ствующих и агрессивных этносов, можно развить частную тео­рию о самозащите таких этносов и о том, каким образом сис­тематическое использование этого и связанных с ним механиз­мов влияет на структуру этнического характера. Это чрезвычай­но интересный вопрос. Поскольку механизм обвинения жерт­вы фактически является патологизированной формой самооправ­дания, оно может приостановить моральное созревание нации, ее эмпатических способностей. Народы метрополий, как мы предполагаем, должны страдать определенными чертами мо­рально—психической незрелости, если судить о них по шкале Л. Кольберга. Эти народы плохо понимают тех, кто страдает, но зато неплохо понимают себе подобных. Они становятся чрезмерно жестокими к тем, кто отличается от них, кто слаб и страдает, кто с ними не согласен в более или менее важных во­просах.

Вообще парадокс: защищать демократию, убивая мирных жи­телей. Но ведь это же арабы и сербы, а не белые американцы!

Вернувшись к психологическим аспектам проблемы, можно предложить также следующее: явление "обвинения жертвы" следует рассмотреть в контексте более широкой проблематики виктимологии, комплексной науки о жертвах, и в связи также с проблемами этнопсихологии. Здесь открываются большие воз­можности междисциплинарных исследований.

' Ryan, William, Blaming the Victim. Rev. ed., New York: Random Hause, 1976.

г

Этнозащитные механизмы и процессы 117

§ 3.10. Этническая специфичность атрибутивиых процессов

Хотя атрибуция — общечеловеческое явление, можно пред­положить, что она имеет этническую специфичность. Речь идет о том, что, по-видимому, русский, француз, немец и предста­вители других национальностей осуществляют атрибуции нео­динаково; предпочитают различные виды атрибуций; склонны по—разному сочетать различные виды этого психологического механизма (например, внутренние и внешние, каузальные и ат­рибуции черт и другие); склонны по—разному сочетать атрибу­ции с другими адаптивными механизмами и т.п.

Эти этнические различия зависят: 1) от различий культур эт­носов; 2) от различий их истории развития; 3) от различий их теперешнего статуса в межэтнических отношениях.

Например, вряд ли можно сомневаться в том, что атрибуции господствующих и подчиненных этносов не могут быть одина­ковыми. Поскольку здесь мы говорим об этнозащитной функ­ции атрибуции, то ясно, что поскольку различны их фрустра­ции, должны наблюдаться различия и в их атрибуциях (а так­же в остальных защитных механизмах). Мы знаем, например, что агрессивность преследуемых этносов выражается не так, как агрессивность господствующих этносов. Если, скажем, подчиненный этнос создает агрессивные анекдоты о господст­вующем этносе, то господствующий этнос может применять физическую агрессию. Агрессивные действия могут сочетаться с агрессивными атрибуциями.

Очевидно, что эти идеи можно конкретизировать на основе сравнительных этнопсихологических исследований. Следует выяснить, каким образом используются атрибуции при одина­ковых фрустрациях. Или когда два этноса, конфликтуя, фруст-рируют друг друга, каким образом они осуществляют психоло­гическую самозащиту? При обсуждении данного вопроса сле­дует иметь в виду, что ситуация конфликта актуально (здесь и сейчас) неодинакова для каждой из сторон. Она другая и для незаинтересованного "объективного" наблюдателя. Поэтому стороны конфликта и посредник видят различные проблемные ситуации.

118 Альберт Нсычаджян

§3.11. Атрибуция и дегуманизация

Что такое дегуманизация? Это то явление, когда другого (чаще всего - представителя другого этноса): 1) считают лишенным по­ложительных человеческих черт; 2) приписывают отрицательные черты; 3) когда на него проецируют собственные отрицательные черты; 4) приписывают "нечеловеческие", животные и преступ­ные мотивы и действия; 5) и когда создают о нем систему отри­цательных стереотипов. Как мы видим, дегуманизация осуществ­ляется в основном с помощью процессов атрибуции и проекции.

Проблема, которая здесь занимает нас, следующая: в каких условиях дегуманизация одним этносом другого бывает более полной, глубокой и устойчивой. Хотя история дает нам много свидетельств того, что и этносы, живущие долгое время по со­седству, могут враждовать между собой и даже уничтожать друг друга, тем не менее мы считаем возможным выдвинуть гипоте­зу, сводящуюся к следующим утверждениям: 1) дегуманизация тем полнее и успешнее, чем меньше непосредственных контак­тов между этносами; 2) увеличение пространственной удален­ности тоже увеличивает вероятность взаимной дегуманизации этносов; 3) следовательно, конфликты, возникающие между эт­носами, до этого жившими очень далеко друг от друга, бывают более острыми и разрушительными, чем конфликты непосред­ственных соседей; 4) Чем полнее дегуманизация, тем сильнее взаимные ненависть и агрессия этносов.

Можно найти целый ряд исторических фактов, доказываю­щих справедливость этой гипотезы: 1) отношение руководства Германии к армянам и оказание помощи Турции в организа­ции и осуществлении геноцида армян 1915-1923 годов¹; 2) пла­ны и распоряжения руководства гитлеровской Германии об уничтожении евреев, славян и других народов, осуществление геноцида этих народов силами гестаповцев и предателей из числа народов—жертв, при поддержке немецкого народа².

А теперь приведем интересный пример из истории этноге­неза русского народа. Согласно источникам³, русские (россы)

¹ См.: КиракосянДж. Младотурки перед судом истории. Ер., ''Айастан", 1986. ⁵ См.: Геноцид. — В кн.: Армянский вопрос. Энциклопедия. Отв. ред. К. С. Ху-

давердян. Ереван, 1991, с. 110-111 и др. ³ См.: Русские. Историко-этнографический атлас. М., 1964.

были этнической группой, живущей на южных прибрежных районах Балтийского моря. Неизвестно, к какой языковой группе или суперэтносу принадлежали россы. Есть несколько предположений, одно из которых утверждает, будто они были германским этносом, но враждовали с кельтами и часто вели войны против них. В IX веке по неизвестным причинам они покидают свою этническую родину и переселяются в равнин­ные места, простирающиеся севернее Понта Эвксинского (Черного моря). Они завоевывают Киев, даже идут походом на Византию. В 852 году они овладевают принадлежащим славя­нам городом Киевом, здесь создают свое государство и начина­ют ассимилироваться со славянами.

В X-XI веках из слияния славян и россов возникает новый этнос - русский народ. Не вникая в другие исторические по­дробности, приведем отрывок из труда Л. Н. Гумилева, кото­рый непосредственно касается проблемы конфликтов и помо­жет нам обосновать развиваемую здесь концепцию:

"В IX в. русская держава имела мало друзей и много врагов. Не следует думать, что наиболее опасными врагами обязатель­но являются соседи. Скорее наоборот: постоянные мелкие стычки, вендетта, взаимные набеги с целью грабежа, конечно, доставляют много неприятностей отдельным людям, но, как правило, не ведут к истребительным войнам, потому что сторо­ны видят в противниках людей. Зато чужеземцы, представите­ли иных суперэтносов, рассматривают противников как объект прямого действия. Так, в XIX в. американцы платили премию за скачьп индейца, как за волка, или уподобляли негров вьюч­ным животным. А в XX в. суперэтнические различия не умеря­лись даже той долей гуманности, которая имела место в XIX в. Поэтому войны между суперэтническими целостностями, укра­шавшими себя пышными конфессиональными ярлыками, ве­лись беспощадно. Мусульмане объявляли "джихад" против гре­ков и вырезали во взя.тых городах мужчин, а женщин и детей продавали на невольничьих базарах. Саксонские и датские ры­цари поголовно истребляли лютичей и бодричей, а англосаксы так же расправлялись с кельтами. Но и завоеватели не могли ждать пощады, если военное счастье отворачивалось от них"¹.

Гумилев Л. Н.

Реальная жизнь и взаимоотношения этносов, конечно, сложнее, но в этих утверждениях, безусловно, есть доля прав­ды. Мы знаем, и это в настоящее время подтверждено в соци­ально—психологических экспериментах, что когда два человека или две семьи (две группы вообще) знают, что должны долгое время жить по соседству или совместно, они начинают припи­сывать друг другу в основном положительные черты и мотивы. Такая тенденция имеется и у этнических групп, живущих в од­ном многоэтническом обществе или в соседних моноэтничес­ких государствах. Эта тенденция положительных атрибуций не всегда побеждает, но является всегда тем психологическим ре­зервом, на который можно опираться для нормализации ме­жэтнических отношений.