Евфросиния Керсновская Сколько стоит человек (Повесть о пережитом) пролог тебя нет со мной, но ты — в моем сердце
жүктеу/скачать 4.09 Mb.
|
| Сидячая забастовка
Эхо этих расстрелов прокатилось по всем шахтам и рудникам, где работали каторжане. Они жили в одиннадцатом лаготделении — в долине рядом с кладбищем под Шмитихой, и им было хорошо видно, как подъезжали грузовики, груженные трупами, как из-под окровавленного брезента выгружали трупы и сваливали их в заранее выкопанные канавы, полные воды. С каким настроением пошли после этого люди на работу, догадаться нетрудно. Мрачно молчали они в раскомандировке, получая наряд. Ни слова не говоря, пошли в шахту, получили инструмент, пришли на участок и сели. Я поняла: работать они не будут. Они сидели и молчали. Я стояла, глядя на них, и тоже молчала. Первым прервал молчание крепильщик Жданов: — Не обижайся на нас, Антоновна, но работать мы не будем. Старайся, хоть в лепешку разбейся, а благодарность нам одна — пуля. Постояв в раздумье некоторое время, я приняла решение: о сидячей забастовке буду молчать. Сообщив, как положено, диспетчеру положение по забоям, я взяла с собой горного мастера, недавно освободившегося Федю Виснера: — Вот, Виснер, бери сверло, коронки и ступай бури в лаве, а я буду зачищать забои и выгружу уголь. Так принялись мы вдвоем за работу; 14 человек — вся смена — сидели молча и неподвижно. Через некоторое время меня вызвали к телефону. Говорил диспетчер. В голосе его чувствовалась растерянность: — Товарищ Керсновская, что у вас на участке? — Грузим, бурим, — ответила я лаконично. Повесив трубку, усмехнулась: «Воображаю, какой переполох в шахте!» Я не ошиблась: переполох был феноменальный. В час ночи уже все начальство Норильского комбината было на ногах. Нагрянули и к нам на шахту. Горные мастера, начальники и их помощники, работавшие в ту смену, скулили по всем телефонам, разбудили и вызвали в шахту всех начальников. Только у нас на участке № 8 был полный порядок: Федя бурил, я грузила. Еще раз вызвал меня к телефону диспетчер и получил тот же спокойный ответ: «Грузим, бурим…» С нашего участка уголь шел непрерывно. Я переходила с одной скрейперной лебедки на другую и грузила полным ковшом. После смены меня вызвали для нагоняя к начальнику шахты. У него собрался весь «конклав». — Отчего вы умолчали о том, что у вас рабочие бунтуют? — Потому что они не бунтовали. — Как это не бунтовали?! А что они делали? — Переживали свою горькую обиду. За это я их не осуждаю: их можно понять, им д олжно сочувствовать! — Но вы обязаны были сообщить. Диспетчер вас спрашивал. — Диспетчер спросил меня, что у нас на участке, я и ответила: «Грузим, бурим». Это вполне соответствовало истине: я всю смену грузила, а Виснер бурил. Сутки шахта не работала. Затем… Первым встал Травянко: — Эх, ребята, пустые это хлопоты. Правды нет и не будет! Антоновне — неприятности, а нам — никакой пользы. Да и холодно сидеть без дела. Одни за другим повставали все и принялись за дело. Мертвый в гробе — мирно спи! Жизнью пользуйся, живущий! Нет! У тех бедняг и гробов-то не было, «мирно спать» им приходилось под Шмитихой, в холодной водичке. Что же касается пожелания живым… Можно ли это назвать жизнью? жүктеу/скачать 4.09 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|