Exploring Social Psychology Изучаем социальную психологию Дэвид Майерс психолог с мировым именем книга


Глава 22. Влияют ли средства массовой информации на социальное поведение



бет18/27
Дата16.07.2016
өлшемі2.75 Mb.
#202208
түріКнига
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   27
Глава 22. Влияют ли средства массовой информации на социальное поведение
Начиная с 60-х годов и вплоть до 90-х во многих странах сообщалось о непрерывном росте числа преступлений, связанных с насилием — особенно среди подростков. В чем причина? Какие социальные силы привели к столь бурному росту насилия?

Алкоголь способствует проявлению агрессии, но с 60-х годов общее количество потребляемого алкоголя ощутимо не изменилось (McAneny, 1994). Может быть, причиной роста насилия послужила увеличивающаяся пропасть между могуществом богатства и бессилием бедности? Или воспроизведение сцен насилия и сексуального принуждения в произведениях массовой культуры? Последний вопрос возникает в связи с тем, что всплеск физического и сексуального насилия совпал по времени с учащением появления в средствах массовой информации кровавых и откровенно непристойных сцен. Является ли наблюдаемая связь просто случайным стечением обстоятельств? Каковы социальные последствия порнографии (которую словарь Вебстера определяет как эротические описания и изображения, предназначенные для возбуждения сексуальности)? И каковы эффекты воспроизведения сцен насилия в кино и на телевидении?



Порнография и сексуальное насилие
Неоднократный просмотр вымышленных эротических сцен имеет ряд последствий. Во-первых, на таком фоне может поблекнуть привлекательность партнера в реальной жизни (Kenrick & others, 1989).

Во-вторых, это может привести к одобрению внебрачных сексуальных связей, а также к укоренению представления, что женщина в сексуальных отношениях должна подчиняться мужчине (Zillmann, 1989). Мужчина начинает воспринимать женщину прежде всего как сексуальный объект, а женщина мужчин — как эдаких «мачо» (Hansen, 1989; Hansen & Hansen, 1988,1990; Lawrence & Joyner, 1991). Однако социально-психологические исследования сосредоточивают свое внимание в основном на изображении сексуального насилия.

Вот типичная сцена, повествующая о том, как мужчина принуждает женщину к половому акту: сначала она сопротивляется и пытается отбиться. Однако постепенно женщина приходит в состояние сексуального возбуждения, и от ее сопротивления не остается и следа. В конце концов она переживает экстаз, умоляя о продолжении. Все мы не раз наблюдали или читали непорнографические версии этой последовательности: она сопротивляется, он упорствует. Решительный мужчина стискивает в объятиях и целует женщину, несмотря на ее протесты. В какой-то момент ее руки, до того отталкивавшие мужчину, крепко его обнимают, и сопротивление тонет в потоке безудержной страсти. Когда Скарлетт О'Хару, героиню «Унесенных ветром», тащат в постель, она протестует и отбивается, а утром просыпается напевая.

Социальные психологи сообщают: показ подобных сцен, где мужчина берет верх над женщиной, подавляет ее, а она при этом возбуждается, может: 1) искажать представление о том, как женщина в действительности реагирует на сексуальное принуждение; 2) повышать агрессивность мужчин по отношению к женщинам — по крайней мере, так это происходит при проведении экспериментов в лабораторных условиях.

Искаженное восприятие сексуальной реальности
Действительно ли наблюдение сцен сексуального насилия способствует живучести мифа о том, что некоторые женщины одобряют сексуальное насилие, что их «нет» на самом деле вовсе не означает «нет»? Чтобы ответить на этот вопрос, Нил Маламут и Джеймс Чек (Neil Malamuth & James Check, 1981) организовали для одной группы студентов университета Манитобы просмотр двух фильмов несексуального характера, а для другой группы — двух фильмов, где были сцены изнасилования. Спустя неделю, как выяснил другой экспериментатор, испытуемые, смотревшие фильмы с изнасилованием, находили сексуальное насилие над женщиной более допустимым, чем при опросе до просмотра.

Надо отметить, что фильмы со сценами проявления жестокости производят похожий, только еще более сильный эффект. Мужчины, которым показывали такие картины, как «Техасская резня» («Texas Chainsaw Massacre»), становились менее восприимчивыми к жестокости и чаще отзывались о жертвах насилия безо всякой симпатии (Linz & others, 1988, 1989). Проведя три вечера за просмотром подобных кинофильмов, люди, принимавшие участие в эксперименте Чарльза Маллина и Даниэля Линца (Charles Mullin & Daniel Linz, 1995), выказывали меньшую обеспокоенность по поводу изнасилований и проявления жестокости. Фактически, говорят Эдуард Доннерштайн, Даниэль Линц и Стивен Пенрод (Edward Donnerstein, Daniel Linz and Steven Penrod, 1987), если кому-нибудь понадобится заставить людей спокойнее реагировать на всякого рода жестокости, то не лучший ли путь к этому — почаще показывать такие фильмы?

Агрессия против женщин
Имеется множество свидетельств того, что порнография может провоцировать мужчину на агрессивное поведение с женщиной. Корреляционные исследования подтверждают такую возможность. Как отмечает Джон Курт (Court, 1984), количество изнасилований резко возросло в 60—70-е годы, когда порнография распространилась практически по всему миру, кроме тех стран и регионов, где она находилась под контролем. (Исключением служит Япония, где порнография с изображением сцен насилия допустима, но число изнасилований невелико. Данный факт служит напоминанием о необходимости учитывать и другие факторы.) На Гавайях количество изнасилований в период между 1960 и 1974 годами возросло в девять раз, затем снизилось на фоне временно введенных ограничений на порнографию, а потом, после ужесточения этих ограничений, вновь возросло.

В другом корреляционном исследовании Ларри Бэрон и Мюррей Страус (Larry Baron & Murray Straus, 1984) обнаружили, что в 50 североамериканских штатах количество проданных журналов откровенно сексуального содержания (таких как, «Хастлер» и «Плейбой») коррелирует со статистикой изнасилований. Учет других факторов, таких, как процент молодых людей в каждом штате, лишь подтвердил наличие положительной связи. Аляска заняла первое место по продаже секс-журналов и первое же место по изнасилованиям. Невада по обоим этим параметрам шла второй.

Сексуальные преступники из Канады и Америки, как правило, признаются в том, что являются активными потребителями порнопродукции. Согласно сообщению Уильяма Маршалла (William Marshall, 1989), лица, совершившие изнасилование, а также обвиненные в сексуальных приставаниях к детям, гораздо чаще смотрели порнографические журналы и кинофильмы, чем те, кто не совершал сексуальных преступлений. По данным ФБР США, серийные убийства совершаются активными потребителями порнографической продукции. То же самое сообщил и полицейский департамент Лос-Анджелеса: большинство лиц, совершивших сексуальное преступление в отношении детей, часто приобретали порнографическую продукцию (Bennett, 1991; Ressler & others, 1988). Конечно, такая взаимосвязь еще не доказывает, что порнография является основной причиной сексуального насилия. Возможно, тяга преступников к порнографии является лишь симптомом, а не причиной имеющегося у них психического отклонения. Кроме того, были зафиксированы и прямо противоположные факты: в ряде исследований выявлено, что предшествующий просмотр порнографических фильмов и журналов не связан с сексуальной агрессией (Bauserman, 1996).

Хотя эксперименты, проводимые в лабораториях, позволяют изучать поведение лишь на протяжении непродолжительного времени, в них достаточно отчетливо проявляются причинно-следственные связи. В совместном заявлении, сделанном ведущими специалистами в области социологии, был подведен следующий итог: «Просмотр порнографических материалов, содержащих картины насилия, способствует усилению жестокости по отношению к женщинам» (Koop, 1987). Один из авторов заявления, Эдуард Доннерштайн (Edward Donnerstein, 1980), в проведенном им эксперименте разделил 120 студентов Висконсинского университета на три группы и организовал показ кинофильмов: первой группе — нейтрального по содержанию; второй — эротического; и третьей — агрессивно-эротического (со сценами насилия). Затем те же самые студенты, полагая, что принимают участие в новом эксперименте, должны были «стать учителями» для добровольно вызвавшихся мужчин или женщин и добиться того, чтобы «ученики» запомнили бессмысленный набор слогов. За ошибки «учителя» «наказывали» «учеников» ударом электрического тока, сами выбирая силу удара. Мужчины, смотревшие до того фильм со сценами сексуального насилия, посылали разряды значительно большей силы, но исключительно — «жертвам» женского пола (рис. 22-1).


[Интенсивность разрядов электрического тока, Женщины в качестве объекта, Мужчины в качестве объекта, Нейтральный, Эротический, Агрессивно-эротический, Фильм]



Рис. 22-1. После просмотра эротического фильма со сценами насилия студенты посылали более сильные разряды электрического тока, чем до просмотра, и главным образом женщинам. (По данным Donnerstein, 1980).
Если кого-то из читателей настораживает этическая сторона подобных экспериментов, то спешим вас заверить: исследователи отдают себе отчет в том, насколько непростым является вопрос о допустимости подвергать испытуемых столь сильным и неоднозначным переживаниям. Следует отметить, что испытуемые принимают решение об участии добровольно и только после получения исчерпывающей информации о сути эксперимента. Более того, по окончании исследования экспериментаторы развенчивают мифы, внушаемые порнофильмами. Хотелось бы надеяться, что практикуемое в таких случаях разоблачение достаточно успешно противостоит расхожему мнению о том, что жертва сексуального насилия переживает состояние эйфории. Судя по результатам исследований Джеймса Чека и Нила Маламута (James Check & Neil Malamuth, 1984), проведенных в университетах Манитобы и Виннипега, так оно и есть. Те, кто после прочтения историй с эпизодами сексуального насилия участвовали в последующем их обсуждении, в меньшей степени верили в миф, что женщина испытывает наслаждение, когда ее насилуют. Еще несколько исследований подтвердили эффективность проведения подобных обсуждений (Alien & others, 1996). Например, Доннерштайн и Берковиц (Donnerstein & Berkowitz, 1981) отметили, что те студенты из Висконсинского университета, которые после просмотра порнографических материалов участвовали в обсуждении, менее охотно, чем остальные участники эксперимента, соглашались признать, что «грубое нападение сексуально возбуждает многих женщин».

Подобные эксперименты оправданны не только с научной точки зрения, но и с позиций гуманизма. По данным тщательно проведенного общенационального опроса, 22 % женщин сообщили о том, что они в то или иное время становились объектами сексуального принуждения со стороны мужчин (Laumann & others, 1994). Во время проведения опроса, охватившего 6200 студенток и 2200 работающих женщин из Огайо, 28 % женщин сообщили, что в их жизни были эпизоды, попадающие под юридическое определение изнасилования или попытки изнасилования (Mary Koss & others, 1988, 1990, 1993). Опросы, проводившиеся в других промышленно развитых странах, дают сходные результаты. О каждом четвертом случае изнасилований ранее незнакомыми мужчинами и почти обо всех случаях изнасилования знакомыми пострадавшие в полицию не сообщают. Поэтому официальные данные о сексуальном насилии дают необъективное представление о реальных масштабах подобного явления. Кроме того, гораздо большее количество женщин — половина из всех опрошенных студенток колледжей (Sanberg & others, 1985) — говорили о том, что они подвергались всякого рода сексуальным оскорблениям (Craig, 1990; Pryor, 1987). Мужчины, чье сексуальное поведение оскорбительно и агрессивно, обычно стремятся к доминированию, проявляют враждебность в отношении женщин и неразборчивы в сексуальных связях (Anderson & others, 1997; Malamuth, 1995).

Маламут, Доннерштайн и Цильманн (Malamuth, Donnerstein & Zillmann) относятся к числу тех, кто серьезно обеспокоен тем, что риск подвергнуться сексуальному оскорблению или насилию у женщин постоянно растет. Ученые предостерегают против чрезмерно упрощенного взгляда на причины такого сложного явления, как насилие. Как и в случае раковых заболеваний, речь здесь может идти не о единственной причине, а о целом их комплексе. Кроме того, ученые считают, что наблюдение за актами насилия, особенно сексуального, может иметь антисоциальные последствия. Так же как большинство немцев лояльно относилось к оскорбительным антисемитским публикациям, что в конечном итоге привело к холокосту, так и в наши дни большинство людей спокойно проглатывают распространяемые массовой культурой извращенные представления о характере женской сексуальности, что в итоге ведет к тому, что иногда называют «холокостом женщин» или холокостом сексуального издевательства, оскорбления и насилия.

Есть ли цензура? Чаще всего люди поддерживают цензуру в тех случаях, когда растаптываются права человека (например, в случаях детской порнографии, распространения клеветы и обманывающей людей рекламы). В 1992 году Верховный суд Канады узаконил цензуру на распространение порнографических материалов, посчитав, что они оскорбляют равные права женщин. «Если действительно, как говорится, равенство между мужчинами и женщинами достигнуто, значит, мы не можем игнорировать угрозу, исходящую от распространения определенного типа материалов с изображением насилия и деградации», — декларировалось в суде.

В споре о том, что стоит на первом месте — права индивида или права коллектива, большинство западных наций высказываются за приоритет личных прав. В качестве альтернативы цензуре многие психологи выдвигают идею «воспитания массового сознания». Вспомним, как исследователи добивались успеха, доказывая участникам экспериментов несостоятельность расхожих представлений об отношении женщин к сексуальному насилию. Можно ли, действуя подобным образом, воспитывать навыки критического восприятия материалов, предлагаемых массовой культурой? Открывая людям глаза на лживость порнографического мифа о женщине, привлекая их внимание к сексуальному оскорблению и насилию, можно противостоять стереотипному представлению, что принудительный половой акт доставляет женщине наслаждение. «Какими бы утопическими и, возможно, наивными ни казались наши надежды,— пишут Эдуард Доннерштайн, Даниэль Линц и Стивен Пенрод (Edward Donnerstcin, Daniel Linz & Steven Penrod, 1987, p. 196), — мы верим, что правда все же победит. Достоверные научные данные убедят людей: унижается не только тот, кто выставляет напоказ свое тело, но и тот, кто на это смотрит».

Так ли уж наивна эта надежда? Судите сами: при отсутствии запрета на сигареты количество курильщиков снизилось с 43 % в 1972 году до 27 % в 1994 году (Gallup, 1994). Без всякого введения цензуры на расистскую тематику образ афро-американца как шута, ребячливого и суеверного, ранее примелькавшийся в массовой культуре, сегодня практически вышел из употребления. Изменения в общественном мнении заставили драматургов, продюсеров и руководителей средств массовой информации понять, что, разрабатывая подобные образы представителей меньшинств, они поступают по меньшей мере недостойно. Точно так же недавно они наконец-то поняли, что наркотики — это не такая уж чудесная вещь, как это преподносилось во многих фильмах и песнях 60—70-х годов. Люди поняли, что наркотики опасны, Употребление марихуаны старшеклассниками сократилось с 37 % в 1979 году до 11 % в 1992 году. Правда, в 1996 году наблюдался повторный всплеск до 22 %. Голоса, выступающие против наркотиков, стали звучать тише, к тому же в некоторых кинофильмах и песнях о наркотиках вновь стали говорить как о чем-то таинственном и привлекательном (Johnston, 1996). Не посмотрим ли мы однажды со стыдом на то время, когда кинофильмы развлекали людей сценами эксплуатации и сексуального насилия?

Представим себе сцену из одного эксперимента Бандуры (Bandura & others, 1961). Воспитанник одного из дошкольных учреждений Стэнфорда сидит на полу и увлеченно мастерит что-то из бумаги и пластилина. В противоположном углу комнаты находится взрослый, и там же имеется набор игрушечных машин, деревянный молоток и большая надувная кукла. После минуты игры с игрушечными машинами женщина-экспериментатор встает и в течение почти 10 минут изо всех сил бьет надувную куклу. Она колотит ее молотком, щиплет, швыряет на пол и при этом кричит: «Вмажь ему по носу... Врежь ему... Ну, пни же его как следует!..»

После того как ребенок наблюдает за этим взрывом ярости, он идет в другую комнату, где имеется масса занимательных игрушек. Но спустя пару минут вмешивается экспериментатор и говорит, что это — ее самые лучшие игрушки и она должна «беречь их для других детей». Расстроенный ребенок отправляется в следующую комнату, где также много игрушек, предназначенных и для агрессивной, и для неагрессивной игры, и две из них — кукла Бобо и деревянный молоток.

Если детям не демонстрировалась взрослая модель агрессивного поведения, они редко проявляли агрессию в игре или разговоре и, несмотря на фрустрацию, играли спокойно. Те же из них, кто до этого наблюдал за агрессивным взрослым, гораздо чаще брали молоток и ударяли по кукле. Наблюдение агрессивного поведения взрослого ослабило у них сдерживающие начала. Более того, дети часто воспроизводили агрессивные действия и слова экспериментатора. Увиденное ими агрессивное поведение снизило их торможение и одновременно научило определенному способу проявления агрессии.

Телевидение
Если наблюдение за агрессивной моделью поведения может спровоцировать агрессивность детей и научить их новым способам ее проявления, то не воздействует ли на них подобным образом и просмотр агрессивных сцен, демонстрируемых по телевидению?

Обратимся к некоторым фактам, касающимся телевидения. В 1945 году в опросе Гэллапа спрашивалось: «Знаете ли вы, что такое телевидение?» (Gallup, 1972, р. 551). Сегодня в Америке, как и во всем индустриальном мире, 98 % семей имеют телевизор — тех, у кого есть ванны и телефоны, гораздо меньше. В среднестатистической семье телевизор работает по семь часов в сутки: на каждого члена семьи в среднем приходится по четыре часа.

Какие типы социального поведения моделируются в эти часы? С 1967 года Джордж Гербнер и его помощники (George Gerbner & others, 1993, 1994) из Пенсильванского университета просматривали телепрограммы в те вечерние часы, когда их смотрит максимальное количество зрителей, и утренние развлекательные передачи, демонстрируемые по субботам. И что же они обнаружили? Две из каждых трех программ содержали сюжеты насилия («действия физического принуждения, сопровождающиеся либо угрозами избиения или убийства, либо избиениями или убийствами как таковыми»). К чему это приводит? К моменту окончания средней школы ребенок просматривает по телевидению около 8000 сцен с убийствами и 100 000 других действий с применением насилия (Huston & others, 1992). Размышляя по поводу своих подсчетов, проводимых на протяжении уже 22 лет, Гербнер (Gerbner, 1994) с печалью констатирует: «В истории человечества бывали и более кровожадные эпохи, но ни одна из них не была до такой степени пропитана образами насилия, как наша. И кто знает, куда нас унесет этот чудовищный поток наблюдаемого насилия... просачивающийся в каждый дом через мерцающие экраны телевизоров в виде сцен безупречно отрежиссированной жестокости».

Имеет ли это такое уж большое значение? Подталкивает ли телепоказ криминальных сюжетов к воспроизведению тех моделей поведения, которые в них демонстрируются? А быть может, наоборот, зритель, участвуя в агрессивных действиях, таким образом освобождается от агрессивной энергии?

Последняя идея является вариацией гипотезы катарсиса, утверждающей, что просмотр драмы, содержащей сцены насилия, помогает людям высвободить загнанную внутрь агрессию. Защитники массовой культуры часто ссылаются на эту теорию и напоминают нам, что насилие появилось раньше телевидения. В воображаемом споре с одним из критиков телевидения защитник средств массовой информации может привести такой аргумент: «Телевидение не принимало никакого участия в массовом уничтожении евреев и коренных американцев. Телевидение лишь отражает наши вкусы и угождает им». «Согласен,— отвечает критик,— но верно также и то, что с началом эры телевидения в Америке количество преступлений, связанных с насилием, стало расти в несколько раз быстрее, чем численность населения. Мне кажется, и сами вы вряд ли думаете, что поп-культура лишь пассивно отражает вкусы, никак не влияя на общественное сознание». Но защитник не сдается: «Эпидемия насилия является результатом воздействия множества факторов. Телевидение даже снижает агрессивность людей, уводя их с улиц и тем самым предоставляя возможность дать выход своей агрессии без малейшего вреда для окружающих».

Влияние телевидения на поведение


Имитируют ли зрители экранные модели насилия? Примеров воспроизведения преступлений, показанных по телевидению, множество. В опросе 208 заключенных каждые 9 из 10 допускали, что они обучились новым криминальным трюкам, смотря телепрограммы. А каждые 4 из 10 признались, что пытались совершить преступления, увиденные когда-то на экране телевизора (TV Guide, 1977).

Связь поведения с просмотром телевизионных программ
Газетные материалы о преступлениях — это еще не научные доказательства, поэтому для изучения влияния демонстрации сцен насилия на преступность исследователи используют корреляционные и экспериментальные методы. Большое количество исследований было направлено на выяснение вопроса, предопределяет ли просмотр телепередач агрессивность школьников. До некоторой степени это предположение подтвердилось: чем больше насилия в передаче, тем более агрессивен ребенок (Eron, 1987; Turner & others, 1986). Связь здесь выражена умеренно, но она постоянно обнаруживается, об этом говорят исследования, проведенные в США, Европе и Австралии.

Итак, можем ли мы сделать вывод, что диета, составленная из сцен насилия, дает обильную пищу агрессии? Быть может, вы уже догадались о том, что раз речь идет о корреляционных исследованиях, то причинно-следственные связи могут действовать и в обратном направлении. Возможно, агрессивные дети предпочитают смотреть агрессивные программы. Или есть какой-то третий фактор — скажем, низкий уровень интеллекта, и именно он располагает детей и к предпочтению агрессивных программ, и к совершению агрессивных поступков?

Исследователи, проверяя подобные альтернативные объяснения, изучают влияние «скрытого третьего фактора». Для этого они поочередно исключают все «подозреваемые» факторы. Так, английский исследователь Уильям Бельсон (William Belson, 1978; Muson, 1978) провел опрос 1565 лондонских мальчиков, в ходе которого установил, что в отличие от мальчиков, просмотревших незначительное количество передач, содержащих сцены жестокости, те, кто видел их в большом количестве (и особенно с реалистическими, а не мультипликационными изображениями насилия), в течение последних шести месяцев совершали почти на 50 % больше правонарушений (говорилось, например: «Я разбил телефон в телефонной будке»). Бельсон (William Belson, 1978; Muson, 1978) занимался исследованием 22 таких «третьих» факторов (например, численность семьи), которые также могли повлиять на развитие агрессивности. Сравнение «заядлых» любителей сцен насилия и наблюдавших их время от времени показывало, что частота просмотра действительно является тем третьим фактором, который влияет на проявление агрессивности у детей.

Аналогичным образом Леонард Ирон и Роуэлл Хьюсманн (Leonard Eron & Rowell Huesmann, 1980, 1985) обнаружили, что интенсивность просмотра фильмов со сценами насилия у 875 восьмилетних детей коррелирует с агрессивностью даже после статистического исключения наиболее очевидных третьих факторов. Кроме того, когда они повторно обследовали этих же детей в 19-летнем возрасте, оказалось, что просмотр сцен насилия в 8 лет в умеренной степени предопределяет агрессивность в 19 лет, однако агрессивность в 8 лет не предопределяет увлечение фильмами со сценами насилия в 19 лет. Это означает, что агрессивность следует за просмотром, а не наоборот. Эти результаты подтвердились в последующих исследованиях выборки 758 чикагских подростков и 220 подростков из Финляндии (Huesmann & others, 1984). Более того, когда Эрон и Хьюсманн (1984) обратились к протоколам первого исследования, проводившегося с детьми восьмилетнего возраста, и нашли там данные о тех, кто позже был осужден за преступление, они отметили следующее: тридцатилетние мужчины, в детском возрасте чаще смотревшие телепередачи со сценами насилия, чаще совершали серьезные преступления (рис. 22-2).


[Степень тяжести уголовных преступлений совершенных до 30 лет, Низкая, Средняя, Высокая, Частота просмотра телепередач в возрасте 8 лет]



Рис. 22-2. Просмотр детьми телевизионных передач и преступные действия, совершаемые ими в более позднем возрасте. Факт регулярного просмотра телепередач со сценами насилия восьмилетними мальчиками предвещал серьезные уголовные преступления, совершенные ими к тридцатилетнему возрасту. (По данным из Eron & Huesmann, 1984.)
Повсюду с появлением телевидения возрастало количество убийств. В Канаде и Соединенных Штатах между 1957 и 1974 годами, в период распространения телевещания, было совершено вдвое больше убийств, чем в предыдущие и последующие годы. В тех охваченных переписью населения регионах, куда телевидение пришло позже, волна убийств также поднялась позже.

В Южной Африке, где телевидения не было до 1975 года, удвоение числа убийств было зарегистрировано именно после 1975 года (Centerwall, 1989). И на спортивных площадках в сельских районах Канады после распространения телевидения уровень агрессивности возрос практически вдвое (Williams, 1986).

Эти работы еще раз напоминают о том, что современному исследователю, использующему результаты корреляционных исследований, следует с особой осторожностью высказывать предположения о возможных причинно-следственных связях. Ведь между наблюдением сцен насилия и проявлением агрессии могут возникать случайные связи, порождаемые случайными третьими факторами. Однако, к счастью, экспериментальный метод позволяет контролировать эти посторонние факторы. Если мы разобьем на две группы случайную выборку детей и одной группе покажем фильм со сценами насилия, а другой — фильм, не содержащий подобных сцен, любые последующие различия в проявлении агрессивности между двумя этими группами будут обязаны своим появлением единственному фактору — тому, что они до этого смотрели.
Проведенные эксперименты
В новаторских экспериментах Альберта Бандуры и Ричарда Уолтерса (Albert Bandura & Richard Walters, 1963) наблюдение детей за тем, как взрослые избивали надувную куклу, иногда заменялось просмотром таких же действий взрослого, но заснятых на кинопленку — и это давало во многом похожий эффект. Позже Леонард Берковиц и Рассел Джин (Leonard Berkowitz & Russel Geen, 1966) обнаружили, что рассерженные студенты, если они до этого смотрели фильм со сценами насилия, вели себя более агрессивно, чем испытывавшие столь же сильный гнев, но смотревшие перед этим фильмы без сцен насилия. Эти лабораторные эксперименты вкупе с озабоченностью общественности явились толчком для представления на комиссию в Главное медицинское управление США материалов 50 новых исследований, проведенных в начале 70-х годов. По отдельности и в целом эти исследования подтвердили, что наблюдение сцен насилия усиливает агрессию.

В более поздних экспериментах группы исследователей под руководством Росса Парка (Ross Parke, 1977) в Соединенных Штатах и Жака Лайенса (Jacques Leyens, 1975) в Бельгии обитателям ряда детских исправительных заведений были показаны художественные фильмы: одним — «агрессивные», другим — вполне миролюбивые. Результаты подтвердили, что длительная демонстрация насилия приводит к усилению агрессии у зрителей. По сравнению с неделей, предшествовавшей демонстрации кинофильмов, количество драк в коттеджах, где жили мальчики, смотревшие фильмы со сценами насилия, резко возросло.

Крис Бойацис и его коллеги (Chris Boyatzis & others, 1995) получили сходные результаты, когда показывали учащимся начальной школы эпизоды со сценами насилия из телепередачи «Великий Рейнджер» («Power Ranger»), пользующейся у детей огромной популярностью. Сразу после просмотра, в течение первых двух минут, зрители по сравнению с контрольной группой совершили в семь раз больше агрессивных действий. Так же, как в экспериментах Бандуры с куклой Бобо, мальчики часто отчетливо имитировали только что увиденные ими агрессивные действия — например, используемый в каратэ удар ногой в прыжке. В Норвегии в 1994 году пятилетнюю девочку забросали камнями, избили ногами и оставили замерзать в снегу ее друзья по играм, явно имитировавшие действия, увиденные ими в телевизионном шоу. После случившегося показ этого шоу был запрещен во всех трех скандинавских странах (Blucher, 1994).
Конвергенция доказательства
При изучении влияния телевидения на повседневное поведение использовались различные методы, в них принимало участие множество людей. Сьюзан Хирольд (Susan Hearold, 1986), Вэнди Вуд и его коллеги (Wendy Wood & others, 1991), сравнивая результаты корреляционных и экспериментальных исследований, пришли к следующему заключению: просмотр фильмов, содержащих антисоциальные сцены, действительно связан с антисоциальным поведением. Это воздействие не является подавляющим; временами оно принимает неявную форму, что позволяет некоторым критикам выражать сомнения по поводу его существования (Freedman, 1988; McGuire, 1986). К тому же агрессия, вызываемая в таких экспериментах, — не оскорбление и не побои, как правило, она ограничивается толчками за завтраком, оскорбительными репликами и угрожающими позами.

И тем не менее конвергенция доказательств впечатляющая. «Мы не можем не прийти к выводу,— заключила в 1993 году специальная комиссия Американской психологической ассоциации,— что наблюдение сцен насилия приводит к росту числа случаев применения насилия». Это особенно заметно среди людей с агрессивными наклонностями (Bushman, 1995). Сцены насилия оказывают особое влияние, когда его совершает достоверный, привлекательный герой и его действия не только остаются безнаказанными, но и даже оправдываются сюжетом (Donnerstein, 1998). Наблюдение за сценами насилия часто создает условия для возникновения антисоциальных эффектов — правда, не всегда. Когда непривлекательные герои остаются безнаказанными или когда показывают жертвы холокоста -например, в кинофильме «Список Шиндлера», — это вряд ли вдохновит кого-то на насильственные деяния.

Почему просмотр телевизионных передач влияет на поведение?
Из экспериментов мы знаем, что продолжительный просмотр сцен насилия воздействует на человеческое мышление двумя путями. Во-первых, он делает людей менее чувствительными к жестокости. Чаще всего в таких случаях говорят: «Это меня совершенно не волнует». Во-вторых, он искажает у зрителя восприятие реальности. Люди начинают преувеличивать частоту случаев проявления насилия и испытывают больший страх. Но почему просмотр сцен насилия влияет на поведение? На основании многочисленных исследований можно прийти к заключению, что телевидение и порнография не являются основными причинами социального насилия, так же, как синтетические заменители сахара это не главная причина раковых заболеваний. Речь скорее идет о том, что телевидение является одной из причин. Но даже если это всего лишь один из ингредиентов сложного рецепта по изготовлению насилия, он, как и синтетические заменители сахара, потенциально поддается контролю. Получив совпадение корреляционных и экспериментальных доказательств, исследователи задумались над тем, почему же наблюдение сцен насилия дает такой результат.

Рассмотрим три возможных варианта объяснения (Geen & Thomas, 1986). Во-первых, социальное насилие может вызываться не наблюдением насилия как таковым, а возбуждением, которое возникает во время наблюдения (Mueller & others, 1983; Zillmann, 1989). Как отмечалось ранее, возбуждение имеет тенденцию во что-то трансформироваться: каждый тип возбуждения приводит к особому виду поведения.

Во-вторых, наблюдение насилия обычно растормаживает зрителя. В эксперименте Бандуры взрослый человек, ударяя молотком по кукле, тем самым продемонстрировал допустимость подобных вспышек агрессивности, что привело к ослаблению у ребенка сдерживающего начала. Наблюдение за проявлением насилия приводит к активизации мыслей, связанных с насилием (Berkowitz, 1984; Bushman & Geen, 1990; Josephson, 1987). Прослушивание песен с текстом, в котором одобряется сексуальное насилие, вдохновляет молодых людей вести себя более агрессивно (Barongan & Hall, 1995; Johnson, 1995).

Изображение насилия в средствах массовой информации также провоцирует подражание. Дети в экспериментах Бандуры повторяли характерное поведение, которое наблюдали наяву. Работникам индустрии телевещания всегда следует помнить о том, что показанное на экране телевизора толкает зрителей на имитацию увиденного: телевидение рекламирует модель поведения. Люди, критикующие телевидение, соглашаются с этим: их крайне беспокоит то, что в телевизионных программах актов насилия в четыре раза больше, чем проявлений нежности, а также то, что телевидение чаще всего моделирует нереальный мир. Критики любят приводить в пример случай, когда два жителя штата Юта, трижды посмотрев кинофильм Magnum Force, где женщин убивали с помощью ядовитого жидкостного очистителя «Drano», месяцем позже повторили увиденное на телеэкране. Они убили троих человек, заставив их выпить «Drano» (Bushman, 1996).

Если стили отношений и способы решения проблем, моделируемые телевидением, действительно запускают в действие механизмы подражания, особенно у юных зрителей, то формирование просоциального поведения должно быть социально благотворно. К счастью, это действительно так: телевидение и в самом деле преподает детям уроки не только дурного, но и хорошего поведения. Сьюзан Хирольд (Susan Hearold, 1986) привела статистические данные 108 исследований, в которых сравнивалось воздействие просмотра просоциальных и нейтральных программ. Она обнаружила, что «если зритель просматривал просоциальные программы вместо нейтральных, то уровень просоциальности его поведения возрастал (по крайней мере, временно) с 50 % до 74 %, то есть его можно было уже назвать настоящим альтруистом.

Во время одного из таких исследований Линетт Фридрих и Алета Стейн (Lynette Friedrich & Aletha Stein, 1973; Stein & Friedrich, 1972) четыре недели подряд ежедневно демонстрировали дошкольникам в качестве программы подготовки к школе эпизоды из телесериала «Соседи мистера Роджерса» (Mister Rogers' Neighborhood — образовательная программа, нацеленная на социальное и эмоциональное развитие детей). В течение всего этого периода дети были более склонны сотрудничать с другими и помогать им. При опросах, проводимых позднее, те дети, которые в свое время просмотрели четыре телепрограммы «Мистер Роджерс», оказались способными выразить свое просоциальное настроение как в тестах, так и в играх с куклами (Friedrich & Stein, 1975; Coates & others, 1976).



Понятия для запоминания
Катарсис (Catharsis) — эмоциональная разрядка. Внутренний импульс к агрессии ослабевает, когда человек «высвобождает» агрессивную энергию либо путем агрессивных действий, либо создавая воображаемые картины своего агрессивного поведения.

Просоциальное поведение (Prosocial behavior) — позитивное, конструктивное, социально полезное поведение; прямая противоположность антисоциального поведения.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   27




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет