Мельниченко М.О. (Санкт-Петербург). у истоков сравнительно-сопоставительного изучения чешской и русской фонетики

Мельниченко М.О. (Санкт-Петербург). у истоков сравнительно-сопоставительного изучения чешской и русской фонетики

Как известно, старославянский и русский языки были в центре славистических интересов Й. Добровского. Под его влиянием была создана первая зарубежная научная грамматика русского языка: Lehrgebäude der russischer Sprache. Nach dem Lehrgebäude der böhmischen Sprache des Hon. Abbé Dobrovský. Praha, 1820. Ее автором был ученик Добровского Антонин Ярослав Пухмайер (1769–1820).

Предметом нашего рассмотрения стал другой труд А. Пухмайера – небольшая книга «Pravopis rusko-český» [1805], генетическая связь которой с пособием Й. Добровского несомненна. Совпадают даже внешние условия появления обеих книг: в 1805 году, когда появилось первое из двух изданий книги А. Пухмайера, через Моравию и Словакию проходили русские войска под командованием М.И. Кутузова. А. Пухмайер заметно переработал и дополнил образец, данный Добровским ([Huňáček 1959]; [Vávra 1960]). Вавра отмечает, что эта книга занимает важное место в развитии чешско-русской лексикографии. Он также подчеркивает важное значение этого труда в аспекте воспитания у чешских читателей патриотического чувства (следует помнить, что чешская интеллигенция в большой степени подвергалась германизации). В пособии Пухмайера содержится чешско-русский словарь, где впервые чешско-русские соответствия передаются и латинским, и русским алфавитами (азбукой). До этого времени у Добровского все лексические чешско-русские соответствия приводились латиницей. Некоторые слависты, даже Юнгман, Копитар, Якубец считали, что Пухмайер создал свой учебник с целью завести в чешском языке азбуку. Интересно мнение Йозефа Добровского, который отметил, что чешско-русское пособие Пухмайера могло быть использовано и теми чехами, которые не знают немецкого языка, и чешско-русская грамматика Пухмайера является хорошим учебником для знакомства с русским языком и одновременно чешско-русским словарем.

Словарик Пухмайера, включенный автором в грамматику, является первым двуязычным чешско-русским словарем, хотя сам Пухмайер не прибегает к термину словарь. Остановимся на структуре этого раздела грамматики, который назван автором «Rozdíl mezi jazykem českým a ruským» («Различия между чешским и русским языком»). Позвольте процитировать начало этого словаря: «Чешский язык от русского отличается следующим I. Способом письма:

а) чех использует латинские буквы, а русский греческие;

б) чех, так же, как поляк, смягчает буквы черточкой, а русский делает это с помощью еря (мягкого знака); твердость русский обозначает ером (твердым знаком), чего чех не делает из-за ненадобности;

в) в алфавите русского все буквы простые, чем достигается совершенство русского письма, и исключая двойные обозначения ch и št, чешский язык может быть приравнен к русскому; в этом отношении кроме чешского не сравнится с русским никакой другой европейский язык.

Он называет семь основных различий между чешским и русским языками, в числе которых различия в написании и звуках; отмечается отсутствие в русском ř и h, и приводятся русские соответствия рь и г; вместо h пишется g (hlava – golova – голова), вместо ř – р (řeka – rjeka – река).

Яркой особенностью произведенных Пухмайером сопоставлений русских и чешских звуков является совмещение или даже комплексное применение фонетических и словообразовательно-грамматических подходов. Звуковые особенности рассматриваются в составе фор­мо­обра­зу­ю­щих и словообразующих морфем, например, соответствие чешского c русскому ч в составе показателя инфинитивов (moci – мочь, péci – печь), соответствие чешского c и русского ч в составе глагольных суффиксов (osvěcovati – освещать), в составе словообразовательных суффиксов (řecký – греческий, kupectví – купечество, svíce – свеча).

С большой точностью приводятся исторические фонетико-морфологические соответствия между чешским и русским языками, например, сохранение д и т перед л в чешских глаголах прошедшего времени (padl – пал, vedl – вел, uvadl – увял), то же самое в отглагольных прилагательных (padlý – палый, vadlý – вялый). Приводятся длинные ряды фонетических русских соответствий слоговых р и л, например, (srp – серп, srdce – сердце, hrdlo – горло, vlk – волк, mlčeti – молчать). Таким образом, пытливый чешский читатель получал возможность достаточно полного представления о характере чешско-русского языкового родства и о системном характере фонетических и грамматических соответствий. По существу Пухмайер применил остроумный и компактный способ передачи языкового материала, позволяющего освещать языковые явления с разных сторон, а не только в формальной плоскости. Нам кажется, что такой принцип комплексного представления языкового явления в лексико-семантическом и структурном аспекте не устарел и в современной методике преподавания родственных языков.

В таком же духе написан и заслуживающий внимания оригинальное приложение к тексту книги, озаглавленное: «Цвичени ве чтени». Оно представляет собой опыт передачи чешских текстов средствами русской графики; при этом учитываются как исторические, так и живые фонетические и графические факты, а иногда и морфологические соответствия.

Что касается этих текстов, они, конечно, выглядят очень необычно. «Цвичени ве чтени», что на русский переводится как «Упражнения по чтению», представляют собой 15 текстов, написанных азбукой с соблюдением русской орфографии. 12 из этих текстов чешские – переданные средствами русской азбуки. Как бы для сравнения приводятся три басни Крылова на русском языке. Прибегая к передаче чешского языка русским алфавитом, автор использует не просто транслитерацию или транскрипцию, а специфическую передачу чешско-русских звуковых соответствий. Например, чешский звук ř в словах hřbitov и sestřička передается как грьбитов и сестричка.

Любопытно, что в некоторых случаях Пухмайер приводит соответствия и из других славянских языков, например, на стр.28 дается соответствие суффикса прилагательного zi, где z восходит к праславянскому d c йотом (d+j), что в польском обозначается словосочетание dz, а далее автор пишет, что хорват передает этот звук буквой j. Здесь нами отмечены и некоторые обычные соответствия.

Заслуживает внимания и указание Пухмайера на то, что звук г в окончаниях русского прилагательного произносится как в. Это говорит уже о тонком знании автором русской фонетики.

Признавая историческую ценность сопоставительного опыта А. Пухмайера для серьезного ознакомления чехов с русской фонетикой и грамматикой, ученые расходятся в оценке его возможной практической цели. Так, В. Гунячек видит в нем своеобразный графический эксперимент возможной замены чешской латиницы русской азбукой – для сближения чешского и русского языков (идея, имевшая распространение в период чешского национального возрождения). Я. Вавра подчеркивает оценку Й. Добровского, который неоднократно указывал на большое значение сопоставительного анализа, проведенного А. Пухмайером, особенно для создания научной грамматики русского языка. Г.А. Лилич отмечает, что пособие Пухмайера явилось импульсом и для распространенного в личной переписке будителей обычая прибегать к русской транслитерации, когда были опасения, что письмо может быть подвергнуто цензуре австрийской полиции (ср. из письма Й. Юнгмана Я. Коллару «По поштё непиште ничего, цобы се выкладати могло двоисмыслнё, неботь слышимъ же отвираю псаниiе») [Лилич 1982]. По нашему мнению, опыт А. Пухмайера представляет интерес и с точки зрения истории становления преподавания родственных языков.

Литература