Философия: Энциклопедический словарь

В логике предпочтений принимается обычно принцип аксиологической полноты для сравнительных оценок: любые два объекта таковы, что один из них или лучше другого, или хуже, или они равноценны. Этот принцип опирается на допущение, что множество вещей, ценность которых может сравниваться, охватывает все мыслимые вещи. Очевидно, однако, что сопоставляться на предмет предпочтения могут не любые объекты. Скажем, быть простым числом не лучше и не хуже, чем быть совершенным числом, но это не означает, что простое и совершенное числа в каком-то смысле равноценны. Объекты, подобные числам или геометрическим фигурам, лежат, по всей вероятности, вне области наших предпочтений. Принцип аксиологической полноты не является, т.о., подлинно универсальным, приложимым к любым совокупностям объектов.

Неочевидна также универсальность законов, подобных такому: неверно, что наличие какого-то объекта лучше его отсутствия и вместе с тем отсутствие его лучше, чем наличие. Законами этого типа предполагается непротиворечивость множества принимаемых нами предпочтений. Хорошо известно, однако, что реальные совокупности оценок нередко бывают непоследовательными. Принятие условия непротиворечивости ограничивает применимость логики предпочтений внутренне последовательными системами оценок.

Для некоторых типов предпочтений справедлив закон транзитивности: если первое лучше второго, а второе лучше третьего, то первое лучше третьего. В общем же случае предпочтение не является транзитивным (переходным). Напр., если кто-то предпочитает лимону апельсин, а апельсину яблоко, то из этого не вытыкает, как кажется, что он предпочитает также лимону яблоко. Отказ от закона транзитивности имеет несколько неожиданное следствие. Человек, не следующий в своих предпочтениях этому закону, лишается возможности выбрать наиболее ценную вещь из неравноценных. Если он предпочитает лимону апельсин, апельсину — яблоко и вместе с тем предпочитает лимон яблоку, то какую бы из этих трех вещей он ни избрал, всегда останется вещь, предпочитаемая им самим выбранной. Если предположить, что разумный выбор — это выбор, дающий наиболее ценную альтернативу из всех имеющихся, то соблюдение закона транзитивности окажется необходимым условием разумности выбора.

Логика абсолютных оценок и логика сравнительных оценок несводимы друг к другу и являются двумя самостоятельными разделами О.л. «Лучше» неопределимо через «хорошо»: лучше одна другой могут быть и две хорошие, и две плохие вещи. Иногда «хорошо» так определяется через «лучше»: нечто является хорошим, когда его наличие лучше, чем его отсутствие. Напр.: «Хорошо иметь синий цвет, если и только если быть синим лучше, чем не быть синим». Однако это и подобные ему определения носят только частичный характер и не позволяют получать «логику добра» в качестве следствия логики предпочтений.

Идеи и аппарат О.л. нашли интересные приложения в целом ряде областей, и прежде всего в политической экономии, в лингвистике, в исследовании морали, права, в филос. анализе ценностей. При изучении научного познания эти приложения связаны прежде всего с анализом социально-исторической обусловленности познания, зависимости его от эпохи и др. контекстуальных характеристик познания. Важную роль О.л. играет в обосновании моральных норм и в критике распространенного в философии тезиса, что наука не должна содержать ценностей, поскольку споры о них в принципе не могут носить научного характера.

Ивин А.А. Основания логики оценок. М., 1970; Он же. Основы теории аргументации. М., 1997; Вригт Г.Х. фон. Логико-философские исследования. М., 1986; Hellden S. On the Logic of «Better». Lund, 1957; Wright G.H. von. The Logic of Preference. Edinburg, 1963; Iwin A.A. Grundlagen der Logik von Wertungen. Berlin, 1975.

A.A. Ивин

«О ЧЕЛОВЕКЕ» — одно из главных филос. сочинений К.А. Гельвеция. Физическая чувствительность, по Гельвецию, лежит в основе всех человеческих мыслей и действий. Нет врожденного знания; все идеи происходят от ощущений. Умственные операции сводятся к наблюдению сходств и различий между чувственными восприятиями, поэтому всякое суждение является определенным результатом испытанных ощущений. Люди от природы обладают одинаковыми умственными способностями; умственное неравенство — следствие различного воспитания. Вся человеческая жизнь — непрерывное воспитание. Под воспитанием Гельвеций понимал не только влияние педагогов, но и воздействие на ум человека таких внешних факторов, как форма правления, нравы народа, случайные события (к воспитателям людей относятся и испытываемые ими ощущения). Поэтому нет двух людей, которые приобрели бы совершенно одинаковое воспитание. Осуждая деспотическое правление, Гельвеций источником большинства общественных бедствий считал невежество. Несчастье людей и народов определяется несовершенством законов, поэтому необходимо принять справедливые законы (которые гарантировали бы некоторый минимум собственности для всех граждан, упразднив тем самым деление людей на два класса, один из которых живет в нищете, другой — пресыщен различными излишествами). Все существующие религии, по Гельвецию, ложны. Духовенство всегда стремилось присвоить себе богатство и власть, лицемерно внушая др. людям отвращение к тому и другому. Единственная истинная религия — это мораль, основанная на подлинных принципах (первый из которых — считать благо общества верховным законом). Истинная религия не осуждает, а укрепляет в людях привязанность к земной жизни.

De l'Homme. London, 1773; первый рус. пер. — 1938; Гельвеций К.А. Соч. М., 1974. Т. 2.

«ПАДАРТХАДХАРМАСАНГРАХА»(санскр. Padarthadharmasamgraha — «Компендиум характеристик категорий») — систематический трактат, опиравшийся на «Вайшешика-сутру», второй по значимости после нее текст философии вайшешики, составленный в 6 в. Прашастападой. «П.» отражает тенденцию вайшешиков к восстановлению первоначальной системы шести онтологических категорий (после попытки восполнения ее до десятеричной, предпринятой в 5 в. Чандра-мати), а также к рецепции ряда нововведений школы буддийских логиков Дигнаги. Текст «П.» построен как развернутое истолкование этих категорий: субстанция (дравья), атрибут (гуна), движение (карма), общее (са-манья), особенное (вишеша) и присущность (сама-вая). Экзегеза категорий позволяет Прашастападе вводить и относительно самостоятельные темы.

Все шесть категорий имеют характеристики существования, именуемости и познаваемости. Первые пять категорий, т.е. все кроме присущности, суть то, чему может быть присуще нечто другое. Последние пять категорий, т.е. все кроме субстанции, не могут быть локусом качеств и движений. Субстанции, качества и движения причастны существованию, могут быть общими и особенными, именоваться «вещами», быть агентами дхармы и не-дхармы, а также следствиями и причинами ч.-л. Общее, особенное и присущность самосущны, «характеризуемы суждениями», не могут быть ни следствиями, ни причинами ч.-л., не причастны различиям общего и особенного, вечны и не могут именоваться «вещами». За этой филигранной системной классификацией основных видов сущего следует описание характеристик всех шести категорий. Материальные элементы земли, воды, огня и ветра характеризуются по присущим им свойствам, а затем различаются два их уровня — в виде атомов и производных образований; последние распределяются по соответствующим «телам», органам чувств (имеющим, по вайшешике, материальное происхождение) и объектам. Экспозиция четырех материальных элементов дает Прашастападе повод для описания космогонического процесса. После каждых ста лет жизни Брахмы (один его день равен 4 320 000 человеческим годам) Махешвара («Великое Божество») дает отдых живым существам (за его решениями стоит, однако, всеобщий «закон кармы»), уставшим от сансары, и наступает космическая ночь распада всего составного до конечных атомов. Затем, ради того, чтобы живые существа вновь начали испытывать радость и страдание, Махешвара начинает новое миросозидание. Вначале из атомов ветра образуется «великий ветер», который «провоцирует» образование масс воды, земли и огня, а затем из смеси атомов огня и земли образуется космический эмбрион, из коего рождается Брахма, порождающий из своей мысли божества и бестелесные существа, а из частей своего тела четыре варны людей и др. живые существа, которые он заставляет соединяться с определенными ментально-психическими состояниями в зависимости от «отпечатков» кармы, накопленной ими в предыдущий космический период. За описанием характеристик субстанций следуют характеристики качеств, и (поскольку «суждения» также включаются в число качеств) это дает повод Прашастападе рассмотреть все источники знания, уделив специальное внимание нетривиальным восприятиям и среднему термину силлогизма. Подробностью отличаются классификации видов движения. Анализируя общее, автор «П.» различает два уровня универсалий — высший (Бытие) и низший (те универсалии, которые могут быть подклассом более общего класса), в классе особенного специальное внимание уделяется предельным «индивидуаторам» отдельных атомов. Выявляются и четыре признака присущности, отличающие ее от простого контакта между двумя объектами.

«П.» неоднократно комментировалась. Основные истолкования: «Ньяякандали» Шридхары (10 в.) и «Киранавали» Удаяны (11 в.).

Complete Word Index to the Printed Editions of the Prasastapadabhasya by J. Bronkhorst and Y. Ramseier. Delhi, 1994.

B.K. Шохин

ПАМЯТЬ — способность когнитивной системы живых существ кодировать и сохранять информацию при участии, как правило, высших когнитивных процессов. Первые попытки научного исследования человеческой П. берут свое начало с работы нем. психолога Г. Эббингаузе «О памяти» (1885), который стремился выяснить, как формируется память, как она развивается и т.д. Результаты исследований Эббингаузе оказали существенное влияние на У. Джеймса, который в своей классической двухтомной работе «Принципы психологии» (1890) предложил различать первичную, непосредственную память и память вторичную, косвенную. Однако эти идеи Джеймса первоначально не получили широкого признания со стороны психологов в силу отсутствия к.-л. подтверждающих эмпирических данных (за исключением весьма ненадежных данных интроспекции). Только после возникновения в 1960-х гг. когнитивной психологии, опирающейся на информационный подход, идеи Джеймса получили дальнейшее развитие в соответствующих моделях памяти.

Согласно современным психологическим концепциям, когнитивная система человека включает несколько видов П. В их число входит примитивный способ хранения информации — сенсорная память, которая в отличие от других видов П. не зависит от высших когнитивных функций (таких, как, напр., внимание) и сознательного контроля — здесь информация не преобразуется и не связывается с др. информацией. Сенсорная П. (иконическая, эхоическая, тактильная и т.д.) позволяет нам отбирать только существенную, адаптивно ценную информацию. Это — своего рода буфер большой емкости для хранения «сырой» необработанной информации, сопряженный с фильтром, способным осуществить такой отбор. Сохраняя в сенсорной П. на короткое время полный чувственный образ, мы получаем возможность сканировать непосредственно наблюдаемые события, абстрагировать наиболее значимые для нас стимулы и встраивать их в матрицу нашей П. Сенсорная П. удерживает входные сигналы в течение короткого промежутка времени (от 250 миллисекунд до 4 с), она точна, не поддается контролю.

Информация, отобранная сенсорной системой, быстро передается в кратковременную память, а затем либо замещается др. поступающей информацией, либо удерживается благодаря повторению. Кратковременная П. без особых усилий восстанавливает в сознании происходящее сейчас, в данное время, ей необходимо около одной секунды для того, чтобы изучить информацию и самопроизвольно забыть большую ее часть в течение 15—30 секунд.

В отличие от кратковременной долговременная П. требует серьезных усилий и поиска, ее объем огромен, а длительность хранения информации ограничена лишь возрастом. Человеческая мысль сознательно (а иногда и неосознанно) запускает процесс извлечения информации из долговременной П. и затем недолго удерживает нужные данные в кратковременной П., где они обрабатываются. В долговременной П. содержится определенным образом организованная информация, касающаяся пространственно-образной модели окружающего мира, убеждений и взглядов относительно себя и др. людей, ценностей и социальных целей, наших умений, а также перцептивных навыков понимания речи, интерпретации живописи или музыки, научных знаний и т.д.

Накопленные в когнитивной психологии экспериментальные данные позволили Э. Тулвингу (1972) предположить наличие двух разновидностей долговременной П. — эпизодической и семантической. Выделяют также низшую форму долговременной П. — процедурную П., которая сохраняет связи между стимулами и реакциями. Эпизодическая П. позволяет сохранить упорядоченную во времени информацию об отдельных эпизодах и событиях, о связи между этими событиями, вспомнить и сознательно воспроизвести во временной последовательности образы конкретных лиц, объектов и действий. Эпизодическая П. подвержена изменениям и потерям по мере поступления новой информации. Большая часть нашего поведенческого «репертуара» ритуализи-рована и соответствует простым сценариям — инструкциям, схемам, которые фиксируют последовательность действий и взаимоотношения между участниками событий. В эпизодической П. постоянно накапливаются единицы стереотипной информации — сценарии, которые организуются в структуры более высокого порядка — кластеры. Этот вид П. хранит в основном образную информацию, которая составляет основу для распознавания людей, событий, мест и т.д., которые мы воспринимали в прошлом.

Семантическая П. — это необходимая для пользования языком П. на слова (и др. вербальные символы), понятия, правила, формулы, алгоритмы манипулирования символами, абстрактные идеи и т.д. Такая П. воссоздает смысл (значение) в форме одновременного представления и переживания взаимосвязанных понятий. Напр., понятие огня связывается в семантической П. с понятиями «горячий», «красный», «опасный», с приготовленной пищей и т.д. Т.о., в семантической П. любое понятие выступает как «узел», который всегда или почти всегда связан какими-то отношениями с др. «узлами», образуя семантическую сеть.

Сам акт воспоминания связан с возбуждением узлов в долговременной П., с распространением поиска по семантическим сетям. Если появляется какая-то новая ментальная репрезентация, новое понятие и т.п., то распространение поиска по семантическим сетям позволяет обнаружить связь этого понятия с уже известными понятиями. Поэтому, напр., новый сорт яблок мы немедленно классифицируем по цвету, форме, размерам, вкусовым характеристикам, обстоятельствам, при которых им удалось полакомиться и т.д. В семантической П. этот сорт будет связан не только с др. сортами яблок, но и с др. видами фруктов, а также с различными эмоциональными состояниями и воспоминаниями. Мысль с этой т.зр. представляет собой весьма сложную и постоянно меняющуюся сеть узлов и связей.

Семантические сети открывают широкие возможности для представления знаний и выведения заключений, они позволяют описать богатый спектр отношений, а не только какие-то простейшие типы отношений подкласса («собака — животное»).

Пропозициональная репрезентация наиболее эффективна там, где возможна последовательная классификация, она очень удобна для анализа лингвистического материала — слов, предложений, рассказов и т.п., а также для компьютерного программирования. Но в человеческой П. пропозициональные репрезентации определенным образом соотносятся с образными репрезентациями — сценарии, прототипы и структуры более высокого уровня — кластеры — могут быть связаны с соответствующими узлами (понятиями) семантической П. Поэтому, благодаря тесному взаимодействию эпизодической и семантической П., мы можем свободно, без особых усилий прибегать к услугам образных репрезентаций с помощью слов и умозаключений, и наоборот.

Разработанные первоначально только для технических целей (в частности, для создания техники компьютерного поиска) сетевые модели функционирования семантической П. в дальнейшем получили известное признание в нейробиологии и нейрофизиологии, где в последние годы были разработаны новые концепции, которые рассматривают «след памяти» не как фиксированную и локализованную в одном месте энграмму, а как эмерджентное свойство динамической системы. Необходимая для воспоминания информация, может быть, и локализуется в определенном участке мозга, но сама энграмма скорее всего возникает в результате активации актом воспоминания, будучи воплощена в измененных связях нейронного ансамбля. Т.о., П., согласно новым представлениям нейрофизиологов, заключена в схеме связей между нейронами и динамике нейронной системы. Эти представления в целом неплохо согласуются с выводами когнитивных моделей долговременной П., которые исходят из того, что П. — это свойство сетей, системы в целом, а ее функционирование базируется на структурных связях между узлами. Именно эти структурные связи и определяют способ обработки когнитивной информации, ее стратегию, служат инструментом поиска развивающейся мыслью новой информации.

Нормой Д. Память и научение. М., 1985; Роуз С. Устройство памяти. М., 1995.

И.П. Меркулов

ПАНАРИН Александр Сергеевич (р. 1940) — специалист в области социальной философии и политологии. Окончил филос. факультет МГУ (1966), доктор филос. наук, проф. Зав. кафедрой политологии МГУ и сектором социальной философии Ин-та философии РАН. Ведущий эксперт и руководитель программы «Философия гуманистического глобализма» Горбачев-Фонда.

По своим научным взглядам примыкает к течению позднего евразийства. Автор большого числа научных работ, в т.ч. 15 монографий и учебников. В докторской диссертации «Современный цивилизационный процесс и феномен неоконсерватизма» (1991) рассмотрел влияние неоконсервативной волны на становление современного глобального мира. Занимается исследованием методологии политического анализа и прогнозирования, геополитики и философии политики. В 1999 награжден Ломоносовской премией. Работы переводились в США, Германии, Финляндии, Югославии, Китае и др. странах. В своих трудах развивает идею цикличности мировой истории. По мнению П., судьба России в 20 в. определялась в соответствии с законами «западной» фазы мирового исторического цикла, заканчивающейся на наших глазах. Грядущая «восточная» фаза, связанная с формированием новой, постэкономической цивилизации, будет ознаменована реабилитацией культурно-цивилизационного опыта Востока и попытками его конвертирования в альтернативные общественные практики. В этой фазе совершится поворот России к Востоку вместо обещанного российскими либералами возвращения в «европейский дом».

П. утверждает, что сам переход от индустриального общества к постиндустриальному будет совершен не на основе очередной НТР, а на основе новой «революции сознания», в корне меняющей наши ценности, установки и приоритеты. В этот период адаптированные и неадаптированные общества во многом поменяются местами: потребительские общества Запада станут менее приспособленными к постэкономической цивилизации будущего, чем сохранившие духовные приоритеты общества Востока и России. На базе этой идеи автор выстраивает принципиально новые геополитические и цивилизационные сценарии 21 в.

Философия политики. М., 1994; Россия в цивилизационном процессе. М., 1994; Политология. М., 1997; Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX в. М., 1998; Реванш истории. М., 1998; Россия в циклах мировой истории. М., 1999; Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М., 1999; Философия истории. М., 1999 (общ. редакция); Политология: о мире политики на Востоке и на Западе. М., 1999; Российская альтернатива. Нью-Йорк, 1999.

ПАНВИТАЛИЗМ (от греч. pan — всё и vita — жизнь) — натурфилос. учение, согласно которому в природе всюду царит жизнь.

ПАНПСИХИЗМ (от греч. pan — всё и psyche — душа) — представление о всеобщей одушевленности, согласно которому все вещи, а может быть, даже мир в целом, одушевлены, обладают жизнью и психикой; форма метафизического идеализма, утверждающего, что вся природа состоит из психических центров, подобных человеческой душе (примером может служить теория монад Г.В. Лейбница).

В истории философии пантеистические идеи берут начало в др.-инд. мысли. В Упанишадах Брахман — единая, бесконечная и неизменная реальность, отождествляется с Атманом — жизненным духом, одушевляющим человека. Некоторые исследователи полагают, что пантеистические тенденции можно найти в греч. философии у элеатов, стоиков и неоплатоников. Ксенофан выступал против Гомера и Гесиода, осуждая антропоморфизм и имморализм многочисленных богов, но его собственное учение о Едином, неизменном и идентичном с миром бытии осталось непроясненным. В стоической философии П. — основа мироощущения. Логос, пронизывающий весь мир, сливается с «веществом», «природой». В учении Плотина об эманации Ум, Мировая душа с необходимостью исходят от абсолютного Единого.

Средневековый П. часто вырастает из мистической, созерцательной практики. Пропасть, разделяющая Бога и человека в монотеистических религиях, ставит вопрос о возможности соединения с божеством. Мистический опыт единства в своих экспликациях требует языка, соединяющего Божественное и человеческое, что приводит к пантеистическим формулировкам. В 9 в. Иоанн Скот Эриугена в соч. «О разделении природы» выделял четыре вида бытия: несотворенное и творящее, сотворенное и творящее, сотворенное и нетворящее, несотворенное и нетворящее. Первая природа — это Бог как творец, четвертая — Бог как тот, в кого возвращается все сотворенное. Для Эриугены природа вечна, все четыре вида бытия принадлежат к различным периодам ее развертывания, все предстает как бесконечная теофания. Сходные тенденции можно отметить в шартрской школе, у Давида Динанского, амальрикан. Согласно М. Экхарту, мир творится Богом извечно, вместе с рождением Сына, сотворенные вещи вне Бога представляют собой чистое ничто. Мистический П. завершают в 16 в. построения Я. Бёме, который видел основание всех вещей в божественной «Первооснове» (Ungrund), объединяющей все и ничто.

В эпоху Возрождения можно обнаружить две тенденции в П.: христианскую (Николай Кузанский) и антихристианскую (Дж. Бруно). Для Николая Кузанского Бог, в котором совпадают абсолютный максимум и абсолютный минимум, проявляет себя в мире, предстающем как чувственно воспринимаемое богоявление. У Бруно Бог становится имманентной причиной природы, жизнь космоса — Божественной жизнью. Все события происходят в соответствии с Божественным законом, что абсолютно исключает возможность чуда.

В 17 в. самым ярким проявлением П. была система Спинозы, для которого существует только одна субстанция — Бог как causa sui (причина всего), существующая «в себе и для себя». Бог не творит мир (в иудео-христианском смысле). Он имманентная причина мира, вещи не творятся, но исходят, отсюда знаменитое — Deus sive nature (Бог или природа). Спиноза проводит различие между активной, порождающей природой — natura naturans и природой пассивной, порожденной — natura naturata. Тем самым мир предстает как необходимое следствие Бога, состоящее из модусов.