Фридрих Дюрренматт визит старой дамы



бет1/4
Дата15.07.2016
өлшемі349.5 Kb.
#201982
  1   2   3   4

Фридрих Дюрренматт

ВИЗИТ СТАРОЙ ДАМЫ




Действующие лица:



Посетители:


Клара Цаханассьян — урожденная Вешер, мультимиллионерша.

Седьмой муж .

Восьмой муж .

Девятый муж .

Дворецкий .

Тоби и Роби — громилы, жующие резинку.

Коби и Лоби — слепцы.

Те, кого посещают:


Илл .

Его жена .

Дочь .

Сын .

Бургомистр .

Священник .

Учитель .

Врач .

Полицейский .

Первый, Второй, Третий, Четвертый — жители Гюллена.

Художник .

Первая женщина .

Вторая женщина .

Луиза .

Остальные:


Начальник станции .

Начальник поезда .

Кондуктор .

Судебный исполнитель .

Непрошеные гости:


Первый газетчик .

Второй газетчик .

Радиокомментатор .

Кинооператор .

Фотокорреспондент .
Действие происходит в захолустном городке Гюллене.

Время действия: наши дни. Антракт после второго действия.


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ




Сначала слышен удар вокзального колокола, затем подымается занавес и открывается дощечка с надписью: «Гюллен».

Это название заштатного, обнищавшего городка, очертания которого едва различимы в глубине. Вокзал также пришел в запустение — на стене ободранное расписание, за дверью с надписью: «Вход воспрещен» — ржавый селектор.

Посреди сцены — убогая привокзальная улочка, отгороженная или не отгороженная от перрона. Но и улочка и перспектива городка в глубине только едва-едва намечены. Слева маленький домишко без окон, под черепичной крышей; его стены оклеены вылинявшими плакатами. Слева надпись — «Женская», справа — «Мужская». Все это освещено еще ярким осенним солнцем.

Между женской и мужской уборными скамья, на которой сидят четверо мужчин. Пятый в столь же потрепанном костюме, как и остальные, выводит красной краской на большом полотнище: «Добро пожаловать, Клерхен». Нарастает шум проносящегося мимо экспресса. Начальник станции поднимает флажок, пропуская состав. Сидящие на скамье поворачивают головы слева направо, провожая поезд.
Первый . Экспресс «Гудрун», Гамбург-Неаполь.

Второй . А в одиннадцать двадцать семь пройдет «Неистовый Роланд», Венеция-Стокгольм.

Третий . Вот и осталось в жизни — смотреть, как проносятся поезда.

Четвертый . А пять лет назад и «Гудрун» и «Неистовый Роланд» останавливались в Гюллене. И «Дипломат», и «Лорелея»… В Гюллене останавливались все знаменитые поезда.

Первый . Поезда мирового значения!

Второй . А теперь и почтовые проходят мимо. Останавливаются только два: из Каффигена и тот, что приходит в час тринадцать из Кальберштадта.

Третий . Да, все пошло прахом.

Четвертый . Вот и фирма Вагнера лопнула.

Первый . Бокман обанкротился.

Второй . И фирма «Место под солнцем» тоже на замке.

Третий . Что нам осталось? Пособие по безработице.

Четвертый . И тарелка бесплатной похлебки.

Первый . Разве это жизнь?!

Второй . В чем душа держится…

Третий . Одной ногой в гробу.

Четвертый . Как и весь наш город.
Удар колокола.
Второй . В самый раз приехать миллиардерше. Слыхали, она построила в Кальберштадте госпиталь.

Третий . Да-да, а в Каффигене — ясли. В столице отгрохала собор.

Художник . И мазиле Цимту заказала портрет. Да разве он художник-натуралист!

Первый . Что ей стоит при ее-то деньгах. Имея всю араратскую нефть, железные дороги Запада, радиостанции Севера и все притоны Гонконга.
Шум приближающегося поезда. Начальник станции поднимает флажок, пропуская его. Четверо на скамейке провожают взглядом уходящий поезд.
Четвертый . Экспресс «Дипломат».

Третий . Да, когда-то мы были культурным городом.

Второй . Одним из лучших в стране.

Первый . Европе!

Четвертый . Гете провел здесь целую ночь. В гостинице «Золотой апостол».

Третий . Брамс создал у нас свой квартет.
Удар колокола.
Второй . Бертольд Шварц изобрел порох!

Художник . А я с блеском окончил Школу изящных искусств в Париже. Для чего? Чтобы малевать здесь вывески?!
Шум приближающегося поезда. Слева появляется кондуктор, по-видимому, он соскочил с подножки вагона.
Кондуктор (объявляет протяжно) . Гюллен!

Первый . Пассажирский из Каффигена.
Пассажир проходит мимо сидящих на скамейке и скрывается за дверью с надписью: «Мужская».
Второй . Судебный исполнитель.

Третий . Явился описывать мебель в ратуше.

Четвертый . Политически нам тоже теперь грош цена.

Начальник станции (поднимая флажок) . Отправление!
Из городка появляются бургомистр, учитель, священник и Илл — мужчина лет шестидесяти пяти. У всех потрепанный вид.
Бургомистр . Высокая гостья прибудет в час тринадцать почтовым из Кальберштадта.

Учитель . В ее честь выступит смешанный хор и детский ансамбль.

Священник . Ударит пожарный колокол. Его еще не заложили.

Бургомистр . На базарной площади в честь миллиардерши будет играть духовой оркестр, а спортсмены построятся в пирамиду. Потом в «Золотом апостоле» будет дан завтрак. Увы! На иллюминацию собора и ратуши нету денег…
Судебный исполнитель выходит из домика.
Судебный исполнитель . Добрый день, господин бургомистр, сердечный привет!

Бургомистр . Судебный исполнитель Глютц? А вы-то здесь зачем?

Судебный исполнитель . Уж кто-кто, а вы, господин бургомистр, это знаете. Мне предстоит огромная работа. Шутка ли — описать имущество целого города!

Бургомистр . У города не осталось никакого имущества, кроме старой пишущей машинки.

Судебный исполнитель . А вы забыли, господин бургомистр, музей города Гюллена?

Бургомистр . Три года, как продан в Америку. Городская касса пуста. Налогов никто не платит.

Судебный исполнитель . Это надо выяснить. Страна благоденствует, а Гюллен с его «Местом под солнцем» пошел по миру.

Бургомистр . Это какая-то экономическая загадка!

Первый . Масонский заговор.

Второй . Жидо-масонский!

Третий . Происки акул капитализма.

Четвертый . Сюда протянули свои щупальца коммунисты.
Удар колокола.
Судебный исполнитель . Уж я-то что-нибудь выищу. Все вижу насквозь. Пойду проверю городскую кассу. (Уходит.)

Бургомистр . Пусть лучше грабит сейчас, чем после приезда миллиардерши.
Художник закончил писать плакат.
Илл . Это уж чересчур, бургомистр. Слишком фамильярно. Надо было написать: «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян».

Первый . Но мы всегда звали ее Клерхен.

Второй . Клерхен Вешер.

Третий . Она здесь выросла.

Четвертый . Отец ее здесь строил.

Художник . Я напишу на обороте: «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян». А когда она пустит слезу, мы повернем плакат лицом.

Второй . Курьерский «Биржевик», Цюрих-Гамбург.
Еще один экспресс проносится справа налево.
Третий . Минута в минуту. Можно проверять часы.

Четвертый . Валяйте! Только у кого из нас остались часы?

Бургомистр . Господа, миллионерша — наша последняя надежда.

Священник . Не считая Господа Бога.

Бургомистр . Да, не считая Господа Бога.

Учитель . Но Бог денег не платит.

Бургомистр . Вы были ее близким другом, Илл, все теперь зависит от вас.

Священник . У вас, кажется, тогда произошел разрыв? До меня дошли какие-то слухи… Вы не хотите ничего рассказать своему духовному пастырю?

Илл . Да уж, когда-то мы с ней были в дружбе… Ближе некуда! Молодые, горячие… Я был парнем хоть куда сорок пять лет назад. А она, Клара, так и вижу ее, выходит ко мне навстречу из темного сарая или бежит босая по мху и листве в Конрадовом лесу, рыжие волосы, а сама гибкая, стройная как тростинка, нежная… дьявольски хороша была, прямо колдунья! Жизнь нас разлучила, только жизнь, так это всегда и бывает.

Бургомистр . Для моего маленького спича в «Золотом апостоле» нужны кое-какие детали о госпоже Цаханассьян. (Вытаскивает из кармана блокнот.)

Учитель . Я разыскал старые классные журналы, но, боюсь, они нам не помогут. Отметки у Клары Вешер были, увы, плохие. И по поведению тоже. Только ботаникой и зоологией она занималась сносно.

Бургомистр (помечая в блокноте) . Прекрасно! Успехи по ботанике и зоологии. Прекрасно!

Илл . Тут я могу быть вам полезен. Клара всегда стояла за справедливость. До конца. Как-то раз полиция схватила одного оборванца, и Клара стала кидать в полицейских камнями.

Бургомистр . Ага, жажда справедливости. Неплохо. Это производит впечатление. Но историю с полицейскими лучше не вспоминать.

Илл . И сердце у нее было доброе. Последнюю рубашку, бывало, отдаст. Картошку крала, чтобы накормить бедную вдову.

Бургомистр . Любовь к ближнему, господа, необходимо упомянуть. Это — самое главное. А не вспомните ли вы какое-нибудь здание, которое строил ее отец? Это очень украсило бы мою речь.

Все . Кто это упомнит?

Бургомистр (пряча блокнот в карман) . Ну вот. Я, пожалуй, готов. А остальное — дело Илла.

Илл . Ясно. Мы уж постараемся, чтобы Цаханассьян растрясла тут свои миллиончики.

Бургомистр . Да, миллионы — вот то, что нам до зарезу надо.

Учитель . Одними яслями она от нас не отделается.

Бургомистр . Дорогой Илл, вы у нас в Гюллене самое популярное лицо. Весной кончается срок моего избрания, и я уже договорился с оппозицией. Вы — тот человек, кого наш город хотел бы видеть своим будущим главой, моим преемником.

Илл . Помилуйте, господин бургомистр…

Учитель . Я могу это подтвердить…

Илл . К делу, господа! Прежде всего я хочу рассказать Кларе о нашем бедственном положении.

Священник . Только поосторожнее, поделикатнее…

Илл . Надо действовать с умом, учитывать психологию. Неудачная встреча, и все пойдет насмарку. Ни духовой оркестр, ни хор не помогут!

Бургомистр . Илл прав. Все это очень важно. Госпожа Цаханассьян вступает на родную землю, так сказать, под отчий кров. Она растрогана и сквозь слезы узнает старых, верных друзей. Я, конечно, буду ее встречать не в таком затрапезном виде, а в парадном черном костюме, в цилиндре, под руку с женой, а вперед выйдут обе мои внучки в белом, с розами в руках. Боже мой, только бы нигде не заело!
Удар колокола.
Первый . Курьерский «Неистовый Роланд».

Второй . Венеция-Стокгольм. Одиннадцать двадцать семь!

Священник . Одиннадцать двадцать семь. У нас еще два часа, успеем принять праздничный вид.

Бургомистр . Транспарант «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян» поднимут Кюн (показывает на художника) и Хаузер (показывает на четвертого) . Остальные пусть машут шляпами. Только, пожалуйста, не вопите, как в прошлом году, когда приезжала правительственная комиссия. Это ни к чему не привело: субсидии нам так и не дали. Излишний восторг неуместен — нужна глубокая, сдержанная радость, слезы умиления при виде вновь обретенной дочери Гюллена, вернувшейся под отчий кров! Будьте непосредственны, приветливы, но все должно идти по расписанию: как только кончит петь хор, ударит пожарный колокол. Прежде всего имейте в виду…
Шум приближающегося поезда заглушает слова бургомистра. Скрежет тормозов. Все потрясены.

Пятеро сидевших на скамейке вскакивают.
Художник . «Неистовый Роланд»!

Первый . Остановился!

Второй . В Гюллене!

Третий . В самом убогом…

Четвертый . В самом паршивом…

Первый . В самом жалком городишке на линии Венеция-Стокгольм…

Начальник станции . Конец света! «Неистовый Роланд» как дух возникал из-за поворота у Лейтенау и молнией скрывался в долине Пюкенрид!
Справа появляется Клара Цаханассьян, ей шестьдесят два года, у нее рыжие волосы, жемчужное ожерелье, золотые браслеты неимоверных размеров, одета невыносимо вызывающе, но именно благодаря этой экстравагантности видно, что она — светская дама. За ней движется свита: дворецкий Боби лет восьмидесяти, в черных очках, и седьмой муж — высокий, стройный, с черными усиками; он вооружен латным ассортиментом рыболовных принадлежностей. За свитой следует разъяренный начальник поезда в красной шапке, с красной сумкой.
Клара Цаханассьян . Это Гюллен?

Начальник поезда . Вы остановили поезд, сударыня!

Клара Цаханассьян . Я всегда останавливаю поезда.

Начальник поезда . Протестую! Категорически! Поезда в нашей стране не останавливают, даже когда это необходимо. Точное движение поездов — это наш принцип! Попрошу вас дать объяснения.

Клара Цаханассьян . Вот мы и в Гюллене, Моби. Узнаю эту мрачную дыру. Погляди, вон там Конрадов лес и ручей, где ты сможешь ловить форелей и щук, а направо крыша Петерова сарая…

Илл (словно просыпаясь) . Клара!

Учитель . Сама Цаханассьян…

Все . Сама Цаханассьян…

Учитель . А хор еще не собрался!

Бургомистр . Гимнасты! Пожарные!

Священник . Где пономарь?

Бургомистр . Боже мой, а мой костюм, мой цилиндр, мои внучки…

Первый . Клерхен Вешер! Это же Клерхен Вешер! (Вскакивает и несется в город.)

Бургомистр (вдогонку) . Не забудьте сказать моей жене…

Начальник поезда . Я жду ваших объяснений. По долгу службы. От имени правления железной дороги.

Клара Цаханассьян . Дубина! Я хотела взглянуть на этот город. Что же, по-вашему, мне прыгать с курьерского на ходу?

Начальник поезда . Вы остановили «Неистовый Роланд» только для того, чтобы взглянуть на Гюллен? (С трудом сдерживает негодование.)

Клара Цаханассьян . Конечно.

Начальник поезда . Сударыня! Если вы хотели заехать в Гюллен, пожалуйста, в двенадцать сорок к вашим услугам почтовый из Кальберштадта. Для всех граждан. Прибывает в Гюллен в час тринадцать.

Клара Цаханассьян . Почтовый, который стоит на всех полустанках? Вы что, хотите, чтобы я лишних полчаса тряслась в поезде?

Начальник поезда . Это вам дорого обойдется, сударыня.

Клара Цаханассьян . Дай ему тысячу, Боби.

Все (шепотом) . Тысячу…
Дворецкий вручает начальнику поезда тысячу.
Начальник поезда (ошалело) . Сударыня!

Клара Цаханассьян . И три тысячи в фонд помощи вдовам железнодорожников.

Все (шепотом) . Три тысячи…
Начальник поезда получает от дворецкого три тысячи.
Начальник поезда (растерянно) . Но у нас нет такого фонда, сударыня.

Клара Цаханассьян . Нет — так будет.
Бургомистр шепчет что-то на ухо начальнику поезда.
Начальник поезда (в замешательстве) . Как! Вы Клара Цаханассьян? Пардон! Это в корне меняет дело. Мы сами остановились бы в Гюллене, если бы имели хоть малейшее представление… Возьмите ваши деньги, сударыня. Вот четыре тысячи… Боже мой!

Все (шепотом) . Четыре тысячи!

Клара Цаханассьян . Оставьте себе эту мелочь.

Все (шепотом) . Оставить? Мелочь?

Начальник поезда . Может, вы желаете, сударыня, чтобы «Неистовый Роланд» подождал, пока вы осмотрите Гюллен? Правление дороги охотно на это пойдет. Здешний собор заслуживает внимания. В готическом стиле. На портале изображен Страшный суд.

Клара Цаханассьян . А ну-ка, катитесь отсюда вместе с вашим экспрессом.

Седьмой муж (плаксиво) . Но представители печати, мышка, еще там. Они ничего не подозревают и сидят в вагоне-ресторане.

Клара Цаханассьян . Пусть подкрепят силы, Моби. На первых порах они мне в Гюллене не нужны, а потом сами нас найдут.
Второй успел принести бургомистру сюртук. Надев его, бургомистр торжественно подходит к Кларе Цаханассьян.

Художник и четвертый поднимают транспарант «Добро пожаловать,Клара Цахана…». Фамилию художник дописать не успел.
Начальник станции (поднимает флажок) . Отправление!

Начальник поезда . Ах, сударыня, умоляю вас, не жалуйтесь моему начальству. Ведь это было чистое недоразумение…
Поезд трогается. Начальник поезда вскакивает на площадку.
Бургомистр . Высокоуважаемая милостивая государыня! Имею честь, как бургомистр города Гюллена, приветствовать вас, нашу высокоуважаемую милостивую государыню, дочь нашего родного города…
Шум отходящего поезда заглушает продолжение его речи.
Клара Цаханассьян . Спасибо, господин бургомистр, за прекрасную речь. (Идет к Иллу, который смущенно делает шаг ей навстречу.)

Илл . Клара!

Клара Цаханассьян . Альфред!

Илл . Как хорошо, что ты здесь…

Клара Цаханассьян . Я всегда хотела вернуться. Всю жизнь, с того самого дня, как отсюда уехала.

Илл (неуверенно) . Вот и молодец…

Клара Цаханассьян . А ты обо мне вспоминал?

Илл . Конечно. Всегда. Ты же знаешь.

Клара Цаханассьян . Счастливые дни были у нас с тобой…

Илл (гордо) . Еще бы! (Учителю.) Видите, господин учитель, она у меня в руках.

Клара Цаханассьян . Зови меня так, как звал когда-то.

Илл . Моя дикая кошка.

Клара Цаханассьян (мурлычет, как старая кошка) . А еще как?

Илл . Моя колдунья.

Клара Цаханассьян . А я звала тебя — мой черный барс.

Илл . Я им и остался.

Клара Цаханассьян . Чепуха! Ты разжирел, поседел, спился…

Илл . А ты все такая же: колдунья!

Клара Цаханассьян . Что ты! Я тоже старая и толстая. Да еще левую ногу потеряла. В автомобильной катастрофе. Теперь я езжу только на курьерских. Но протез у меня первоклассный, а? (Поднимает юбку и показывает левую ногу.) Двигается как живой.

Илл (вытирая пот) . Никогда бы не подумал…

Клара Цаханассьян . Разреши, Альфред, представить тебе моего седьмого мужа. У него табачные плантации. Это очень счастливый брак.

Илл . Буду рад с ним познакомиться.

Клара Цаханассьян . Подойди, Моби, поздоровайся. Его, правда, зовут Педро, но Моби звучит красивее. И больше подходит к Боби — я так зову своего дворецкого. Дворецкого ведь берешь на всю жизнь, вот и приходится приноравливать к нему мужей.
Седьмой муж кланяется.
Правда, он мил? А черные усики какие! Ну-ка, задумайся, Моби!
Седьмой муж задумывается.
Сильней! Сильней!
Седьмой муж сильнее хмурит лоб.
Седьмой муж . Я не могу сильнее, мышка, честное слово, не могу.

Клара Цаханассьян . Нет, можешь! Старайся.
Седьмой муж еще сильнее хмурит лоб. Удар колокола.
Видишь, теперь вышло. Правда, Альфред, в нем есть что-то демоническое? Даже похож на бразильца. Но это чепуха. Он православный. Отец у него был русский. Нас поп венчал. Вот было интересно. Теперь я хочу поглядеть на Гюллен. (Разглядывает через усыпанный драгоценностями лорнет домик слева.) Гляди, Моби, этот сортир строил мой отец. Хорошая, добротная работа. Ребенком я часами сидела тут на крыше и плевала вниз. Но только на мужчин.
На заднем плане собирается смешанный хор и детский ансамбль.

Учитель с цилиндром в руках выступает вперед.
Учитель . Сударыня! Как директор гюлленской гимназии и преданный почитатель божественной госпожи музыки, я нижайше прошу разрешения исполнить в честь вашего приезда скромную песню силами смешанного хора и детского ансамбля.

Клара Цаханассьян . Ну, валяйте, учитель, вашу скромную песню.
Учитель поднимает камертон, хор начинает петь, но в это мгновение раздается грохот приближающегося поезда. Начальник станции стоит с поднятым флажком. Хор тщетно пытается перекричать шум поезда.

Учитель в отчаянии. Наконец поезд проносится мимо.
Бургомистр (в отчаянии) . Пожарный колокол! Ведь должен был ударить пожарный колокол!

Клара Цаханассьян . Здорово спели гюлленцы! Особенно бас, вот тот русый слева, с большим кадыком…
Из-за спин хористов пробирается полицейский. Вытягивается перед Кларой Цаханассьян.
Полицейский . Вахмистр Ханке прибыл в ваше распоряжение, сударыня.

Клара Цаханассьян (разглядывая его) . Спасибо. Я никого не собираюсь сажать за решетку. Но Гюллену вы, пожалуй, скоро понадобитесь. Вы умеете вовремя закрывать глаза?

Полицейский . Еще бы, сударыня. Хорош бы я иначе был здесь, в Гюллене.

Клара Цаханассьян . Хорошее качество. Оно вам понадобится.
Полицейский стоит в недоумении.
Илл (смеется) . Ай да Клара! Ай да колдунья! (Хлопает себя в восторге по ляжкам.)
Бургомистр надевает цилиндр учителя, который тот незаметно передает ему, и выводит вперед своих внучек — семилетних белокурых девочек.
Бургомистр . Мои внучки, сударыня: Термина и Адольфина. Не хватает только жены. (Вытирает пот.)
Внучки делают книксен и преподносят Кларе Цаханассьян красные розы.
Клара Цаханассьян . Они у вас милашки, поздравляю, бургомистр. Нате!
Клара Цаханассьян сует букет начальнику станции. Бургомистр тайком передает цилиндр священнику, который его надевает.
Бургомистр . Наш священник, сударыня.
Священник снимает цилиндр и кланяется.
Клара Цаханассьян . А-а, вы — священник? Значит, это вы отпускаете грехи умирающим?

Священник . (удивленно) . Стараюсь по мере сил.

Клара Цаханассьян . А приговоренным к смерти?

Священник . (растерянно) . В нашей стране смертная казнь отменена.

Клара Цаханассьян . Пожалуй, ее снова придется ввести.
Священник смущен. Возвращает бургомистру цилиндр, и тот его надевает.
Илл (смеясь) . Ну и шутки у тебя, моя кошечка!

Клара Цаханассьян . Хватит, пора в город.
Бургомистр предлагает ей руку.
Вы что, в уме? Неужели я потащусь пешком в такую даль на чужой ноге?

Бургомистр (испуганно) . Мигом! Мигом! У нашего врача есть машина. «Мерседес» тысяча девятьсот тридцать второго года.

Полицейский (щелкает каблуками) . Будет исполнено, господин бургомистр. Машину я немедленно пригоню сюда.

Клара Цаханассьян . Отставить. После несчастного случая я передвигаюсь только в паланкине. Эй, Роби, Тоби, сюда!
Слева появляются двое громил, жующих резинку. Эти чудовища несут паланкин. У одного за спиной гитара.
Это два гангстера из Манхэттена. Они были приговорены к казни в Синг-Синге. Но я попросила их выпустить, чтобы они носили мой паланкин. Эта просьба стоила мне по миллиону долларов с головы. А паланкин — из Лувра. Мне его преподнес французский президент. Очень любезный господин, как две капли похож на свои портреты. Роби, Тоби, несите меня в город!

Громилы . О йес, мэм!

Клара Цаханассьян . Сперва в Петеров сарай, потом в Конрадов лес. Хочу вместе с Альфредом посетить наши любимые места. Багаж и гроб пусть отнесут в «Золотой апостол».

Бургомистр (с удивлением) . Гроб?

Клара Цаханассьян . Я привезла с собой гроб. Может, пригодится. Роби, Тоби, живо!
Громилы, продолжая жевать резинку, уносят Клару Цаханассьян в город. Бургомистр подает знак, и толпа разражается приветственными криками, которые, однако, стихают, когда двое слуг проносят великолепный черный гроб, направляясь с ним в Гюллен. Слышны удары пожарного колокола.
Бургомистр . Наконец-то! Слышите? Пожарный колокол!
Толпа следует за гробом. За ней идут горничные Клары Цаханассьян и горожане, неся бесчисленные чемоданы.

Полицейский регулирует движение и собирается замкнуть шествие, но справа выходят два низеньких, толстеньких старичка. Они франтовато одеты, держатся за руки и говорят очень тихо.
Оба . Вот мы и в Гюллене. Мы дышим, мы дышим, мы дышим этим воздухом, воздухом Гюллена.

Полицейский . А вы кто такие?

Оба . Мы при даме. Мы при даме… Она зовет нас Коби и Лоби.

Полицейский . Госпожа Цаханассьян будет жить в отеле «Золотой апостол».

Оба (весело) . А мы слепые! А мы слепые!

Полицейский . Слепые? Тогда я вас провожу.

Оба . Спасибо, господин полицейский. Огромное вам спасибо.

Полицейский (с удивлением) . Если вы слепые, откуда вы знаете, что я полицейский?

Оба . По вашему разговору. По вашему разговору. Все полицейские на свете разговаривают одинаково.

Полицейский (подозрительно) . Вы хоть и приличные с виду мужчины, но, видно, не раз имели дело с полицией.

Оба (с радостным удивлением) . Мужчины! Он нас принимает за мужчин!

Полицейский . Черт! А кто же вы такие?

Оба . Скоро поймете. Скоро поймете.

Полицейский (с недоумением) . Однако вы, я вижу, весельчаки!

Оба . А нас кормят отбивными и ветчиной. Каждый день, каждый день.

Полицейский . На вашем месте я бы тоже веселился. Давайте руки, я вас провожу. Странный юмор у этих иностранцев… (Идет с ними в город.)

Оба . К Боби и Моби. К Роби и Тоби…
Смена декораций при поднятом занавесе. Станция и уборная уходят наверх. Холл гостиницы «Золотой апостол». Можно спустить сверху эмблему гостиницы — позолоченную фигуру апостола, которая так и останется висеть на середине сцены. Видны следы былого великолепия Сейчас все покосилось, облупилось, загрязнилось, обветшало. Бесконечная процессия слуг, которые вносят клетку и бесчисленные чемоданы, а потом уносят их наверх.

Справа сидят и пьют водку бургомистр и учитель.
Бургомистр . Чемоданы, видели, сколько чемоданов! А раньше пронесли клетку с диким зверем. Это — черный барс.

Учитель . Она сняла отдельную комнату специально для гроба. Странно.

Бургомистр . У знаменитых дам всегда свои причуды.

Учитель . Видно, она тут надолго расположилась.

Бургомистр . Тем лучше. Она у Илла в руках. Он называл ее — «моя дикая кошечка, моя колдунья». Он вытянет из нее не один миллион. Ваше здоровье, учитель. За то, чтобы Клара Цаханассьян воскресила предприятия Бокмана.

Учитель . И заводы Вагнера.

Бургомистр . И металлургическую фирму «Место под солнцем». Только бы они заработали, а там все пойдет как по маслу — и городская община, и гимназия, и вся наша жизнь.
Чокаются.
Учитель . Я-то уж ко всему притерпелся. Недаром больше двадцати лет правлю тетрадки гюлленских учеников. Но что такое страх, понял только час назад. Когда с поезда сошла старая дама, вся в черном, меня охватил ужас! Я подумал: вот она — парка, неумолимая богиня судьбы. И если бы ее звали не Клара, а Клото, все бы поняли сразу, что в ее руках нити человеческих жизней.
Входит полицейский и вешает каску на вешалку.
Бургомистр . Подсаживайтесь, вахмистр.

Полицейский (садясь) . Служить в такой дыре радости мало. Но теперь мы оживем. Только что миллионерша с Иллом были в Петеровом сарае. Вот была трогательная картина. Оба полны благоговения, как в церкви. Неудобно даже было смотреть. А когда они отправились в Конрадов лес, я отстал. Ну и шествие! Впереди паланкин, рядом Илл, а позади камердинер и седьмой муж с удочкой.

Учитель . Сколько мужчин! Она гетера Лайда наших дней.

Полицейский . Да еще эти два толстяка. Сам черт тут ногу сломит.

Учитель . Ужас! Разверзлись врата ада!

Бургомистр . Не понимаю, что они там потеряли в Конрадовом лесу?

Полицейский . То же, что и в Петровом сарае. Обходят места, где когда-то бурлила их страсть.

Учитель . Неугасимый огонь! Как тут не вспомнить Шекспира? Ромео и Джульетту. Господа, я потрясен. Наконец-то наш город узнал кипение античных страстей.

Бургомистр . Ну что ж, выпьем за дорогого Илла, который не жалеет сил, чтобы облегчать нашу участь. Господа! За нашего любимого, за самого уважаемого гражданина нашего города и моего будущего преемника!
Эмблема гостиницы поднимается вверх. Слева входят четверо гюлленцев, вносят деревянную скамью без спинки. Первый встает на скамью, повесив на себя большое вырезанное из картона сердце с инициалами «А.К.». Остальные становятся полукругом с ветками в руках — они изображают деревья.
Первый . Мы теперь буки, мы теперь сосны.

Второй . Мы ели с зеленой хвоей.

Третий . Мы мох и густые заросли терна.

Четвертый . Подлесок и лисьи норы.

Первый . Мы вереницы облаков, мы птиц щебетанье.

Второй . Мы глухая чащоба леса.

Третий . Мы мухоморы и пугливые косули.

Четвертый . Мы шорох веток, мы призрак былой мечты.
Из глубины появляются двое громил, безостановочно жующих резинку; они вносят паланкин с Кларой Цаханассьян.

Рядом идет Илл. За ним бредут седьмой муж и дворецкий, который ведет за руки двух слепцов.
Клара Цаханассьян . Вот и Конрадов лес. Роби, Тоби, стойте.

Оба слепца . Роби и Тоби, стойте! Боби и Моби, стойте!

Клара Цаханассьян (выходит из паланкина, осматривается) . Сердце, на нем — наши с тобой инициалы, Альфред! Буквы рассохлись, почти стерлись. Дерево выросло, оно стало толстым и старым, как мы с тобой… (Переходит к другим «деревьям».) Старая роща! Как давно я не бывала здесь, с самой юности, как давно я не пробиралась сквозь ветви, не ступала по темному мху… Эй вы, жвачные животные, мне опротивели ваши морды. Погуляйте-ка с паланкином там, за кустами! А ты, Моби, иди к ручью, по тебе соскучилась твоя рыбка.
Двое громил уходят с паланкином налево. Седьмой муж — направо. Клара Цаханассьян садится на скамью.
Гляди, косуля!
Третий убегает.
Илл . Охота сейчас запрещена. (Садится рядом с ней.)

Клара Цаханассьян . На этом валуне мы с тобой целовались. Больше сорока пяти лет назад. Мы любили друг друга в этих кустах, под этим буком, среди этих мухоморов, на этом мху. Мне было семнадцать, а тебе еще не было двадцати. Потом ты женился на Матильде Блюмхард, на ее мелочной лавочке, а я вышла замуж за Цаханассьяна, за его миллиарды. Он нашел меня в гамбургском публичном доме. Этот старый золотой жук запутался в моих рыжих волосах.

Илл . Клара!

Клара Цаханассьян . Эй, Боби! Сигару!

Оба слепца . Сигару, сигару!
Дворецкий подходит сзади, подает ей сигару и дает прикурить.
Клара Цаханассьян . Грешный человек, люблю сигары! Мне бы, конечно, полагалось курить сигары, которые выпускает мой муж, но нет у меня к ним доверия.

Илл . Я женился на Матильде Блюмхард ради тебя.

Клара Цаханассьян . У нее были деньги.

Илл . Ты была молода, красива. Тебя ждало будущее. Я хотел твоего счастья и ради этого пожертвовал своим.

Клара Цаханассьян . Ну что ж, это будущее настало.

Илл . Если б ты жила здесь, ты была бы такой же нищей, как я.

Клара Цаханассьян . Ты — нищий?

Илл . Разоренный лавочник в разоренном городке.

Клара Цаханассьян . Зато теперь деньги есть у меня.

Илл . С тех пор как ты ушла, у меня не жизнь, а ад.

Клара Цаханассьян . Я теперь сама сущий ад.

Илл . Дома мне поминутно тычут в нос нищетой; мы едва сводим концы с концами.

Клара Цаханассьян . Твоя Матильда не дала тебе счастья?

Илл . Главное, что счастлива ты.

Клара Цаханассьян . А как твои дети?

Илл . Они понятия не имеют, что такое идеалы!

Клара Цаханассьян . Ну, идеалы они еще найдут.
Илл молчит.
Илл . Я веду жалкую жизнь. Ни разу толком не выезжал из Гюллена. Один раз съездил в Берлин и один раз в Тессин, вот и все.

Клара Цаханассьян . И незачем ездить. Я знаю свет…

Илл . Потому что ты могла разъезжать.

Клара Цаханассьян . Потому что мир принадлежит мне.
Илл молчит. Она курит.
Илл . Теперь здесь все будет по-другому.

Клара Цаханассьян . Да.

Илл (осторожно) . Ты нам поможешь?

Клара Цаханассьян . Разве я могу бросить в беде родной город?

Илл . Нам нужны миллионы.

Клара Цаханассьян . Миллионов мало.

Илл (восторженно) . Ах ты моя кошечка! (В порыве чувства хлопает Клару Цаханассьян по колену и сразу же отдергивает руку, скорчившись от боли.)

Клара Цаханассьян . Что, больно? Ты ударил по шарниру протеза.
Первый достает из кармана трубку и большой ржавый ключ. Выколачивает трубку ключом.
Слышишь? Дятел…

Илл . Все так же, как прежде, когда мы были молодые и смелые. Солнце высоко стоит над елями, ослепительный шар. Плывут облака, и где-то в чаще ворожит нам кукушка…

Четвертый . Ку-ку! Ку-ку!

Илл (ощупывает первого) . Как прохладна кора деревьев, ветер шевелит листву, и она шуршит, как волна по гальке. Все как было… все как было раньше.
Трое изображающих деревья изо всех сил дуют и размахивают руками.
Эх, если бы вернулись те дни, моя колдунья! Если бы нас не разлучила жизнь…

Клара Цаханассьян . Ты, правда, этого хотел бы?

Илл . Да! Только этого! Я по-прежнему тебя люблю. (Целует ей правую руку) Все та же прохладная белая ручка…

Клара Цаханассьян . Чепуха! Это тоже протез. Из слоновой кости.

Илл (испуганно отдергивает руку) . Клара, у тебя все протезы?

Клара Цаханассьян . Почти. С тех пор как мой самолет разбился в Афганистане. Все погибли, и экипаж тоже. Одна я выползла из-под обломков — меня так легко на тот свет не отправишь!

Оба слепца . Ее на тот свет не отправишь! Ее на тот свет не отправишь!
Торжественные звуки духового оркестра. Сверху на середину сцены снова спускается эмблема гостиницы — позолоченная фигура апостола. Гюлленцы вносят столы, покрытые рваными скатертями. На столах соответствующие приборы и угощение.

Один стол ставят посреди сцены, два других — справа и слева, вдоль рампы. Из глубины появляется священник. Входят другие горожане, среди них гимнаст в трико. Появляются бургомистр, учитель и полицейский. Гюлленцы аплодируют.

Бургомистр подходит к скамейке, где продолжают сидеть Клара Цаханассьян и Илл, четверо положили ветви и смешались с остальными гюлленцами.
Бургомистр . Эта бурная овация — в вашу честь, сударыня.

Клара Цаханассьян . Ее заслужил ваш оркестр. Здорово они трубили. Да и пирамида, которую построили гимнасты, великолепна. Я вообще обожаю мужчин в трико — природа без прикрас.

Бургомистр . Разрешите пригласить вас к столу. (Ведет Клару Цаханассьян к столу, стоящему посередине, и представляет ей жену.) Моя жена.

Клара Цаханассьян (разглядывая жену бургомистра в лорнет) . Анетхен Думмермут, наша первая ученица.

Бургомистр (представляя ей вторую даму, такую же высохшую и озлобленную) . Госпожа Илл.

Клара Цаханассьян . Матильдхен Блюмхард? Помню, как ты выглядывала из дверей своей лавчонки и ловила Альфреда. Ах ты моя прелесть, какая ты стала бледная и худая!
Справа выбегает врач, усатый, приземистый мужчина лет пятидесяти, с черными жесткими волосами и лицом, изрезанным шрамами. На нем потертый фрак.
Врач . Надеюсь, я не опоздал на своем дряхлом «мерседесе»?

Бургомистр . Доктор Нюслин, наш врач.

Клара Цаханассьян (разглядывает доктора в лорнет, пока тот целует ей руку) . Интересно. Это вы здесь выдаете свидетельства о смерти?

Врач (с удивлением) . Свидетельства о смерти?

Клара Цаханассьян . Неужели у вас в городе никто не умирает?

Врач . Да, сударыня. Это моя обязанность. Такой у нас порядок.

Клара Цаханассьян . Скоро вам придется засвидетельствовать смерть от разрыва сердца.

Илл (смеясь) . Ну разве не прелесть. Ей-богу, прелесть!

Клара Цаханассьян (отворачиваясь от доктора, обращается к гимнасту в трико) . А ну-ка, покажите еще что-нибудь!
Гимнаст приседает и выкидывает вперед руки.
Вот это мускулы! Вы хоть раз кого-нибудь придушили?

Гимнаст (растерянно застывает на корточках) . Придушил?

Клара Цаханассьян . А ну-ка отведите руки назад, господин гимнаст. А теперь сделайте мост.

Илл (смеясь) . Ну и юмор у нашей Клары! Какие словечки. Помрешь со смеху.

Врач (еще не придя в себя) . Ну, знаете! От этих шуток дрожь пробирает по телу.

Илл (со значением) . Она обещала нам миллионы!

Бургомистр (задохнувшись) . Миллионы?

Илл . Миллионы!

Врач . Черт побери!

Клара Цаханассьян (отворачиваясь от гимнаста) . Я хочу есть, бургомистр.

Бургомистр . Мы ждем только вашего мужа, сударыня.

Клара Цаханассьян . Зря. Во-первых, он ловит рыбу, во-вторых, мы разводимся.

Бургомистр . То есть как разводитесь?

Клара Цаханассьян . Да очень просто. Моби тоже будет удивлен. Я выхожу замуж за немецкого киноактера.

Бургомистр . Но вы говорили, что так счастливы в браке.

Клара Цаханассьян . У меня все браки счастливые. Но я с детства мечтала обвенчаться в гюлленском соборе. А детская мечта должна сбываться. Это будет великолепно!
Все садятся за столы. Клара Цаханассьян — между бургомистром и Иллом. Радом с бургомистром — его жена, рядом с Иллом — его жена. Справа за другим столом — учитель, священник, полицейский. Слева — четверо. Далее — другие почетные гости с женами. Сзади транспарант: «Добро пожаловать, Клерхен».

С места поднимается очень веселый, повязанный салфеткой бургомистр и стучит по бокалу.
Бургомистр . Милостивая государыня! Дорогие жители Гюллена! Вот уже сорок пять лет, как вы, сударыня, покинули наш город, основанный владетельным князем Хассо Благородным и так уютно расположенный между Конрадовым лесом и долиной Пюкенрид. Сорок пять лет, почти полвека — изрядный срок. Много воды утекло с тех пор, много хлебнули мы горя. Тяжело было людям на земле, тяжко было и нам. Но мы никогда, ни на минуту не забывали вас, сударыня, нашу Клерхен!
Аплодисменты.
Ни вас, ни вашу семью. Ваша пышущая здоровьем мать…
Илл что-то шепчет ему на ухо.
Увы! Она так рано скончалась от чахотки… Ваш отец был человек известный. Он воздвиг у вокзала здание, которое никто не пропустит: ни стар, ни млад…
Илл что-то шепчет ему на ухо.
Здание, которое посещают, как никакое другое. Ваши родители для нас незабвенны, они символ всех человеческих добродетелей. И наконец, вы, сударыня! Кто не помнит ваших белокурых…
Илл снова шепчет ему что-то на ухо.
…золотых волос, которые так поэтично развевались, когда вы, сударыня, резвились на наших улицах, увы, ставших теперь такими убогими. Уже тогда весь Гюллен был покорен вашим обаянием, и мы все были уверены, что вас ждет головокружительный успех в международном масштабе. (Достает блокнот.) Нет, мы ничего не забыли. До сих пор в нашей гимназии вас ставят в пример. Вы ведь с ранних лет поражали своими познаниями в ботанике и зоологии. И разве это случайно? Врожденная любовь к природе, ко всему живому, беззащитному — вот в чем корень этого. Ваше неизменное стремление к справедливости, ваша страсть творить добро уже тогда вызывали всеобщее восхищение.
Бурные аплодисменты.
Ведь это наша Клерхен тратила с трудом заработанные карманные деньги на покупку картошки для бедной вдовы, которой грозила голодная смерть!
Бурные аплодисменты.
Милостивая государыня! Дорогие граждане города Гюллена! Нежные семена дали ростки, златовласая озорница превратилась в прекрасную даму, которая осыпает благодеяниями все страждущее человечество. Вспомните о том, что ею сделано для общества: тут и убежище для молодых матерей, и бесплатный суп для бедняков, тут и помощь художникам, и ясли для малюток. Я хочу от души приветствовать любимую дочь Гюллена, которую мы вновь обрели под родным кровом. Ура! Ура! Ура!
Аплодисменты.
Клара Цаханассьян (встает) . Бургомистр! Граждане Гюллена! Меня глубоко тронуло, что мой приезд вас так бескорыстно обрадовал. Скажу вам правду — я вовсе не была такой, какой изобразил меня в своей речи бургомистр. В школе меня часто пороли, а картофель для вдовы Болл я и не думала покупать, мы крали его с Иллом вовсе не потому, что я хотела спасти эту старую сводню от голода. Мне надо было, чтобы она пускала нас с Иллом в свою кровать, где было куда приятнее, чем в Петеровом сарае или в Конрадовом лесу. Но все же я готова внести свой вклад в вашу радость: я решила подарить Гюллену миллиард. Пятьсот миллионов городу и пятьсот миллионов разделить между всеми жителями.
Мертвая тишина.
Бургомистр (заикаясь) . Миллиард?
Общее оцепенение продолжается.
Клара Цаханассьян . При одном условии…
Необузданное ликование охватывает всех присутствующих.

Одни вскакивают на стулья, другие пускаются в пляс. Гимнаст принимается делать свои упражнения и т. д. и т. п.
Илл (в восторге бьет себя в грудь) . Клара! Золото! Чудо! Помереть можно! Моя колдунья! (Целует ее) .

Бургомистр . Сударыня, вы сказали: при одном условии. Могу я осведомиться, что это за условие?

Клара Цаханассьян . Сейчас скажу. Я даю вам миллиард в обмен на правосудие.
Мертвая тишина.
Бургомистр . Как это понимать, сударыня?

Клара Цаханассьян . Так, как я сказала.

Бургомистр . Но ведь правосудие не продается.

Клара Цаханассьян . Все продается.

Бургомистр . Я все-таки ничего не понимаю…

Клара Цаханассьян . Выйди вперед, Боби.
Выходит дворецкий, останавливается в центре между столами и снимает черные очки.
Дворецкий . Не знаю, сумеет ли кто-нибудь из вас меня узнать?

Учитель . Окружной судья Хофер?

Дворецкий . Правильно. Сорок пять лет назад я был судьей города Гюллена, а потом служил в апелляционном суде Каффигена до тех пор, пока четверть века назад госпожа Цаханассьян не предложила мне стать ее дворецким. Может, для человека с университетским образованием это несколько странная карьера, но мне было предложено такое фантастическое жалованье…

Клара Цаханассьян . Ближе к делу, Боби.

Дворецкий . Как вы слышали, госпожа Цаханассьян дает вам миллиард и требует за это правосудия. Другими словами, госпожа Клара Цаханассьян заплатит миллиард за то, чтобы вы осудили беззаконие, которое было учинено здесь, в Гюллене. Могу я попросить сюда господина Илла?

Илл (встает бледный, испуганный и удивленный) . Что вам от меня нужно?

Дворецкий . Прошу вас подойти сюда, господин Илл.

Илл . Пожалуйста. (Подходит с натянутой улыбкой, пожимает плечами)

Дворецкий Дело было в тысяча девятьсот десятом году. Ко мне, тогда судье города Гюллена, поступил иск о признании отцовства. Клара Вешер, как в девичестве звали госпожу Клару Цаханассьян, предъявила иск о признании господина Илла отцом своего внебрачного ребенка.
Илл молчит.
Вы, господин Илл, отрицали свое отцовство. И привели в суд двух свидетелей.

Илл . Нашли что вспомнить. Молодо-зелено…

Клара Цаханассьян . Тоби и Роби, приведите Коби и Лоби.
Громилы, жуя резинку, выводят на середину сцены двух слепцов.
Оба слепца . Мы тут как тут! Мы тут как тут!

Дворецкий . Узнаете ли вы этих людей, господин Илл?
Илл молчит.
Оба слепца . Мы Коби и Лоби. Мы Коби и Лоби.

Илл . Я их не знаю.

Оба слепца . Мы очень изменились. Мы очень изменились.

Дворецкий . Назовите свои имена.

Первый слепец . Якоб Хюнлейн. Якоб Хюнлейн.

Второй слепец . Людвиг Шпар. Людвиг Шпар.

Дворецкий . Ну так как же, господин Илл?

Илл . Я их не знаю.

Дворецкий . Якоб Хюнлейн и Людвиг Шпар, узнаете ли вы господина Илла?

Оба слепца . Мы слепые. Мы слепые.

Дворецкий . Узнаете ли вы его по голосу?

Оба слепца . Мы узнаем его голос. Мы узнаем его голос.

Дворецкий . В тысяча девятьсот десятом году я был судьей, а вы — свидетелями. Что вы показали тогда под присягой в суде Гюллена?

Оба слепца . Что мы спали с Кларой. Что мы оба спали с Кларой.

Дворецкий . В этом вы присягнули передо мной, перед судом, перед Богом. Это была правда?

Оба слепца . Мы дали ложную присягу. Мы дали ложную присягу.

Дворецкий . Почему вы солгали, Людвиг Шпар и Якоб Хюнлейн?

Оба слепца . Нас подкупил Илл. Нас подкупил Илл.

Дворецкий . Чем?

Оба слепца . Литром водки. Литром водки.

Клара Цаханассьян . Расскажите же, Коби и Лоби, что я с вами сделала?

Дворецкий . Расскажите.

Оба слепца . Дама приказала нас разыскать. Дама приказала нас разыскать.

Дворецкий . Верно. Клара Цаханассьян приказала их искать. По всему свету. Они эмигрировали: Якоб Хюнлейн в Канаду, а Людвиг Шпар в Австралию. Но она их нашла. Что же она с вами сделала?

Оба слепца . Она отдала нас Тоби и Роби. Она отдала нас Тоби и Роби.

Дворецкий . Что с вами сделали Тоби и Роби?

Оба слепца . Кастрировали и ослепили. Кастрировали и ослепили.

Дворецкий . Таково это дело: перед вами — судья, ответчик, два лжесвидетеля и судебная ошибка, совершенная в тысяча девятьсот десятом году. Я правильно все осветил, истица?

Клара Цаханассьян (встает) . Да.

Илл (топает ногой) . Но срок давности миновал, все это было в незапамятные времена. Старая дурацкая история.

Дворецкий . Что стало с вашим ребенком, истица?

Клара Цаханассьян (тихо) . Он прожил всего год.

Дворецкий . А с вами?

Клара Цаханассьян . Я стала проституткой.

Дворецкий . Почему?

Клара Цаханассьян . Меня обрек на это суд.

Дворецкий . И теперь вы требуете, чтобы свершилось правосудие?

Клара Цаханассьян . Да. Теперь мне это по средствам. Город Гюллен получит миллиард, если кто-нибудь убьет Альфреда Илла.
Мертвая тишина. Жена Илла бросается к мужу и обнимает его.
Госпожа Илл . Фреди!

Илл . Как ты можешь этого требовать, моя колдунья? Ведь позади такая длинная жизнь…

Клара Цаханассьян . Жизнь позади длинная, но я ничего не забыла. Ни Конрадова леса, ни Петерова сарая, ни кровати вдовы Болл, ни твоего предательства. Мы уже старики, ты опустился, а меня искромсали хирурги. И теперь я хочу свести с тобой счеты, ты сам выбрал свой путь, а я свой не выбирала. Только что, сидя в лесу, где прошла наша юность, ты хотел вернуть прошлое. Ну вот, я его возвращаю тебе, но требую правосудия — правосудия в обмен на миллиард.

Бургомистр (встает бледный, с достоинством) . Госпожа Цаханассьян! Мы пока еще живем в Европе, и мы христиане. От имени города Гюллена и во имя гуманизма я отвергаю ваше предложение. Лучше быть нищим, чем палачом.
Бурные аплодисменты.
Клара Цаханассьян . Я подожду.



Достарыңызбен бөлісу:
  1   2   3   4




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет