ОН БЫЛ ЩЕДРЫЙ ЧЕЛОВЕК: ХЛЕБОМ И СОЛЬЮ, ДУШОЙ И ДЕЛОМ

Михаилу Петровичу Иванову были присущи две черты, которые определя­ли его сущность-это служение общественному интересу и бескорыстие. В со­вокупности они позволяли ему быть цельной натурой, красивым человеком, любимцем общества.

Лично я ему обязана многим. Отношение ко мне с его стороны также бази­ровалось на этих его качествах.

В 1977 году я вышла замуж, имея 2-х летний стаж работы в КГУ.

Квартирный вопрос испортил, к сожалению, не только москвичей. Как изве­стно, трудно, даже местами тяжело, он тем не менее решался. И в КГУ в том числе. Я, как и все мы, стояла в очереди. Летом я узнаю, что освободилась маленькая 2-х комнатная квартира (28 кв.м.), на которую претендентов среди

Профессор М. П. Иванов на демонстрации. Рядом Н. П. Красавченко, П. 3. Текеев, В. Г. Емельяненко.

61

преподавателей со степенью нет. Я не пошла к П.И. Васькину, парторгу, своему непосредственному руководителю в КГУ (я была секретарем комитета ВЛКСМ), а пошла к П.З. Текееву, проректору, и М.П. Иванову. Это были два закадычных друга, очень похожих друг на друга. Интуитивно, за советом: могу ли я на что-то надеяться. А оказалось за помощью, которую я с лихвой получила.

В 1979 году я обратилась к М.П. Иванову с просьбой взять меня в качестве ассистента-совместителя на кафедру истории КПСС, которую он возглавлял. Я бы не решилась на этот шаг, если бы уже не знала его человеческих качеств. Дело в том, что в университете я осталась после его окончания, как говорили, при поддер­жке тогдашнего ректора, профессора Н.П. Красавченко, а также уступив настоя­тельным советам моего учителя Ю.О. Оглаева. Соответственно, никакой поддер­жки, кроме как со стороны Ю.О. Оглаева, в КГУ у меня не было. Кто мог поддер­жать меня, сельскую девочку, в городе, где для многих КГУ был и остается пре­стижным местом работы? Он не только не откликнулся на мою просьбу положи­тельно, более того воспринял ее как само собой разумеющуюся.

Впоследствии я всегда имела последовательную и конкретную помощь со стороны М.П. Иванова, как ученого и методиста. Он неоднократно посещал мои занятия, обсуждал их итоги, как будто что-то открыл и для себя. Это все­ляло в меня уверенность, надежду на будущее.

Затем я перешла к нему на кафедру окончательно. Удивительно, но он сам всегда поднимал вопрос о моей последующей учебе. Причем сам ходил в рек­торат без моих особых просьб «пробивать» направление в ИПК при РГУ, затем в аспирантуру. Говорил: «Не бойся. У тебя получится. Ты думаешь, что мы (т.е. те, кто имел ученые степени и звания) какие-то особенные. Ерунда».

Будучи в аспирантуре в РГУ, я несколько раз звонила ему домой и даже плакала в трубку. Он добродушно и растерянно гудел что-то, а потом говорил: «Хватит. Успокойся. Ты сама все сможешь. Я позвоню кому надо». Я не знаю, звонил он или нет, это было неважно, важно было мне лично с ним поговорить. Однажды он действительно звонил тому, кому надо. Это было тогда, когда я искала себе оппонента. Именно он договорился с К.И. Ефановым, доктором исторических наук, профессором, заведующим кафедрой истории КПСС Чечено-Ингушского университета, со своим большим другом, что он будет мне оппонировать на защите диссертации.

После защиты диссертации я вернулась на родную кафедру, к М.П.Иванову. Мою защиту он воспринял с большим удовлетворением.

Почему он мог меня и других подобных поддерживать, не будучи ректо­ром, и к тому же обремененный разными общественными обязанностями? Потому что без него невозможно было представить жизнь в университете. Ему до всего было дело, более того, именно в нем нуждались. И не потому, что он самоутверждался, а потому, что сам лично имел привычку брать на себя самое

62

Профессор М. П. ИВАНОВ

важное неподъемное. Профессорское барство, характерное для очень и очень многих наших мужей от науки, ни при каких обстоятельствах не могло к нему пристать. К тому же, как показали последние годы его жизни, несмотря на возраст на «партократство» (как говорили о нас - членах кафедры истории КПСС), был человеком, не останавливающимся в своем развитии, способным переос­мыслить себя, окружающих, нашу жизнь. Ярким доказательством являются его последние труды. И не только. В реальной, часто жестокой жизни он вел себя и адекватно, и достойно одновременно. Это редко кто может.

На поминках, вспоминая его, я покаялась, что имею перед ним грех. В са­мом начале 90-х годов, как известно, нападки на нашу кафедру, лично на каж­дого нас были очень жестокими. Мы стали просто пугалом. Нам надо было выжить, а общество желало получить какое-то удовлетворение от того, что мы исчезнем, конечно, не физически. В этой обстановке я лично пошла к рек­тору Г.М. Борликову и предложила «влить» нашу кафедру в кафедру отече­ственной истории. Он поддержал, посоветовал договориться с В.В. Убушаевым. Последний согласился. Вот так М.П. Иванов перестал быть заведующим кафедрой. Один только член кафедры мне впоследствии негативно высказался об этом моем шаге, М.П. Иванов - никогда. Я только встречала его сочувству­ющий, все понимающий и прощающий взгляд. Ему важнее всего было то, что­бы другим было хорошо. Во имя этого он отказался от должности. Это, безус­ловно, был щедрый человек - хлебом и солью, душой и делом.

Когда умирает человек, мы вспоминаем его человеческие качества. М.П. Иванов был ученым до последних своих дней. Я уже отметила его важ­ное качество, которое является признаком цельной натуры - развиваться со временем, уметь взращивать себя нового. Это очень важно для натуры твор­ческой. С другой стороны, он в отличие от многих ученых мужей, никого и ничего огульно не осуждал, не становился прокурором истории.

               к. и. н.

Научная деятельность Михаила Петровича Иванова в начале была связана с исследованием аграрной истории советской Калмыкии. Первым результатом стала защита в 1964 г. кандидатской диссертации на тему «Партийные организации

63

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

Калмыкии в борьбе за дальнейший подъем сельского хозяйственного производства» (1959-1965 гг.) в Академии общественных наук (ныне РАГС). В это же время вышел в свет ряд его работ, посвященных проблемам развития сельского хозяйства республики.

Актуальность этой темы в те времена была очевидной. После возвращения калмыков на историческую родину одной из главных задач становилась проблема подъема сельского хозяйства, в решении которой основную роль отво­дили областному комитету партии и партийным организациям на местах. Дело в том, что в конце 50-х и в 60-е годы только сельское хозяйство могло обеспечить работой многих калмыков, вернувшихся на родину.

Во-вторых, важно было решить продовольственный вопрос, т.е. было актуальным обеспечение продуктами питания населения Калмыкии. Рабочих мест в республике было мало. Только в планах значились строительство машиностроительного завода, Элистинского мясокомбината, мебельной и швейной фабрик. Предполагалось занять людей на строительстве асфальтирован­ных дорог Элиста - Дивное, возведении высоковольтной линии электропере­дачи Цимлянской ГЭС, Элисты и т.д.

Интерес М.П. Иванова к проблеме национальных отношений и национальной политики Советского государства также не был случайным. Кстати, эта про­блема стала темой его докторской диссертации, защищенной в 1974 году в Институте истории СССР АН СССР (ныне Российской истории РАН).

Р
азрабатывая аграрную и национальную тематики - эти две неразрывно связанные (между собой) проблемы М.П.Иванов, уделял тем самым большое вни­мание запросам современности, т.е. и свои исследования подчинял потребнос­тям времени, а именно, социалистического строительства.

Для профессора М. П. Иванова особенно плодотворными стали 90-е годы прошлого столетия. Одна за другой выходили в свет книги, посвященные различным проблемам истории России и Калмыкии. Это свидетельствует о том, что у него были «заготовки» или, как обычно говорят, «писал в стол, для себя». Все эти его «заготовки» дождались своего часа и увидели свет.

Не последнее место в научном наследии Михаила Петровича занимает пробле­ма депортации калмыцкого народа. Он стал заниматься ею только в конце 80-х -начале 90-х годов, т.е. тогда, когда наступила гласность. Первая российская науч­но-практическая конференция, проведенная по инициативе кафедры отечествен­ной истории КГУ, состоялась в Элисте в мае 1992 г. Она собрала не только твор­ческую интеллигенцию репрессированных народов, но и ученых Москвы, Волгог­рада, Махачкалы и других регионов. В 1993-1994 гг. научные конференции, посвя­щенные 50-летию депортации народов Северного Кавказа и Калмыкии, были про­ведены в Элисте, Карачаевске, Назрани, Нальчике. М. П. Иванов принимал актив­ное участие во всех конференциях. И это неслучайно. М. П. Иванов, прошедший

17-летним юношей Широклаг и испытавший горечь ссылки, знал, естественно, проблему депортации не только по книгам. Воспоминания М. П. Иванова являются важным источником по изучению истории депортации калмыков и калмыков- военнослужащих. Он вводит читателя в условия жизни и быта в Широклаге, подробно освещая «службу» на лесозаготовках, разгрузке угля, цемента и мешков с аме­риканской кукурузной сечкой в одном из взводов 2-го строительного батальона НКВД. «Испив до конца горькую чашу каторжного труда и полуголодного существования», Михаил Петрович оставался оптимистом, о чём свидетельствует его книга «Годы ссылки: воспоминания и мысли». Память Михаила Петровича сохра­нила примеры поддержки и помощи, оказанных ему со стороны русских и казахов. Конечно, свидетельствует он, были люди, среди них и должностные лица, которые не принимали на веру любую официальную информацию и подвергали сомнению правильность решений партии и правительства, конечно, не публично. Сибиряки и казахи видели в нем, как и во многих других репрессированных советских людях, не врага, а безвинно наказанного, причём понимали, что допущен произвол.

65

благополучия, но и сохранения «человеческого, национального и профессиональ­ного достоинства».

М.П.Иванов был человеком, целиком и полностью посвятившим себя исторической науке. Его с полным правом можно назвать тружеником науки. Луч­шим памятником М.П.Иванову являются его труды, которыми пользуются его коллеги, студенты.

Считаем необходимым поделиться с читателями некоторыми личными воспоминаниями о Михаиле Петровиче. Он был щедрым и преданным другом. Осо­бенно ценил и любил Аркадия Исаевича Наберухина, гордился делами О.И. и Б.Б.Городовиковых, других людей, о которых написал в своей книге «О личностях с именами громкими и скромными». В редкие часы досуга и памят­ных дат в кругу семьи и родственников он был душой компании. Хорошо играл на мандолине, проникновенно пел, особенно песни, посвященные Великой Оте­чественной войне, такие, как «В землянке...», «Юность комсомольская моя...» и т.д. Он пел песни и на казахском языке. По своей натуре, являясь человеком доброжелательным, он старался помочь делом, словом всем, особенно сту­дентам. Помогал им проявить свои способности. У него был особый дар об­щения с людьми.

* * *

С. М. Иванова

заведующая ДПО РПТД

ОТЕЦ УЧИЛ «ДЕРЖАТЬ УДАР»...

Мой папа, профессор М.П.Иванов, представитель поколения отцов, прошедших войну, ссылку, а затем восстанавливавших, точнее, заново строивших Эли­сту и налаживавших в республике мирную жизнь. Мы с моим братишкой Баатром — ровесники детей, родившихся в период ссылки или сразу по возвраще­нии калмыцкого народа на родину. Все тяготы жизни этого сложного периода не обошли стороной и нашу семью. Но, несмотря на все трудности, я уверенно могу сказать: у нас с братом было счастливое детство, благодаря усилиям на­ших родителей, прежде всего, отца.

По возвращении семьи из Казахстана в 1958 году возникли жилищные проблемы. Где только нам не пришлось жить: в небольшой комнатке Маслова Алек­сея Григорьевича, «на песках», в общежитии педагогического института на улице Пушкина (ныне общежитие № 1 КГУ). Вспоминается теплая дружеская, почти семейная атмосфера того времени: традиционные праздничные вечера в сто­ловой второго корпуса по ул.Р.Люксембург; как сказка, встреча Нового, если не

66 -

ошибаюсь, 1964 года, в общежитии меня переодели в наряд, символизировавший наступающий Новый год.

С раннего детства отец создавал «спартанские условия» для нашего развития' с раннего возраста сквозняки, запрет на укутывание, физкультура, облива­ния холодной водой, пешие прогулки. Мы занимались спортом: легкой атлети­кой, игровыми видами, но общая наша любовь - волейбол.

Папа каждый свой отпуск проводил с нами, детьми, хотя мог бы восстанавливать свои силы и на курорте. Он считал своим долгом оздоровить нас. Отдых по тем меркам был «крутой» - мы объездили все Черноморское побережье, были в Прибалтике, в Подмосковье, на Азовском море. Самое удивительное: где бы мы ни отдыхали, везде находились знакомые, приятели, как прави­ло, из бывших студентов или их родственники.

Пора детства связана с поездкой в родные места папы: с.Ватажное Астраханской об­ласти, здесь мы с трудом на­шли курган, где был похоронен дедушка Петр Иванов.

В 1975 году папа организо­вал семейное путешествие в Казахстан, где жили родители с 1947 по 1958 гг., где родилась я. Помню приезд в г.Алма-Ату, богатая природа Казахстана оставила незабываемые воспо­минания. Больше всего порази-

ло то, что через 17 лет отца встречали как родного. Как ра­довался он, увидев дом, где жила семья, школу, в которой работал! Гораздо позже стали понятны смысл и значимость, которые вкладывал папа в эти поездки: таким образом, он приобщал нас к своим корням, ^к своей жизни.

67

за

его крепкие плечи, мы всегда плавали «до» и «за» буйки. Он был отличным пловцом, ходили слухи о том, что он переплывал все, встречающиеся на его пути, водоемы и не раз - даже Волгу. Детство отца прошло на Волге. Он вспоминал несколько случаев, когда, благодаря силе воли, умению плавать, он выжил, про­валившись в прорубь.

Рядом с папой мы чувствовали себя надежно и уверенно. В любой ситуации он быстро ориентировался и всегда мог найти выход даже из безнадежных положений. Припоминается случай, когда мы с папой побывали в ресторане «Пекин» в 1975 г. Как известно, в тот период советскому человеку сложно было это сделать, тем более желающих было много, ресторан был полон. Но отец не отступился: он представил меня переводчицей, себя дипломатическим пред­ставителем. В тот день мы попробовали изыски китайской кухни: черепаший суп, мидий. Отец, внешне суровый, мужественный человек, был очень чув­ствителен к знакам внимания и щедро дарил их другим, особенно нежно и бе­режно он относился к маме, к своим детям, внукам, к сестре, был любимым зятем моей бабушки Болхи. Свою доброту он щедро раздавал и другим лю­дям. Как-то он написал: «Мне приятно, когда люди при встрече вспоминают, что я им когда-то помог, а я уже и позабыл».

Папа очень много работал, ложился порой под утро, никогда не спал до обеда. Утро начиналось с зарядки, прохладного душа, джомбы, особенно он любил сваренный мамой чай и называл его «мечта». Не лениться, ежеминутно действовать, творить, достигать цели и идти дальше - это девиз всей жизни папы. Свою жиз­ненную позицию он старался передать нам, детям, внукам, своим ученикам. Ему были симпатичны такие же, как он, активные, энергичные, сильные люди.

Нравоучительные беседы, нотации нам с братишкой никто не читал. Основа воспитания - собственный пример, трудолюбие, целеустремленность родителей. Они были поглощены работой, творчеством на благо восстановления народного хозяйства, общественной жизни в республике. Папа был эрудированным во всех вопросах и на любые «что», «где», «когда» и «почему» мы, дети, а впоследствии и внуки, всегда находили у него основательные ответы.

Мои воспоминания отрывочные: в гостях у профессора Б.А.Пашкова, жизнь в общежитии в ВПШ, где папа учился. В нашем доме часто останавливались друзья, родные, просто знакомые, близкие и не очень люди. Как-то Василий Андреевич Киреев («змеелов») принес в портфеле кучу пресмыкающихся, чем очень порадовал папу. Одна из змей поползла по квартире в неизвестном направлении. Как известно, папа был любитель острых ощущений.

Госпожа ИСТОРИЯ была главной любовью папы: и хобби, и объектом исследования и творческого поиска, и целью жизни. Отец всецело отдавал себя ей, она же питала его, помогала пережить сложные моменты жизни, «перестройку» и даже болезнь. Судьба распорядилась таким образом, что отец не только

68 -

изучал историю, но и сам стал непосредственным её участником, ее активно действующим субъектом.

Незадолго до кончины папа беспокоился о том, чтобы все достойные исто­ки Калмыкии были включены в библиографический словарь «Кто есть кто в учении отечественной истории» (под ред. В.А. Диноса, составитель А.А.Черобаев). По своей инициативе он информировал калмыцких ученых, периодичес­ки осведомлялся о готовности материалов, собирался лично переправить их в г. Саратов, профессору А.И. Аврусу. Уже после его кончины я посчитала необхо­димым отправить нарочным автобиографические сведения об отце. К сожале­нию, дальнейшая судьба готовившегося к публикации издания мне неизвестна.

После перенесенного инфаркта папа не изменил привычного, выработанно­го годами ритма жизни, не берегся. Как врач, могу предположить, что он ушел, не израсходовав физические, духовные силы, а мы не насытились взаимной любовью. Эти ощущения становятся больнее с потерей другого близкого человека, брата Баатра.

В этих строках от лица мамы, Ивановой Ольги Алексеевны, детей и внуков, его сестры и нашей тетушки Веры Петровны хочу выразить благодар­ность авторам воспоминаний - тем, кто посчитал важным зафиксировать, выразить своё отношение к фактам, событиям жизни моего отца, Иванова Михаила Петровича. Признаюсь, что с волнением воспринимала чтение этих драгоценных для меня живых страниц жизни моего отца. Выражаю искреннюю признательность тем, кто жил, творил рядом с моим отцом, понимал его, оказывал ему внимание. Он не был идеальным; возможно, масса особен­ностей его характера кого-то отталкивала, кого-то отпугивала, но строки вос­поминаний содержат добро, в них нет зла, мести, обиды.

Если воспоминания о нем пробудили лучшие струны души - отец не зря прожил свою жизнь!..

В сорок пятом, в сентябре, у входа в здание Абаканского педагогического института, на крыльце, я, в то время студент факультета русского языка и литературы, увидел молоденького симпатичного паренька азиатской внешности.

«Хакас, из местных, — подумал я. - А может хальмг?»...

~ Здравствуй, - обратился к нему. - Не земляк ли ты мне? Калмык?..

— 69

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

— Угадал, - обрадовался юноша. - Я тоже смотрел на тебя с вопросом: хакас или калмык? Будем знакомы, протянул он руку. Михаил Иванов ... Миша. А тебя как зовут? ...

Оказалось, что Миша был первокурсником исторического факультета. Что за плечами у него - армия, Половинка (Широклаг)

• 
  Как выжил? — удивлялся он, рассказывая о пережитом.
  
• 
  Сколько фронтовиков, солдат и сержантов, снятых с передовой, погибли там, в Молотовской области, от недоедания, холода, болезней...
  

• 
  Смотрите, кого я вижу! - восклицал он, обнимая, Вила Номинханова. -
  Братан по Половинке. Выжили мы с ним там. Значит, будем жить долго. А
  Александру Утнасунову, демобилизованному лейтенанту военно-воздушных
  сил, выговаривал:
  
• 
  Зачем снял кокарду с фуражки и эмблемы? Шинель-то у тебя по цвету
  милицейская. Тебя за милиционера будут принимать.
  
• 
  Ну и что же? - возражал Саша. - Какая разница?
  

П
рофессор М. П. ИВАНОВ

- Я не против милиционеров, - убеждал Михаил. - Но ты пойми, что мы в

_ Понял. Согласен, - сдался Утнасунов.

Михаил играл в волейбольной команде института, а Антон Романов и Вил Номинханов - в футбольной, соответственно вратарем и нападающим. Я и Денислав Номинханов были болельщиками.

• 
  Они займутся спортом, когда увеличат хлебный паек, - подтрунивал над
  нами Михаил. - К тому же Денислав занят ухаживанием за Даей. Когда же у вас
  свадьба?
  
• 
  Скоро.
  
• 
  Скоро вы будете семейными. И мы будем называть вас уважительно Денислав Церен Доржинович и Даяна Мухараевна.
  

Любовь свою к волейболу Михаил Иванов сохранил до конца своих дней. И дружбу с братьями Номинхановыми, Романовым, Утнасуновым, зародившуюся еще в студенческие годы, пронес через свою жизнь.

В сорок седьмом мой дядя Иван Кузнецович Илишкин добился через О.И. Городовикова разрешения на переезд в Среднюю Азию. Так я по воле судьбы оказался в Казахстане, в полупустынном, богатом саксаулом, «казахс­ким углем», Балхашском районе.

«Казахи - народ хороший. Доброжелательный. Гостеприимный, - писал я Михаилу в Абакан. — Калмыков здесь нет, кроме меня...»

«.. .Теперь и я в Казахстане... Ты же знаешь, что сестра моя Вера —участни­ца партизанского движения и ей разрешили выехать в теплые края. Пишу из Талгара, что в 20 километрах от Алма-Аты...»

• 
  Чему ты так рад? - спросил меня учитель Ураз Аймухамедов, преподаватель
  казахского языка, «принципиально» разговаривавший со мной только на родном.
  
• 
  Друг переехал из Сибири в Илийский район.
  
• 
  О, это очень хороший район...
  

Михаил Петрович, как истинный патриот, с большим уважением и вниманием относился к землякам-фронтовикам, своими деяниями поднимавшим Достоинство народа. Он поселил у себя Алексея Григорьевича Маслова, выведшего из заключения.