Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Том Философия дух
жүктеу/скачать 1.94 Mb.
|
| РАЗДЕЛ ВТОРОЙ
ОБЪЕКТИВНЫЙ ДУХ § 483 Объективный дух есть абсолютная идея, но сущая лишь в себе; поскольку он тем самым стоит на почве конечности, постольку его действительная разумность сохраняет в себе сторону внешнего проявления. Свободная воля первоначально имеет различия непосредственно в себе, так что свобода является ее внутренним определеием и целью и относится к внешней, уже преднайденной в качестве данной, объективности; а эта последняя расщепляется на антропологическую сторону частных потребностей, т.е. на внешние вещи природы, существующие для сознания, и на отношение одних единичных воль к другим единичным волям, являющимся самосознанием свободы в качестве различных и частных воль,— эта сторона образует внешний материал для наличного бытия воли. § 484 Однако целевая деятельность этой воли состоит в том, чтобы реализовать свое понятие, свободу во внеше- объективной стороне действительности так, чтобы свобода существовала как определенный этой волей мир и воля в нем была бы у себя и сомкнута с самой coбою, и тем самым понятие было бы завершено до идеи. Свобода, приобретшая форму действительности некоторого мира, получает форму необходимости, субстанциальная связь которой есть система определений свободы, а ее проявляющаяся связь в качестве мощи есть факт признания, т. е. ее значимость для сознания. § 485
Это единство разумной воли с единичной волей, являющейся непосредственной и своеобразной стихией проявления деятельности первой, составляет простую дейст- 326
вительность свободы. Так как свобода и ее содержание принадлежат мышлению и есть нечто всеобщее в себе, то это содержание имеет свою подлинную определенность только в форме всеобщности. Содержание, положенное (gesеtzt) для сознания интеллигенции в этой форме с определением его как действующей мощи, есть закон (das Gesetz); — освобожденное от нечистоты и случайности, которыми оно обладает как в практическом чувстве, так и во влечении, и равным образом не проявляясь уже более в их форме, но в своей всеобщности усвоенное субъективной волей как ее привычка, образ мыслей и характер,— это содержание существует как нравственное (Sitte). § 486
Эта реальность вообще как наличное бытие свободной воли есть право, которое следует понимать не только как ограниченное юридическое право, но как право, которое обнимает наличное бытие всех определений свободы. Эти определения в отношении к субъективной, воле, в которой они должны и единственно только и могут иметь свое наличное бытие как всеобщие, суть ее обязанности, в качестве же привычки и образа мыслей этой субъективной воли они составляют нравы. То же самое, что есть право, есть также и обязанность, а то, что есть обязанность, есть и право. Ибо всякое наличное бытие есть право только на основе свободной субстан-циальной воли; это и есть то самое содержание, которое в его отношении к воле, различающей себя как субъективная и единичная, есть обязанность. Постольку конечность объективной воли есть видимость различия прав и обязанностей. Примечание. В сфере явлений право и обязанность коррелативны прежде всего в том смысле, что некоторому праву с моей стороны соответствует в другом некоторая обязанность. Но соответственно понятию мое право на известную вещь есть не только владение, но в качестве владения известного лица оно ость собственность, правовое владение; и владеть вещами как собстенностью, т. е. быть лицом, есть обязанность. То, что полагается в отношении явления, в отношении к другому лицу, развивается до обязанности другого уважать мое право. Вообще моральная обязанность во мне как в свободном субъекте есть в то же время право моей субъективной воли, моего образа мыслей. Но 327 в сфере морали различие только внутреннего определения воли (образ мыслей, намерение), имеющее свое наличное бытие только во мне и являющееся только субъективной обязанностью, выступает против осуществления намерения в действительности, вместе с тем обнаруживается случайность и пеполнота, составляющие односторонность исключительно моральной точки зрения. В сфере нравственного то и другое достигло своей истины, своего абсолютного единства, хотя с такой же необходимостью обязанность и право через опосредствование переходят друг в друга и сливаются между собой. Право- отца семейства над его членами суть в такой же мере обязанности в отношении к ним, как и обязанность послушания детей есть их право стать благодаря воспитанию свободными людьми. Карательное правосудие правительства, его права на управление и т. д., суть в то же время его обязанность наказывать, управлять и т. д., равно как и то, что граждане данного государства исполняют в отношении податей, военной службы и т. д., является их обязанностями и в то же время их правом на охрану их частной собственности и той общей субстанциальной жизни, в которой они коренятся. Все цели общества и государства суть в то же время цели частных лиц; но тут путь опосредствования, через которое их обязанности как результат осуществления их нрав и пользования этими правами снова к ним возвращаются, создает видимость отличия, что выражается также и в том способе, каким известная стоимость при обмене получает многообразные формы, хотя в себе она остается все той же. Но по существу это значит, что тот, кто не имеет никаких прав, не имеет и никаких обязанностей, и наоборот. Подразделение § 487
Свободная воля является: A. Сперва непосредственной и поэтому в качестве единичной — лицом; наличное бытие, которое это последнее дает своей свободе, есть собственность. Право как таковое есть формальное, абстрактное право; B. Рефлектированной в себя, так что она имеет свое наличное бытие в пределах самой себя, и вследствие этого определена в то же время как,— право субъективной воли,— моральность; 328
С. Субстанциальной волей как соответствующая своему понятию действительность в субъекте и тотальность необходимости,— нравственность в семье, гражданском обществе и государстве. Так как эту часть философии я подробно развил в моих «Основных чертах (философии) права» (Берлин, 1821), то здесь я могу изложить ее более кратко, чем другие части философии. А ПРАВО
а. Собственность § 488
Дух в непосредственности своей для себя самой сущей свободы есть дух единичный, но такой, который эту свою единичность знает как абсолютно свободную волю; он есть лицо, знание этой свободы о себе самой, которое— как в самом себе абстрактное и пустое имеет свою особенность и свое осуществление еще ire в себе самом, но во внешней вещи. Эта последняя, будучи лишена, воли, не имеет прав по отношению к субъективности интеллигенции и произвола и превращается субъективностью все акциденцию, во внешнюю сферу ее свободы — владение. § 489
Сам по себе чисто практический предикат чего-то мне принадлежащего, который вещь получает через суждение обладания прежде всего в смысле внешнего овладения ею, имеет, однако, здесь то значение, что я влагаю в нее мою личную волю. Вследствие этого определения владения естъ собственность, в качестве владенияинй являющаяся средством, в качестве же наличного бытия личности –целью. § 490
В собственности лицо сомкнуто с самим собой. Но вещь есть нечто абстрактно-внешнее, и я сам являюсь в ней тоже чем-то абстрактно-внешним. Конкретное возвращение меня в меня в сфере внешности состоит в том, что «я», бесконечное отношение меня ко мне, в качестве лица есть отталкивание меня от меня и в бытии других лиц, в моем отношении к ним, и в факте признания меня ими, являющемся взаимным, имею наличное бытие моей личности. 329
§ 491 Вещь есть та середина, через посредство которой крайности — в знании своего тождества свободные и в то же время самостоятельные в отношении друг к другу лица — смыкаются между собой. Моя воля имеет для них свое определенное познаваемое наличное бытие в вещи через непосредствепное физическое овладение ею, или через формирование, или также через простое обозначение ее. § 492 Случайной, стороной в собственности является то, что я в эту вещь влагаю мою волю; поскольку моя воля есть произвол, я с одинаковым успехом могу влагать или не влагать в вещь свою волю, извлекать из нее эту волю или нет. Но поскольку моя воля заключена в вещи, лишь я могу извлечь свою волю из неё, и она только вместе с моей волей может перейти к другому,— чьей собственностью она также становится лишь по его воле,— договор. b. Договор § 493
Две воли и их соглашение в договоре в качестве внутреннего отличны от реализации договора, от его выполнения. Относительно-идеальное волеизъявление в стипуляции содержит действительный отказ от собственности со стороны одной воли, переход к другой и принятие ее этой другой волей. Договор имеет силу в себе и для себя, а не становится таковым лишь вследствие выполнения его той или другой стороной, что подразумевало бы бесконечный регресс или бесконечное деление вещи, труда и времени. Волеизъявление в стипуляции полное и исчерпывающее. Внутренний характер отказывающейся от собственности и ее принимающей воли находится в области представления, и слово есть здесь дело и вещъ (§462), и притом дело, обладающее всей полнотой значимости, ибо воля рассматривается здесь не как моральная воля (все равно, понижается ли она как искренняя или как склонная к обману), но есть скорее лишь воля, направленная на внешнюю вещь. § 494
Как в стипуляции субстанциальная сторона договора отличается от выполнения или реального выражения, низведенного до простого следствия, так же точно в вещь 330
или в ее выполнение вносится различие непосредственного специфического ее качества от субстанциального в ней, от ее стоимости, в которой это качественное изменяется в количественную определенность; одна собственность становится, таким образом, сравнимой с другой и может быть качественно приравнена к другой, совершенно с пей разнородной. Таким образом, она полагается вообще, как абстрактная, всеобщая вещь. § 495
Договор как соглашение, возникшее по произволу и по поводу некоторой случайной вещи, содержит в то же время положенность акцидентальной воли; эта последняя именно в силу своей случайности не соответствует праву и таким образом порождает нарушение права, чем, однако, право, существующее в себе и для себя, не упраздняется, но возникает лишь отношение права к нарушенному праву, с. Право против нарушенного права § 496 Право как наличное убытие свободы во внешнем распадается, на. множество отношений этому внешнему и к другим лицам (§ 491, 493 и след.). Вследствие этого существует 1) несколько оснований права, из числа которых только одно является правомерным, поскольку собственность как со стороны лица так и со стороны вещи—-является исключительно индивидуальной; остальные же, будучи направлены друг против друга, все вместе полагаются как видимость права, по сравнению с которым это одно только и определяется как право в себе, § 497 Поскольку по отношению к этой видимости права единое право в себе, положенное как нечто утвердительное еще в непосредственном единстве с разными основаниями права, является тем, чего хотят и что признают, постольку эта разность состоит лишь в том, что эта вещь посредством особенной воли этих лиц подводится под право,— непреднамеренное нарушение права. Это нарушение права есть простое отрицательное суждение, выражающее гражданский спор о праве, для решения которого требуется третье суждение в качестве суждения о 331 праве в себе, не заинтересованное в вещи и являющееся силой, сообщающей этому праву наличное бытие в противоположность упомянутой видимости. § 498 2) Но если видимость нрава как таковая становится вопреки праву-в-себе предметом хотения со стороны отдельной воли, которая тем самым становится злой, тогда внешнее признание права отделяется от его ценности и значение придается лишь этому внешнему признанию, между тем как само право терпит ущерб. Отсюда возникает нарушение права в смысле обмана; бесконечное суждение в смысле тождественного суждения (§ 173) — сохранение формального отношения с упразднением содержания. § 499 3) Поскольку, наконец, отдельная воля противопоставляет себя праву-в-себе как в отрицании его самого, так и в его признании или видимости (отрицательно-бесконечное суждение § 173, в котором отрицается как род, так и особенная определенность, а в данном случае — кажущееся признание), постольку она есть в насилии проявляющаяся злая воля, совершающая преступление. §500 Такой поступок, как нарушение права, в себе и для себя ничтожен. В качестве воли и мыслящего существа лицо, совершающее деяние, устанавливает в нем некоторый, однако, формальный и лишь им самим признанный закон, нечто всеобщее, что лишь для него имеет значение и чему он в то же время посредством своего поступка подчинил самого себя. Показанная здесь несостоятельность этого поступка, осуществление сразу и этого формального закона и права-в-себе, прежде всего некоторой субъективной единичной волей, есть месть, которая потому именно, что она исходит из интереса непосредственной частной личности, является в то же время новым нарушением права, продолжающимся в бесконечность. Этот прогресс равным образом снимается в некотором третьем незаинтересованном суждении — наказании. § 501 Самоосуществление значимости права-в-себе опосредствовано: а) тем, что особенная воля — судья — приурочена к праву и заинтересована в том, чтобы выступить 332 против преступления (что в мести является еще случайным),— и в) тем, что (первоначально также еще случайная) сила осуществления права отрицает произведенное преступником отрицание права. Это отрицание права имеет свое существование в воле преступника; месть или наказание обращается поэтому 1) на личность или собственность преступника и 2) применяет к нему принуждение. В этой сфере права вообще принуждение имеет место уже по отношению к вещи в акте завладения ею и в удержании ее против акта завладения ею другим лицом, ибо в этой сфере воля имеет свое наличное бытие непосредственно во внешней вещи (как таковой, или в ее телесном проявлении) и лишь в ней может найти точку опоры. Однако принуждение бывает не более как возможным, поскольку я как свободный могу изъять себя из любого существования и даже из всего объема его, из жизни. Правовое значение оно имеет лишь как снятие некоторого первого, непосредственного принуждения. § 502 В процессе развития права обнаружилось различие между правом и субъективной волей. Реальность права, которую личная воля первоначально дает себе непосредственно, оказывается в дальнейшем опосредствованной через субъективную волю — моментом, сообщающим наличное бытие праву-в-себе или, напротив, отделяющим себя от него и себя ему противопоставляющим. Наоборот, субъективная воля в этой абстракции, согласно которой она должна быть силой, возвышающейся над правом, сама по себе есть нечто ничтожное; по существу она обладает истинностью и реальностью лишь постольку, поскольку в себе самой она выступает как наличное бытие разумной воли — моральность. Примечание. Выражение ((естественное право», бывшее обычным для философского учения о праве, содержит в себе двусмысленность, сводящуюся к вопросу, следует ли право принимать как существующее в природе непосредственно или же так, как оно определяется по самому существу дела, т. е. соответственно своему понятию. Первый смысл в прежнее время считался обычным; было измышлено даже некоторое естественное состояние, в котором будто бы господствовало естественное право, тогда как состояние общества и государства, напротив, требует будто бы и влечет за собой известное 333
ограничение свободы и принесение в жертву естественных прав. На деле, однако, право все его определения основываются исключительно на свободной личности, на самоопределении, являющемся скорее противоположностью природного определения. Естественное право есть поэтому наличное бытие силы и придание решающего значения насилию, а естественное состояние — состояние насильственности и нарушения права, о котором нельзя сказать чего-либо более истинного, как только то, что из него необходимо выйти. Напротив, общество есть то единственное состояние, в котором право только и имеет свою действительность: то, что следует ограничить и чем надлежит пожертвовать, есть как раз произвол и насильственность, свойственные естественному состоянию. В МОРАЛЬНОСТЬ § 503 Свободный индивидуум, в (непосредственном) праве только личность, определен теперь как субъект — в себя рефлектированная воля, так что определенность воли вообще "как его наличное бытие, как нечто ему принадлежащее следует отличать от наличного бытия свободы во внешней вещи. Вследствие того что определенность воли положена, таким образом, во внутреннем существе человека, воля оказывается одновременно особенной, и в отношении к ней вступают в силу также и все ее дальнейшие особенности и их отношения между собою. Определенность воли существует частью как в-себе-сущая — как разум воли, как нечто правовое в себе (и нравственное),— частью же как наличное бытие, данное в деятельном обнаружении, проявляющееся в событиях и вступающее с ними в известное отношение. Субъективная воля в такой же мере морально свободна, в какой эти определения внутренне полагаются как ей принадлежащие и составляющие предмет ее желания. Деятельное обнаружение воли в этой свободе есть поступок, во внешнем обнаружении она только то признает за свое и только за то считает себя ответственной, что из этого она знала в чего хотела. Примечание. Эта субъективная или моралъная свобода есть то, что в европейском смысле по преимуществу называется свободой. На основании ее права человек и 334
должен, собственно, приобрести знание различия добра и зла вообще; нравственные определения (подобно религиозным) должны не только предъявлять к нему требования, исполняться им в качестве внешних законов и предписаний некоторого авторитета, но и получить одобрение, признание или даже обоснование в его сердце, образе мыслей, совести, понимании и т. д. Субъективность воли в ней самой есть самоцель, безусловно существенный момент. Моральное следует брать в том более широком смысле, в котором оно означает не только морально-доброе. Le Moral во французском языке противополагается Physique и означает духовное, интеллектуальное вообще. Но здесь моральное имеет значение некоторой определенности воли, поскольку именно эта определенность существует во внутреннем воли вообще и потому объемлет в себе как умысел н намерение, так и моральное зло. а. Умысел § 504
Поскольку поступок касается непосредственно наличного бытия, постольку принадлежащее мне в том смысле формально, что внешнее наличное бытие самостоятельно также и в отношении субъекта. Эта внешность может извратить поступок субъекта и обнаружить нечто другое, чем-то, что в этом поступке заключалось. Хотя все изменения как таковые, поскольку они положены деятельностью субъекта, являются его делом, однако из-за одного этого он еще не признает их своим поступком, но признает своей виной только то наличное бытие в действии, которое заключалось в его знании и воле, только то, что было его умыслом, было ему принадлежащим. b. Намерение и благо § 505 Поступок 1) по своему эмпирическо-конкретному содержанию обладает многообразием особенных сторон и связей; субъект со стороны формы должен знать и хотеть поступка по его существенному, эти частности в себе заключающему определению — право намерения.— Умысел касается только непосредственного наличного бытия, намерение же — субстанциальной стороны и цели этого 335 наличного бытия. 2) Субъект имеет также право на то, чтобы особенность содержания в поступке, со стороны ее материи, не была бы для него внешней, но содержала бы подлинную особенность субъекта, его потребности, интересы и цели, которые, как бы объединенные в одной цели, составляют его благо, подобно тому, как это было, когда речь шла о счастье (§ 479),— право блага. Счастье только тем отличается от блага, что первое представляется как непосредственное наличное бытие вообще, тогда как последнее — как получившее правомерность в отношении к моральности. § 506 Но существенной стороной намерения сначала является абстрактная форма всеобщности, и, по отношению к эмпирически-конкретному поступку, рефлексия может вложить в эту форму ту или иную особенную сторону и тем самым как существенная сделать ее намерением или ограничить ею намерение, вследствие чего подразумеваемая существенность намерения и действительная существенность поступка могут быть поставлены в величайшие противоречия друг с другом (как, например, доброе намерение при преступлении). Точно так же и благо абстрактно и может быть полагаемо в том или ином; как принадлежащее этому субъекту, оно есть вообще особенное. с. Добро и зло § 507
Истина этих особенностей и конкретная сторона их формализма составляют содержание всеобщей, в себе и для себя сущей воли, закон и субстанцию всякой определенности,— добро в себе и для себя есть поэтому абсолютная цель мира и долг для субъекта, который должен иметь понимание добра, сделать его своим намерением и осуществлять в своей деятельности. § 508
Но добро, правда, есть в себе самом определенная всеобщность воли и таким образом заключает в себе особенность; однако, поскольку эта последняя сначала сама является еще чем-то абстрактным,— еще отсутствует какой-либо принцип определения. Процесс определения осуществляется поэтому также вне этого всеобщего и в качестве определения свободной для себя сущей воли, про- 336
тивополагающей себя всеобщему, пробуждает здесь глубочайшее противоречие, а) Вследствие неопределенности в определении добра существует вообще много видов добра и разнообразные обязанности, отличие которых друг от друга имеет диалектический характер и приводит их к коллизии друг с другом. В то же время они должны быть согласованными между собой вследствие единства добра, и тем не менее каждый из этих видов, хотя он и есть нечто особенное, абсолютен в качестве обязанности и добра. Субъект должен быть диалектикой, которая заключала бы соединение одних видов добра и обязанностей с исключением других и соответственно этому со снятием этого абсолютного значения их. § 509
в) Для субъекта, который в наличном бытии своей свободы по существу есть нечто особенное, именно вследствие этого наличного бытия его свободы его интерес и его благо должны быть его существенной целью и потому обязанностью. Но в то же время в целях добра, которое есть не особенное, а только всеобщее воли, особенный интерес не должен быть каким-либо моментом. Вследствие этой самостоятельности обоих определений случайно также и то, гармонируют ли они между собой. Но они должны гармонировать, ибо вообще субъект как единичное и всеобщее в себе есть тождество. v) Субъект является, однако, чем-то особенным не только в своем бытии вообще, но некоторая форма его наличного бытия состоит также в том, чтобы он представлял собой абстрактную достоверность самого себя, абстрактную рефлексию свободы в себя. В этом смысле он отличен от разума воли и способен само всеобщее превратить для себя в нечто особенное и тем самым в некоторую видимость. Добро, таким образом, является для субъекта положенным как что-то случайное, и субъект соответственно этому может решиться на нечто противоположное добру — может быть злым. § 510 д) Точно так же и внешняя объективность соответственно проявляющемуся различию субъективной воли ,(§ 503) составляет по отношению к внутренним определениям воли другую самостоятельную крайность, своеобразный мир для себя. Поэтому является случайным, со- 337 гласуется ли внешняя объективность с субъективными целями, реализуется ли в ней самой добро и уничтожается ли в ней зло — в себе и для себя ничтожная цель; далее, находит ли в ней субъект свое благо и, говоря точнее, счастлив ли в ней добрый субъект и делается ли несчастным злой. Но в то же время мир должен дать возможность осуществиться в нем существенному, доброму поступку, как он должен также обеспечить доброму субъекту удовлетворение его особенного интереса, а злому, напротив, отказать в этом и также уничтожить самое зло. § 511 Всестороннее противоречие, которое выражает собой это многообразное долженствование,— абсолютное бытие, которого в то же время, однако, еще нет,— содержит в себе абстрактнейший анализ духа в нем самом, его глубочайшее вхождение в себя. Отношение противоречащих определений друг к другу есть только абстрактная достоверность самого духа, и по отношению к этой бесконечности субъективности всеобщая воля, добро, право и долг в такой же мере существуют, как и не существуют,— именно эта субъективность знает себя как выбирающая и решающая. Эта ставящая себя на свое острие чистая достоверность самой себя проявляется в двух непосредственно одна в другую переходящих формах — совести и ала. Первая есть воля добра, которое, однако, в этой чистой субъективности есть нечто не-объективное, не-всеобщее, не-выразимое, и нечто такое, относительно чего субъект в своей единичности знает себя как решаю щего. Зло же есть то же самое знание своей единичности, как чего-то решающего, поскольку единичность не остается в этой абстракции, но наперекор добру усваивает содержание субъективного интереса. жүктеу/скачать 1.94 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|