Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Том Философия дух
жүктеу/скачать 1.94 Mb.
|
|
шевность можно, однако, сказать, что она в меньшей мере представляет собой гений, чем то, что называется indulgere genio . Прибавление. Что в прибавлении к § 402 мы охарактеризовали как душу, всецело охваченную грезами и предчувствием своего индивидуального мира, то в заглавии к приведенному выше параграфу было названо «чувствующей душой в ее непосредственности». Эту форму развития человеческой души мы намерены представить здесь еще определеннее, чем в приведенном выше примечании. Уже в примечании к § 404 было сказано, что ступень грез и предчувствия образует в то же время такую форму, к которой дух, уже развившийся до сознания и рассудка, снова может опуститься, как до некоторого болезненного состояния. Оба способа существования духа — здоровое рассудочное сознание, с одной стороны, состояние грез и предчувствия — с другой, могут на рассматриваемой здесь первой ступени развития чувствующей души существовать как более или менее взаимно проникающие друг друга, ибо своеобразие этой ступени как раз в том и состоит, что здесь смутное, субъективное, или предчувствующее, сознание еще не поставлено в прямую противоположность к свободному, объективному, или рассудочному, сознанию, как это имеет место на второй ступени чувствующей души, на стадии помешательства, но скорее имеет к последнему сознанию отношение чего-то от него только отличного и, следовательно, может быть смешано с рассудочным сознанием. На этой ступени дух поэтому не существует еще как противоречие в себе самом; обе стороны его, вступающие друг с другом в противоречие при состоянии помешательства, здесь находятся еще в непосредственном отношении друг к другу. Эта стадия может быть названа магическим отношением чувствующей души; ибо этим выражением обозначается лишенное всякой опосредствованности отношение внутреннего к внешнему или к другому вообще; магическая сила есть та сила, действие которой не определено соответственно связи, условиям и опосредствованиям объективных отношений; но такая, .без всякого опосредствования действующая сила и есть «чувствующая душа в ее непосредственности». Для понимания этой ступени развития здесь будет не лишним ближе разъяснить понятие магии. Абсолютная магия была бы магией духа как такового. Этот последний 137
также оказывает па предметы магическое влияние, действует магически на другой дух. Но в этом отношении; непосредственность ость только момент; опосредствование, осуществляемое через мышление и созерцание, а также посредством языка и жестов, образует здесь другой момент. Правда, ребенок испытывает влияние со стороны духа взрослых людей, которыми он бывает окружен, преимущественно непосредственным образом; однако в то же время это отношение опосредствовано сознанием и начинающейся самостоятельностью ребенка. Среди взрослых людей более сильный дух проявляет магическую власть над более слабым, например Лир — над Кентом30. Кент чувствует к несчастному королю непреодолимое влечение, потому что ему кажется, что лицо Лира имеет нечто такое, почему, как он выражается, ему очень «хочется называть его господином». Так и одна королева Франции, когда ее обвиняли, что она действовала на своего супруга волшебством, ответила, что она не применяла к нему другой магической силы, кроме той, которую сама природа дала более сильному духом над более слабым31. Подобно тому, как в приведенных случаях магия состоит в непосредственном воздействии одного духа на другой, так и вообще, когда речь идет о магии или волшебстве,— даже в тех случаях, когда она относилась только к предметам природы, так же, как, например, Солнце и Луна,— сознанию всегда преподносится представление о том, что волшебство осуществляется главным образом через непосредственно действующую силу духа, и притом не силу божественного, но силу дьявольского духа; так что как раз в той мере, в какой кто-либо обладает чудодейственной силой, он подвластен дьяволу. Самой свободной от всякого опосредствования магией ближайшим образом является та, которую индивидуальный дух проявляет по отношению к своей собственной телесности, делая эту последнюю подчиненной, ни к какому противодействию не способной исполнительницей его воля. Но и по отношению к животным человек проявляет в высшей степени свободную от всякого опосредствования власть, так как эти последние не в состоянии переносить человеческого взгляда. Но кроме только что указанных, действительно имеющих место магических способах действия духа, человеческому роду ошибочно приписывали также первобытное 138 магическое состояние, в котором человеческий дух и без развитого сознания совершенно непосредственно познал .чаконы внешней природы и свое собственное подлинное существо, равно как и природу бога, притом гораздо более совершенным образом, чем в настоящее время. Это представление в одинаковой мере противоречит, однако, и Библии, и разуму, ибо в мифе о грехопадении Библия совершенно определенно говорит, что познание истины досталось человеку только вследствие разрыва первоначального райского единства человека с природой. Басни о том, что первобытный человек обладал большими астрономическими и иными знаниями, при ближайшем рассмотрении оказываются пустяками. Правда, о мистериях можно сказать, что они содержат в себе обломки раньше имевшегося познания; следы инстинктивно действующего разума можно встретить в самые ранние и самые грубые времена. Но такие порождения человеческого разума, еще лишенные формы мысли, носящие характер инстинкта, не могут иметь значения в качестве доказательств первобытного научного познания; скорее они неизбежно являются чем-то вполне ненаучным, присущим только ощущению и созерцанию, так как наука не может быть чем-то первым, но только последним. Сказанное относится к сущности магического вообще. Что же ближе касается способа, каким эта сущность проявляется в сфере антропологии, то здесь мы можем различать два рода форм магического отношения души. Первая из этих форм может быть обозначена как формальная субъективность жизни. Формальна эта субъективность потому что она так мало присваивает себе то, что принадлежит объективному сознанию, что сама представляет собой скорее момент объективной жизни. На этом основании она столь же мало, как, например, прорезывание зубов, есть что-либо не долженствующее быть, что-либо болезненное, но скорее является необходимой ступенью развития и здорового человека. Однако в формальной природе, в чуждой всяких различий простоте этой субъективности заключается в то же время и то, что — независимо от пока еще совершенно исключенной отсюда прямой противоположности субъективного сознания объективному, противоположности, господствующей только при состоянии помешательства,— здесь не может быть и речи об отношениях двух самостоятельных личностей друг к другу; такое отношение открываетс 139 перед нами только во второй форме магического состояния души. Подлежащая рассмотрению прежде всего первая форма этого состояния в свою очередь содержит в себе троякого рода состояния: 1) естественное сновидение; 2) жизнь ребенка в утробе матери и 3) отношение нашей сознательной жизни к нашей скрытой внутренней жизни, к нашей определенной духовной природе, или к тому, что назвали гением человека. 1. Состояние сновидени Уже при рассмотрении в § 398 состояния пробуждения индивидуальной души и еще более подробно при установлении определенного различия между сном и бодрствованием нам приходилось, забегая вперед, говорить о естественных сновидениях, потому что эти состояния есть момент сна и, при поверхностном взгляде на дело, могут быть рассматриваемы в качестве доказательства тождественности сна и бодрствования; против такого поверхностного взгляда мы должны были отстаивать существенное различие обоих этих состояний также и в отношении сновидения. Подлинное место рассмотрения только что названной деятельности души находится в начатом впервые только в § 405 объяснении развития души, объятой состоянием грез и предчувствия ее конкретной природной жизни. Поскольку мы здесь можем сослаться на то, что уже было сказано в примечании и прибавлении к § 398 о безусловно субъективной, лишенной всякой рациональной объективности природе сна, постольку нам остается здесь прибавить лишь то, что в состоянии сновидений человеческая душа заполняется не только разрозненными впечатлениями действий, но даже в большей мере, чем это обыкновенно имеет место при рассеянности бодрствующей души, достигает глубокого, мощного чувства всей своей индивидуальной природы, всего объема и всей совокупности своего прошлого, настоящего и будущего, а также, что это ощущение индивидуальной тотальности души и есть как раз основание, почему при рассмотрении души, чувствующей самое себя, должна идти речь о сновидениях. 140 2. Ребенок в утробе матери Если доходящий до чувства самого себя индивидуум при переживании сновидений находится в простом, непосредственном отношении к самому себе и это его для-се-бя-бытие имеет безусловно форму субъективности, то ребенок в утробе матери, напротив, обнаруживает такую душу, которая обладает действительным для-себя-бытием еще не в нем самом, а только в матери, почему его душа и не в состоянии еще поддерживать сама себя, но скорее поддерживается только душою матери. Таким образом, здесь вместо упомянутого, существующего в сновидениях простого отношения души к себе самой существует столь же простое непосредственное отношение к другому индивидууму, в котором бессамостная еще душа зародыша находит свою самость. Это отношение производит на рассудок, не способный понять единство различенного, впечатление чудесного. Ибо здесь мы видим непосредственное взаимопроникновение жизней, нераздельное душевное единство двух индивидуумов, из которых один есть действительная сама-для-себя-сущая самость, тогда как другой обладает по крайней мере формальным для-себя-бытием, все более приближаясь к действительному для-се-бя-бытию. Для философского рассмотрения, однако, это нерасторжимое единство душ тем менее кажется непонятным, что самость ребенка еще не может оказать никакого противодействия самости матери, но совершенно открыта для непосредственного воздействия на нее души матери. Это воздействие обнаруживается в тех явлениях, которые носят название родимых пятен. Правда, многое, что причисляли сюда, может иметь чисто органическую причину. Но относительно многих физиологических явлений не может быть сомнения в том, что они обусловлены ощущением матери, что в основе их лежит, следовательно, некоторая психическая причина. Так, например, сообщают, что дети появились на свет с поврежденной рукой, потому что мать или действительно переломила себе руку, или, по крайней мере, так сильно ушибла ее, что могла опасаться перелома, или, наконец, потому что была испугана видом перелома руки у кого-нибудь другого. Подобные примеры слишком хорошо известны, чтобы нужно было приводить их здесь во множестве. Такое воплощение внутренних возбуждений матери в теле ребенка становится объяснимым, с одной стороны, неспособной 141
к противодействию слабостью зародыша, а с другой — тем, что в ослабленной беременностью матери, не ведущей уже вполне самостоятельной жизни для себя, по переносящей свою жизнь на ребенка, ее ощущения приобретают необычайную степень жизненности и силы, преодолевающую материнский организм. Этой силе ощущений матери весьма подвержен грудной младенец; неприятные душевные переживания матери, как известно, портят ее молоко и таким образом вредно действуют на вскармливаемого ею ребенка. Напротив, в отношении родителей к их взрослым детям, правда, тоже проявлялось нечто магическое, поскольку дети и родители, надолго разлученные и не знавшие друг друга, бессознательно чувствовали взаимное влечение; но нельзя все же сказать, чтобы это чувство было всеобщим и необходимым, ибо есть примеры, что при известных обстоятельствах отцы убивали в битве своих сыновей, а сыновья — своих отцов, притом так, что они могли бы избегнуть этого умерщвления, если бы как-либо чувствовали свою взаимную естественную связь. 3. Отношение индивидуума к своему гению Третий способ, каким человеческая душа приходит к чувству своей тотальности, есть отношение индивидуума к своему гению. Под гением мы должны понимать ту особенность человека, которая во всех положениях и отношениях его имеет решающее значение для его поступков и судьбы. Дело в том, что я представляю собой нечто двоякое: с одной стороны, то, что я знаю о себе по моей внешней жизни и моим всеобщим представлениям, и, с другой стороны, то, что я представляю собой в моем особенным образом определенном внутреннем существе. Эта особенность моего внутреннего существа составляет мой рок; ибо она есть тот оракул, от изречения которого зависят все решения индивидуума; она образует собой то объективное, что обнаруживает свое значение, исходя из внутреннего существа характера. Что обстоятельства и отношения, в которых находится индивидуум, придают его судьбе именно это, а не какое-либо другое направление, заложено не только в самих этих обстоятельствах и отношениях, в их своеобразии и не только в общей природе индивидуума, но в то же время и в его особенности. К тем же самым обстоятельствам этот определенный 142
индивидуум относится иначе, чем его других индивидуумов; на одного известные обстоятельства могут действовать магически, тогда как другой не будет ими вырван из своей обычной колеи. Обстоятельства смешиваются, следовательно, случайным, в каждом данном случае особым, способом с внутренним существом индивидуумов, так что эти последние отчасти в силу обстоятельств и в силу того, что является общезначимым, отчасти же в силу своего собственного особого внутреннего определения превращаются как раз в то самое, что из них выходит. Правда, своеобразная особенность индивидуума находит основания также и для всего его поведения, следовательно, — общезначимые определения; но она делает это всегда только некоторым особым способом, так как проявляется при этом по существу как чувствующая. Даже бодрствующее, рассудочное, во всеобщих определениях двигающееся сознание, следовательно, столь мощно определяется своим гением, что индивидуум в этом отношении кажется несамостоятельным. Эту несамостоятельность можно сравнить с зависимостью зародыша от души матери или с тем пассивным способом, каким в сновидении душа достигает представления о своем индивидуальном мире. Однако, с другой стороны, отношение индивидуума к своему гению отличается от обоих рассмотренных выше отношений чувствующей души тем, что оно есть ее единство, что оно связывает воедино как содержащийся в естественном сновидении, момент простого единства души с самой собой, так и момент двойственности душевной жизни, имеющейся налицо в отношении зародыша к матери, ибо гений, подобно душе матери в ее отношении к зародышу, с одной стороны, есть для индивидуума некоторое самостное другое, а с другой — образует с индивидуумом некоторое столь же нераздельное единство, какое образует душа с миром своих сновидений. § 406
bb) Жизнь чувства как форма, как состояние обладающего самосознанием, образованного, рассудительного человека есть болезнь, в которой индивидуум становится в неопосредствованное отношение к конкретному содержанию самого себя и своим осмысленным в отношении к себе и к доступной рассудку взаимосвязи мира сознанием владеет как таким состоянием, -которое отлично от 143
этого конкретного содержания, — магнетический сомнамбулизм и родственные ему состояния. Примечание. В этом энциклопедическом изложении нельзя дать того, что было бы необходимо для доказательства приведенного здесь определения замечательного состояния, вызванного преимущественно животным магнетизмом, именно доказательства того, что это состояние находит себе соответствие в опыте. Для этого прежде всего следовало бы столь многообразные сами по себе и столь отличные друг от друга явления подвести под объемлющие их всеобщие точки зрения. Если фактическое прежде всего могло бы, по-видимому, с одной стороны, нуждаться в оправдании, то, с другой стороны, такое оправдание оказалось бы излишним как раз для тех, ради кого в таком доказательстве только и могла бы быть нужда. Ибо эти люди чрезвычайно облегчают себе рассмотрение этих фактов именно тем, что объявляют рассказы о них — как бы бесконечно многочисленны ни были эти последние, как бы надежно ни были они заверены образованностью, характером и т. п. свидетельствующих о них лиц — просто-напросто заблуждением или обманом и в своем априорном рассудке до такой степени непоколебимы, что подобного рода свидетельства не только не имеют силы для этого рассудка, но и этими людьми отрицается даже все то, что они видели собственными глазами. Чтобы верить в этой области всему тому, что видишь собственными глазами, и еще более для понимания этого,— для этого основным условием является освобождение от власти рассудочных категорий. Попробуем указать здесь главные моменты. а) К конкретному бытию индивидуума относится совокупность его основных интересов, существенных и частных эмпирических отношений, в которых он находится к другим людям и вообще к миру. Эта тотальность составляет его действительность в том смысле, что она имманентна ему и выше была охарактеризована как его гений. Последний не есть водящий и мыслящий свободный дух; форма чувства, в которую оказывается здесь погруженным индивидуум, есть скорее отказ от его существования в смысле сущей у себя самой духовности. Ближайшим следствием приведенного здесь определения в отношении к содержанию является то, что в сомнамбулизме в сознание входит только круг индивидуально определенного мира, частных интересов и ограниченных 144
отношений. Научные познания или философские понятия и всеобщие истины требуют другой почвы, именно мышления, развившегося из смутного чувства жизни до степени свободного сознания; было бы поэтому неразумно ожидать от сомнамбулического состояния каких-либо откровений об идеях. b) Человек, обладающий здравым смыслом и рассудком, имеет об этой своей действительности, составляющей конкретное осуществление его индивидуальности, знание, приобретаемое им посредством самосознания и рассудка. В состоянии бодрствования он знает действительность в форме связи себя самого с ее определениями как некоторого отличного от него самого внешнего мира и он знает об этом внешнем мире, как о рационально связанном в себе многообразии. В своих субъективных представлениях и планах он также имеет перед своими глазами эту рациональную связь своего мира и опосредствование своих представлений и целей объектами, которые всесторонне опосредствованы в себе (ср. § 398. — Прим.). При этом мир этот, находящийся вне человека, имеет свои нити в нем так, что то, что человек действительно есть для себя, состоит из них; так что, если эти внешние моменты исчезают, отмирает и сам человек, если только он не является уже в гораздо большей мере в самом себе самостоятельным и от них свободным благодаря религии, субъективному разуму и характеру. В этом случае oн оказывается менее способным к форме того состояния, о котором здесь идет речь. Для выявления этого тождества можно напомнить о том действии, которое смерть любимых родственников, друзей и т. д. может оказывать на остающихся в живых, а именно, что смерть одного влечет за собой смерть или постепенное умирание для другого. (Так Катон32 не мог более жить после гибели Римской республики, его внутренняя действительность не простиралась ни дальше, ни выше ее.) Тоска по родине и т. п. Y) Поскольку, однако, заполнение сознания, а именно его внешний мир и его отношение к нему, заволакивается как бы пеленой и душа погружается в сон (как это бывает в магнетическом сне, при каталепсии и других болезнях, например, в период полового созревания женщины, при приближении смерти и т. д.), поскольку упомянутая имманентная действительность индивидуума остается той же субстанциальной внутренней тоталь- 145
___________ * Платон познал отношение пророчества вообще к знанию рассудительного создания лучше, чем многие из философов нового времени; они слишком поспешно хотели видеть в платоновских представлениях об энтузиазме подтверждение своей веры в высокую природу откровений сомнамбулического созерцания. В «Тимее» Платон говорит (ed. Stepli. Ill, p. 71 f.): «Чтобы и неразум- 146 6) Существенным определением этой жизни чувства, которой не хватает личности рассудка и воли, является то, что эта жизнь есть состояние пассивности, подобно пассивности ребенка в утробе матери. Соответственно такому состоянию больной субъект попадает под влияние и оказывается во власти другого, именно магнетизера, Так что в этой психической связи обоих субъектов индивидуум, лишенный самостоятельности и не действующий в качестве личности, имеет своим субъективным сознанием того рассудительного индивидуума, и притом так, что это другое сознание является для него теперь его субъективной душой, ого гением, способным заполнить его также и содержанием. Тот факт, что сомнамбулический индивидуум ощущает в себе те же вкусы и папахи, что и другой индивидуум, с которым он находится во взаимоотношении, что он знает как свои собственные другие, имеющиеся у этого второго индивидуума созерцания и внутренние представления, — все это свидетельствует о том субстанциальном тождестве, в котором душа, поскольку она, как конкретная, является поистине имматериальной, способна находиться с другой душой. В этом субстанциальном тождестве субъективность сознания существует лишь как единая, и индивидуальность больного есть, правда, для-себя-бытие, но пустое, не различенное, и, однако, действительное. Эта формальная самость заполняется поэтому ощущениями и представлениями другого, она видит, нюхает, пробует на вкус, читает, слышит в другом. По поводу этого следует еще заметить, что сомнамбула оказывается, таким образом, поставленной в отношение к двум гениям и к двоякого рода содержанию: к своему собственному содержанию и к содержанию магнетизера. Но какие именно _______________ ная часть души тоже была до известной степени причастна к истине, бог создал печень и дал ей способность прорицания (Маnteia), т. е. способность иметь видения. А что бог действительно дал человеческому неразумию эту способность прорицания, достаточным доказательством этого, — прибавляет он,— является то, что ни один рассудительный человек не способен иметь настоящие видения, но делается способным к этому только в том случае, если ого рассудок скован сном или выведен из своего естественного состояния болезнью или энтузиазмом. Унте в древности было справедливо сказано: «делать и знать свое и самого себя доступно только человеку рассудительному»». Платон совершенно верно отмечает как телесную природу такого созерцания и знания, так и возможность для этих видений обладать истиной, а равно и их подчиненность разумному сознанию 33, жүктеу/скачать 1.94 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|