Технико-морфологическое истолкование в свете предстоящих для решения проблем формообразования

Технико-морфологическое истолкование в свете предстоящих для решения проблем формообразования

Когда о “технике” говорится в контексте истории культуры, нам привычно думать только о прогрессе материальной цивилизации, не принимая во внимание более высоких форм объективного духа¹³². Но здесь мы обнаруживаем некое произвольное ограничение: в действительности техника, нацеленная на раскрытие особого закона формообразования различных произведений в рамках тех или иных форм духовной жизни и систем культуры, — произведений, питающих человеческую культуру, — может быть весьма полезна для истолкования, желающего заново познать и изнутри повторно конституировать эти произведения, как они были порождены и сформированы, в их стилевой определенности, внутренней связности и когерентности строения, и тем самым обрести возможность проследить историческое развитие стилей¹³³. Если оценки, доминирующие в сменяющих друг друга стилевых эпохах, образуют духовный горизонт, который определяется в исторически обусловленной перспективе, то напрашивается предположение, что чувствование, постижение и узрение не только в языковом высказывании, но и в других сферах жизни духа и в других системах культуры, — хотя они и не подлежат надвременным и неизменным категориям, — направляются некоторыми герменевтическими принципами, которые целиком и полностью зависят от исторически обусловленного контекста и даны вместе с отношением между человеком и миром¹³⁴. Тогда проблема, встающая здесь перед историком, заключается в том, чтобы увидеть, подчиняются ли многосложные трансформации воззрений, форм представления, чувствования и мышления, учений и догм, институций и структурных образований какой-либо закономерности развития и таким его тенденциям, которые допускают феноменологическое выявление¹³⁵, и прежде всего тенденциям, которые обеспечивали бы познаваемость последовательной смены стилевых типов¹³⁶.

Действительно, на уровне объективного духа действуют законы развития, недоступные для чисто психологического истолкования. В истории искусства, литературы, науки, правовых установлений, хозяйственных и социальных систем исторический факт не сводится к чисто индивидуальному переживанию данной личности: скорее, это наделенная ценностью сущность (werthaltige Wesenheit), т.е. сущность, которая несет в себе некое смысловое содержание, некую ценность и характер произведения, — и понять требуется ее внутреннее стилевое единство и тесную связь ее смысла с другими, родственными ценностями и произведениями: понять из нее самой, независимо от обусловленных обстоятельств ее явленности во времени, равно как от чисто хронологического отношения прежнего к позднейшему. Если при этом нам удается выявить исторический контекст и линию развития, демонстрирующую существенные этапы стиля, то уже в самом начале мы сталкиваемся с требованием понять характер произведения, строение, структуру в их своеобразной законосообразности, объективно лежащей в основе произведения, — и повторно конституировать тот духовный контекст смыслов, в который включено это произведение, как оно нам является¹³⁷.

Стало быть, после того, как источники опрошены на предмет содержащихся в них культурных ценностей, правильную ориентацию историческому познанию дает именно предложенное технико-морфологическое истолкование, поскольку оно в различных произведениях силы воображения, мышления и практического действия стремится отыскать решение проблем, которые можно в широком смысле назвать морфологическими проблемами формообразования. Так, технико-художественное истолкование произведений изобразительного искусства полезно для проработки истории различных искусств с точки зрения присущих им проблем выражения¹³⁸. Точно так же лингвистическое, или технико-литературное истолкование произведений изящной словесности служит для реконструкции истории языков и литератур сообразно различным языковым ареалам и литературным жанрам, которые, хоть и подвергаются определенным нападкам, тем не менее выполняют важную ориентирующую функцию, поскольку соответствуют различным типам языковой коммуникации, связанным с направленностью и целью речи при сообщении собственных мыслей¹³⁹. Подобные соображения справедливы также для технико-научного, историко-правового, историко-экономического и социологического истолкования. Точно так же истолкование учений и систем служит истории научных проблем в различных областях науки. Равным образом технико-юридическое истолкование, имеющее дело с образованием понятий в догматике, в его историко-правовой направленности имеет целью показать историю права, сообразуясь с внутренней логикой правовых образований и принципов. Наконец, технико-социологическое и технико-экономическое истолкование социальных и хозяйственных систем служит истории социальных и хозяйственных структур¹⁴⁰. Здесь задача состоит в том, чтобы раскрыть константные тенденции, связывающие исторические факты, даже если хронологически те далеко отстоят друг от друга; эта задача решается за счет того, что мы пытаемся сгруппировать факты вокруг специфических морфологических проблем социальной жизни, возникающих в соответствующих областях исследования, рассматривая их с точек зрения, соответствующих определенному интересу исторического, или сравнительного исследования¹⁴¹.

Действуя таким образом, специалисты в различных областях наук о духе вырабатывают герменевтические регулятивные понятия (Leitbegriffe) и идеальные типы, которые используются для того, чтобы понять историю сложных выражений человеческой культуры как историю проблем формообразования и их решений, господствующих над образованием и развитием произведений и структур¹⁴². Здесь мне достаточно будет указать на революционный труд Генриха Вельфлина (Heinrich Wölfflin) “Kunstgeschichtliche Grundbegriffe” и на чрезвычайно продуктивное исследование Эмиля Штайгера “Grundbegriffe der Poetik”^142a.