Гийом Мюссо Бумажная девушка



бет3/34
Дата24.04.2016
өлшемі1.29 Mb.
#80258
түріКнига
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34

3

Угрызения совести


Нет, Джеф, ты не один,

Только перестань плакать

На глазах у людей

Из-за какой-то постаревшей

Крашеной блондинки,

Которая бросила тебя.

Знаю, тебе грустно,

Но надо пережить это, Джеф.
Жак Брель
— Что это за танк перед домом? — спросил я.

У ограды стояла внушительного вида спортивная машина, казалось, что под ее чудовищными колесами проседает асфальт на Колони-роуд.

— Никакой не танк! Это «Бугатти Вейрон», модель «Черная кровь», одна из самых мощных в мире гоночных тачек, — обиделся Мило.
Малибу

Послеполуденное солнце

Ветер шумит в деревьях
— У тебя опять новая машина! Ты что, коллекционируешь их?

— Старина, это не машина, а произведение искусства!

— Я бы сказал, «приманка для блядей». Неужели есть девушки, которые готовы на все, лишь бы покататься на крутой тачке?

— Думаешь, я без этого не могу подцепить клевую девчонку?

Я с сомнением посмотрел на него. Никогда не понимал фанатичной увлеченности большинства мужчин всеми этими купе, родстерами и машинами с откидным верхом.

— Иди полюбуйся моей красавицей, — с блестящими глазами предложил Мило.

Чтобы не расстраивать друга, я заставил себя обойти машину и рассмотреть ее со всех сторон. Овальный автомобиль напоминал кокон, в то же время казалось, что он приготовился к прыжку. На фоне черного, как ночь, кузова сверкали отдельные детали: хромированная решетка радиатора, зеркала заднего вида с металлическим покрытием, блестящие литые диски, за которыми голубыми огнями горели дисковые тормоза.

— Показать мотор?

— Давай, — вздохнул я.

— Знаешь, что в мире всего пятнадцать таких машин?

— Нет, но спасибо, что сообщил.

— Она за две секунды может разогнаться до ста километров в час, а максимальная скорость почти четыреста!

— Полезное приобретение, особенно учитывая стоимость нефти, полицейские радары, расставленные на каждых ста метрах, и повальное увлечение экологией!

Мило не стал скрывать своего разочарования:

— Зануда! Ты не умеешь радоваться жизни!

— В мире все должно быть уравновешено. А поскольку ты выбрал роль жуира, я взял ту, что оставалась, — успокоил его я.

— Ладно, залезай.

— Можно я поведу?

— Нет.

— Почему?



— Ты прекрасно знаешь, что у тебя отняли права…

* * *

Машина покинула тенистые аллеи Малибу-Колони и помчалась вдоль океана по Пасифик-коуст-хайвей. «Бугатти» легко скользила по шоссе. В салоне, затянутом искусственно состаренной темно-оранжевой кожей, было тепло и уютно. Я чувствовал себя в полной безопасности, как драгоценность в обитом бархатом футляре. Из радио лился убаюкивающий голос Отиса Реддинга.4

Я прекрасно знал, что мнимое и очень хрупкое спокойствие — результат действия транквилизаторов, которые я проглотил после душа, но с некоторых пор научился ценить редкие передышки между долгими периодами душевных терзаний.

С тех пор как Аврора ушла, мое сердце разъедала болезнь гораздо более страшная, чем рак. Эта зараза хозяйничала там, как крыса в кладовой, заползая все глубже и глубже. Плотоядная тоска, всегда готовая полакомиться человечиной, снедала меня изнутри, оставляя лишь бесчувственную инертную оболочку. Первые несколько недель я держался, стараясь не впасть в депрессию и не давая подавленности и разочарованию овладеть мною. Но скоро страх скатиться в пропасть покинул меня, а вместе с ним испарилось чувство собственного достоинства и даже простое желание не выставлять себя посмешищем. Проказа постепенно разъедала душу, лишая жизнь красок, высасывая последние силы, не оставляя места надежде. Малейшая попытка взять себя в руки оборачивалась поражением. Болезнь набрасывалась, как гадюка, и с каждым укусом впрыскивала очередную дозу яда, который проникал прямо в мозг, вызывая новую череду горестных воспоминаний: нежная кожа Авроры, ее свежий запах, взмах ресниц, золотистые отблески в глазах…

Со временем воспоминания потеряли остроту. Оттого, что я постоянно глушил боль таблетками, все стало размытым и нечетким. Я опустил паруса и днями напролет лежал на диване в полной темноте, отгородившись от мира химическим щитом и погрузившись в тяжелый сон. В самые жуткие дни мне снились кошмары, кишевшие грызунами с острыми мордочками и лысыми шероховатыми хвостами. Я просыпался в холодном поту, меня била дрожь, я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мне хотелось лишь одного: принять очередную дозу антидепрессантов — а каждая следующая отупляла больше, чем предыдущая, — и бежать прочь от реальности.

Я пребывал в коматозном состоянии, не замечая, как проходят дни и месяцы, пустые и бессмысленные. Но реальность никуда не исчезла. Прошло больше года: тоска не отступала, а я не написал ни строчки. Мозг словно парализовало, слова сбежали, желание писать дезертировало, вдохновение иссякло.



* * *

Доехав до пляжа Санта-Моника, Мило свернул на шоссе номер десять и направился в сторону Сакраменто.

— Видел результаты последнего бейсбольного матча? — спросил он наигранно-веселым тоном, протягивая айфон с открытым спортивным сайтом. — «Энджеле» разгромили «Янкиз»!

Я рассеянно взглянул на экран.

— Мило!

— Что?


— Смотри на дорогу, а не на меня.

Мои душевные терзания приводили Мило в замешательство, заставляя задумываться о том, чего он никак не мог понять. Ему казалось, что, в отличие от них с Кароль, я был огражден от душевных катастроф и жил в гармонии с собой.

Свернув направо, мы въехали в Золотой треугольник5 и направились в сторону Вествуда. Многие замечали, что здесь нет ни больниц, ни кладбищ — только стерильно чистые улицы с дорогущими бутиками, в которые приходят по записи, как к врачу. С точки зрения демографии Беверли-Хиллз — феноменальное место: здесь никто не рождается и не умирает…

— Надеюсь, ты хоть немного проголодался, — сказал Мило, вылетая на Кэнон-драйв.

«Бугатти» резко затормозила перед шикарным рестораном.

Протянув ключи парковщику, Мило уверенным шагом вошел в заведение, где его встречали как старого знакомого.

Для бывшего хулигана из Мак-Артур-Парка возможность пообедать у Спаго, не бронируя заранее столик, была чем-то вроде социального реванша. Простым смертным приходилось планировать поход сюда за три недели.

Метрдотель проводил нас в элегантное патио, где лучшие столики занимали звезды шоу-бизнеса и главные богачи планеты. Устраиваясь поудобнее, Мило незаметно кивнул в сторону: в нескольких метрах от нас Джек Николсон и Майкл Дуглас допивали дижестив, за соседним столиком актриса из комедийного сериала, на которую пускали слюни все подростки страны, жевала салат.

Я сел, не обращая внимания на звездное окружение. Два года назад стремительный взлет позволил мне приблизиться к голливудской мечте и познакомиться с некоторыми из бывших кумиров. На частных вечеринках в клубах или на огромных виллах, больше напоминавших дворцы, я смог пообщаться с актерами, музыкантами и писателями, которыми восхищался в молодости. Но встречи закончились полным разочарованием. Лучше бы я не знал, что творится за кулисами Фабрики грез. В реальной жизни большинство героев моих подростковых фантазий оказывались порочными типами, занятыми бесконечной охотой на юную плоть. Поймав очередную жертву, они высасывали из нее все соки, а насытившись, выбрасывали и тотчас устремлялись в погоню за очередным лакомым кусочком. С женщинами дело обстояло не лучше: некоторые актрисы, очаровательные и остроумные на экране, в жизни не могли выбраться из замкнутого круга дорожек кокаина, анорексии, ботокса и липосакции.

Но мне ли судить их? Разве я сам не превратился в одного из тех, кого ненавидел? Как и все они, я стал жертвой одиночества, болезненной зависимости от лекарств и накатывающего время от времени эгоцентризма — я сам себе внушал отвращение.

— Угощайся!

Мило кивнул на принесенные официантом бокалы с аперитивом и канапе.

Я неохотно взял кусочек хлеба с тонким ломтиком нежнейшего мяса, покрытого причудливыми узорами.

— Это японская говядина Кобе. Представляешь, они делают быкам массаж с саке, чтобы жировые ткани проникали в мышцы! — пояснил Мило.

Я нахмурился, но он продолжал:

— А для поднятия настроения им в еду добавляют пиво, а чтобы снять стресс, включают на полную громкость классическую музыку. Вполне вероятно, твой стейк слышал концерты в исполнении Авроры. И может, тоже влюбился в нее. Так что у вас много общего!

Мило изо всех сил старался развеселить меня, но мое чувство юмора словно уснуло.

— Честно говоря, я устал. Может, расскажешь, зачем мы сюда приперлись?

Он проглотил последнее канапе, толком не распробовав редкое мясо, достал из сумки крошечный ноутбук и положил его на стол.

— Ладно, с этой минуты ты разговариваешь не с другом, а с агентом.

С этой ритуальной фразы начинались все беседы, касающиеся бизнеса. Мило в одиночку вел наше небольшое дело. Он постоянно был чем-то занят, мобильник, казалось, навсегда приклеился к его уху, он общался одновременно с издателями, иностранными агентами и журналистами, выискивая способы привлечь еще больше внимания к книгам своего единственного клиента. Понятия не имею, как он уговорил «Даблдэй» опубликовать мой первый роман. Мило сумел проникнуть в жестокий мир книгоиздательства, не имея специального образования и на ходу осваивая все хитрости этого дела. Он стал одним из лучших агентов только потому, что верил в меня больше, чем я сам.

Он считал себя обязанным мне, но я-то знал, кто сделал из меня звезду: только благодаря стараниям Мило после выхода первого романа я проник в узкий круг авторов бестселлеров. Видя мою популярность, самые известные литературные агенты предлагали сотрудничество, но я каждый раз отказывался.

Мило был не просто моим лучшим другом, он обладал качеством, которое я ценил превыше всего, — откровенностью.

По крайней мере, так я думал до его признания.





Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет