Гийом Мюссо я не могу без тебя

8–

Ключ от рая

– На сей раз вы обязаны меня выслушать!

Бледный, с всклокоченными волосами, заросший бородой, Мартен донимал полковника Луазо в офисе отдела. Шеф стоял на пороге своего кабинета, решительно не желая уступать подчиненному:

– Вам здесь нечего делать, Бомон!

– Нам надо поговорить.

– Нам не о чем говорить! До февраля вы приписаны к Министерству культуры и обязаны выполнять их задания.

– Мне их задания уже поперек горла! Вы знаете, куда они меня сослали сегодня? В Руан! Я должен там инструктировать служащих в Музее гончарного искусства.

– Ну и что? Наверняка это очень хороший музей!

– Перестаньте издеваться надо мной! Поручите мне дело! Я знаю, что буду тут полезен!

– Вы сами вляпались в дерьмо, капитан! – возмутился полковник. – Без посторонней помощи, совершенно один! И в настоящий момент у меня нет ни малейшего желания вытаскивать вас оттуда! И потом… – Он помолчал, обдумывая, как бы дать выход скопившемуся гневу. – Посмотрите на себя, на кого вы похожи? Вы же офицер полиции, а не школьник какой-нибудь!

Мартен тяжело вздохнул. Что правда, то правда! Видок у него был не блестящий: потертые джинсы, старые кроссовки, кожаная куртка, которую он носил уже лет десять, как вторую кожу, не снимая. Не говоря уже о темных кругах под глазами от хронического недосыпания.

Последние месяцы его жизнь складывалась непросто. Несмотря на то что Мартена временно отстранили от должности, он продолжал вести расследование в одиночку: ежедневно просматривал полицейскую хронику, выискивая все, что касалось мира искусств, как когда-то исследовал рынок наркотиков. Мартен не обращал внимания на проделки мелких жуликов, они его не интересовали, он старался нащупать нить, которая однажды привела бы его к цели. Конечно, он возмутился, когда изменились коды доступа к информационной базе полиции, но, не будучи злостным хакером, все-таки выкрутился и пиратским путем раздобыл пароль, продолжив добывать конфиденциальную информацию в базах данных, чтобы быть в курсе текущих расследований.

Ночи напролет Мартен проводил у компьютера или окунувшись с головой в книги. Он детально проанализировал расследование по Маклейну, перечитал все доступные документы, даже ездил по стране за свой счет, чтобы расспросить возможных свидетелей, связанных с последними делами. Он также перечитал все книги по психологии личности и не поленился поговорить с психиатрами из отдела по борьбе с наркотиками, с которыми прежде тесно сотрудничал. Мартен сказал, что ему самому нужна консультация психолога, но это была официальная версия. В действительности его интересовала психология грабителя. Отныне он как одержимый стремился к одному: залезть в кожу Арчибальда, взломать его мозг, стать Маклейном.

Вот уже пять месяцев преступник не давал о себе знать. Неужели он покончил с кражами, с провокациями? В отсутствие событий Мартен чувствовал себя выбитым из колеи. Наконец он догадался, в чем дело: после кражи автопортрета Ван Гога Маклейн просто не знал, чем заняться, что бы такое украсть. По его логике каждое последующее ограбление должно было вызывать подъем чувств, крещендо эмоций. Похищение – сопровождаться дополнительными трудностями, а сам предмет кражи – вызывать всплеск адреналина. Пока такой возможности не окажется, он предпочел выжидать, и Мартен решил поступить так же. Он уже готов был на стену лезть от скуки, как вдруг ситуация переменилась. Ночью в его почтовый ящик по общей рассылке поступило исключительно важное сообщение от «Сотби». Знаменитый Аукционный дом объявлял о том, что накануне Рождества в Сан-Франциско на торги будет выставлен некий таинственный лот. После предпринятых изысканий и нескольких телефонных звонков Мартен убедился в том, что Арчибальд предпримет новое ограбление. Но расследование могло оказаться бессмысленным, если Луазо не отправит его в Соединенные Штаты.

– Бомон! Вы опоздаете на свой поезд в Руан!

Мартен пожал плечами. Начальник сунул монетку в кофе-автомат и протянул ему картонный стаканчик.

– Подключите меня сегодня к расследованию, и я принесу вам дело, которое станет главным в вашей карьере, – пообещал Мартен.

Полковник напрягся, его глаза блеснули. Он был хорошим полицейским: специалист по криминалистике, один из главных французских экспертов по генетическим отпечаткам, назначенный на этот высокий пост после дела Ги Жоржа. Успехи отдела под его руководством достойны самой высокой оценки. Но между ним и Мартеном никогда не было теплоты и взаимопонимания, потому что он был далек от искусства. Луазо двигали только амбиции, он рассматривал свою должность как ступеньку к более престижному назначению.

– О каком деле идет речь?

– Арест Арчибальда Маклейна.

– Прекратите! У вас это стало навязчивой идеей.

– Каждому свое.

– Я готов вас выслушать, Бомон, но, учтите, в последний раз! Пока Маклейн находился во Франции…

– Так вам нужен этот тип или нет?

Вместо ответа Луазо распахнул дверь своего кабинета. Мартен последовал за ним, с ноутбуком под мышкой. Кабинет был холодным и бездушным, обычный кабинет начальника, просторный, деловой, обустроенный как небольшой зал для заседаний. За окнами кутался в сероватый сумрак Нантер. Здания префектуры с остроконечными крышами почти утонули в тумане и напоминали средневековый замок, населенный призраками. Мартен подсоединил свой компьютер к экрану настенного монитора и запустил презентацию, подготовленную специально для данного случая.

Первый кадр представлял Сан-Франциско с высоты птичьего полета. Луазо поудобнее устроился в кресле и приготовился слушать и смотреть.

– Так что он собирается выкрасть на сей раз, ваш Арчибальд? Мост Золотые Ворота?

– Нет, лучше!

Шеф скрестил на груди руки и нахмурил брови.

– Так что же?

– Ключ от рая.
Нью-Йорк

Больница Стейтен-Айленд

16 часов

Кафетерий больницы располагался на первом этаже в отдельной пристройке и стоял одиноко посреди внутреннего дворика, занесенного снегом.

Арчибальд Маклейн сидел за столом в одиночестве, перед чашкой кофе, к которой так и не прикоснулся. Сгорбившись, с выражением усталости на лице, он чувствовал себя совершенно разбитым, покинутым, одиноким. Вот уже несколько недель его преследовала острая боль в боку и в брюшной полости. Он похудел, цвет лица стал землистым с желтоватым оттенком. Арчибальд потерял аппетит не только к еде – ко всему.

Он долго откладывал, но потом все-таки решил пройти обследование в этой больнице, где он и раньше наблюдался. У него взяли кровь на анализ, проверили желчный пузырь, сканировали органы брюшной полости, провели ультразвуковое исследование, даже вставили микрокамеру в кишечник. Обещали сообщить о результатах и объявить вердикт врачей не позднее сегодняшнего дня. В данный момент силы у него были на исходе, кружилась голова, перед глазами плыли круги, тошнота подкатывала к горлу.

Но главное – он боялся.

В этот полуденный час большой зал кафетерия был почти пуст. К оконным стеклам были приклеены скотчем снежинки, призванные создать предрождественскую атмосферу, как и устаревшие украшения на стенах заведения. Из динамика радиоприемника около стойки послышался глубокий грудной голос Леонара Коэна, и Арчибальд вздрогнул от неожиданности. Он заставил себя сделать глоток кофе и закрыл глаза. Воспоминания, которые он обычно старался отогнать от себя, всколыхнули угасшие чувства. Светлые образы прошлого, нечто вроде ностальгии по ушедшим дням. Калифорния начала семидесятых годов. Эпоха бурных страстей, остро ощущаемый дух свободы, призывы к миру и толерантности, не угасшая энергия протеста.

И словно мимоходом лирическое отступление. Двое влюбленных в машине с открытым верхом. Валентина. Веселые времена. Эпоха тайных свиданий, влюбленности, беззаботной жизни.

Время популярности «Пинк Флойд», «Грейтфул Дэд», психоделического рока и радио «Голос Сан-Франциско». Валентина, – светлая, сияющая, со своим забавным французским акцентом и странной манерой произносить его имя. Время завтраков в постели, прогулок на лодке, буйства плоти и сердечного томления. Валентина. Ее дыхание, тепло тела, вкус поцелуев, который помнят его губы. Валентина – растрепанные волосы, исходящий от нее запах лаванды, музыка биения ее сердца, карта сокровищ красоты, чувственности. Далекие времена, когда они купались в счастье.

Потом картинка воспоминаний поблекла, стала расплываться, потемнела, и счастье превратилось в кошмар.

Арчибальд резко открыл глаза. Он задыхался, чувствуя, как его охватывает тоска, готовая поглотить целиком, тоска, с которой вот уже тридцать лет он безуспешно пытался справиться. Из-за нее и стал Арчибальдом Маклейном, похитителем раритетов, его разыскивает полиция во всех странах мира. Жить, чувствуя опасность со всех сторон, – это заставляет постоянно быть начеку, будоражит чувства, способствует работе мозга. Это стало единственным способом убежать от призраков прошлого.

Внезапно жгучая боль пронзила тело, как разряд тока, сбоку, под ребрами. Арчибальд согнулся пополам, чтобы уменьшить страдания, и едва не закричал. Правой рукой пошарил во внутреннем кармане в поисках фляги с виски, отвинтил колпачок и поднес к губам.

– На вашем месте я не стал бы этого делать.

Словно его застали на месте преступления, Арчибальд поднял голову и посмотрел на незнакомца. Стройный, импозантного вида молодой человек стоял рядом с его столиком, держа под мышкой картонную папку.
– «Ключ от рая»? Что это? – спросил Луазо.

– Бриллиант, – ответил Мартен. – Проклятый и таинственный граненый бриллиант, о котором сложено множество разных легенд.

Рабочий кабинет начальника отдела утопал в сероватых отсветах начинающегося дня. Мартен нажал на клавишу, чтобы сменить картинку. Теперь на настенном мониторе появилась фотография драгоценного камня овальной формы, переливающегося оттенками от глубокого синего до серебристо-серого.

– Он весит шестьдесят пять карат, и размер его по длине достигает трех сантиметров, – уточнил Мартен. – Но то, что всегда в большей мере поражало и притягивало к нему людей на протяжении трех сотен лет, так это его редкий цвет.

Луазо не отрываясь смотрел на экран, завороженный голубым свечением бриллианта.

– О камне говорят, будто он приносит несчастья тому, кто им обладает, – добавил Мартен.

– Откуда он?

Кадры презентации продолжали сменять друг друга, Мартен комментировал каждый из них:

– Согласно легенде, камень нашли в знаменитых рудниках Голконды в Индии. Он был вставлен в оправу короны статуи индийской богини, но контрабандист Жан-Батист Шарпантье выкрал его из храма. Совершив святотатство, бандит стал первой жертвой камня.

Луазо кивнул, предлагая продолжить.

– Шарпантье привез камень в Европу и продал его королю Генриху IV, но сам после этого прожил недолго. Так уж случилось, что на него напала свора бешеных собак и растерзала в клочья. А король приказал сделать огранку в виде сердца и подарил его своей любовнице Габриель д’Эстре. – На экране появился портрет красивой молодой женщины с золотыми волосами и осиной талией. – Через несколько дней фаворитка короля, находившаяся на шестом месяце беременности, внезапно скончалась в страшных мучениях. Предполагалось, что ее отравили, но многие считали, что причина смерти – дьявольское заклятие, настолько ужасной была ее агония.

– А бриллиант?

– Ее похоронили вместе с ним, но мистическим образом он появился на шее Марии-Антуанетты. Она носила его до самого ареста в Варэне.

– Что случилось с бриллиантом во время революции?

– Он был похищен вместе с другими сокровищами Короны, но в 1860 году вдруг объявился в Лондоне, в собственности одного богатого семейства промышленников, члены которого через несколько лет испытали все превратности судьбы: разорение, болезни, самоубийства. Их английское поместье, как и другие предметы, попадали в разные руки, говорят даже, что кое-что из огнестрельного оружия могло какое-то время принадлежать Шерлоку Холмсу.

Теперь история захватила Луазо, как хороший детектив, и он потребовал продолжения.

– «Ключ от рая» менял хозяев вплоть до начала XX века. Один восточный принц подарил его танцовщице из Фоли-Бержер, которая позднее из пистолета его же и застрелила. Вскоре он попал к султану Абдулхамиду, и тот через несколько месяцев после этого расстался с троном Оттоманской империи.

– Вы уверены, что факты достоверны? – недоверчиво спросил Луазо.

– В большинстве – да, – ответил Мартен. – В 20-х годах он оказался в руках ювелира Пьера Картье. Тот придал ему современную овальную форму, но вскоре перепродал его богатому банкиру, безумно влюбленному в Айседору Дункан.

– Ту самую танцовщицу?

– Да, но она получила его в подарок лишь за несколько дней до смерти, которая настигла ее в Ницце, где бедная женщина была удушена собственным длинным шарфом, запутавшимся в колесе ее кабриолета. А банкир потерял свое состояние во время Великой депрессии и покончил жизнь самоубийством.

На экране мелькали газеты той эпохи с заголовками о трагической смерти знаменитости в эпоху между двумя мировыми войнами, биржевыми сводками времен экономического кризиса, дополненные фотографиями бездомных, стоящих в очереди за миской бесплатного супа, и стремительно разорившихся магнатов, чуть ли не десятками падающих с крыш небоскребов.

– А потом?

– Бриллиант оказался в руках американского бизнесмена Джо Кеннеди, подарившего его на свадьбу своему старшему сыну Джозефу, которому от рождения было предназначено стать президентом Соединенных Штатов…

– …если бы в 1944 году его бомбардировщик не взорвался где-то над Ла-Маншем.

– Именно так, – подтвердил Мартен. – И чья преждевременная смерть внесла коррективы в политическую карьеру младшего брата Джона Фицджеральда. Раньше он не интересовался политикой, все больше женщинами и журналистикой. К тому же у него было слабое здоровье…

– Есть ли доказательства тому, что Кеннеди действительно владел проклятым бриллиантом?

– Никто не стал бы с уверенностью это утверждать, но некоторые настаивают, что он был найден на шее у Мэрилин Монро в ночь ее смерти. Другие убеждены, будто он лежал в кармане его костюма в день убийства Кеннеди в Далласе. Бриллиант любила носить Каролин Биссет, и он был на ней, когда в 1999 году она летела на частном самолете своего мужа Джона-Джона и разбилась с ним над Атлантикой. Но достоверных доказательств нет ни у одной из версий.

– Кому принадлежит камень сегодня?

– Стивену Броуингу, американскому миллиардеру, точнее, компании «Кертлайн», крупнейшим держателем акций которой он является. Это крупный инвестиционный фонд, чьи акции в настоящее время…

– …потеряли добрую половину своей стоимости, – догадался Луазо.

В качестве доказательства на экране появился график резкого падения стоимости акций компании на бирже, а также объявление о выставлении на продажу бриллианта «Ключ от рая». Вероятно, в «Кертлайне» решили избавиться от коварного бриллианта.

– Есть, однако, одна вещь, которую я, видимо, упустил: почему, зная о проклятии этого камня, о том, что судьба его обладателя неминуемо заканчивается драмой, каждый владелец все-таки решался на приобретение?

– «Ключ от рая» символизирует чистоту. Легенда утверждает, что он приносит несчастье владельцу, если тот являет собой какой-либо порок: алчность, вероломство, бесчестие. В противном случае он приносит обладателю удачу и служит источником жизненных сил.

– А какое отношение все это имеет к Арчибальду Маклейну?

– Большинство экспертов утверждали, что камень давно исчез и больше никогда не появится на рынке. Но, вопреки их мнению, аукцион объявлен, цена, разумеется, будет сверхвысокой, а в ходе торгов взлетит до небес. По моей информации, коллекционеры готовы рискнуть состоянием ради него. Среди них китайцы, русские… Они уже на низком старте, и цена может составить пятьдесят миллионов долларов.

Луазо склонил голову набок, поджав губы. Но Мартен не дал ему времени высказать возражение:

– Это не просто драгоценный камень, а легенда, история, мечта, если хотите. Я уверен, что в настоящее время он – единственное, что представляет интерес для Маклейна.

– Какими доказательствами вы располагаете?

– Мне не нужны доказательства. Я знаю Маклейна, как самого себя, изучил его психологию, чувствую, что он чувствует, думаю, как он. Уверен, у него есть намерение выкрасть этот бриллиант, более того, я знаю, как он собирается это сделать, и знаю, как ему помешать! Сообщите мне контакты в ФБР и разрешите приступить к расследованию в Штатах.

– Только без решительных действий, об этом и речи быть не может!

– Но ведь нас хорошо знают: в прошлом году мы помогли им с расследованием похищения у Купера и принимали их агента из ФБР, активно сотрудничали с ним на нашей территории. Они знают, что нам можно доверять!

Луазо покачал головой:

– Тогда ничего серьезного не предполагалось: прослушка, наружное наблюдение, фото… Но на сей раз дело важное!

Оба надолго замолчали. Мартен взялся играть роль трудного подростка, поэтому с нахальным видом уселся на стол начальника, закинул ногу на ногу и закурил. Полковник снисходительно отнесся к его провокационному поведению. В этот день его трудно было вывести из себя.

– Чего вы добиваетесь, черт побери? – раздраженно спросил он.

Вопрос повис в воздухе, смешавшись с сигаретным дымом. Луазо настаивал:

– Даже если вам когда-нибудь удастся арестовать Маклейна, неужели думаете, что это что-нибудь изменит в вашей жизни? Это не решит ваших проблем, Бомон!

Мартен решил защищаться и перешел в контратаку:

– А вам, полковник, чего надо?

– Мне уже ничего не надо. Я ничего не добиваюсь! Все, что мне нужно, я уже нашел. С определенного возраста главная цель – сохранить то, что имеешь.

– Тогда чего вы добились, что вы нашли для себя в жизни?

– То, что каждый мужчина должен найти: свою вторую половинку.

Мартен не имел желания выслушивать подробности. Он и так был в курсе сплетен: Луазо собирался бросить жену и детей и перебраться к молодой девушке, только что закончившей полицейскую школу и получившей звание лейтенанта. Что это? Седина в бороду, бес в ребро? Иллюзия страсти? Или все-таки настоящая любовь?

Он вспомнил о Карине, о тех посланиях, что она оставляла ему на автоответчике и на которые он ни разу не ответил. Неужели она – его вторая половинка? Нет. Он был уверен, что нет! Но чувство было ему знакомо, когда-то давно оно проникло в его душу, как змеиный яд, распространилось по венам, кристаллизуясь и превращаясь в стену, защищавшую его сердце. На мгновение у него закружилась голова и подкосились ноги. Мартен закрыл глаза, и перед мысленным взором пронеслись воспоминания, как однажды, дождливым летним утром, в аэропорту Сан-Франциско ее мокрые волосы перепутались с его кудрями, зеленые глаза блестели от влаги, а губы шептали: «Не уезжай! Побудь еще!»
Нью-Йорк

Кафетерий больницы Стейтен-Айленд

Доктор Гаретт Гудрих сел за столик напротив Арчибальда Маклейна. Он разложил на столе все бумаги, содержащие результаты анализов и проведенных исследований. Несмотря на предостережение доктора, Арчибальд отхлебнул из фляги чудесного напитка, не испытывая, впрочем, большого желания, скорее из чувства противоречия. Он никогда не подчинялся ничьим приказам, и если когда-нибудь это должно было произойти, то уж никак не сегодня. Потом завернул крышечку серебряной фляги и посмотрел в упор на доктора Гудриха.

Они чем-то были друг на друга похожи: примерно одного возраста, схожего телосложения, не слишком высокого роста, но статные, подтянутые.

– Ну так что? Я умру? Да?

Как обычно, Арчибальд предпочитал говорить прямо, без обиняков. Гудрих смотрел ему в лицо, испытывая странное чувство сострадания к пациенту, который мог бы быть ему братом, другом… Что бы он сам хотел услышать, окажись на его месте: лукавые слова сочувствия или жестокую правду? Он выбрал второе.

– У вас опухоль в поджелудочной железе, и она уже распространилась на лимфатические узлы и на печень.

Арчибальд испытал шок, но и глазом не моргнул. Гудрих продолжил:

– Опухоль в таком состоянии, что операция не поможет, могу вам сказать, как бы страшно это ни прозвучало, что редко бывает хуже. Чтобы облегчить ваши страдания, можно, конечно, прибегнуть к отвлекающему оперативному вмешательству или химиотерапии, но уверен, что это будет не более эффективно, чем простые анальгетики. Так вот, если вы спросите меня о вероятных сроках, отпущенных вам, то скажу прямо – ваши шансы прожить еще месяца три практически равны нулю.

Арчибальд закрыл глаза и почувствовал, что его сердце бьется в сумасшедшем ритме. По крайней мере теперь все ясно: положение хуже некуда, он должен выдержать последнюю битву, и исход ее заранее известен.

Двое мужчин молча сидели друг против друга. Гаретт Гудрих встал, подошел к стойке, взял чистый стакан и вернулся на место. Он налил и себе из фляги несколько капель золотистого виски и выпил за компанию со своим пациентом.

Сердце Арчибальда стало биться ровнее. Странно, но мрачный диагноз освободил его от страха: ожидание худшего страшнее, чем уверенность в худшем.

Страх – вот главный враг.

И так во всем.